– Тебе там нечего делать, Маргарет! – кричал на нее Криди. – Там солдаты без тебя разберутся!
– Да плевала я на твоих солдат! Взрывают что попало, стреляют посреди ночи – сумасшедший дом какой‑то!
– Это точно сумасшедший дом, Маргарет, ведь ты сюда приперлась! – орал в конец взбешенный Криди.
– В чем дело, миссис Аттертон? – спокойно спросил Фолз, становясь рядом с Джеком Криди.
– Ага, вот и главный, – довольно подбоченилась Мамаша, – дело вот в чем, мистер Фолз: я хочу знать, что происходит там, – она ткнула револьвером в сторону темных глыб транспортов, за которыми ярко горел свет.
– Зачем, позвольте узнать? – вежливо поинтересовался Адам.
– Позволю, – ухмыльнулась Мамаша. – Я думаю, что вы там что‑то затеваете и я хочу знать, что.
– Да ты…, – не сдержался Криди, но Адам сжал руками его плечо:
– Хорошо, миссис Аттертон, вы можете пойти посмотреть. Кто‑нибудь еще хочет посмотреть? – спросил Адам у толпы притихших женщин, которые начинали понимать, что они не понимают, зачем они оказались здесь, побежав за истошно вопящей Маргарет Аттертон. Мужчинам стало стыдно, что они пошли на поводу у своих жен.
Кроме Мамаши, желающих не оказалось, и Адам приказал пропустить ее сквозь оцепление.
Мамаша Аттертон гордо прошла мимо расступившихся нахмуренных фермеров и быстрым шагом направилась к посту Двойки. Назад она возвращалась уже не таким гордо, ее шатало из стороны в сторону, она где‑то выронила свой револьвер, больше похожий на пушку, и прижимала руки ко рту. Было видно, что миссис Аттертон по дороге обратно успела распрощаться со своим ужином, причем весьма обильным, судя по темным пятнам на темно‑синем домашнем халате.
– Ну, что там, Маргарет? – ехидно поинтересовался Джек Криди.
Она посмотрела на него выпученными, как у рака, глазами и надломленным глухим голосом проговорила:
– Там – смерть.
Женщины обступили ее и Маргарет Аттертон дала им себя увести.
– Расходитесь, люди, вам здесь нечего делать, – мягко сказал Джек Криди и все послушались его: толпа редела на глазах.
Скоро рядом с транспортами не осталось никого постороннего. Джек Криди осмотрел строй своих добровольцев:
– Хорошая работа, ребята.
«Ребята» ответили недружно:
– Да, ладно, Джек. Скажешь тоже.
– Теперь у нас точно нормальный город, – сказал Джек, повернувшись к Адаму.
– В каком смысле, Джек?
– В том смысле, что у нас есть все, что нужно для города – мэр, управа, полиция, солдаты, в общем, есть все. Даже своя собственная городская сумасшедшая.
– Я бы посмеялся с тобой, Джек, если бы это не было так грустно, – ответил Адам и посмотрел на стоящего рядом Мазаева и группку ученых:
– Вы точно хотите идти туда?
– По правде говоря, не очень, – ответил Мазаев, – но я чувствую, что должен.
Чень Ли, Сергей Дубинин, Дэвид Варшавский и двое его помощников – Эдди Лейтер и Мозес Лиер поддержали профессора – вперед выступил Варшавский:
– Да, Адам, мы должны.
– Эх, – выдохнул Фолз, – не будет из этого ничего хорошего.
Еще на подходе к Двойке они увидели четыре волчьих трупа, трое лежали головами в сторону лагеря, один – в сторону леса. Поодаль – еще два. Адам заметил валяющийся на земле револьвер, которым еще недавно размахивала Аттертон и подобрал его.
В капонирах Двойки солдаты переносили своих мертвых товарищей, складывая израненные тела на брезентовое полотнище на земле. Места не хватало и кто‑то громко крикнул:
– Нужен брезент!
Адам подошел вплотную к дереву, с легкостью перечеркнувшему тонкую линию ограды. Он рассматривал дерево, не приближаясь к ограждению, когда к нему подошел Ким Ли:
– По нему они и пробрались внутрь.
– Я понял, Ким, – Адам указал на тело волка, повисшее на проволоке.
– Мы отключили участок на двести метров вокруг, питание на составные части секторов идет отдельно, ты же помнишь схему.
– Помню, – уныло согласился Фолз. – Пойдем, посмотрим.
Они медленно шли вдоль ломаной линии окопов, обходя солдат, бережно поднимающих на руках тела, темные от пролитой крови. Страшное было зрелище – пули и осколки не оставляют таких ран. В первом капонире была воронка от взрыва, повсюду были разбросаны частицы плоти и клочья одежды. Ствол пулемета был задран в небо, пулемет был сбит с сошек, патронные ленты в беспорядке валялись вокруг.
У пулемета лежал труп сейра, его туловище было иссечено осколками.
Во втором капонире оказалось еще ужаснее. Тела валялись в беспорядке, как будто были разбросаны в стороны взрывом. Тела были страшно изуродованы, исчерканы черными кривыми линиями волчьих когтей. Майкл отметил, как мало стреляных гильз, – и спросил у Кима:
– Воронка только одна?
– Да, у нас за спиной.
– Они не успели.
– Да, все произошло слишком быстро.
– Где Жан?
– В госпитале, сказал, что будет ждать, пока Сергеев будет сшивать тяжело раненных.
– Сколько раненых?
– Двенадцать, семеро тяжело, трое очень тяжело – страшные раны в живот, вряд ли они дотянут до утра.
– Убитые?
– Шестьдесят. Все, кто был в карауле, плюс шестеро прибежавших на помощь.
– Как все было, уже понятно? Я все пропустил, ночевал в Башне.
– Сейчас расскажу, только Майкл просил уточнить кое‑что. Пойдем.
Ким с легкостью взобрался на ствол дерева, в обхвате не меньше полутора метров. Адам последовал его примеру и они перешли границу периметра по этому коварному «мосту». Перед тем, как спрыгнуть с дерева, Адам с болью отметил, как близко к кромке леса расположена ограда. Ким вошел в густые густы, сломанные под весом упавшего дерева, и оттуда донесся его голос:
– Адам, посвети мне.
Фолз снял с пояса мощный фонарь – один из предметов стандартной экипировки любого колониста, и конус белого света пронзил темноту.
– Ближе подойди.
Адам продрался сквозь густую мешанину тонких, туго сцепленных между собой, веточек и увидел вывороченные из земли колоссальные корни, облепленные мокрой землей.
– Черт, Майкл, как в воду глядел, – раздался голос Кима и через секунду он показался в свете фонаря.
– Они завалили дерево? – тупо спросил Адам. – Но как?
– С твоей стороны глубокая яма. С моей стороны я видел на дереве следы когтей, примерно на уровне полуметра. Я думаю, что они подкапывали корни до тех пор, пока дерево не было готово упасть, а потом, они навалились на дерево с нужной стороны – и все, бабах.
– И их никто не заметил из‑за кустов, – пробормотал Адам себе под нос, но Ким услышал его:
– Ага, за этими кустами они были как за занавесом театра.
– А как же наша термооптика?
– Не знаю, Адам, может наши проморгали, а может, они придумали что‑нибудь.
– Ты говоришь о них, как о равных, – заметил Фолз.
– А разве это не так?…
Они стояли у капониров Двойки, уже освобожденных от тел убитых. Теперь солдаты носили трупы сейров в лабораторию Дубинина, про себя проклиная приказ Адама, чтобы каждый волчий труп был бережно сохранен.
– Значит, они подрыли два дерева, – говорил Ким, – одно завалили для отвода глаз.
– Там, – показал пальцем в сторону северного сектора Майкл, – то же самое: дерево, окруженное густыми зарослями, подрыто со стороны периметра.
– Они роняют дерево на севере, слышат сирены, крики, шум, и тут же валят второе дерево. Место выбрано идеально – эти гребаные транспорты закрывают обзор, как ширмой. Перебегают по дереву сюда и…, – Ким умолкает – дальше и так все понятно.
– Хорошо, что Жан успел подтянуться слева и справа, – говорит Адам, – я даже и думать не хочу, что было бы, если бы они пробрались к палаткам.
– Там была бы бойня, Эйд, – ворчит Майкл устало, – мы бы не смогли стрелять из тяжелого калибра, волки бы здорово порезвились там, прежде чем их смогли бы прицельно завалить.
– Еще они на удивление быстро успели отойти, когда увидели, что их не пропустят дальше.
– Они не сумасшедшие, Ким, они увидели, что на них напирают люди Дюморье, и слиняли.
– Я сейчас скажу кощунственную вещь, ребята, но я должен ее сказать. Хорошо, что Жан успел подойти вовремя, когда наши на Двойке были уже мертвы.
– Что ты такое говоришь, Адам? – вскричал Ким.
– Он говорит правду, Ким, не кипятись, – встал перед ним Майкл. – Лично я тоже рад, что Жан не взял грех на душу.
– Да о чем вы, мать вашу так?!
– Представь, что Жану пришлось бы отдавать приказ стрелять по Двойке, когда тут еще шел бой, – тихо сказал Адам. – Представь себе: наши видят, как волки рвут пацанов на Двойке, и что остается Жану?
– Убивать и своих, и чужих, – скрипя зубами, отвечает Ким.
– Или еще хуже – ждать, пока волки закончат, – говорит Майкл.
– Да, – со свистом выдыхает Ким, – дерьмо.
– Забыли, мужики, – тихо говорит Адам, переводя взгляд с Кима на Майкла и обратно. – Я просто не мог не сказать.
– Да понятно, старший, не извиняйся.
Мазаев осторожно прикасается к плечу Фолза:
– Мне очень жаль, Адам. Господи, они же все такие молодые!
– Смерть не смотрит на возраст, профессор, – говорит Майкл.
– Я должен что‑то сделать по этому поводу, я должен что‑то предпринять. Должен помочь, – тихо говорит Мазаев, глядя на тела, сложенные в тесный ряд на брезенте.
Его глаза за толстыми стеклами очков предательски блестят.
К ним подходит Сергей Дубинин. Он бледен, но держится спокойно. Сергей аккуратно берет профессора под локоть:
– Пойдемте, профессор. Если мы хотим помочь, нам нужно работать. А чтобы нормально работать, необходимо хотя бы немного поспать, хотя я и сам понимаю, какой сейчас к чертям сон.
– Да‑да, – потерянно бормочет Мазаев, снимая очки и вытирая глаза ладонью.
– Черт, – ворчит он своим обычным тоном, от которого присутствующие чувствуют себя чуть‑чуть уверенней, – чего это я, старый дурак, рассиропился. Все правильно говорите, Сережа, – он поворачивается к Дубинину, – мы – ученые, мы должны работать. Нам требуется сделать что‑то, чтобы не допустить этот ужас еще раз.
– Мы и делаем, профессор, – спокойно говорит Дубинин, – вы уже давно помогаете людям, разработанные вами энергозаборники, подключенные к Источнику в Башне, дают людям энергию. Вы собрали прекрасную команду одаренных ученых, ваши идеи помогают нам всем выжить. Разве этого недостаточно?
– Этого недостаточно, – упрямо смотрит на него Мазаев.
– Тогда мы придумаем что‑нибудь еще, – пожимает плечами Дубинин, – мы же ученые.
Мазаев едва заметно улыбается, потом обращается к Адаму:
– Вот за что я люблю молодежь. «Придумаем что‑нибудь» – разве это не прекрасно? Ладно, Адам, мы пойдем, наше поле боя – лаборатория.
– Конечно, Борис Сергеевич, – Адам пожимает его руку и ученые уходят.
Впереди идет Мазаев, гордо подняв голову, его губы шепчут что‑то себе, глаза смотрят прямо перед собой. Профессор приступил к работе…
Начинается новый день – всходит солнце…
Глава четвертая. Противостояние
– По анатомии и внутреннему строению ничего нового сказать не могу, – Сергей Дубинин стоял возле прозекторского стола, на котором лежало тело взрослого волка.
Труп был вскрыт, верхняя часть черепа была аккуратно удалена при трепанации, был виден головной мозг. Фолза, стоявшего рядом, немного подташнивало, хотя, казалось бы, он должен был быть привычным к подобного рода зрелищам.
– Взрослый самец, в прекрасной физической форме, – кивает Сергей в сторону стола, – полный набор зубов, зубы прекрасные, никаких следов кариеса или чего‑нибудь подобного. Здоровые чистые легкие с жизненным объемом воздуха большим, чем у двух легкоатлетов. Будь он человеком, то смог бы без проблем поднять килограммов семьсот в рывке. Строение задних лап отличается от передних. Когти на задних лапах меньше размером, не втягиваются, служат дополнительной опорой при прыжках или быстром беге. Строение передних лап уникально, посмотрите – Сергей показал устрашающего вида лапу. – Когти втягиваются и выпускаются по команде целой группы мышц, здесь, здесь и здесь.
Он демонстрировал на оголенные мышцы, прикасаясь к ним скальпелем
– При беге они не мешают, во время охоты служат страшным оружием. Основные пальцы, числом четыре, и два противостоящих по разным частям того, что мы, люди, зовем ладонью. Пальцы очень подвижные, заметно, что волки смогли бы поднимать мелкие предметы, не иголки, конечно, но управляться с палками или камнями они смогли бы, если захотели.
– Как это – «если бы захотели»?
Дубинин с изумлением уставился на него.
– Адам, вы, наверное, плохо спали сегодня?
– Вообще не спал, – через силу улыбнулся Адам.
– Им не надо использовать камни и палки, как оружие, – хмуро продолжал Дубинин. – Им достаточно того оружия, которым их в избытке наградила природа. Наши далекие обезьяньи предки были вынуждены прибегнуть к помощи палок и камней, потому что им не хватало собственных, слабо развитых ногтей и зубов в противоборстве с внешним миром.
– Понял.
– Наши волки были животными, им не требовались руки с гибкими пальцами для работы. Им не приходилось работать, обрабатывать землю, собирать плоды – только охотиться. Сырое мясо и кровь животных содержат все вещества, необходимые для роста и поддержания работоспособности организма. Теперь посмотрите сюда, – Сергей разжал пасть волка специальными хирургическими тисками.
Послышался хруст, Адам поморщился:
– Сергей…
– Не волнуйтесь, он уже давно мертв. Вот, – он указал на что‑то у задней стенки верхнего твердого нёба, – голосовые связки.
Адам посмотрел, преодолевая отвращение.
– Значит, они могут говорить, общаться?
– Скорее всего, но не обязательно. У приматов тоже есть голосовые связки, которыми они довольно активно пользуются. Но вряд ли вы назовете шимпанзе или, к примеру, гиббона разумным существом.
– Значит, в принципе, они могут говорить, но вы не знаете, говорят ли они на самом деле?
– Да.
– Какой на слух может быть их речь?
– Глухое рычание, ворчание, вой – так же как у земных крупных животных. Вам придется расспросить солдат, подвергшихся нападению, но сразу скажу – не ждите слишком многого.
– Почему?
– Чтобы различить звуки чужой речи, нужно длительное время обитать рядом, научиться различать отдельные звуки, слова, предложения. Дома, в Киеве, мне пришлось жить в общежитии в комнате с соседями вьетнамцами. Поначалу их речь была для меня сплошной какофонией, набором ничего не значащих гортанных выкриков. В восточных языках многое зависит от произношения и даже от длительности произношения гласных. «О‑а‑а‑а» – это не совсем одно и тоже, что и «о‑а‑а‑е», понимаете?
– С трудом, – улыбнулся Адам. – Вы хотите сказать, что возможно, они уже разговаривали с нами, а мы приняли слова за рычание или вой?
– Вы все‑таки способный, Адам.
– Спасибо, – Фолз саркастически прижал руку к груди, – как вы говорите, на добром слове.
– Кушайте на здоровье. Теперь – самое интересное.
Он подвел Адама к столу.
– Посмотрите на строение головного мозга и скажите, что вы думаете.
– Я ведь не специалист.
– Это не имеет значения.
Адам внимательно присмотрелся к строению головного мозга волка. Мозг еще находился в черепе, места, по которым проходилась пила для трепанации, были ярко‑белыми.
– Он похож на человеческий.
– Вот именно, – довольно потер руки Дубинин, – даже взгляду неспециалиста это бросается в глаза. Многие думают, что чем больше размер мозга, тем разумнее существо. Если исходить из этой теории, то киты должны защищать научные диссертации и строить космические корабли. Объем мозга человека, если не судить строго, лежит почти на одной полке с мозгом человекоподобных обезьян, дельфинов и медведей. Но, – Сергей поднимает палец, – они животные, а мы – люди. Теперь еще раз посмотрите и скажите мне, чем этот мозг похож на человеческий?
Адам еще раз присмотрелся.
– Ну, строение похоже, извилины.