Лаор открыл рот, чтобы возразить, потом вспомнил все решения Большого Совета за последние… лет двадцать, а то и поболее – память его не подводила никогда, и сказал:
- Да, наши интересы и интересы Высших до сих пор совпадали.
- Правда? – ядовито спросил Ирон.
Лаор машинально кивнул, и память тут же услужливо подсказала несколько решений Совета, которые были выгодны Высшим, а вот ризитейцам очень даже наоборот. Но представители Ризитеи за них всё равно голосовали, и почувствовал себя растерянным. На лице же Ирона отразилось нескрываемое ехидство.
- Что, дорогой дядюшка? Что-то не так? А скажи мне, на какой стадии находятся серьёзные разработки по восстановлению репродуктивной способности женщин и повышению рождаемости девочек? Ты же биолог, должен знать…
Лаор действительно был биологом. Причём биологом неплохим. И трудился одно время в Центре Исследований воспроизводства. Более того, у него была своя исследовательская группа и вполне себе перспективные наработки. Однако внезапно все его наработки были призваны бесперспективными, и группе была вручена другая тема – полная ерунда, с точки зрения Лаора. И вот уже несколько лет он ставил эксперименты, идя по заведомо тупиковому пути. Более того, другие группы, занимавшиеся не менее перспективными делами, либо сменили темы разработок, либо вообще были расформированы. Фактически сейчас не велось ни одного перспективного исследования, не было ни одной свежей идеи… Что же это такое? Почему он раньше не замечал? Такая политика смахивает на… на вредительство?
Ирон, понявший невысказанный ответ по выражению лица дяди, заметил:
- Всё плохо, не так ли?
У Лаора хватило честности кивнуть.
- А теперь - смотри, - продолжил внезапно поумневший племянничек. – Сейчас для поддержания численности Семей нам просто необходимы Носители, не так ли? Уменьшить численность Семей мы не можем – иначе не сдержим неблагородных. Их ведь гораздо больше, чем нас, не так ли? Даже Неспящие не помогут – нас могут банально задавить массой. Ведь так?
Лаор снова кивнул. Выразить что-либо членораздельно он пока не мог – в мозгу во всей красе постепенно выстраивалась неприглядная картинка. И племянник не замедлил добавить к этой картинке последний штрих:
- Смотри, что получается, дядя. Без Носителей мы погибнем. А Носителей поставляют нам Келуджи. Келуджи – слуги Высших. И если Высшие скомандуют Келуджи перестать – они перестанут. Так что мы, гордящиеся своей свободой и благородной кровью, сидим у Высших на коротком поводке. Почему никто из Дом и сам Правитель не задумываются об этом, а дядя?
Картина была закончена. И получилась настолько неприглядной, что Лаор обхватил голову руками и издал что-то вроде стона. Но нервная система у Лаора была закалена долгими годами интриг, и он сумел с собой справиться. И даже задал вопрос:
- А ты как до этого додумался, племянник?
- Довольно просто, - невозмутимо ответил Ирон. – Дом Лури велела мне побольше времени проводить с Тиопой. А Зюхан настроил для него обучающий канал. Вот он и стал задавать вопросы. И когда я на них отвечал – у меня и возникли эти… мысли. Кстати, ты не находишь, дядя, что и Дирей, и Тиопа слишком умны для пещерных дикарей, образы коих можно увидеть в обучающих и развлекательных программах?
- Это следствие модификаций Келуджи… - ответил Лаор.
- Да? – ехидно ответил Ирон. – Будь Дирей и Тиопа дикарями – даже очень умными дикарями, заметь - их бы самые обычные вещи приводили бы в шок и трепет. Ванна, например. Или искусственное освещение. Или летающие машины. Однако, они на это смотрели хоть и с удивлением, но не шарахались и не пугались. Тиопа спокойно воспринял головидео. А любой дикарь с визгом забился бы под кровать от движущейся объёмной фигуры, возникшей из ниоткуда. А какой вывод, дядюшка?
- Какой? – переспросил Лаор. – Погоди-ка… Ты хочешь сказать, что у них есть нечто похожее… и что для них все наши диковинки не такие уж и диковинки? То есть это достаточно развитая цивилизация, которая может быть со временем внесена в Каталог?
- Именно, дядюшка… - отрезал Ирон.
- А какой смысл Келуджи обманывать нас?
- Не Келуджи, - ответил Ирон. – Высшим. Пока мы им нужны – не знаю, для чего, но нужны… Они поставляют нам Носителей… А как только их таинственная цель будет достигнута, сразу выяснится, что планеты Дикая и Кшанти вовсе не такие уж технически отсталые. Их вносят в Каталог… и…
- Носителей больше не будет, - похолодел Лаор. – Точнее, получить их будет куда сложнее – согласие, бумаги, отступное Семье… Как сейчас законтрактованных слуг…
- Ага, - безмятежно ответил Ирон. – А потом пара дел в Совете по поводу плохого обращения с Носителями, которые протащат Высшие… и всё… Больше Ризитея никого не получит.
- Катастрофа… - высказался Лаор.
- Она самая, - отозвался Ирон.
- Нужно немедленно поставить в известность Правителя!!! - возопил Лаор. - Я пошлю вызов в его Приёмную!
- Даже не думай! – отрезал Ирон. – Думаешь, он не знает? Думаешь, такое можно было провернуть без его согласия?
Лаор замолчал, ощущая себя полным идиотом. Но потом всё-таки спросил:
- А что делать-то?
- Подумай, дядя, - ответил Ирон. – Ты у нас умный. А я пойду.
Лаор машинально кивнул и погрузился в мрачные мысли. Резко расхотелось даже приятного времяпровождения с милым неопытным мальчишкой.
А Ирон, стараясь не светиться довольной улыбкой, отправился к себе. Какой молодец всё-таки Тиопа. Ирон развил его мысли, разбудил дядюшкину наследственную паранойю… И теперь нет сомнений, что к утру интриган созреет для заговора… и кое-какие дома ожидает смена власти… Вот и отлично, все будут при деле. А на него и Тиопу никто не обратит внимания, и можно будет спокойно готовить побег. Так что очень скоро его Семью будет ждать большой сюрприз…
Глава 15. Один раз - не пидорас!
Внимание, что-то близкое к НЦе, даб-кон, ненормативная лексика!
Утром Стёпочка проснулся на редкость свежим и отдохнувшим. То ли этому способствовало чаепитие во сне с тётей Раей, то ли Ирон, который, отдав Стёпе хлеб-соль, исполнял во время этого чаепития самый натуральный стриптиз, под конец оставшись только в красных труселях с кружевами и кокошнике, продолжавшем упорно держаться на Ироновых рожках. Самое интересное, что тётя Рая во сне вовсе не думала пресекать это безобразие, спокойно пила чай из блюдечка, заедая его конфетами «Коровка» и задумчиво приговаривая:
- У каждого свои недостатки, главное, чтоб характер был покладистый… Да и внучки мне не помешают.
Стёпа во сне так охренел от этого заявления, что не нашёлся, чем возразить любимой родственнице, поскольку весь лексический запас на время покинул его буйную головушку. Остались только междометия «А?» и «Ээ??», но вряд ли беседу с их применением можно было назвать конструктивным диалогом. Поэтому, когда Стёпушка проснулся и понял, что его посетила нехилая утренняя проблема, то он быстрее лани метнулся в ванную, едва не наступив на свернувшегося калачиком на своей подстилке Эни, и начал торопливо её разрешать. Разрешить проблему удалось не сразу, однако, когда Стёпа припомнил особо пикантный момент с участием фисташкового из давешнего сна, разрядка наконец-то пришла. После этого Стёпа торопливо стал обмывать своё тело, одновременно мучаясь вопросом: «Что это было?» Неужели ему нравится фисташковый паразит? Или это продолжают работать модификации этих проклятущих Келуджи?
Парень торопливо стал разглядывать себя в зеркале, но никаких изменений, кроме ещё более отросших волос, которые теперь спускались на плечи, больше в себе не нашёл. Похоже, превратиться в хрупкое, изящное существо, больше смахивающее на девочку, чем на парня, его не заставит никакая модификация. И слава Богу. Тётя Рая, конечно, женщина добрая и терпимая, но уложить её на больничную койку с инсультом Стёпа совершенно не хотел, а такое было неизбежно, узри она любимого племянника в образе не пойми кого.
Однако, подумав на эту тему, Стёпа взгрустнул – как бы то ни было – а домой он всё-таки хотел. Может быть, сейчас уже придёт Ирон, и им удастся обсудить планы побега? Или фисташковый настолько обиделся, что решил помариновать Стёпу пару дней? Неужели он не понимает, что время работает, в том числе, и против него тоже, и на глупые обиды его этого самого времени попросту нет? Или Ирон передумал и решил всё-таки пойти за предложенного матерью жениха? Или…
Короче, за время купания Стёпочка уже успел себя накрутить, ещё более его стало пугать формирующееся странное отношение к Ирону, как к объекту нежной страсти. Однако попу свою Степан фисташковому подставлять не намеревался. Вот уж нет. Оглянуться не успеешь, как окажешься курицей-несушкой. А вот самого Ирона он бы… тут в голове замелькали кадры случайно подсмотренной в Сети порнушки… причём порнушки такого свойства, где ни одной дамы и близко не стояло… и отмывать себя Стёпе пришлось во второй раз. Стукнув со злостью кулаком по стене ванной, Стёпа быстренько засунул сеанс самоанализа куда подальше и отправился в комнату.
Эни уже успел привести в порядок Стёпино ложе, выложил на него чистую одежду – те же самые маечку и шорты, только не белого, а телесного цвета. Стёпа одежду натянул, не заморачиваясь, и, устроившись за низеньким столиком, тоже уже накрытым проворным Эни, принялся за завтрак. Аппетит у него прорезался зверский, Стёпа смёл почти всё принесённое и опять-таки удивился - поесть он, конечно, всегда был не дурак, но такой волчий аппетит – это было просто нечто запредельное, тем более, что никаких особых физических нагрузок ни вчера, ни сегодня не было.
- Это модификации, - тихо сказал Эни, не поднимая глаз. – Организму нужна энергия, вот он и берёт её из пищи. Нужно ещё несколько дней, чтобы организм перестроился, тогда аппетит придёт в норму…
- А ты откуда знаешь? – удивился Стёпа.
- Ну, - ответил Эни, - перед тем, как отправить меня в Дом, меня тоже модифицировали. Так мне тоже есть хотелось несколько дней…
- Да ну? – удивился Степан. – А как тебя модифицировали?
- Так, по мелочи, - отозвался Эни, сделавшись фисташково-лазурным. – Я не спать могу долгое время, регенерация улучшилась, память, внимание…
- Ну, да, - хмыкнул Стёпа, - нужно все приказы господ помнить. А то вдруг забудешь что… Ты, кстати, сам-то завтракал?
Эни как-то замялся, и Стёпа предложил:
- Ну, давай, поешь… Я, правда, слопал тут почти всё, как крокодил оголодавший, но смотри – пара тарелок осталась. Не тащить же всё это обратно.
Эни манерничать не стал и уничтожил содержимое помянутой пары тарелок в хорошем темпе. А потом в том же хорошем темпе собрал посуду и уволок обратно на кухню. А Стёпа уже хотел включить головидео и пообщаться с Наставницей Нгири, раз уж Ирон так и не показывался, как вдруг почувствовал, что с его организмом творится что-то неладное. Тугая волна жара прошлась по внутренностям, Степана бросило в пот, а потом… Потом его пронзило такое дикое желание заняться сексом – безразлично, с кем, в каком количестве и позиции, что Стёпе начали отказывать мозги. Сам не зная, как, он сумел совладать с желанием выскочить в коридор и броситься на шею первому же попавшемуся зелёненькому, и на негнущихся ногах отправился в ванную. Холодная вода помогла, дышать стало легче, возбуждение продолжало беспокоить, но крышу уже не сносило. Похоже, что кое-кто шибко умный решил усовершенствовать местные кулинарные рецепты и сыпанул в еду лошадиную дозу какого-то убойного афродизиака. Но, похоже, Стёпа сумел преодолеть дурман… И тут в голову стукнуло – Эни! Он же на кухню отправился! А что с ним будет в таком состоянии? А если он Граму или кому-нибудь из его братишек на глаза попадётся?
Стёпа торопливо вышел из ванной… и тут появился Ирон. Он приветствовал Стёпу, но тут же был остановлен злобным:
- Стой, где стоишь!
- Тиопа, ты что? – удивился фисташковый. – Это же я.
И, наплевав на все Стёпины слова, попёр к нему, попутно приговаривая:
- Прости, я вчера убежал… Но мне нужно было, понимаешь… Это очень важно, сейчас расскажу… Прости, ты на меня обиделся, но раньше я не мог…
Стёпа пятился от Ирона, из последних сил сопротивляясь действию непонятной гадости, однако, когда он упёрся лопатками в стену, пятиться стало некуда. А Ирон, дурачок, словно не замечал Стёпиного состояния, подошёл совсем близко и ласково сказал:
- Я понимаю, ты сердит на меня, но поверь, я такое придумал… Сейчас расскажу…
Стёпа, которому всё труднее было отвести взгляд от шевелящихся губ Ирона, простонал:
- Уйди, придурок… мне какую-то гадость в еду подсыпали… Трахаться хочу – сил нет… Я ж тебя сейчас изнасилую просто…
Глаза Ирона расширились до состояния плошек, он быстренько попятился от Стёпы и заявил:
- Сейчас за нейтрализатором сбегаю…
И непроизвольно облизал губы от испуга. Всё. Стёпочкина крыша отправилась в краткосрочный отпуск. Он в три прыжка нагнал Ирона и, стиснув его в объятиях, начал жадно целовать. Фисташковый, к его чести, какое-то время сопротивлялся, но потом ответил на поцелуй… дальнейшее Стёпа помнил очень смутно… Вот они оба оказались на Стёпочкином ложе, напрочь смяв весь наведённый Эни порядок, вот он стягивает одежду с Ирона, а тот, вроде бы, активно помогает процессу собственного раздевания… вот они снова целуются, а руки Стёпочки блуждают по Иронову телу – гладкому, горячему и пахнущему как-то по-особенному приятно. Вот Ирон хлопает рукой по изголовью ложа, оно чуть-чуть отъезжает в сторону, и там обнаруживается ниша, из которой фисташковый извлекает тоненький блестящий тюбик и шепчет в ухо странным горячечным шёпотом:
- Тиопа, Тиопа, погоди… я смажу, а то мне будет… неприятно…
Стёпа не хочет, чтобы Ирону было неприятно, поэтому он терпит, когда тот выдавливает из тюбика прозрачную, очень скользкую массу и нежными, осторожными движениями ласкает Стёпину самую выдающуюся, на тот момент, часть тела. А потом фисташковый делает что-то вообще со Стёпиной точки зрения невообразимое - ложится на спину и бесстыдно, хрипловато шепчет:
- Войди. Тиопа, войди, прошу тебя…
Это заводит Стёпу пуще прежнего, и он делает то, о чём его так сильно просят. Стёпа старается всё делать медленно – он совсем не хочет причинять Ирону боль, и проникновение удается, а внутри… внутри необыкновенно хорошо… Ирон обхватывает ногами Стёпины бёдра, и тот теряет последние остатки соображения, начиная двигаться во всё ускоряющемся ритме… Ирон двигается навстречу, золотистые глаза смотрят в Стёпины не отрываясь, Стёпа словно тонет в них, желание взрывается, превращаясь в ослепительную вспышку где-то внутри, это настолько невозможно и в то же время так хорошо, что Стёпа на какое-то время выпадает из реальности. На какое-то время он пребывает в сладкой, ленивой истоме, но потом голова проясняется, и Стёпу словно подкидывает на ложе.