Ближе к вечеру позвонила Надя, заставив Лизу спуститься с небес на грешную землю, где так неплохо порой грешилось, что кровь закипала от одних только воспоминаний.
– Привет!
– Здравствуй, Надя! – ответила Лиза таким голосом, что Надежда тут же насторожилась.
– Ты не одна?
– Одна, к сожалению.
– От сожалений не кончишь! – хохотнула подруга. – Ладно! К делу. Давай скоренько одевайся, бери извозчика и приезжай ко мне в ателье. Мы тут с Клавой таких костюмов напридумывали, обидно будет не надеть!
Клава являлась более или менее постоянной Надиной подругой уже в течение трех лет, что для такого рода отношений большая редкость, тем более когда обе женщины красивы и на виду, а Клавдия Добрынина была на редкость красивой женщиной. Высокая брюнетка с синими глазами, сложенная, как греческая богиня, да еще и обладательница редкого по силе контральто с невероятно широким диапазоном грудного регистра. Умная, элегантная, артистичная, она редко пела в опере, но часто и охотно появлялась то на подиуме, то на театральной сцене, иногда давала сольные концерты, и всегда с аншлагом.
– Какие костюмы? – опешила Лиза, все еще находившаяся под впечатлением «полетов в Арктике» и «собачьих свалок» с киевскими истребителями.
– Заинька, у тебя обострение или как? – возмутилась Надежда. – Завтра же маскарад во дворце князя Василия!
– Точно! – опомнилась Лиза. – Мне даже персональное приглашение прислали.
– А я о чем! Там весело будет, но без костюма никак нельзя. В особенности тебе, заинька! Ты же не хочешь, чтобы все «сапоги» Шлиссельбурга перед тобой расшаркивались?
Разумеется, Лиза этого не хотела, а потому еще через час была уже в ателье Вербицкой на Староладожском бульваре. Здесь, что называется, было весело. На всех трех этажах дым коромыслом, и Содом с Гоморрой в одном флаконе. Швеи шьют, художники пьют, закройщики орут, по углам гомики целуются, и такое невероятное количество полураздетых красавиц, что попади сюда незнакомый с миром высокой моды мужик, наверняка подумает, что попал в специальный мужской рай.
Лизу сразу же подхватил этот веселый ураган и увлек куда-то в недра ателье, где ее раздели до исподнего, сунули в руку бокал шампанского, и принялись драпировать и примерять, одновременно рассказывая скабрезные анекдоты, смеясь и переругиваясь.
– Нет, это не то! – кричала Клава. – Так вы мне испортите красавицу!
– Я не красавица! – смеялась Лиза. – Эй, Надька, ты что! Если декольте будет шире, как раз шрам вылезет!
– Точно! – соглашалась Надежда. – Тогда давай так! Спереди прикроем выше ключиц, зато сзади откроем до самого крестца.
– Ты бы еще до копчика предложила! – возмутилась Лиза.
– Хочешь до копчика, откроем, как не фиг делать! – ухмыльнулась Надежда.
В конце концов, сошлись на пояснице.
– А панталоны у вас такие есть, чтобы поясницу открывали? – по-деловому спросила одна из Надиных моделей.
– А зачем ей панталоны? – засмеялась Клавдия. – У нее платье длинное, никто и не заметит!
– У меня есть заниженный кюлот, – предложила Лиза, которой не хотелось ходить без трусов даже под длинным платьем.
– Кюлот будет торчать, – возразила Клава.
– Шурочка! – обернулась Надежда к одной из своих помощниц. – Посмотри там, в белье. Кажется, у нас были французские тонг, только я не помню, есть ли там Лизин размер. Медиум, я права?
– Права, – кивнула Лиза. – Можно я закурю?
* * *
В конце концов, платье вышло такое, что «умереть не встать!», но одевать его пришлось действительно на голое тело. Ни бюстгальтер, ни трусы с достаточно высокой линией талии – а других здесь еще не было – к этому чуду не подходили.
– Ладно! – махнула рукой Лиза. – Проехали! Пусть думают, что шлюха.
– А под маской, глянь, – улыбнулась Надежда, – целый полковник!
Маску Лизе сделал Соломон Дегтярь – скульптор из первых в Себерии и уж точно – в Шлиссельбурге. Белый атлас на легком каркасе, а на нем нарисованное гением лицо. Красивое, но холодное.
– Снежная королева, – оценила маску Клавдия.
– Так и задумывалось, – пожал плечами Дегтярь. – Мой совет, капитан! – обратился он к Лизе. – Наденьте длинные белые перчатки выше локтей и встаньте на самые высокие каблуки, на каких устоите. А волосы заплетите в косу, но не обычную, а в ту, что называется «водопад». В четыре пряди, и чем-нибудь красивым зафиксировать.
– Я не умею, – растерялась Лиза.
– Я умею! – вызвалась помочь Клавдия.
– А скрепим атласной лентой в цвет маски, – предложила Надя.
На том и порешили.
* * *
И вот спустя сутки Лиза входила во дворец князя Ижорского. Странно было слышать этот титул, в голове все время крутилось словосочетание «Ижорский завод», но завод тот остался где-то там, в далеком и недостижимом теперь СССР, где Лиза, скорее всего, уже умерла, или в лучшем случае лежала в коме.
Она опустила на лицо маску и вслед за Клавдией, одетой в костюм «Жар-птица», вышла из локомобиля. Третьим шел актер кино Земский, который Лизу не знал, и разоблачить ее инкогнито, соответственно, не мог. Поднялись по широкой лестнице к парадным дверям, предъявили распорядителю свои пригласительные билеты, и маскарад начался.
Клавдия было позвала за собой, но Лиза намеренно отстала и растворилась среди гостей. Прогулялась неторопливо, привыкая к высоте каблуков – четыре дюйма все-таки! – присматриваясь, прислушиваясь и ни о чем особенном не думая, просто существуя, что доставляло ей лёгкую, ничем не замутненную радость.
«Я умерла, – подумала с неожиданным спокойствием, – два раза. Там и здесь. И вот я живая, а вокруг праздник…»
В бальном зале танцевали, но Лиза этих танцев не знала, а Елизавета никогда танцевать не умела. Отвернувшись от вальсирующих пар, вошла в просторный коридор.
– Не любите танцевать, или настроение такое? – голос сзади, из-за плеча. Мужской, приятный.
– Не люблю, – ответила, не оборачиваясь, но готовая продолжить, если мужчина проявит настойчивость.
– Может быть, бокал шампанского?
– Может быть…
Как назло, им не встретилось ни одного лакея. Вот только что, казалось, натыкалась на них везде; на них и на эти их подносы с бокалами, а когда понадобились, как корова языком слизала.
«Вот ведь!..» – и тут Лиза почувствовала запах табачного дыма и услышала характерные щелчки ударяющихся друг о друга бильярдных шаров.
«Серьезно? – удивилась она. – Во время маскарада?»
Но, по-видимому, правилам хорошего тона это не противоречило. В бильярдной оказалось довольно много народу, притом не одних только мужчин.
– Играете? – Мужчина просто спросил, без подтекста. Ни иронии, ни порицания. Вопрос между делом.
– Играю, – подтвердила она с той же интонацией, что и он, – но не сейчас. Давайте просто посмотрим!
Теперь она к нему обернулась, смерила взглядом. Высокий, чуть ниже нее на этих ее одиннадцатисантиметровых каблуках. И сложен неплохо. Не богатырь, но и не хлюпик.
– Елизавета Аркадьевна, – сказал мужчина, встретив ее взгляд, – мне, право, неловко нарушать ваше инкогнито, но промолчать было бы куда хуже. Согласны?
«Вот же оказия! Нигде от вас не скрыться!»
– Мы знакомы? – Лиза лишь надеялась, что он не услышит интонации обреченности в ее вопросе.
– Я вас знаю, вы меня – нет.
– Как так? – удивилась Лиза.
– Мне вас один общий знакомый показал.
– Кто, если не секрет?
– Каперанг Добрынин.
Увы, но Лиза каперанга не знала. Елизавета – да, она – нет.
– А смысл?
– Хотите выпить? – вопросом на вопрос ответил мужчина и кивнул в сторону буфетной стойки.
– Вы, сударь, еще не представились, а уже предлагаете девушке выпить. – Усмехнулась Лиза. – Выглядит подозрительно, да и выговор у вас странный. У нас так не говорят.
– Вы правы, – кивнул мужчина. – Извините! Выговор у меня новоархангельский, я Райт. Иан Райт!
– Англичанин?
– Нет, дворняжка! – улыбнулся мужчина.
– Что вы имеете в виду? – нахмурилась совсем сбитая с толку Лиза.
– Давайте, я принесу выпивку, и мы с вами все обсудим. Итак?
– Ладно, – согласилась Лиза, которую Иан Райт умудрился заинтриговать. – Принесите мне старки. Да, смотрите, Иван, не в рюмке, а в стакане. На два пальца будет в самый раз.
– Пальцы мои?
– Ваши!
На «Ивана» Иан не отреагировал, видать, она не первая переиначила его имя на русский лад. Лиза проводила мужчину взглядом. Походка хорошая, уверенная, и да!
«Он же авиатор! – поняла она, оценив, как Иан ставит ноги при ходьбе. – Военный? Да нет, вряд ли… Скорее, торговый флот».
Она достала из сумочки портсигар, маленький на шесть папирос, но со встроенной бензиновой зажигалкой. Закурила. Затянулась, выдохнула дым, а тут и Иан вернулся со стаканами в руках.
– Прошу вас!
– Спасибо! Так что вы начали рассказывать про дворняг?
– Матушка у меня русская из Ситки, – объяснил Иан, – а отец американец из Нового Амстердама.
– Что ж, биография как биография, – чуть пожала плечами Лиза. – А ко мне что за интерес? Только не врите, что влюбились!
– Ну, лица я вашего пока не видел, однако фигура у вас, Елизавета Аркадьевна, весьма хороша. Это комплимент. А дело простое, мне нужен пилот.
– Уссаться можно! – фыркнула Лиза и сделала глоток старки.
– Я в курсе ваших проблем, – на полном серьезе сказал Иан и тоже выпил.
– Ваня, – улыбнулась Лиза, – вы, может быть, и «в курсе», но только я разбилась насмерть.
– А это тогда кто? – показал на нее пальцем Иан.
– Тень отца Гамлета! – резко ответила Лиза и одним глотком допила все, что у нее еще оставалось в стакане.
Выпила, выдохнула, затянулась табачным дымом.
– Я больше не пилот, Иан. Увы!
* * *
Она оставила американца в бильярдной и ушла гулять среди масок. Много пила. Еще больше флиртовала. Один раз даже согласилась на танец, но едва не рухнула, запутавшись в подоле платья.
«Не мое!»
Домой вернулась под утро. Раздевалась на ходу, но до кровати все-таки добралась. Упала, натянула на себя одеяло и провалилась в сон.
* * *
Ей снилось небо. Разное и при разном освещении. Чистое, прозрачное, пронизанное солнечными лучами, и темное, низкое, занавешенное сплошной пеленой туч. Снились крейсера и фрегаты, десантные шняки и штурмовые кочи, брандеры с дистанционной системой управления, и раз за разом снилось, как прорывается она сквозь заградительный огонь польского тримарана и садит в правую гондолу из двадцатимиллиметровой пушки бронебойными снарядами с сердечником из деплеталя…
«Умри, сука! Умриии!!!»
* * *
Проснулась в поту, едва соображая, кто она и где. Сердце колотилось, как бешеное, а перед глазами плыли багровые облака.
С трудом выдралась из сна. Доплелась до ванной и последним усилием воли втолкнула себя под ледяной душ. Стояла, сжимая зубы, широко открыв глаза. Терпела и терпела, как истая великомученица. По-видимому, долго терпела, потому что, когда вылезла, была синяя, как утопленница, и зуб на зуб не попадал. Но оно и к лучшему, растерлась, как смогла, полотенцем, закуталась в теплый халат, накинула на плечи плед и потащилась, продолжая дрожать, в кабинет. Там у нее был устроен главный бар, и выбор был на любой вкус. А сейчас и повод нашелся: общий упадок организма, депрессия в острой форме и колотун, от которого сводило мышцы ног и живота. Дрожащими пальцами цапнула, что первое под руку попалось, налила, расплескивая, в хрустальный стакан, и уже двумя руками поднесла его к губам. Клацнула зубами – дрожь пробивала не на шутку, – но все-таки удержала стакан у рта и выпила глоток за глотком все, что в нем было. Вкуса не почувствовала, крепости тоже. Так можно было пить хоть воду, хоть молоко. Но это было не молоко. Стало теплее. Сначала в животе, а потом уже тепло пошло распространяться по всему телу. Тогда Лиза налила себе еще полстакана коньяка – а был это, оказывается, именно коньяк, – села в кресло за письменным столом, закурила деловито и вдруг заплакала. Уронила папиросу в пепельницу, отставила стакан и завыла от тоски и безысходности. Рыдания душили ее, прокатывались волной, сотрясая все тело, и было неизвестно, о чем она плачет на самом деле. С чем она расставалась в этот момент, и кто была эта Она? Лиза ли окончательно прощалась со своим миром, родными и друзьями, с коллегами по работе и с самой работой, или Елизавета отпевала свою мечту о высоком небе? Бог весть…
Глава 2. Старая девушка
Апрель, 1931
В понедельник позвонил Ильин.
– Ты что-то зачастил! – усмехнулась в трубку Лиза. – Не дай бог, влюбишься, хлопот потом не оберешься!
– Странная ты женщина, Лиза! – вздохнул на другом конце провода Вадим. – Ну чем тебе любовь не угодила?
Разговор не новый и вроде бы в шутку, но Вадим, похоже, в нее влюбился по-настоящему, хотя и боится признать это вслух. Себя боится, но ее, кажется, больше, и не напрасно! Лизе его любовь ни к чему. Сама она к Ильину ничего такого не испытывала, и от него никаких особых чувств не ожидала. Зачем? Ей и так хорошо. Вадим отменный любовник: сильный, в меру нежный, в меру грубый. Умеет поддержать компанию, во всех смыслах этого слова, и при этом не хам. Воспитанный мужчина, симпатичный, интеллигентный. Опять же – авиатор. Одним словом, не раздражает, и слава богу!
Крейсер Ильина стоял на капитальном ремонте в Арсенальных доках, и они с Лизой виделись достаточно часто, хотя Вадим имел по этому поводу «особое мнение». Для него раз в неделю означало – редко, но Лизе этого пока хватало, а чаще встречаться – можно и привыкнуть. А привыкать – плохая затея. Да и не скучно ей было без Ильина. Лиза плотно встроилась в Надину компанию, пеструю, словно ярмарка, веселую, аки кутеж, и разнообразную, как жизнь. Ей с этими людьми было хорошо, не только когда курила с ними гашиш или пила шампанское. Она вполне могла обойтись и без алкоголя, тем более без кокаина. Другое дело – хорошие люди. Без них не проживёшь! А с ними – жизнь и в самом деле, похожа на праздник, даже если летать теперь – не судьба.
– Странная ты женщина, Лиза! – вздохнул Вадим. – Ну чем тебе любовь не угодила?
– Ты какую любовь имеешь в виду? – попробовала Лиза свести опасную тему к шутке. – Плотскую али любовь к Родине? Так в постели не мерзну, а за любовь к родине «Полярную звезду» ношу!
На самом деле не носила. Мундир так ни разу за все это время и не примерила, тем более не красовалась алмазной звездой. В ресторанах и на вечеринках, где она проводила время с Надеждой и Клавдией, в ателье костюмеров – так здесь называли модельеров и кутюрье, – и в мастерских художников, где Лиза иногда засиживалась допоздна, мундир и ордена выглядели бы более чем странно. В опере и на лыжной прогулке, впрочем, тоже, а Лиза в эту зиму бегала на лыжах много и с удовольствием. Иногда в близлежащем парке, а иногда в Кобонском боре. Собирала друзей и друзей этих друзей, и они все вместе ехали к ней на мызу, оказавшуюся настоящим маленьким замком. Выпивали, не без этого, но только вечером – после бани, а днем ходили на лыжах, катались на финских санках, просто гуляли по окрестным дорогам, когда те не были завалены снегом. Местность красивая, и в хорошую погоду – гуляй не хочу.
– Ладно, сдаюсь! – «сдал назад» Ильин. – Ты свободная женщина в свободной стране. Делай, что вздумается, иди, куда хочешь!
– Это ты меня так элегантно посылаешь? – поинтересовалась заинтригованная Лиза.
– Ни в коем случае! – возразил Ильин. – Лично я приглашаю тебя в кабак. «Антарная баженица» подойдет?
«Любимая из янтаря? Янтарная любовница? Вот такое название? Умереть не встать!»
– Это где? – спросила вслух.