Взаимное влечение Мао Цзэдуна и Хэ Цзычжэнь возникло мгновенно. В мае 1928 г. Мао Цзэдун, не обращая внимания на мнение других людей, пригласил Хэ Цзычжэнь поужинать с ним вдвоем, эта трапеза затянулась за полночь. Мао Цзэдун без обиняков спросил: «Цзычжэнь, а не хочешь ли ты ко мне, вместе со мной работать и жить?» – «Конечно, хочу», – отвечала Хэ Цзычжэнь. К сожительству оба они относились без предрассудков. Мао Цзэдуна не смущало ни то, что у него дома оставалась жена и трое детей, ни то, что Хэ Цзычжэнь не было еще и 18 лет. Он просто велел передать старшему брату Хэ Цзычжэнь Хэ Сюеминю, что с завтрашнего дня Хэ Цзычжэнь будет с ним и становится его секретарем.
В первое время Мао Цзэдун и Хэ Цзычжэнь были неразлучны. В комнате, где они жили, стояли лишь кровать, стол и два стула. Хэ Цзычжэнь сразу же взяла на себя заботы о быте Мао Цзэдуна. Он уже тогда страдал запорами, которые мучили его всю жизнь. Хэ Цзычжэнь ставила ему клизмы из мыльной воды.
Стараясь наладить работу его желудка, Хэ Цзычжэнь решила покормить его нежным мясом «полевых курочек», то есть съедобных лягушек. Телохранители сплели сетки и вместе с Хэ Цзычжэнь наловили килограмма два этих земноводных, затем поджарили их окорочка и подали Мао Цзэдуну с перцем. Мао Цзэдун полакомился ими вволю. Он полюбил это новшество в еде, предложенное ему Хэ Цзычжэнь. Впоследствии «полевые курочки» почти всегда были в меню на горе Лушань, когда там проводил часть своего времени Мао Цзэдун уже в годы КНР.
В 1929 г. Хэ Цзычжэнь, участвуя в рейдах по занятым противником населенным пунктам, привозила Мао Цзэдуну «духовную пищу» – газеты, документы штабов или органов управления местной администрации. Мао Цзэдун очень ценил такую помощь в работе.
Примерно через год после того как они сошлись Хэ Цзычжэнь родила девочку, которую почти сразу же отдали в крестьянскую семью на воспитание, за что людям заплатили. Следы девочки оказались утеряны. Это был первый ребенок Мао Цзэдуна и Хэ Цзычжэнь.
В 1932 г. Мао Цзэдун довольно тяжело заболел. Хэ Цзычжэнь тоже чувствовала себя неважно после тяжелых родов. У них в 1932 г. родился сын Мао Аньхун, или Маомао. Это был второй ребенок и первый сын Мао Цзэдуна и Хэ Цзычжэнь. У Мао Цзэдуна он был уже четвертым сыном.
Жили они тогда в окрестностях города Жуйцзиня. В октябре 1932 г. Мао Цзэдуна вызвали на совещание ЦК партии в город Нинду и осудили за правый уклон. Его освободили от обязанностей комиссара рабоче-крестьянской Красной Армии Китая, секретаря фронтового комитета армии. Иначе говоря, он потерял реальные рычаги власти. Мао Цзэдун остался только председателем Временного Центрального правительства Советской Республики Чжунхуа, или Китайской Советской Республики.
Это был почетный пост, не дававший, однако, никаких прав. Особенно угнетало Мао Цзэдуна то, что он был отстранен от руководства армией. Покидая Нинду, он сказал члену руководства партии Ван Цзясяну: «Если положение на фронте того потребует, дайте мне знать, я немедленно прибуду». Мао Цзэдун не верил, что кто бы то ни было способен лучше, чем он, руководить военными действиями.
Оказавшись не у дел, Мао Цзэдун расположился со своей охраной в здании заброшенного монастыря. Узнав обо всем этом, Хэ Цзычжэнь, несмотря на то что она только что родила Мао Аньхуна и сама была еще очень слаба, тут же с младенцем на руках приехала к Мао Цзэдуну. Она начала ухаживать за больным, переживавшим свое падение мужем, отдавая ему даже те продукты, которые выделялись ей как роженице. Она требовала у председателя советского правительства провинции Фуцзянь Дэн Цзыхоя оказывать помощь Мао Цзэдуну. Дело было в том, что, узнав о снятии Мао Цзэдуна с постов, снабженцы позволили себе не удовлетворять просьбы Хэ Цзычжэнь. Телохранители Мао Цзэдуна из-за этого вступали в перебранку со снабженцами. Хэ Цзычжэнь уговаривала телохранителей не поднимать шума, надеясь на Дэн Цзыхоя.
Одним словом, когда Мао Цзэдуну было трудно и он терял присутствие духа, Хэ Цзычжэнь с ее решительным боевым характером становилась той искрой, которая вновь зажигала в Мао Цзэдуне стремление к жизни и к борьбе. Тут Мао Цзэдун многим обязан Хэ Цзычжэнь.
В этот период Мао Цзэдуна и Хэ Цзычжэнь лишили допуска к работе с секретной документацией. Гонениям подвергались и родственники Хэ Цзычжэнь, которые, по ее словам, все отдали революции, пустили по ветру свое состояние и с головой ушли в революционную борьбу.
Сестра Хэ Цзычжэнь Хэ И была замужем за младшим братом Мао Цзэдуна Мао Цзэтанем, которого тогда же, в 1932 г., причислили к участникам антипартийной группы. Саму Хэ И при этом вынуждали отречься от мужа, отмежеваться от Мао Цзэтаня и его политических взглядов. Одновременно подвергался нападкам и второй из младших братьев Мао Цзэдуна Мао Цзэминь.
Одним словом, начало 1930-х гг. было для Мао Цзэдуна очень трудным временем, может быть, самым напряженным во внутрипартийной борьбе. И именно в эти годы он имел твердую опору в лице Хэ Цзычжэнь.
В Цзинганшане, Жуйцзине, Чандине, Цзуньи, Яньани Хэ Цзычжэнь все время была рядом с Мао Цзэдуном. Она своей рукой четким почерком переписала для него множество документов, помогала ему в работе, выполняя обязанности технического секретаря. Хэ Цзычжэнь и Мао Цзэдун любили книги, любили каллиграфию; помимо всего прочего их сближало и это.
В 1933 г. Хэ Цзычжэнь снова родила. Дитя родилось мертвым. Это был третий ребенок Мао Цзэдуна и Хэ Цзычжэнь, их вторая дочь.
В октябре 1934 г. начался длительный переход из советских районов в провинции Цзянси на север страны. Сыну Мао Цзэдуна и Хэ Цзычжэнь Мао Аньхуну было всего два года. Брать его с собой в поход не представлялось возможным, мальчика пришлось оставить на попечение сестры Хэ Цзычжэнь Хэ И и ее мужа, младшего брата Мао Цзэдуна, которые ушли в партизаны в этих же местах. Однако боевая обстановка вскоре вынудила Хэ И оставить Мао Аньхуна в крестьянской семье. Следы этого сына Мао Цзэдуна и Хэ Цзычжэнь оказались утеряны.
Что же касается Хэ Цзычжэнь, то она отправилась в поход, будучи снова беременной. Женщин среди участников похода были единицы.
В феврале 1935 г. Хэ Цзычжэнь родила очередного ребенка. Это произошло после трудного 40-километрового дневного перехода. На следующее утро надо было продолжать движение. Дитя оставили крестьянам, заплатив им 30 монет. Следы его тоже были утеряны. Вскоре при налете авиации Хэ Цзычжэнь была тяжело ранена. У нее было 8 пулевых и осколочных ранений. Из них самые серьезные – в голову и в грудь, также была повреждена нога. Операция оказалась тяжелой. Все пули и осколки извлечь так и не удалось.
На протяжении всего похода встречи Мао Цзэдуна и Хэ Цзычжэнь были редкими. По мере возможности Хэ Цзычжэнь старалась заботиться об одежде и питании мужа. Мао Цзэдун также давал указания выделять для беременной Хэ Цзычжэнь мула, а после ранения нести ее на носилках. Наконец поход был завершен.
В 1936 г. Хэ Цзычжэнь работала счетоводом в банке особого района, размещавшемся в городе Баоань в северной части провинции Шэньси. Банк располагался в старой конюшне. Беременная Хэ Цзычжэнь и еще несколько человек на себе вывозили из конюшни тонны слежавшегося навоза, приводили помещение в рабочий вид. Жили они тогда с Мао Цзэдуном в пещере, где не было даже кровати. Хэ Цзычжэнь, которая, кстати сказать, умела хорошо готовить, варила пищу на костре, который разводили между кирпичей, служивших подставками для котла.
Она, как уже упоминалось, еще не оправилась от ранений и в то же время ждала ребенка. Схватки начались ночью. Хэ Цзычжэнь, стремясь не потревожить сон Мао Цзэдуна, буквально ползком перебралась в заброшенную хибару по соседству и начала обметать там пыль. Но не смогла закончить – родила. Явился Мао Цзэдун, разбуженный телохранителями. Прибежали подруги Хэ Цзычжэнь, бок о бок с которыми она прошла весь поход, жены Чжу Дэ Кан Кэцин и Чжоу Эньлая Дэн Инчао. Они спросили у Мао Цзэдуна, родила ли уже его жена. Мао Цзэдун пошутил: «Снесла, легко так выкатилось это яичко, да пребольшое!» Увидев дитя, Дэн Инчао воскликнула: «Ну, прелесть, просто прелесть!» По-китайски «прелесть» звучит: «Цзяоцзяо». Так и стали называть девочку.
Здесь необходимо подробнее остановиться на настроениях Мао Цзэдуна и рассказать о женщинах, вошедших на некоторое время в жизнь будущего китайского руководителя.
В 1937 г. руководство КПК только что обосновалось в Яньани, маленьком городке далеко от столиц, в китайской северной глуши. Они пришли туда под давлением преследовавших их властей. В Яньань вдруг впервые в истории этого городка попали люди из «большой политики», большой жизни, многие были и из больших городов. Жизнь Яньани резко изменилась.
Настроение у Мао Цзэдуна было скверным. Хотя, если смотреть на дело только с точки зрения расстановки политических сил в руководстве партии, то печалиться не было причин. Ему удалось занять положение первого человека в партии, во всяком случае фактически. В Яньани уже было известно, что именно в руках у Мао Цзэдуна находилась реальная власть над армией, партией, правительственными учреждениями. Мао Цзэдун был тогда в Яньани и в других районах страны, где у руководства находились коммунисты, как говорится, и царь, и бог, и воинский начальник.
Более всего его угнетала не политическая ситуация, а состояние дел в собственной семье. Его супруга Хэ Цзычжэнь уже не была семнадцатилетней, полной энергии лихой девицей. Ей изрядно досталось за десять лет жизни с Мао Цзэдуном. Непрестанные сражения, длительные переходы, шесть беременностей, тяжелые ранения при бомбежке. Вынужденное расставание с тремя только что рожденными детьми. И наконец, фактическое отстранение от участия в политической жизни, причем с ведома Мао Цзэдуна. Растущее непонимание в семье между супругами, когда Хэ Цзычжэнь постоянно ощущала на себе все возраставший эгоизм и наглость мужа, претендовавшего на положение Бога.
Психика Хэ Цзычжэнь не выдержала. У нее и без того был вспыльчивый характер. Она стала чаще замыкаться в себе, подолгу молчала, затем из-за мелочей взрывалась, хваталась за что придется. Могла схватиться и за собственный маузер. Начались ежедневные шумные сцены, крики, слезы, брань. Мао Цзэдун вылетал из пещеры, уходил подальше от дома.
Так он случайно впервые оказался в районе Яньцзялин, в актовом зале ЦК партии, где с недавних пор стали устраивать танцы.
Начались танцевальные вечера по причинам понятным и естественным – в руководстве партии было довольно много людей, принадлежавших к интеллигенции, многие учились за пределами Китая, в Западной Европе, в Советском Союзе, в Японии. А после перебазирования штаб-квартиры КПК в Яньань туда стали постоянно прибывать и группы молодежи, желавшей принять участие в борьбе. И вот в Яньцзялине, в актовом зале ЦК КПК, почти ежедневно стали устраивать танцевальные вечера. Разумеется, была получена санкция руководства. На этих танцевальных вечерах частенько бывали и высшие руководители партии: Чжу Дэ, Чжоу Эньлай, Лю Шаоци, другие. Не было среди них поначалу только Мао Цзэдуна.
Возможно, помимо прочих причин, это вызывалось и тем, что он не знал нот, не пел песен, не имел музыкального слуха, а в танцах терял ритм. Когда-то его учили держаться в военном строю, но и это у него неважно получалось. Он был, как говорят, увальнем, «деревенщиной».
Когда он в первый раз пришел в Яньцзялин, то первой женщиной, пригласившей его танцевать, была У Гуанвэй, или У Лили. Обычно ее звали просто по имени Лили. Для иностранцев в Яньани она была Лили У.
У Гуанвэй родилась в 1911 г. К моменту встречи с Мао Цзэдуном ей было 26 лет. Она училась в Китае и в Японии. Лили была молодой, обладавшей поэтическим даром женщиной, хорошей драматической актрисой; она прекрасно владела английским языком. Она уже была замужем, но рассталась с мужем.
Она была высокого роста, очень стройная, со спокойными красивыми и живыми глазами. На ней было ципао – традиционное нарядное женское платье, облегающее фигуру, длинное до пят, но с разрезами с боков до бедра. Прекрасные черные волосы спускались на плечи, оттеняя продолговатое красивое лицо с яркими черными бровями.
Мао Цзэдун, как это с ним было в жизни неоднократно, оторопел, заглядевшись на нее. Она же сама подошла к нему, пригласив на танец. Он жестом показал, что «мы, дескать, этого вашего не понимаем, танцевать не умеем».
Тогда Лили сказала:
– Как же так? Вы написали «Относительно практики». Неужели вы не сумеете пройтись в танце?
Это был настоящий вызов. Мао Цзэдун всегда принимал вызов.
– Да, да, надо практиковаться. Надо попробовать, что это такое на практике, – ответил он.
Он пошел с Лили в круг танцующих пар, но все время наступал на ноги то партнерше, то соседям. Находясь под чарами Лили, Мао Цзэдун оказался вдруг послушным учеником. Желая растопить атмосферу первой неловкости, он, по своему обыкновению, стал подшучивать.
Лили за словом в карман не лезла:
– Я бы с вами не рискнула вступать в штыковой бой.
Мао Цзэдун расхохотался:
– Ах ты маленькая буржуйка! Куда тебе со мной тягаться? Вот ты бы лучше попробовала угадать, кто это все тужится вступить в схватку со мной, со старым Мао? – И тут же, видя, что ответа не дождешься, или не желая слышать ответ, высказал то, что всегда занимало его мысли: – Чан Кайши!
Окружающие громко рассмеялись. Все смешалось, потерялся ритм. Музыка смолкла.
Лили еще больше очаровывала Мао Цзэдуна, она-то не растерялась. Взглянув в глаза Мао Цзэдуну, она шаловливо сказала:
– Вот, смотрите, как вы все разрушили на нашей танцплощадке. И как же быстро вы в этом преуспели. А для того чтобы снова все привести в порядок, придется потрудиться. Это не так-то легко сделать.
Лили инстинктивно ухватила самую суть натуры Мао Цзэдуна – его одержимость идеей разрушения существующего порядка вещей.
– Ага, проказница, да у тебя философский склад ума, – со своим хунаньским акцентом Мао Цзэдун спросил: – А скажи-ка мне, как тебя кличут?
– У Лили.
– Это хорошо. Ну, наша Лили, завтра вечером ты опять будешь учить меня танцевать. – Мао Цзэдун произнес эти слова, легонько пожал нежную ручку городской барышни, повернулся и удалился.
У Лили была поражена. Она не могла сразу осознать, что случилось. Она вдруг нежданно-негаданно стала первой учительницей танцев самого Мао Цзэдуна. У нее получилась с ним остроумная словесная пикировка. Она вдруг ощутила, что привлекательна для него. А ведь он был для нее солнцем, на свет которого она и приехала в Яньань.
С этого вечера Мао Цзэдун стал постоянно бывать на танцах. Лили вела его в танце. Он научился нескольким танцевальным па. Мао Цзэдун не только танцевал с Лили, но и приглашал ее посидеть с ним. Нужно иметь в виду, что Мао Цзэдун везде, в том числе и на танцевальных вечерах, появлялся в сопровождении своих телохранителей. Он научился их в определенных обстоятельствах не замечать, и в то же время он свободно распоряжался ими, отдавая приказания сделать то или это. Вот и тут он велел найти местечко, где он мог бы посидеть с Лили, а также принести легкое угощение: финики и свой любимый перец. Оказалось, У Лили, эта прелестница из Шанхая, вовсе не любила перец. Зато она могла выпить с кавалером. В общем, они поладили.
Это ощущение было для Мао Цзэдуна внове; он никогда, особенно в последние месяцы, не чувствовал себя так свободно и раскованно с Хэ Цзычжэнь. Быть может потому, что они с Лили все-таки не были равными товарищами по партии? Хэ Цзычжэнь всегда считала – и это было не наигранным, а реальным, – что главное в ее жизни – участие в политической и вооруженной борьбе. Она была боевой подругой Мао Цзэдуна. У Лили не претендовала на такую роль. Ее вполне устраивала роль женщины рядом с Мао Цзэдуном, чувство женской власти и в то же время обожание своего кавалера, преклонение перед его достоинствами.
Было и нечто сходное в первых моментах встреч Мао Цзэдуна с Хэ Цзычжэнь и с У Лили. Обе были молоды и очаровательны. Обе произвели впечатление на Мао Цзэдуна. У обеих был хорошо подвешен язык. Обе тянулись к Мао Цзэдуну, а он был рад тому вниманию, с которым они к нему относились. И обе, увы, оказались нужны ему только на время.