— Но тебе нравится, когда тебя зовут Алекс.
Покачав головой, она отвернулась от книг и медленно направилась прямиком к телевизору, потупив взор. Она остановилась напротив пустого экрана. Я взял маленькую статуэтку Афины, и затем поставил её на место. Мне хотелось подойти к ней и обнять, но я не был уверен как она отреагирует. Всё между нами было неестественным и неловким.
— Хочешь что-нибудь посмотреть?
Её подбородок приподнялся, но она не смотрела на меня. Расположенные по бокам, её кисти рук сжимались и разжимались.
— Можно?
Можно? Боги, когда Алекс станет лучше, она слетит с катушек.
— Ты можешь делать всё, что пожелаешь.
Слабая, робкая улыбка появилась на её губах и её ресницы взметнули вверх, открывая эти сокрушительные глаза. Я медленно выдохнул, но это не помогло уменьшить давление, давящее на мою грудь. Её взгляд упорхнул прочь от меня.
— Ты -
Открылась дверь и вошел Аполлон.
— Вот вы где.
Алекс замерла перед телевизором, словно дикое животное, на территорию которого зашел чужак. Она ринулась через комнату, ныряя мне за спину. Она съежилась там, крепко ухватившись за мою рубашку.
Аполлон внезапно остановился, светлые брови приподнялись вверх.
— Она только что спряталась за тобой?
Я свирепо смотрел на бога.
— Она не прежняя. Ты знаешь это.
Он моргнул полностью белыми глазами.
— Я знаю. Просто это неожиданно. Она словно маленькая нимфа или что-то в этом роде.
Услышав слово "нимфа" исходящее из уст Аполлона, мой самоконтроль растворился.
— Чего ты хочешь?
Аполлон склонил голову набок и тихо проговорил.
— Сердитый, сердитый, Айден.
Её пальцы вонзились мне в спину. Я отошел в сторону, полностью закрывая её. Если бы у Аполлона были нормальные глаза, я уверен, что они закатились бы от увиденного. Игнорируя его, я улыбнулся, глядя на неё.
— Всё хорошо. Аполлон не причинит тебе вреда.
Или, по крайней мере, я на это надеялся.
Алекс взглянула на меня сквозь ресницы. Впервые с момента её Пробуждения, я увидел доверие на её лице. Тепло наполнило холодную пустоту там, где покоилось моё сердце. Я никогда не видел рабов-полукровок, глядящих на своего Хозяина таким образом. Это должно было что-то значить.
Аполлон прочистил горло.
— И как я вижу некоторые вещи никогда не меняются.
Я нахмурился.
— Что ты имеешь ввиду?
— Ах, ну ты же понимаешь, любовные взгляды. Даже в тот момент когда кто-то — гмм такой как я, бог — стоит напротив вас двоих.
Я закатил глаза, будучи готовым проигнорировать этот комментарий, но Алекс с усилием потянула за мою рубашку.
— Что он этим хочет сказать? — Прошептала она.
Как я должен был ответить? То обстоятельство, что Алекс многое не помнила, было ключом к тому, чтобы удержать её подальше от Сета, но я не был уверен насколько много информации могу предоставить ей. И заданный ею вопрос, на самом деле, был грандиозным.
— Я объясню это позже.
Аполлон посмеивался.
— Я бы с удовольствием послушал этот разговор. — Я прищурил глаза, и он ухмыльнулся. Иногда мне казалось, его единственной целью было действовать мне на нервы. — Произошло событие, как мне кажется, в курсе которого вы должны быть.
Я сомневался, что это были хорошие новости. Я начал было отвечать, но Алекс еще раз потянула меня за рубашку и прошептала.
— У меня болит голова.
— Я дам тебе что-нибудь от этого через нескольких минут. Хорошо?
Опустив глаза, она кивнула.
Мне хотелось побыстрее покончить с этим. Переместившись в сторону, я закрыл Алекс.
— Это имеет отношение к тому другому?
Поняв, что я имею ввиду Сета, он кивнул.
— Он недоволен тем, что не может установить контакт. Шпионы Диониса сказали, что они оба, он и Министр, становятся более обеспокоенными.
— Не сомневаюсь. — Никто на самом деле не знал, как Сет отреагировал в тот момент, когда связь была разорвана. Я почувствовал, что Алекс украдкой выглядывала из-за меня. Она смотрела на Аполлона широко раскрыв глаза. Он ухмыльнулся ей, и она ответила ему нерешительной улыбкой. — Он что-то сделал? — Спросил я.
— Хмм, если ты принимаешь во внимание уничтожение двух Стражей, отказавшихся присоединиться к их движению? Тогда да.
— Боги, — пробормотал я, снова закрывая Алекс, когда она передвинулась мне за спину.
Аполлон вытянул шею в сторону, прослеживая взглядом нервные перемещения Алекс.
— Они еще пока не выдвинулись против Ковенанта Теннесси, но примерно около пятидесяти их Стражей отделилось, и они появились на пути в сторону Нью-Йоркского Ковенанта. Он всё еще с Министром.
— И если они доберутся до Нью-Йорка, что тогда произойдет?
Выражение его лица стало мрачным.
— Я выпустил некоторых созданий с Олимпа, только на тот случай, если эти Стражи настроены враждебно.
Страх расцветал.
— Каких именно созданий?
— Несколько наиболее интересных созданий Гефеста — Колхидских быков.
Я поперхнулся, делая вдох. Я, наверное, плохо его расслышал. Колхидские быки были автоматами — бронзовыми огнедышащими быками — но это были не те быки, которых мы знали по мифам Язона и Золотого Руна. Во-первых, их было не два. Были сотни их, и они ходили на двух ногах. Как и все создания, которые принадлежали богам, они были согнаны в одном месте и отправлены на Олимп, на который ушли боги из смертного мира.
— И что случится, если смертные увидят их?
Аполлон вскинул бровь.
— Быки знают, как оставаться незамеченными, но если Нью-Йорк — или любой другой из Ковенантов — попадет под осаду, это станет спорным вопросом. Мир смертных станет хорошо осведомленным, что некоторые мифы являются истиной.
На самом деле не было ничего, что можно было ответить на это, и мой разум был уже занят слишком многими заботами, чтобы посвятить время на осмысливание этого события. Аполлон исчез, но не без попытки поговорить с раздраженной Алекс, которая ничего не хотела иметь с ним общего, довольно сильно развеселив его этим. Меня поражало это, весь мир был на грани войны, а Аполлон смеялся.
Принимая во внимание то, что это, вероятно, не было его первым родео.
Когда Аполлон исчез, она уставилась вверх на меня, выражение её лица было ущемленным.
— Моя голова ... она болит.
— Я что-нибудь тебе сейчас найду.
Когда я вышел, чтобы найти ей немного аспирина, она последовала за мной, никогда не отходя слишком далеко от меня. Она приняла две таблетки без каких-либо вопросов, тогда я и осознал как таким доверием возможно злоупотребить — и так было со многими другими полукровками — в неправильных руках. Приступ тошноты и безумный страх возрос от этого осознания.
Похоже, аспирин не помог. Алекс уходила все больше в себя, её глаза были закрыты большую часть фильма, который я включил. Мрачный голос нарастал у меня в голове, постоянно напоминая, что даже если она уснёт и я отнесу её в кровать, её вес покажется несущественным. Её головная боль была знаком.
Действие Эликсира испарялось. Завтра будет четвёртый день.
Мысль о том, чтобы дать ей новую дозу убивала меня. Прошли часы, пока я лежал на диване, уставившись в потолок, наблюдая за тонкими лучиками лунного света, пробивающимися через темноту. Стёганое одеяло скрутилось вокруг моих ног, когда я поворачивался на бок. Смогу ли я снова сделать это? Дать ей что-то, что разрушает всю её сущность и наблюдать как она принимает это с таким возникшем доверием в её глазах?
Я закрыл глаза, сложив руки за голову. Другого выхода не было. Аполлону надо найти способ, потому что она не может сделать это самостоятельно. Наконец, сон успокоил меня, но это длилось не долго.
Чуть позже я неожиданно проснулся. Темнота окутала комнату и диван ощущался гораздо меньше, чем был прежде. Запах ... персиков окружал меня. Что-то теплое и мягкое прижалось к моему боку, прижимаясь ближе. Руки крепко стиснули старую футболку, которую я откопал днём ранее.
Мои глаза распахнулись.
В поле зрения попала макушка головы Алекс, когда она положила щеку мне на грудь и испустила короткий вздох. Каждый мускул в моем теле напрягся. Мне это снилось? Мне казалось, я перестал дышать. Что она вообще делает здесь, на диване, со мной?
— Алекс? — Мой голос прозвучал грубовато. — Что ты делаешь?
Она приподняла голову достаточно, чтобы я смог увидеть крупинки янтаря, различимые за её ресницами. Эти глаза с раздробленным цветом были самым невероятным, что можно было увидеть ночью.
— У меня болит голова.
Я начал приподниматься, чтобы сесть, но Алекс переместилась, закинув свою ногу на мою, словно безмолвно просила меня не двигаться.
— А ... — Я никогда еще в своей жизни не был таким неуверенным, или неспособным прочитать человека. — Хочешь, чтобы я принес тебе еще немного аспирина?
— Нет. — Она положила голову снова мне на грудь, уютно свернувшись. — Теперь полегче. Пусто.
Я сглотнул. Тяжело.
— Пусто?
— Ммм-умм, — пробормотала она, вздрагивая. — Тише, когда я рядом с тобой.
Моё сердце запнулось.
— Тише? Ты слышишь речь? Человека?
— Я не знаю. Это похоже ... — Она зевнула, растянув руку по моей груди. — Словно кто-то разговаривает со мной издалека. Может быть, я... ?
Сет. Ярость нахлынула на меня и я постарался не дать ей просочиться в мой голос.
— Что?
— Сумасшедшая? Может быть, я сумасшедшая?
— Вовсе нет, agapi. — Я опустил одну руку и взял одеяло, попытавшись поднять его так, чтобы накрыть её полностью. — Ты можешь разобрать то, что говорит голос?
Она покачала головой.
— Я не хочу знать. Я не должна, верно?
— Нет, — у меня внутри всё заныло.
— Хорошо, — сказала она, и я задался вопросом, улыбнулась ли она. — Я могу остаться с тобой?
— Всегда. — Боги милостливые, я не хотел, чтобы она была где-нибудь ещё.
Между нами воцарилась тишина, её дыхание стало ровным и глубоким. Итак, головная боль была признаком того, что Сет пытался связаться с ней, что объясняет кратковременные вспышки боли, которые я видел еще до Эликсира, и подтверждает мои подозрения, возникшие с самого начала. Связь каким-то образом причиняла ей боль. И теперь, когда связь была приглушена, это означает, что она однозначно нуждается в новой дозе завтра.
Новая волна злости прокатилась по мне, но я старался сохранить тело расслабленным, не желая напугать её. Я искренне верил, что Сет рожден заботиться о ней, вероятно даже любить её в своей собственной манере — какой бы эта манера ни была. Особенно после смерти Калеба, он заботился о ней, защищал её, когда я этого не делал. В Нью-Йорке он присматривал за ней и готов был убить любого без колебаний, чтобы быть уверенным, что никто никогда не узнает, что она убила чистокровного в целях самообороны. Неужели всё это было обманом? Действие, чтобы гарантировать, что Алекс выживет, чтобы она смогла Пробудиться, дав ему силу Убийцы Богов?
Да, я никогда полностью не доверял паршивцу, временами, когда я что-то видел, то, чего я никогда не признаю, в его холодных глазах — глазах, которые принадлежали Алекс в период времени. Что-то в нем пробуждало мою систему предупреждения и бесило как ничто иное. Это могла быть просто его заинтересованность в Алекс, но всё же.
Я никогда не ожидал, что он причинит ей боль.
Если я когда-либо достану этого маленького ублюдка, я убью его или умру от попытки убить.
Но прямо сейчас, Алекс лежала рядом со мной, и чертовски плохо, если я продолжу думать о Сете. Очень осторожно, я опустил свою левую руку и обернул вокруг чересчур тонкой талии Алекс. Из неё вырвался ещё один нежный вздох. Она казалась невероятно маленькой рядом со мной. Как я не мог замечать этого в прошлом? Возможно, из-за того, что всё, что я когда-либо видел — это её силу.
Я мог бы предложить, чтобы она вернулась в кровать или чтобы мы оба перебрались туда, но у меня не хватило духу и не было желания передвигать её. Не тогда, когда её такая близость ко мне, поднимала расплывчатые горько-сладкие и нежные воспоминания. Я пролистывал воспоминания о днях, проведенных в доме моих родителей и недолгое время в Огайо.
Алекс что-то пробормотала и откинула голову назад, легонько проведя кончиком носа вдоль моего подбородка и челюсти. Мощный поток тепла распространился по мне и прежде чем я понял, что делаю, я повернул голову. Мои губы прикоснулись к её лбу.
— Спокойной ночи, Айден ...
Мой пульс ускорился и улыбка растянула мои губы — настоящая улыбка.
— Спокойной ночи, agapi.
Глава 8
Не протестуя, Алекс приняла Эликсир и внушение следующим утром. Четыре дня спустя, она сделала тоже самое. С каждым разом, я всё больше попадал под влияние процесса, чем она. Алекс действительно не понимала, что я ей давал, только после этого я заговаривал с ней на греческом и она, как обычно, чувствовала себя уставшей.
Но с каждым проходящим днем, в ней проявлялось немного её самой, в то время, когда мы были одни. Присущий ей острый язычок все ещё отсутствовал, к моему огромному сожалению. Кто бы мог подумать, как сильно я скучаю по её остроумным ответам? Она чаще улыбалась и даже, несмотря на то, что она редко отходила от меня, она не перепугалась слишком сильно, когда Леа и Люк внезапно появились в один прекрасный день. Они вели себя хорошо с Алекс, хотя были и немного шокированы тем, насколько другой она была. Они не задержались слишком долго.
Я думаю, это напугало их — увидеть, что на самом деле представлял из себя Эликсир, что он может с ними сделать. Как он уничтожил Алекс изнутри ни оставив ничего, кроме оболочки. Однажды я заметил, как Леа пристально рассматривала Алекс, и было очевидно о чём она думала. Это могу быть я. Она видела себя в неясных, надломленных глазах Алекс.
На третий день у неё началась головная боль, и каждый раз, когда она смотрела на меня и упоминала о боли, я хотел вырвать каждое ребро из груди Сета по-отдельности.
Своего рода определённый режим сложился между нами, пока мы ждали появления Аполлона, в надежде на хорошие новости. Мы проводили день вместе, и в ночное время она, в конечном счете, перешла на диван. Следует признать, что это была моя самая любимая часть суток. Кровать была по-прежнему под запретом. Что-то было интимное в этом, что я один желал, и провел многочисленные часы, отказываясь от этого, но с ней в таком состоянии, это перешло бы все границы.
Алекс вытащила шахматную доску и расположила её на кофейном столике, пока я наблюдал за ней. Боги, я любил даже просто за ней наблюдать. Звучит это чертовски нездорово, я знаю, но мои глаза просто пожирали её. В ней было изящество, которое она сохранила, даже после принятия трех доз.
— Сыграем? — Она уселась на пол с другой стороны кофейного столика.
Я учил её играть в шахматы. Когда я кивнул и стал присаживаться на пол, она схватила одну из пешек и установила её на ближайшую к ней линию.
Обучение её игре в шахматы, на самом деле, не заладилось.
Когда она отвела взгляд, я потянулся вперед, заменив пешку на коня. Сложив руки под подбородком, она слушала пока я снова озвучивал правила. Как только я закончил, она сделала первый ход, сдвигая пешку вперед на одну клетку.
Я попытался вообразить игру в шахматы с Алекс в иное время, к примеру месяц назад. Представить себе, её сидящую спокойно в течение достаточно длительного времени и обладающую терпением для такой игры как шахматы, было невозможно. Зная её, она разбросала бы шахматные фигуры уже к этому моменту. Я рассмеялся.
Алекс вздёрнула подбородок и ухмыльнулась.
— Что?
— Ничего, — ответил я.
Всё ещё улыбаясь, она переползла на мою сторону и села рядом, затем потянулась через доску, сдвигая другую пешку прямо на ту позицию, на которой должна стоять моя. Я снова рассмеялся.
— Ты не можешь сидеть рядом со мной и играть в шахматы, agapi.
Ей плечи приподнялись.
— Мне нравится сидеть рядом с тобой.
Мне тоже нравилось. Я передвинул пешку вперёд, не забирая её пешки.