— Здесь хорошо, — улыбнулась девушка и встала. — Не хочешь искупаться?
— Нет, я тут посижу.
— Как знаешь, — Настя вихрем полетела к воде и тут же была поймана Мишей в крепкие объятия. С Громовым и Бессоновым её когда-то познакомила Женя, и с тех пор она поддерживала приятельские отношения с этими двумя. Не близкие, но вполне приятельские.
— Попалась! — веселился блондин, сжимая руками вырывающуюся девушку. — Холодный душ, леди, не желаете? — Он потащил её в воду и окунул с головой под смех окружающих.
— Идиот, — пробормотала Антонова и отвела взгляд. В поле зрения попал Олег, делающий массаж своей девушке, распластавшейся на светлом пледе. Парень был мастером своего дела. В конце концов массаж стал основным его заработком, приплюсованным к скудной зарплате учителя вечерней физкультуры в интернате неподалёку от академии, в которой он учился. Не зря Татьяна посоветовала парню ещё на первом курсе пройти курсы, когда представилась возможность. Он не упустил свой шанс и теперь мог зарабатывать этим неплохие деньги. Директор интерната, в котором Смирнов проходил практику, предложил работу, и он не отказался. Опыт — то, что пригодится ему в дальнейшем. Он занимался по вечерам с детьми в интернате, а после мотался по клиентам, делая массаж. Утром его ждала академия. Дни, расписанные по минутам. Но он всегда находил время на семью. Даже поздно вернувшись, он тихо заглядывал в спальни домочадцев, проверяя, все ли на месте и всё ли в порядке. После его ждал тренажёрный зал, душ и Женя. Последний пункт, по мнению Алеси, можно было и вычеркнуть. Копейкина постоянно мозолила ей глаза по утрам, выползая из спальни Олега с уставшей, но до отвращения довольной улыбкой. Когда исчезала Женя, исчезал и Олег, коротая ночи вне дома. А сегодня брат огорошил девушку сообщением, что переезжает. К ней. К Копейкиной. Мол, им давно нужно было так поступить, а не делать кучу глупостей. Глупость — это расставание? Лично Антонова считала это самым умным поступком Олега.
— Застегни свою душу. Это так же неприлично, как расстёгнутая ширинка, — слова, хлестнувшие по ушам, заставили Алесю резко обернуться. На неё в упор смотрели глаза цвета мёда, в которых не было ни смеха, ни тепла, ни даже злости — пустота.
— Что? — её голос дрогнул, но она выдержала прямой взгляд Славы, неслышно подошедшего к ней.
— Научись скрывать, говорю. Хотя… — он на мгновение замолчал. — Какая там душа, да?
— О чём ты?
— Спрячь своё желание куда подальше, а лучше поглубже.
— Какое желание? — девушка кипела.
— Влезть в трусы к старшему брату, — тихо, на грани слышимости, но удивительно чётко произнёс Бессонов. — Не надейся, что он когда-нибудь испачкает спермой простынь на твоей постели.
Она молчала. Слов не было. Только липкий страх, расползающийся по телу и проникающий в каждую клеточку организма. Он узнал. Её самая страшная тайна перестала быть тайной.
Даже самой себе она поначалу боялась признаться, что перестала относиться к Олегу как к брату. Это вышло само собой — просто накрыло волной осознания. Один взгляд на брата словно поджигал внутри неё фитиль, и огонёк желания медленно крался вверх. Расставание Олега и Жени дало слабую надежду, которую быстро задушила череда новых девиц. Она решила стать женщиной. Примитивно, глупо, по-детски. Сделанного не воротишь. В её жизни появился Никита Артамасов. Боль вышибают болью. Алеся будто наказывала саму себя за запретное желание, ложась в постель к человеку, которого презирала. В её отношениях с братом ничего не изменилось. Незадолго до того, как Олег вернул Копейкину, Антонова окончательно поняла, что у неё не было ни единого шанса. Увидев статью в газете, она пришла в комнату Смирнова и холодно бросила:
— Ты вовремя избавился от неё. Шлюхам не место в нашей семье.
— Замолчи, — карие глаза зло сверкнули.
— Деньги решают, братишка. Янис, конечно, лапочка, но сомневаюсь, что она запала на что-то, кроме его кошелька. Блядь, она и есть блядь, а у этой дешёвки крупными буквами на лбу всё написано.
— Если бы ты не была моей сестрой, я бы тебя ударил, — хлыстом по душе. Не девушкой вообще, а именно сестрой… Насколько же должен был разозлиться этот человек, чтобы допустить возможность поднять руку на женщину? Алеся по-настоящему испугалась тогда. Испугалась и чётко осознала, что она всего лишь младшая сестра и останется ей навсегда, хоть из трусов прямо сейчас выпрыгнет.
Выходя однажды утром из своей спальни, Антонова столкнулась с заспанной Женей, прошлёпавшей мимо неё в комнату брата. На ней была его футболка. Точка невозврата. Почти год они держались друг от друга на расстоянии, но что-то снова соединило их. И теперь уже навсегда — в этом Алеся, к ужасу своему, не сомневалась. Зубастая тварь выдрала из её рук последние крохи надежды.
— Будь умницей, девочка, — Бессонов обошёл её и начал спускаться к воде.
Антонова тупо смотрела ему вслед, разглядывая татуировку во всю спину: чёрный дракон, изрыгающий пламя. Да, это пламя опалило и её.
— Осторожнее! — Антонова повернула голову и получила удар в скулу волейбольным мячом.
— Прости, — к ней подбежала Сабина, неудачно отбившая мяч, посланный ей Егором.
— Дура слепая, — огрызнулась Антонова.
— Я случайно, — Хайруллина наклонила голову. — Больно?
— Пошла на хер!
— Истеричка.
— Что ты вообще здесь забыла? В школе каждый день рожу твою вижу, так и на каникулах мучиться должна?
— Это взаимно, — синие и серые глаза буравили друг друга.
— Ты в порядке? — к девушкам подошёл Егор.
— А тебя это волнует? Забирай свою сучку и вали отсюда, — Алеся разорвала зрительный контакт с Сабиной и посмотрела на брата.
— За словами следи, — из заботливого его тон стал ледяным. — Пожалеешь, если продолжишь. Поняла?
— Да, — сдалась Антонова.
Хайруллина с удивлением смотрела на них обоих. Никогда прежде она не видела Смирнова таким… таким… Она даже слов подобрать не могла, чтобы охарактеризовать, каким он был в данный момент.
— Бинка, — он давно не называл её так, — мне с сестрой поговорить надо. Оставь нас, пожалуйста.
— Да. Ещё раз извини за мяч, Алесь.
Когда девушка ушла, Егор максимально приблизился к сестре и, присев на корточки, заглянув в серые глаза, тихо произнёс:
— Не совершай таких глупых ошибок. Я предупреждал, что твоя жизнь изменится.
— Хочешь рассказать матери, что я курю? Вперёд, — Антонова сжала губы. Именно этим ей пригрозил парень, когда она пыталась отказаться от вылазки на природу.
— Думаешь, я буду заниматься подобной ерундой? Я превращу твою жизнь в ад, не прибегая к мелкому стукачеству.
Она верила. Верила каждому слову. Взгляд, которым на неё смотрел брат, не врал.
— Это я должна тебя ненавидеть…
— Ну и ненавидь где-нибудь в сторонке.
— Ты любишь Хайруллину?
— Предпочитаю спать с девушками, а не тратить своё время на любовь. С Бинкой я не спал и не собираюсь.
— Когда ты стал таким?
— Каким?
— Циничным.
— Это жизнь, сестрёнка.
— Когда предавал нас, тоже так думал?
— У тебя не хватит извилин, чтобы понять, — Смирнов широко улыбнулся.
— Она настолько лучше меня? — Алеся кивнула в сторону вернувшейся к игре Сабины.
— Ну, планка-то не особо высока.
— Мразь.
— Ещё какая.
— Не будешь отрицать?
— Очевидное? Я же не идиот. А вот ты похожа на маленькую злобную сучку, которой ни один кобель во время течки не присунул.
— Не хами, — девушка сжала кулаки.
— Перестану, когда и ты научишься следить за языком. Я не Олег, я смогу забыть, что ты часть моей семьи.
— Разве уже не забыл? Ты забыл и обо мне, и о семье, когда укатил со своей мамашей!
— Ты никогда не задумывалась, почему я так поступил? Нет? Действительно, твой мозг абсолютно гладок, ни единого бугорка, ни малейшей шероховатости, — Егор покачал головой.
— О чём речь, молодёжь? — Громов бесцеремонно плюхнулся мокрой задницей на чистый плед Антоновой.
— Чего тебе? — она отодвинулась, уходя от соприкосновения с его влажной кожей.
— Да вот, смотрю, мелкие в сторонке скучают.
— Решил нас повеселить? — Смирнов усмехнулся. — Гром, тебе не хватило моей компании в поезде?
— Сгинь, чудище поганое. Я, может, не к тебе, а к прекрасной даме.
— За прикосновение к этой даме тебе целых два чудища поганых выкрутят яйца. Ты же в курсе, да?
— И зовутся они братьями Смирновыми? — Миша прыснул в кулак.
— Догадливый. Я считал, что все блондинки тупые, — взгляд Егора лениво скользнул по пепельным волосам сестры, остриженным недавно в каре.
— Алесь, тебе не кажется, что нас оскорбили? — Громов хитро прищурился.
— До тебя всё-таки дошло?
— Накажем гада? — резко дёрнувшись, Миша потянул парня за руку, заваливая на песок, и с диким улюлюканьем начал щекотать и щипать. Видя поверженного врага, Алеся не смогла удержаться и присоединилась к экзекуции. Ей нужно было отвлечься любыми способами.
— Уроды! — хохотал Смирнов, тщетно пытаясь высвободиться из четырёх клешней. На помощь ему уже спешил Тихомиров, пугая птиц воинским кличем.
Получив долгожданное освобождение, Егор смылся к воде, оставив спасителя на растерзание вошедшим во вкус мучителям. Да, это жизнь.
Олег и Тарас колдовали возле мангала, Киса с Настей занимались сервировкой стола, если расстеленную на песке клеёнку можно назвать столом, Паша перекидывался мячом с Сабиной, а Слава и Женя устроили бои в воде. Они толкались, брызгались, топили друг друга — словом, впали в детство. Не то чтобы Егору не нравился Бессонов, просто он знал, что связывало когда-то этих двоих, и чувствовал беспокойство, видя их лёгкость в общении. Больше всего его злило отсутствие всякой реакции у брата, преспокойно переворачивающего шампуры и изредка бросающего короткие взгляды на бесящуюся парочку. Неужели его жизнь так ничему и не научила, или это сам Егор буквально лелеет свою паранойю?
Его терпение лопнуло, когда Слава, подхватив Женю под задницу, завалился назад в воду, утянув её за собой.
— Твою мать, — сплюнув, Смирнов молнией метнулся к ним и перехватил Копейкину, как бы шутя. — Развлекаешься? А кто подругам помогать будет?
— Без меня справятся, — Женя счастливо улыбалась.
— Лентяйка.
— И не говори, — Бессонов, хмыкнув, пошёл к берегу, шлёпнув напоследок девушку по мягкому месту.
— Зараза, — беззлобно фыркнула она.
— Это нормально? — прошипел Егор, покрепче обняв Копейкину.
— Что? — она зацепилась пятками за внутреннюю сторону его колен и обхватила руками за шею.
— Не много ли он себе позволяет?
— Ровно столько, сколько хочет и может позволить, — Женя нахмурилась.
— Бесит, — руки парня тисками сжали тонкую талию.
— Не надо искать подтекст в каждой строчке, Горик.
— Олегу плевать?
— У Олега нет ни малейшего повода для беспокойства, и он это знает.
— Зато я беспокоюсь. Не хочу, чтобы всё опять покатилось к чертям собачьим. Я тебя не отпущу.
— Если когда-нибудь случится что-то такое, ты не в силах будешь изменить это. Только мы с твоим братом будем решать, как нам жить и что делать.
— Я не хочу потерять тебя, — Смирнов провёл носом по влажной щеке Копейкиной.
— Разве ты потерял меня тогда? Почему думаешь, что теперь потеряешь?
— Мне казалось, что ты исчезнешь, как только выйдешь замуж.
— Глупости.
— Я слышал, что ты отдалилась ото всех, когда вы с Олегом расстались.
— Так вышло. Отдалиться немного не значит уйти совсем. Я просто не хотела ставить их в неловкое положение. Думаешь, легко было разрываться между нами? Я же всё понимаю.
— Я не разрывался.
— В курсе. Лежа рассказывал мне, — Женя чмокнула парня в лоб. — Рыцарь, блин.
— Ты много значишь для меня.
— Знаю, — девушка опустила одну руку и провела пальцами по татуировке на лопатке Егора, — но не стоило себя разрисовывать.
— Хотел сохранить на себе часть тебя.
— По-твоему, я колючка, сгорающая в огне? — перегнувшись через его плечо, Копейкина изучала рисунок, который видела уже множество раз.
— Она не сгорает. Она светится им.
— А когда ты расскажешь, что значит это? — резко переместив руку, Женя положила ладонь на грудь Смирнова, скрывая витую букву L.
— Есть кое-что, что я не должен забывать.
— Ты склероза боишься? Такими темпами к тридцатнику на тебе места живого не будет, — ужаснулась девушка.
— Нет. Только эти, больше никаких не будет.
— И как тебе мать разрешила?
— Вряд ли её это волновало. А отца ты сама знаешь. Назвал меня идиотом и забил.
— Но мастер хорош, — Копейкина пробежала пальцами по рисунку на груди.
— Друг.
— Может, и мне сделать тату?
— Совсем уже? Не погань тело.
— А что? Набью какую-нибудь херню. Так, чисто поржать.
— Глупое бабьё, — Егор резко сел, утаскивая под воду Женю.
Она брыкалась, но он лишь крепче сжал её и, скрытый от чужих глаз, мягко коснулся её губ своими. Ему было нужно это. Как подпитка. Как гарант уверенности в самом себе. И она понимала. Не отталкивала. Он никогда бы не перешёл границу.
Оказавшись на поверхности, Копейкина, отплевавшись от воды, спросила:
— Успокоился?
— Да.
— Найди другой способ.
— А мне этот нравится.
— Скоро он перестанет помогать.
— Не перестанет.
— Ты такой оптимист. Мне тебя жалко.
— Реалист.
— Ой ли? Ничто не вечно. И способ, который помогает тебе сейчас, в будущем станет бесполезным.
— Но ты не запрещаешь.
— Потому что сама начала это.
— Жалеешь?
— Нет. О тебе волнуюсь, дурак. У тебя целая жизнь впереди, а меня может не оказаться рядом в нужный момент.
— Ты всегда рядом, — Смирнов, немного наклонившись, кивнул себе за плечо, намекая на татуировку.
— Думаешь, этого хватит?
— Не думаю. Надеюсь.
Увлечённый Женей, Егор не замечал задумчивый взгляд синих глаз, прикованный к ним двоим. Не каждый мог понять их отношения. Не каждый знал, что было в их прошлом и есть в настоящем. И не каждый мог принять это.
========== Глава 10 ==========
Неизвестность пугает, выматывает и высасывает все силы.
Алесе с трудом удалось дождаться окончания пикника и не выдать своих чувств. Она беззаботно смеялась и веселилась с остальными, старательно отводя взгляд от ухмыляющегося Славы. Он знает. Он всё знает. Расскажет ли он Олегу? Наверное, расскажет… Как избежать этого?
Антонова не нашла в себе смелости вернуться в этот вечер домой и осталась у подруги. Беспокойство не проходило. Промаявшись до двух часов ночи, она не выдержала, вызвала такси и поехала навстречу собственному страху. Пути назад не было.
Чёрная металлическая дверь — ворота в склеп её покоя. Надавив на звонок, Алеся не отняла от него руки, пока дверь не распахнулась и разъярённый Бессонов не втащил её в квартиру.
— Какого чёрта? Я знал, что ты придёшь, но надеялся, что дождёшься утра.
— Поговорить надо, — девушка в упор посмотрела на него.
— Не могла найти более подходящее время? — Слава застегнул распахнутую рубашку.
— Ты ведь не спал.
— Но я занят, — он кивнул в сторону гостиной, откуда доносились приглушённые голоса и смех. — Позвонить не могла?
— У меня нет твоего номера…
— Кто там? — в коридор выглянул Миша и замер в растерянности.
— Привет, — Антонова на секунду улыбнулась ему.
— Что ты здесь делаешь?
— Она забыла кое-что в прошлый раз. Миш, ты иди, а я тут разберусь, — вздохнул Бессонов.
— Ладно, — блондин, пожав плечами, скрылся в гостиной.
— У тебя есть десять минут, — Слава прислонился спиной к стене и выжидательно посмотрел на девушку.
— О сегодняшнем… Как ты узнал?
— Увидел. Плохо маскировалась. Что ещё?
— Об этом знаешь только ты? — Алеся решила не ходить вокруг да около.
— Нет. Думаю, Женька знает. Но раз она до сих пор молчала, будет молчать и дальше.