Польша без этих захваченных территорий не была сколько-нибудь значительной экономической величиной и без них не могла развиваться. Перенаселение, мало пахотной земли, мало леса, мало угля и железной руды – все это ставило Польшу в зависимость от импорта важнейших ресурсов. Вот эти ресурсы как раз Польша и стремилась захватить.
Первым и наиболее важным ресурсом для довоенной Польши была пахотная земля. Польша была аграрно-индустриальным государством, в котором основная часть национального дохода создавалась в сельском хозяйстве. В 1926 году продукция страны составляла 10,5 млрд злотых, из которых 6 млрд злотых приходилось на сельское и лесное хозяйство, рыболовство, то есть 57,1 %. Промышленность давала 2,8 млрд злотых – 26,6 % национального дохода. Аналогичным образом распределялось и трудоспособное население: 65,6 % в сельском хозяйстве, 13,7 % – в промышленности. В Польше еще до революции было аграрное перенаселение в сочетании с концентрацией основной части земли (свыше 60 %) в руках крупных землевладельцев. Попытки решения земельного вопроса в довоенной Польше пошли путем территориальных захватов. Территория Западной Белоруссии, Западной Украины и частично Литвы предназначалась для полонизации и заселения польскими осадниками и кулаками. Одни только восточные воеводства имели 37,5 % всей обрабатываемой в Польше земли. На эти земли хлынул просто поток «осадников» – польских военных колонистов. В Западной Белоруссии было поселено 300 тысяч осадников, в Западной Украине – около 200 тысяч. Они сразу получали по 25 гектаров земли. В итоге 88 % земли в «восточных кресах» было сосредочено в руках крупных польских землевладельцев, а белорусы остались фактически без земли.
Но в захваченных районах были не только плодородные земли. Западная Украина была ценна еще и тем, что там находился крупный по тем временам источник нефти. В начале ХХ века Украина была весьма крупным районом нефтедобычи. В 1909 году в Дрогобычском округе было добыто более 2 млн тонн нефти. В 1927 году добыча составила 722 тысячи тонн, в 1928 году – 742,9 тысячи тонн. Нефть и нефтепродукты, такие как бензин, керосин, газовое масло, смазочные масла, парафин, – стали важными экспортными продуктами. Из общей добычи в 1928 году 373,2 тысячи тонн нефти потреблялось внутри Польши, а 260,4 тысячи тонн – экспортировалось.
Захват Верхней Силезии дал крупные ресурсы прекрасного коксующегося угля, необходимого для металлургии, транспорта и годного на экспорт. Захваченного угля было столько, что он с лихвой покрывал внутреннее потребление, которое превышало 20 млн тонн. В 1923 году в Верхней Силезии было добыто 26,3 млн тонн угля. С захватом этого важного угольного района, который ранее поставлял уголь на немецкий рынок, в Польше появился избыток угля, и его стали экспортировать, причем на экспорт пошел именно силезский уголь. В 1926 году вывоз составил 12,2 млн тонн. Тешинская Силезия, которую Польша оторвала себе в 1938 году, также обладала крупными запасами угля и большим металлургическим заводом. Таким образом, довоенная Польша своими захватами пыталась обеспечить свое безбедное существование, экспортные доходы, ну и, конечно, вооружение армии.
Казалось бы, после таких территориальных захватов польским капиталистам надо было бы радоваться и подсчитывать прибыли от эксплуатации захваченных ресурсов. Однако именно эти захваты стали для Польши одной из главных причин быстрого и глубокого экономического кризиса, охватившего страну после начала мировой Великой депрессии и сделавшего мечты о «Великой Польше» совершенно беспочвенными.
Так же как и страны Прибалтики, до революции Польша развивалась в составе Российской империи как часть огромного хозяйства и огромного рынка сбыта. Дореволюционная польская промышленность получала из других районов Российской империи сырье и сбывала товары на обширном рынке империи. Так, лодзинские и белостокские ткани продавались везде, вплоть до Владивостока. Другие части Польши, взятые штыком, были тесно связаны с Германией и Австро-Венгрией транспортными и экономическими связями. Однако возникшее во время Первой мировой войны польское государство повело свою политику так, что в ходе войн и захватов обрубило связи со своими основными экономическими контрагентами: Советской Россией, Германией, Чехословакией, Литвой. В итоге поляки загнали себя в положение, когда они просто не смогли полностью использовать свои экономические возможности.
Например, захватив с помощью Франции Верхнюю Силезию и угольные богатства этого небольшого района, поляки, с одной стороны, решили проблему недостатка угля в Польше, но с другой – крепко рассорились с Германией. Как раз в этот момент захвата Верхней Силезии Германия в 1923 году, в результате потери части Верхней Силезии на востоке и французской оккупации Рурского района на западе, лишилась главных источников угля, необходимого для промышленности и населения. Это стало сильнейшим хозяйственным поражением и ввергло Германию в экономический кризис небывалой силы со знаменитой немецкой гиперинфляцией. У немецких потребителей не было средств для закупок угля за границей, и потому в Германии, в особенности в восточной ее части, ранее снабжавшейся силезским углем, произошел переход на более дешевый бурый уголь и буроугольные брикеты, добывавшиеся в Саксонии и Тюрингии. Вынужденный переход на топливо из этих бассейнов, а также таможенная война закрыли полякам доступ на немецкий рынок для экспорта силезского угля с 1925 года.
Польша могла вывозить уголь через порт вольного города Данциг и через свой порт Гдыню, но на Балтике полностью господствовал дешевый и высококачественный английский каменный уголь, с которым польский уголь конкурировать не мог. Британские фирмы неизменно выигрывали торги на поставку угля в скандинавские и прибалтийские страны. Кроме того, мировой торговый флот в 1920-х годах начал переход с угля на нефть, что повело к сокращению добычи и торговли углем в мировых масштабах. В конце 1920-х годов положение в угольной промышленности в мире было таково, что многие эксперты говорили об упадке угледобычи. Итак, экспорт в Германию и в скандинавские страны был отрезан. В СССР снабжение велось собственным углем Донецкого бассейна. В Румынии и Чехословакии была собственная добыча угля, в том числе высококачественного коксующегося угля. Таким образом, Польша, захватив Верхнюю Силезию, одновременно фактически лишилась сколько-нибудь устойчивого рынка сбыта топлива и его экспорт стал делом случайных контрактов.
Далее, металлургическая промышленность Польши зависела от внешних поставок железной руды и металлолома. До революции польские металлургические заводы снабжались криворожской рудой и даже чугуном, выплавляемым на заводах юга России. В 1920-х годах Польша была вынуждена закупать руду в СССР, в Швеции, а в Германии руду и металлолом, для того чтобы производить сталь и металлоизделия. В 1926 году в Польше в месяц добывалось внутри страны 26,2 тысячи тонн железной руды, ввозилось 22,7 тысячи тонн железной руды и 13,5 тысячи тонн металлолома, а производилось 25,7 тысячи тонн чугуна и 65,7 тысячи тонн стали.
В металлообрабатывающей промышленности главными продуктами были: проволока (мощности около 90 тысяч тонн в год), гвозди (около 22,5 тысяч тонн в год), эмалированная посуда (около 2,4 тысячи тонн в год), то есть рядовые потребительские товары. И тут Польша снова оказывалась зажатой между крупными производителями металлоизделий: Германией, СССР, Великобританией, Чехословакией. Добавим к этому, что деиндустриализированные Латвия и Эстония также перешли от машин к производству таких же потребительских металлоизделий. Польша не только сталкивалась с огромными трудностями в экспорте своих металлоизделий, но и не могла конкурировать на внешних рынках в силу того, что сырье для выплавки чугуна и стали более чем наполовину импортировалось.
Внутренний рынок, представленный более чем на 60 % крестьянами, в основном крайне бедными, задавленными нищетой и налогами, не поглощал всю продукцию металлообрабатывающей промышленности и в лучшие годы. Уже в середине 1920-х годов, задолго до Великой депрессии, в этой отрасли была задействована едва половина мощностей. И это в то время, когда душевое потребление металла в Польше составляло 25 кг в год (для сравнения: США – 468 кг, Франция – 203 кг, Германия – 197 кг).
По лесной промышленности – то же самое. Захватив обширные лесные массивы в Западной Белоруссии и отказавшись от развития в этом районе деревообрабатывающей промышленности, даже закрыв большую часть тех фабрик, которые были, Польша вырубала и вывозила необработанный лес или полуфабрикаты. В 1926 году вывоз необработанного леса составил 2,9 млн тонн, пиленого леса – 1,9 млн тонн, изделий из дерева – 67,8 тысячи тонн. При этом польский лесной экспорт конкурировал с советским, финским, прибалтийским.
Довоенная Польша попала в тиски между крайне ограниченными и затрудненными возможностями экспорта и узким внутренним рынком. Экономическое положение страны на мировом рынке было и без того не слишком выгодным, но польское правительство своей политикой, рассорившись с СССР, Германией, Чехословакией, Литвой, а также начав колониальную политику на территории восточных воеводств, сумело резко ухудшить эти условия для своего экономического развития. Доступ на традиционные для Польши рынки оказался затруднен или даже закрыт, а внутренний рынок не развивался. В силу этого даже в наиболее благоприятные годы уровень промышленного производства в Польше в 1929 году достиг только 86,5 % от уровня 1913 года. Более того, по мере усиления угнетения белорусов и украинцев внутренний рынок в Польше стал сжиматься, поскольку уже в начале 1930-х годов население восточных воеводств было настолько нищим, что почти прекратился сбыт даже самых элементарных потребительских товаров, вроде спичек, соли, керосина, бумаги, тканей. И все это во время Великой депрессии с ее обвалом мирового аграрного и сырьевого рынка.
Именно поэтому экономический кризис в Польше, вызванный Великой депрессией, стал настолько резким, глубоким и продолжительным. Сочетание территориальных захватов с потерей традиционных рынков сбыта, аграрного характера всего хозяйства, колониальной политики в восточных воеводствах, сжимания внутреннего рынка и мирового кризиса ввергло Польшу в хозяйственную катастрофу.
В 1930-х годах кризис в промышленности был настолько велик, что совершенно вычеркнул десять лет из экономического развития Польши. Даже в 1938 году добыча угля не достигла уровня 1928 года (38,1 млн тонн в 1938 году против 40,6 млн тонн в 1928 году), добыча нефти также упала и все 1930-е годы колебалась около уровня 510 тысяч тонн в год (в 1928 году добыча составила 742,9 тысячи тонн, в 1938 году – 507,2 тысячи тонн). Выплавка чугуна превысила уровень 1928 года в 1937 году, выплавка стали и производство превысила докризисный уровень в 1938 году. Новые проекты по строительству промышленных предприятий и развития инфраструктуры стали составляться только в конце 1930-х годов.
Впрочем, польское правительство вовсе не осознавало этих последствий своей же захватнической политики и в конце 1930-х годов пыталось захватить еще. В 1938 году, после Мюнхенского соглашения, поляки захватили Тешинскую Силезию, небольшую, но экономически важную территорию. В марте 1938 года Польша потребовала от Литвы, треть территории которой была оккупирована польскими войсками в 1920 году, установить дипломатические отношения под угрозой полной оккупации. У Польши были большие планы по строительству морского флота и большие надежды на захват колоний. Таким образом, межвоенная Польша, или Вторая Речь Посполитая, как ее называют в самой Польше, всеми силами и средствами старалась отхватить хоть небольшой кусочек земли у соседей в целях дальнейшего грабежа. Ставились даже задачи строительства крупного флота, чтобы пограбить и колонизировать заморские страны, только этим планам не суждено было сбыться.
Оборонная индустриализация в Польше
В довоенной Польше основное экономическое и индустриальное развитие получили приморские районы вокруг вольного города Данцига, где был построен морской порт Гдыня, западные, центральные и частично южные воеводства. Единственный район, где создавалась новая промышленность, был район, охватывающий Келецкое воеводство, восточную часть Краковского воеводства и западную часть Львовского воеводства, где в конце 1920-х годов стала развиваться оборонная промышленность. Эта часть Польши находилась достаточно далеко от всех границ и потому была выбрана для размещения военных производств. Идеи сосредоточения в этом южном «треугольнике безопасности» военной промышленности возникли еще в 1921–1922 годах в среде польского военного командования.
В этом районе уже была некоторая военная промышленность. Еще в 1917 году в Тарнуве, к востоку от Кракова, был машиностроительный завод, который занимался ремонтом вагонов, а потом стал производить оружие и боеприпасы. В 1927 году в Мошицах – промышленном районе Тарнува – был заложен крупный государственный азотный завод, который мог производить взрывчатые вещества. В 1928–1929 годах проведена электрификация Радомско-Келецкого района, что к северо-востоку от Кракова.
В конце 1936 года появился более масштабный план – создание Центрального промышленного округа (Centralnego Okręgu Przemysłowego – COP), с развитой оборонной промышленностью, который мог бы выступить тыловым индустриальным районом, как для войны с Германией, так и для войны с СССР, или для обеспечения войн с соседями ради территориальных захватов. До строительства этого промышленного района 73,7 % всей польской промышленности и ремесленных предприятий располагалось вдоль границы с Германией, не далее 100 км от нее. При подобном положении Германия довольно легко могла захватить большую часть польской промышленности, что, впрочем, нисколько не удерживало поляков от шапкозакидательских устремлений в отношении Германии. После разгрома Польши, в октябре 1939 года, наиболее промышленно развитые районы бывшей Польши, с населением 9,6 млн человек, были включены в состав Рейха. Другой причиной начала оборонной индустриализации в Польше была слабость существовавшей к 1937 году военной промышленности. Польские заводы в месяц могли производить лишь небольшую часть от месячного расхода армии в случае войны: по винтпатронам – 17 %, по пушечным снарядам – 24 %, по гаубичным снарядам – 19 %. За шесть месяцев заводы могли произвести от 3 до 17 % мобилизационной потребности армии по разным видам боеприпасов. Однако до начала войны эти задачи разрешены не были.
В отношении же восточных воеводств уже с 1923 года в Польше стала проводиться по-настоящему колониальная политика, предусматривающая, во-первых, ликвидацию какого-либо местного самоуправления. Во-вторых, режим предусматривал ликвидацию прав национальных меньшинств: украинцев, белорусов, литовцев. Закрывались учительские семинарии, в которых готовились учителя для национальных школ, сами национальные гимназии и школы. Из 3514 белорусских школ, работавших в 1919/20 году, уже в 1922/23 году осталось лишь 32. Среди и без того малограмотного народа к началу войны выросло поколение, получившее в лучшем случае только начальное образование. По польским данным, только 0,27 % населения Западной Белоруссии имело среднее образование и 0,17 % – высшее образование. Это также имело большое значение в событиях лета 1941 года, поскольку малограмотные призывники из новых западных областей СССР определенно не имели достаточных боевых качеств и не воспринимали политинформацию о том, кто за что воюет и на чью сторону надо встать. В-третьих, колониальная политика предусматривала удушение промышленности захваченных территорий. В Западной Белоруссии до революции была неплохо развитая промышленность: текстильная, кожевенная, деревообрабатывающая, спичечная, ориентированная главным образом на переработку местного сырья. В довоенной Польше большая часть этих предприятий не работала. Уже в 1921 году численность сельскохозяйственных рабочих превысила количество рабочих других отраслей. Сельскохозяйственных рабочих было до 100 тысяч человек, промышленных рабочих – 15 тысяч, ремесленников – 15 тысяч, работников транспорта – 20 тысяч и неквалифицированных рабочих – около 30–40 тысяч человек.