– Она старалась ради писем. Они… – Мать упрямо вздернула подбородок. – Они важнее.
Нат стиснул челюсти.
– Мисс Генри?
Та размышляла довольно долго.
– Печать могла бы восстановить репутацию ее брата. Она очень этого хотела. Но еще она всегда хотела… скажем так, иметь кого-то близкого, но была лишена этого. Так что да, – кивнула она. – Я согласна с графиней.
– А я нет. Но, как бы там ни было, – Нат перевел взгляд на потолок, – я знаю, что те люди желают ей самого лучшего. И разумеется, не могу отпустить тебя одну.
– Прекрасно. – На лицо матери вернулась улыбка.
– Но так как этот план может привести нас к краху, – Нат сделал паузу, – у меня есть еще один.
– Чего ты от меня хочешь? – Куинт смотрел на него, будто Нат лишился рассудка.
Тот попросил братьев собраться в библиотеке. Если он собирается вернуть Габриэле потерянную семью, ему потребуется помощь.
– Выслушай его, Куинт, – сказал Стерлинг.
– Как я уже сказал… – Нат глубоко вздохнул, – собрание Контрольного комитета заканчивается через два дня. Даже если я, несмотря на мамины заверения, вернусь вовремя, в чем я вовсе не уверен, у меня нет ни малейшего шанса управиться с выступлением. Допустим, нам улыбнется удача и Габриэла сможет представить печать сама, но она все равно не успеет подготовить все как следует. Я могу начать завтра, но… – Нат твердо выдержал взгляд Куинта. – Мне нужно, чтобы вы помогли привести выступление в порядок. По правде говоря, вам придется сделать большую часть.
Куинт фыркнул.
– Ну уж нет.
– У тебя достаточно опыта, – мягко сказал Стерлинг. – Если не считать профессора Эшуорта, ты знаешь об Амбропии и Тайне девственницы столько, сколько не знает никто.
– Меня это не волнует, – усмехнулся Куинт. – Я и пальцем о палец не ударю, чтобы подтвердить требование Энрико Монтини.
– Ты сделаешь это не для Энрико Монтини, – сказал Нат, – а для Габриэлы. И для меня, – добавил он многозначительно.
– Учитывая обстоятельства, это наименьшее, что ты можешь сделать. – Стерлингу рассказали, какое участие Куинт принял в истории с печатью, и он был очень недоволен поступком брата.
Куинт пристально посмотрел на Натаниэля.
– Если ты не вернешься, я и не подумаю представлять… – он стиснул зубы, – печать Монтини.
– Если я не вернусь, представлять будет нечего, – покачал головой Нат. – Я не расстанусь с ней.
Куинт скрестил руки на груди.
– И как же я должен готовить речь о законности артефакта без самого артефакта?
– Он будет в твоем распоряжении до моего отъезда в Дувр, и я оставлю тебе описание.
Куинт прищурился.
– Ты мне не доверяешь.
– Я доверяю тебе. – Нат спокойно выдержал его взгляд. Брат смотрел на него несколько секунд, а затем пожал плечами.
– Сделаю все, что смогу.
– Нат, мы можем еще как-нибудь помочь? – спросил Стерлинг.
– Мы? – удивился Куинт.
– Да, – ответил Нат. – Я не хочу покидать Габриэлу, но мне нельзя с ней видеться. Доктор сказал, что она идет на поправку. Но, хотя печать у нас, я не уверен, что опасность миновала. Конечно, Малдун сделает все, что в его силах, но мне было бы спокойнее…
– Конечно, – кивнул Стерлинг. – Мы позаботимся о ее безопасности. Что-нибудь еще?
– Не знаю. – Нат рассеянно вышагивал перед столом. Этого было недостаточно. Что бы там ни думали мать и мисс Генри, если он пропустит собрание, Габриэла никогда его не простит. Никакое воссоединение с семьей этого не поправит. Он должен предпринять что-то еще, какой-то решительный поступок. Что-то, что оправдает его и завоюет ее сердце. С каждым шагом смутные планы принимали все более четкие очертания.
– Возможно, – задумчиво кивнул он. – Но мне потребуется помощь… бесстрашного графа.
Стерлинг усмехнулся:
– Я тебя понял.
Глава 28
– Кэролайн, – позвала графиня подругу с ноткой энтузиазма.
Леди Дануорти повернулась на голос, улыбнулась и пошла к ней сквозь толпу на Дуврском пирсе.
– Миллисент! – Две женщины обнялись.
– Во имя всего святого, что ты здесь делаешь? Ты едешь в Париж? Останься, посмотришь платья, которые мы купили. Они великолепны. Хотя, если ты едешь в Париж, то посетишь заведение мистера Уорта сама.
– Я не еду в Париж, – сказала мать. – Я пришла сюда повидаться с тобой.
– Как это мило с твоей стороны, и так неожиданно! – Брови леди Дануорти поползли вверх. – Мои извинения, Миллисент, но я не понимаю, почему ты здесь?
– Продолжай, мама, – сказал Нат вполголоса.
Корабль из Франции, конечно же, опоздал. Не то чтобы он не ждал именно этого. Несмотря на доводы матери и мисс Генри, он знал, что это была плохая идея. Однако у него и Куинта не было выбора, и он собирался принять другие предупредительные меры. Мама все же во многом была права.
– Я должна сообщить вам новость, которая просто не может ждать, – сказала графиня. – Я видела кафе в конце пирса, мы можем продолжить разговор там.
– Дорогая, – глаза леди Дануорти округлились, – это что-то серьезное?
– Нет, дорогая моя, это нечто замечательное.
Леди Дануорти продолжительное время изучала графиню:
– Миллисент, я знаю тебя большую часть своей жизни. Если ты говоришь, что это важно, значит, так и есть.
Она повернулась и сделала знак двум дамам, стоящим на некотором отдалении.
– Натаниэль, – сказала графиня, когда две женщины приблизились. – Ты же помнишь сестру леди Дануорти, миссис Делонг? И конечно же, ты знаешь Эмму.
– Хотя мы не виделись несколько лет. – Эмма Карпентер протянула Нату руку. – Как поживаете, Натаниэль?
– Неплохо, благодарю. – Он почти поперхнулся от произнесенных слов.
Эмма Карпентер засмеялась.
– Вы, как всегда, очаровательны.
– Натаниэль, – графиня подняла бровь, – время не терпит, помнишь?
– Конечно. – В течение четверти часа он договорился со слугами леди Дануорти, что они присмотрят за багажом, и отвел дам в кафе с великолепным видом на канал.
– Ну так что ты хочешь мне сообщить? – спросила леди Дануорти. – Я умираю от любопытства. Что же это за вопрос огромной важности?
– Кэролайн, – мать взяла подругу за руку, – у нас для тебя новости насчет Габриэлы.
– Габриэла? – На лице леди Дануорти промелькнуло замешательство, затем она глубоко вдохнула и коснулась ладонью руки своей сестры. – Габриэла, наша племянница?
– Да, Габриэла Монтини. – Леди Уайлдвуд сделала паузу, а затем продолжила: – Кэролайн, Габриэла жива.
Миссис Делонг открыла рот от удивления.
– Что ты имеешь в виду, как она может быть жива?
– Я имею в виду то, что она не умерла. Никогда не умирала.
Леди Дануорти онемела.
– Но нам сказали…
– Да, но это было ложью, – жестко пояснила графиня. – Жизнь Габриэлы до настоящего момента была в некоторой степени необычна, но я смею вам сказать, что она прелестная молодая девушка. Немного упрямая и склонная к импульсивному поведению, может быть, но выдающаяся и восхитительная в своей манере.
Миссис Делонг нахмурилась.
– Вы в этом уверены?
– Мы подтвердили ее личность, и у вас не будет сомнений в тот момент, когда вы увидите ее. – Графиня улыбнулась Эмме. – Она очень похожа на тебя.
– А Эмма сильно похожа на Хелен, – сказала миссис Делонг.
– Дочь Хелен! – воскликнула леди Дануорти, и слезы набежали на ее глаза. – Но как такое возможно?
– Это очень долгая и сложная история. Я вам ее расскажу по дороге в Лондон. Вам также нужно знать, что Габриэлу ранили, хотя надеюсь, что с ней все будет хорошо, – быстро добавила леди Уайлдвуд. – И ей нужна ее семья.
– Леди, нам пора в путь, – сказал Нат, едва скрывая свою раздражительность.
– Нет, – сказала миссис Делонг. – Мы не можем сейчас отправиться в Лондон.
Нат едва не застонал.
– Почему же нет?
Кэролайн посмотрела на сестру:
– В самом деле, почему нет?
Миссис Делонг жестко встретила взгляд сестры.
– Мы не можем встречать дочь Хелен без ее ожерелья.
– Конечно, – пробормотала Кэролайн.
– Я совсем забыла про ожерелье. – Леди Уайлдвуд покачала головой. – Я должна была подумать об этом.
Нат сжал челюсти.
– Какое еще ожерелье?
– Натаниэль. – Эмма попыталась его успокоить. – Один из наших предков сделал состояние, работая на Ост-Индскую компанию. Он подарил своей жене подвеску из китайского игрового жетона, думаю, что на удачу. Она передала ее своей дочери, а та, в свою очередь, своей. Моя бабушка изготовила еще две, так как у нее было три дочери, и никогда не знала, какая из подвесок подлинная.
– Когда Хелен покинула Англию, ее медальон каким-то образом остался. – Миссис Делонг упрямо поджала губы: – Я не встречу ее дочь без ее ожерелья. Она хотела бы, чтобы ожерелье было у Габриэлы. Это значит, что мы рады видеть ее в своей семье.
– А вы не могли бы отдать его позже? – с надеждой в голосе спросил Нат.
Все четыре женщины посмотрели на него так, будто из-за того, что он был мужчиной, он не смог бы понять и никогда не понял бы этих чувств. И Натаниэль понял, что они не намерены спорить. Он простонал про себя.
– Где же ожерелье?
– Оно в моем загородном доме, – сказала леди Дануорти.
Он покачал головой:
– Мы не можем…
– Конечно, можем, Натаниэль, – отрезала графиня. – Мы можем вернуть его вовремя. У нас еще есть время.
– Время для чего? – спросила Эмма.
– Как я сказала, дорогая, это очень долгая история. Я вам все расскажу по дороге. – Она бросила быстрый взгляд на сына. – Не пора ли нам ехать?
– Да, – резко ответил Натаниэль. – Поехали.
У них все еще была возможность вернуться в Лондон до того, как комитет сделает перерыв. Если нет, то у Натаниэля был готов еще один план. Он лишь надеялся, что его план сработает лучше, чем любой из планов Габриэлы.
* * *
Габриэла с усилием открыла глаза.
Она потерялась в одном из густейших лондонских туманов. Туманные объятия душили ее, окутывали со всех сторон, проникали в душу. Голоса звучали вдали, исчезающие и бормочущие, они то становились отчетливыми, то опять пропадали. Габриэла пыталась идти на них, но без видимого результата. Туман совсем загустел, стал темным, почти черным. Настолько загустел, что обволакивал ее, проникал сквозь кожу, затекал в рот и нос.
Она не могла ничего видеть, ее спас огонек справа. Пожар, конечно, дом был в огне. Габриэла повернулась, чтобы бежать, но поняла, что не может, ей надо было вернуться. Она протянула руки. У нее должно быть что-то в руках? Но что? И почему она не может вспомнить, зачем она здесь? Она вновь повернулась, и лорд Ратборн вышел из темноты. Ее смутно удивило выражение его лица, на нем была мокрая и красная рубашка. Где-то вдали крикнула женщина. Пронзительный, скрипучий, истеричный звук ужаса и паники, и… это был ее голос!
Габриэла металась в постели. В голове стрельнуло болью. Она согнулась пополам, прижала руки к вискам и застонала.
– Габриэла? – Чья-то рука легла ей на плечо.
Она повернула голову и заглянула в полуоткрытые глаза.
– Флоренс?
Флоренс сидела подле нее.
– Да, дорогая, я здесь, как ты себя чувствуешь?
– Мне будет лучше, если я умру, – простонала она. – Я умираю?
– Нет, дорогая, с тобой все будет хорошо. – Флоренс назидательно потрясла головой. – Тебе действительно повезло.
– Да, а я не чувствую себя везучей. – Она осторожно подняла голову и медленно села. – Что случилось со мной?
– А ты не помнишь?
– Похоже на то, что я ничего не помню. – Сохранились в памяти лишь кровавый туман, пламя и тело Ратборна.
– Что…
– В доме был огонь. Ты и мистер Харрингтон…
– Печать… – она попыталась вспомнить, – мы нашли печать.
– Конечно, нашли.
– И огонь. – Она помнила жар, дым и свой страх. Ее горло болело почти так же, как и голова. – И Натаниэль… – Она перевела дыхание. – У Натаниэля…
– С ним все в порядке, – сказала Флоренс. – На нем нет и царапины.
Габриэла вздохнула с облегчением.
– Ты помнишь, ты возвращалась в дом?
– Я вернулась обратно? – Габриэла свела брови. Она вспомнила ощущение страха… и покачала головой. – Нет, не помню.
– Ты вернулась в дом за письмами матери.
– Правда? – пробормотала Габриэла. – Как глупо с моей стороны.
– Да, это так, – твердо сказала Флоренс.
Габриэла почувствовала, что начинает кое-что вспоминать.
– И что? Нашла я письма?
– Да, нашла.
– Я не могу представить, как я могла, – сказала она. Сейчас для нее в этом не было смысла. – Когда это случилось?
– Пожар был три дня назад. Ты с тех пор спишь. Тебе нужно было спать… – Флоренс кивнула Габриэле и убрала руку. – Хороший отдых – это то, что прописал доктор. Тебе нельзя волноваться.
Меньше всего она хотела сейчас волноваться, хотя боль в голове немного ослабла.
– Где Натаниэль?
– Его нет сейчас здесь, и на данный момент тебя это не должно волновать. – Голос Флоренс смягчился. – Он беспокоился за твою жизнь и очень тебя любит.
Глава 29
Наступил последний день.
Эта мысль поразила Габриэлу в тот же момент, как она открыла глаза. Она отбросила одеяло и соскользнула с кровати. Головная боль почти прошла, и не было смысла оставаться в постели.
Натаниэль вернулся? Габриэла взглянула в окно и поняла, что скоро полдень. О Боже! Она накинула халат, вышла из комнаты и прошла через зал к его двери. Габриэла помедлила минуту, надавила на ручку двери и вошла в комнату.
– Натаниэль?
Она прошла в его спальню. Его кровать была застелена. Должно быть, ее уже убрали. Или, может быть, он сегодня не ложился? Где он? Впрочем, это не имело значения. Она ему доверяла.
Она поспешила выйти из комнаты. Ей нужно было одеться, неприлично бродить по дому в халате и ночной рубашке. Но в этот момент ее мало волновало, что хорошо, а что нет. Габриэла вышла в коридор и побежала вниз по лестнице, когда натолкнулась на изумленный взгляд дворецкого.
– Эндрюс, – начала она без лишних объяснений, – ты не видел мистера Харрингтона? Натаниэля?
– Сегодня не видел, мисс.
– Ты не знаешь, где он?
– Нет, мисс. – Эндрюс покачал головой. – Не имею понятия о том, где он сейчас.
Она вздохнула.
– А его брат?
– Какой из братьев, мисс?
– Любой, – выпалила она.
– Ни мистера Куинтона, ни его сиятельства нет дома, мисс.
– А леди Уайлдвуд? – Габриэла подняла бровь. – Она тоже исчезла?
– Я бы не сказал, что она исчезла, мисс. Но ее тоже нет дома. А мисс Реджина еще в постели, – добавил он. В его голосе ощущалось желание помочь.
Габриэла сжала зубы.
– И больше никого нет дома?
– Мисс Генри и мистер Деннисон сейчас в библиотеке, мисс.
– Хоть кто-то здесь, – пробормотала она и направилась к библиотеке. – Спасибо, Эндрюс, – бросила она через плечо.
– Не стоит благодарностей, мисс.
Габриэла распахнула дверь в библиотеку, ворвалась внутрь, прервав какой-то напряженный разговор между Флоренс и мистером Деннисоном.
– Где он?
Флоренс встала со своего места, мистер Деннисон поднялся вслед за ней.
– Почему вы не в постели?
– Я хорошо себя чувствую, – бросила Габриэла. – Но я буду чувствовать себя еще лучше, если узнаю, где Натаниэль.
– Честное слово, Габриэла, – Флоренс посмотрела ей в глаза, – я не знаю.
Габриэла сжала зубы.
– Мистер Деннисон?
Он покачал головой:
– Я не могу сказать, мисс.
– Не можете или не знаете?
– Я не имею представления, где сейчас мистер Харрингтон, мисс Монтини.
Взгляд Габриэлы перемещался с мистера Деннисона на Флоренс и обратно:
– Я не верю ни одному из вас.
– Но мы тебя не обманываем. – Флоренс неодобрительно сжала губы. – Ты понимаешь, что одета несоответствующим образом?