– Но почему тогда этот призрак не появился в доме с самого начала? Почему такой огромный разрыв во времени?
– Возможно, все это время возле Источника было слишком много железа. Чтобы блокировать его, могло хватить просто одной массивной железной кровати. Если Хоуп делал перестановку, менял мебель, он мог вновь разблокировать Источник.
– Он действительно сделал там перестановку, – сказала я. – Превратил эту спальню в свой кабинет.
– Ну, сейчас это уже не имеет никакого значения, – Джордж снял очки и принялся протирать их краем выбившейся из джинсов рубашки.
– Прости, Джордж. Ты прав. Мы должны были дождаться тебя.
– А я должен был броситься вдогонку за вами. Но подумал о том, как трудно сейчас поймать ночное такси…
– Я наговорила тебе грубостей, словно с цепи сорвалась. Но это только потому, что я очень тревожусь за Локвуда. И хочу надеяться, что с ним все обойдется.
– Обойдется. Я тоже не сдержался, накричал на тебя. Пнул ту чертову тыкву. Я разбил ее, да?
– Да ладно, он даже не заметит. Просто положи ее назад на полку.
– Ага, – Джордж вернул на нос очки и посмотрел на меня. – Мне жаль, что ты повредила руку.
Наверное, мы с Джорджем могли бы и дальше обмениваться любезностями и извинениями, но меня отвлекло появившееся в банке с призраком лицо. Оно изображало карикатурное отвращение.
– Скажи, эта штука может слышать нас?
– Только не через серебряное стекло. А теперь пойдем наверх. Я приготовлю тебе что-нибудь поесть.
– Сначала помой посуду, – сказала я, поднимаясь по железной лестнице. – А я пока приведу себя в порядок.
Я оказалась права в своих расчетах – успела вымыться, переодеться и снова спуститься вниз раньше, чем Джордж начал накладывать в чистую тарелку яичницу с беконом. Едва я пристроила свою вывихнутую руку на столе и нетерпеливо потянулась к солонке, как у входной двери вновь зазвенел колокольчик.
Мы с Джорджем переглянулись и дружно рванули к двери.
На пороге стоял Локвуд.
Его пальто обгорело и было разодрано в клочья, воротничок рубашки оторван. Лицо покрыто царапинами. И без того худые щеки ввалились, глаза лихорадочно блестели. Он был похож на тяжело больного, зачем-то поднявшегося с постели. Я боялась увидеть Локвуда опухшим от прикосновения призрака, но он был таким же худым, как всегда. Даже еще более тощим. Когда Локвуд медленно вошел в холл и оказался на свету, я увидела на его левой руке белую марлевую повязку.
– Привет, Джордж, – дрожащим голосом сказал Локвуд. – Привет, Люси.
Он покачнулся, казалось, вот-вот упадет. Мы с Джорджем бросились к нему, подхватили его с обеих сторон, и Локвуд поблагодарил нас улыбкой.
– Как хорошо вновь оказаться дома, – сказал он и тут же добавил: – Эй, а что случилось с моей тыквой?
10
Несмотря на то что по жилам Локвуда все еще бежал лютый холод от прикосновения призрака, несмотря на другие раны и усталость после допроса в Скотланд-Ярде, на следующий день он держался бодрячком. Он проспал (как и я) почти до полудня, с неохотой позавтракал – скорее просто поковырялся в картофельной запеканке с фасолью, которую приготовил Джордж. Он медленно двигался, с трудом говорил – и то и другое было для Локвуда очень необычно. После позднего завтрака он перешел в гостиную, уселся, обложив поврежденную руку бутылками с горячей водой, и бездумно уставился в окно.
Мы с Джорджем пристроились рядом и просидели так в молчании почти до вечера. Я читала дешевый детективный роман. Джордж экспериментировал с сидящим в банке призраком, посылая сквозь стекло слабые электрические разряды.
То ли в знак протеста, то ли по какой-то другой причине реагировать на них призрак отказывался.
Около четырех часов, когда солнце уже начало клониться к горизонту, Локвуд посмотрел на нас и неожиданно попросил принести наш рабочий журнал. Это были первые слова, которые он сказал за несколько часов.
– Что у нас там намечается, Джордж? – спросил Локвуд, когда Джордж принес гроссбух в черном переплете. – Какие еще дела мы не завершили?
Джордж полистал последние страницы.
– Ничего выдающегося, – сказал он. – Поступило сообщение об «ужасной черной фигуре», которую видели на платной автостоянке ранним вечером. Это может оказаться что угодно, от Темного Спектра до Серой Дымки. Мы собирались отправиться туда этим вечером, но я позвонил им и отложил это дело на потом… Мы имеем также «злобный стучащий звук», который слышали в доме в Нейсдене… Возможно, Каменщик или даже слабый Полтергейст, но и здесь информации недостаточно, чтобы сказать наверняка. Так… еще «темная неподвижная тень». Ее видели в парке Финчли – наверное, Луркер или Тень… А, и настоятельная просьба от миссис Эйлин Смитерс из Хорли. Каждую ночь, вскоре после полуночи, она слышит…
– Погоди, – сказал Локвуд. – Эйлин Смитерс? По-моему, мы уже работали на нее.
– Точно. В тот раз это было «жуткое потустороннее завывание», которое она слышала в своей гостиной и на кухне. Мы думали, что это может быть Воющий Дух. На самом деле это оказался соседский кот Бамблз, который застрял в дымоходе.
– Да, вспомнил, – поморщился Локвуд. – А что на этот раз?
– «Потусторонний плач, похожий на детский». Раздается на чердаке дома миссис Смитерс. Начинается около полуночи, когда…
– Опять, наверное, этот чертов кот, – Локвуд вытащил левую руку из-под бутылок с горячей водой и принялся тщательно разминать пальцы. Кожа на них все еще оставалась синеватой. – Скукота. Эти расследования не украсят историю нашего славного агентства, согласны? Луркеры, Тени, Бамблзы… А где хорошие случаи, такие как Мортлейкский Ужас или Далвичский Рейз?
– Если под словом «хороший» ты подразумеваешь сильного и опасного Гостя, то такой встретился нам прошлой ночью, – сказала я. – С ним вышли такие неприятности, которых мы совсем не ожидали.
– И не были к ним готовы, как много раз повторили мне в Скотланд-Ярде, – пробурчал Локвуд. – Нет, говоря «хороший», я имею в виду случай, за который можно получить большие деньги. А то, что нам предлагают, – это мелочь.
Он удобнее устроился в своем кресле.
Нужно заметить, Локвуд редко заводил разговор о деньгах. Они были для него совсем не главным в жизни. На какое-то время в гостиной повисло напряженное молчание, затем я непринужденно сказала:
– Между прочим, Джордж узнал кое-что о той вчерашней девушке. Расскажи ему, Джордж.
От желания рассказать о своем открытии Джордж сгорал с самого утра. Сейчас он проворно вытащил из кармана газетную вырезку и прочитал ее вслух. Локвуд, который вообще-то мало интересовался личностью своих Гостей, рассеянно выслушал Джорджа, а затем спросил:
– Аннабел Вард? Так ее звали? Интересно было бы узнать, как она умерла…
– И кто убил ее, – добавила я.
– Пятьдесят лет. Слишком долгий срок, – пожал плечами Локвуд. – Теперь мы этого никогда не узнаем. И, честно говоря, меня больше интересует то, что будет сейчас. Ее призрак наделал нам неприятностей. Полиция не очень-то рада тому, что дом сгорел.
– А что было в Ярде вчера ночью? – спросил Джордж.
– Ничего особенного. Сняли с меня показания. Я заявил, что «имел место опасный Гость, наши жизни подвергались опасности, мы были вынуждены действовать согласно сложившимся обстоятельствам», ну и так далее. Правда, не похоже, что я сумел их убедить. – Он снова замолчал, уставившись в окно.
– Ну и? – спросила я.
– Поживем – увидим, – покачал головой Локвуд.
Увидели мы быстрее, чем ожидали. Не прошло и двадцати минут, как ожил колокольчик на входной двери. Джордж пошел открывать и возвратился с обведенной голубой каемочкой визитной карточкой в руке и гримасой отвращения на лице.
– Мистер Монтегю Барнс из ДЕПИК, – мрачно объявил он. – Ты дома, Локвуд?
– Должен быть дома, – тяжело вздохнул Локвуд. – Он знает, что сегодня я совершенно точно не смогу куда-нибудь выйти. Ладно. Тащи его сюда.
Департамент парапсихологических исследований и контроля, или ДЕПИК, – это одна из самых влиятельных организаций в стране.
Это наполовину правительственное, наполовину полицейское учреждение, в котором служит огромное количество старых оперативников – слишком бездарных или дряхлых, чтобы стать взрослыми руководителями в агентствах. Одной из своих главных задач ДЕПИК считает надзор за агентствами, которые должны неукоснительно соблюдать все разработанные департаментом законы и правила.
Инспектор Барнс любил законы даже сильнее, чем большинство его коллег. Он славился умением совать нос в чужие дела и терпеть не мог, если кто-нибудь осмеливался хоть на йоту отойти от дотошно разработанных ДЕПИК инструкций. Локвуду и Джорджу уже несколько раз доводилось сталкиваться с Барнсом, но в основном это было еще до того, как я пришла в агентство. Так что сама я так близко видела печально знаменитого инспектора впервые, поэтому, как только он вошел в гостиную, принялась изучать его с особым интересом.
Это был маленький человечек в темном, довольно сильно помятом костюме и обшарпанных коричневых ботинках. Брюки были явно длинноваты для мистера Барнса и потому свисали складками. Поверх костюма на инспекторе был длинный коричневый плащ до колен, на голове – замшевая коричневая шляпа-котелок. Волосы у Барнса были жиденькими и тонкими, если не считать растительности под носом, где красовались пышные и жесткие, как новая платяная щетка, усы. Точно определить возраст мистера Барнса было сложно – очевидно, за пятьдесят, но мне он показался невероятно старым. Еще чуть-чуть – и инспектор сам превратится в Гостя. Лицо у Барнса было кислым, меланхоличным, двигался он вяло, шаркая ногами на каждом шагу. Правда, взгляд у инспектора оставался проницательным и острым.
Локвуд неуклюже поднялся навстречу инспектору, достаточно радушно поздоровался с ним и указал здоровой рукой на диван. Джордж тем временем переставил свою любимую призрак-банку на боковой столик и прикрыл ее пятнистым носовым платком. Я же отправилась приготовить чай.
Когда я вернулась, Барнс сидел посередине дивана, по-прежнему в плаще и шляпе, положив ладони на широко разведенные в стороны колени. Эта поза, хочу заметить, одновременно властная, но и очень неудобная. Инспектор сидел и рассматривал настенные полки с артефактами.
– У большинства людей, – гнусавым голосом бубнил он, – на стенах висят пейзажи. Или полки с рядами фарфоровых уточек. А вещи, которые вы собираете, просто не могут быть гигиеничными. Вот, например, что это за поеденная молью штуковина?
– Тибетский жезл для удержания духов, – ответил Локвуд. – Ему не менее ста лет. По моим догадкам, ламам каким-то образом удается загонять скитающихся призраков вот в эти пустотелые металлические шары, подвешенные между флажками. Очень рад, мистер Барнс, что вы обратили внимание именно на этот жезл, – это одна из жемчужин моей коллекции.
– А я думал, что эта штуковина из Африки, от каких-нибудь дикарей мумбо-юмбо, – хмыкнул в усы инспектор, посмотрел на нас с Локвудом и продолжил: – Ну что ж, рад видеть вас обоих в хорошей форме. Рад и в то же время удивлен. Когда я прошлой ночью увидел вас в саду, то подумал, что вы проваляетесь в больнице минимум неделю.
По тону Барнса мне показалось, что он, пожалуй, надеялся именно на такой исход.
– Сожалею, что не смог тогда остаться и помочь вам, – ответил Локвуд. – Я хотел, но врачи были непреклонны.
– О, вы все равно ничего бы не смогли сделать, – сказал Барнс. – Пожалуй, только бы помешали. А вот пожарные и агенты сражались с огнем просто героически. Между прочим, им удалось спасти часть дома. Правда, верхний этаж выгорел дотла. Благодаря вам.
– Обо всем этом я уже дал показания вашим коллегам в Скотланд-Ярде, – холодно заметил Локвуд.
– Знаю. Я уже беседовал с миссис Хоуп, чей дом вы сожгли.
– Вот как? И что она говорит?
– Она, как вы легко можете догадаться, мистер Локвуд, сильно огорчена и, боюсь, до сих пор не пришла в себя. Однако они обе – она и ее дочь – очень рассержены и требуют компенсации… Это мой чай? Прелестно, – инспектор взял чашку у меня из рук.
И без того бледное лицо Локвуда побелело еще сильнее.
– Я хорошо понимаю их чувства, – сказал он, – но мы с вами как профессионалы знаем, что в нашей работе такие инциденты время от времени случаются. Мы с Люси столкнулись с очень опасным призраком Второго типа, который к тому времени успел убить мистера Хоупа, а теперь угрожал нашим жизням. Да, побочный ущерб при этом был неизбежен, однако я верю, что ДЕПИК поможет нам возместить его, и…
– ДЕПИК не даст вам ни пенни, – перебил его Барнс, прихлебывая чай. – Потому я и пришел сюда. Я уже встречался со своими руководителями. Они пришли к выводу, что в ходе расследования на Шин-роуд вы пренебрегли целым рядом основополагающих мер безопасности. Ваша самая большая ошибка заключается в том, что вы решили вступить в контакт с Гостем, не имея при себе железных цепей. Пожар стал прямым следствием этого вашего решения, – инспектор пригладил усы боковой стороной пальца и продолжил: – Так что за причиненный ущерб вам придется платить из своего кармана.
– Но это просто смешно! – сказал Локвуд. – Совершенно очевидно, что мы можем…
– Никаких «мы» здесь быть не может! – неожиданно вспыхнул Барнс и вскочил на ноги, грозно размахивая чашкой. – Если бы вы с мисс Карлайл приняли тогда единственно верное решение, если бы вы после первой встречи с Гостем покинули дом, чтобы вернуться позднее с более подходящим снаряжением и, – здесь он многозначительно посмотрел на меня, – более квалифицированными агентами, этот дом по-прежнему стоял бы на месте! Во всем виноваты только вы, и, боюсь, я ничем не могу вам помочь. А теперь мы подошли к главному, – он вытащил из кармана своего плаща конверт. – Это извещение от адвокатов семьи Хоуп. Они требуют немедленного возмещения убытков, причиненных пожаром. Сумма составляет шестьдесят тысяч фунтов. На то, чтобы заплатить, у вас есть четыре недели, в противном случае против вас будет возбуждено дело, – Барнс поджал губы, помолчал и продолжил: – Я надеюсь, мистер Локвуд, что до этого не дойдет, потому что в таком случае ДЕПИК будет вынужден закрыть ваше агентство.
Никто не двинулся с места. Мы с Локвудом сидели так, словно попали в призрачный захват. Джордж медленно снял с носа очки и принялся протирать их своим джемпером.
Сообщив нам фатальную новость, инспектор Барнс словно сбросил с плеч тяжелую ношу. Он ожил и принялся расхаживать по нашей гостиной, на ходу прихлебывая чай.
– Положите письмо вон на тот столик, пожалуйста, – сказал Локвуд. – Я просмотрю его позже.
– Напрасно обижаетесь, мистер Локвуд, – сказал Барнс. – Так случается, когда в агентстве нет настоящего руководителя. Нет взрослых инспекторов! Агентства, которые возглавляют взрослые, справляются со своей работой четко и с минимальными потерями. А вы, – он с пренебрежением махнул рукой, – вы всего лишь трое подростков, задумавших играть во взрослые игры. Об этом в вашем доме свидетельствует все – даже тот хлам, который вы держите на полках, – он наклонился, чтобы прочитать маленькую наклейку. – Индонезийская ловушка для призраков! Фу ты ну ты! Музейная редкость!
– Эту коллекцию собирала моя мать, – негромко заметил Локвуд.
Инспектор его не услышал. Он швырнул конверт на стоящий у стены столик и в этот момент заметил накрытый пятнистым носовым платком предмет. Барнс нахмурился, сдернул платок и уставился на заполненную желтым дымом банку. Наклонился, чтобы лучше рассмотреть, что там внутри, и нахмурился еще сильнее.
– А это? Это еще что, позвольте вас спросить? Мерзкая тварь, которую давным-давно следовало спалить дотла… – и он небрежно постучал пальцем по стеклу.
– Я не намерен этого делать, – сказал Локвуд.
– Почему?
Внутри банки колыхнулась желтая плазма, сложилась в лицо. На Барнса взглянули выпученные глаза призрака, раскрылись губы, обнажив горную цепь неровных зубов. Затем призрак показал инспектору язык.
Трудно сказать, все ли сумел рассмотреть в этом видении инспектор, но что-то наверняка почувствовал. Во всяком случае, он издал какой-то обезьяний возглас и в ужасе отскочил назад. При этом его рука дернулась вверх, остатки чая выплеснулись в лицо инспектору и на его рубашку. Пустая чашка упала на пол.