Я встала из-за стола, откровенно пошатываясь подошла к Глебу, наклонилась к нему облизывая губы. Мой взгляд прошелся по его карим глазам, затем на желанные губы, руки Глеба оказались на талии и в секунду я уже сидела у него на коленях, пятой точкой ощущая его твердое желание. Когда до поцелуя оставался один смелый вдох, словно прыгаешь в воду с высоты, на меня напала страшная икота.
Я быстренько встала, отдирая его руки от себя и развела руками.
— Упс. Фокусник был пьян! Ик! И фокус не удался! Ик! Ой. — и икая, я поплелась в свою комнату, где икота тут же прошла, а на меня напал сон.
Развратный и горячий от которого я проснулась утром вся мокрая от желания и едва сдерживалась от того, чтоб пойти в комнату к Глебу.
Мне снилось как он прижимает меня всю в мыле к стене в бане и входит резко и страстно. Хватает своими ручищами меня за бедра и грудь, быстро двигаясь к развязке. Сон был на столько реальным что я проснулась с полным ощущением его члена во мне. Рука скользнула к клитору и под яркие воспоминания своего сна, я начала себя ласкать. Долго оттягивая сладкую развязку, вспоминая снова и снова как меня неистово брал в моем сне Глеб.
Не думала, что будет так тяжело. Решила притвориться больной и не выходить из комнаты вообще, чтоб не видеть его весь день. Гад такой, словно афродизиак для меня. Никогда еще не было проблем с желанием. Вполне могла перетоптаться, чтоб не влезать в ненужные отношения. Только с этим “все покупается” иначе.
Пока ещё Глеб спал, я прошмыгнула на кухню и запаслась батончиками, еще коробкой сока. Скажу ему что меня тошнит от выпитого вчера вина и буду весь день валятся в постели и поедать в тихую свои припасы.
Я изучала состав батончика. Кто бы мог подумать, что отсутствие дела может привести меня к такому тупому занятию. Я изучила состав и дату, и даже юридический и фактический адрес производства. И чуть не спалилась перед внезапно вошедшим Глебом. Ну да стучать то его явно не учили, к чему такие церемонии.
— Ты спишь еще? Уже двенадцатый час. Не ужели не выспалась? — Глеб стоял в дверном проеме и не решался войти в мою комнату. Словно он оборотень, а на пороге рассыпан пепел рябины.
— Мне плохо. Я болею. — соврала я, не краснея, но врать было тяжело.
— Что с тобой? Может в больницу? — в секунду усевшись на край кровати на меня смотрел встревоженный Глеб.
— Да нет. Просто что-то мутит после вчерашнего. Помидоров видимо переела. — прикрыла стыдливо глаза чтоб было легче врать и не кинутся на этот секс ходячий.
Вот он минус моей прямолинейности. Я могла сказать все что думаю о человеке прямо ему в лицо и мне было плевать на последствия, но врать было тяжело.
Мне казалось, что в такие моменты я сдаю свои позиции борца и превращаюсь в пятилетнюю девочку, размахивающую белым флагом поражения.
— Ну хорошо… В смысле это плохо. В общем отдыхай! — Глеб вышел, и я вздохнула, со спокойной душой принялась дальше изучать этикетку батончика.
Глеб.
Понятия не имею как ухаживают за больными. Я прошел на кухню и налил стакан воды. Если Зайцеву тошнит, то есть она точно не захочет, а вот вода и тазик ей пригодятся.
В шкафу нашел небольшой тазик-миску и пошел к Зайцевой. Не знаю, то ли я не хотел ее оставлять одну или сам не хотел быть в одиночестве. А зашел к ней в комнату и уходить не собирался.
— Вот вода и это если вдруг ну в общем чтоб не бежать в туалет. — выставил все на стол и уселся в кресло у окошка, на против кровати с Вишенкой.
— Ты что?! Ты тут весь день сидеть собираешься?! — возмутилась она.
— Ну да. Вдруг тебе станет хуже. Я буду тут пока тебе не станет лучше. — я устроился в кресло поудобнее чтоб у Вишенки отпали все сомнения в серьезности моих намерений.
Она грохнулась на подушку и промычав закатила глаза.
— Ты вот вчера меня спросила, любил ли я. А ты когда ни будь любила Зайцева? — решил спросить сейчас то, о чем думал весь остаток вчерашнего дня.
— Конечно любила. — она устроилась повыше на подушку, и сама начала рассказывать про свою первую любовь, а я молча слушал, боясь прервать ее порыв откровенности.
— Он был нашим соседом. Жил прямо над нами. Не помню уже точно, но мне было лет тринадцать, когда я в него влюбилась по самые уши. Сидела целыми днями на подоконнике кухонного окна словно кошка, чтоб увидеть его хоть мельком, когда он выйдет из подъезда или вернется домой. Он был бандитом. Ездил на шикарной и крутой машине и разговаривал так…словно каждое слово дорого. Кажется мне иногда что я до сих пор ощущаю этот запах его кожаной куртки… — она посмотрела куда то в пустоту словно ее воображение нарисовало в ней ее первую любовь.
— Это была лишь недосягаемая мечта, так мне казалось…он и не замечал меня даже. В общем, гляделки закончились ровно в день моего восемнадцатилетия. Был уже вечер. Не смотря на праздник и гостей я все так же торчала у окна. Шел медленно снег. К подъезду подъехала его машина и из нее вышел он. В шерстяном черном зимнем пальто и белом свитере с горлом. Он вытащил с заднего сидения огромный букет алых роз и пошел с ним прямо к моему окну. Душа в пятки ушла, как я тогда в обморок не свалилась не знаю. Мы минуту смотрели друг другу в глаза через это окно в два стекла, прежде чем я кинулась к дверям. Когда открыла их он уже стоял на пороге…Мы сходили с ума друг от друга. Сутками не расставались и не вылезали из постели. Мы не могли надышаться друг другом. — она замолчала, но я знал, что это не конец и не перебивал ее пока она не продолжила вновь.
— В нашу последнюю ночь, я словно знала, что она последняя. Я как сейчас помню, я сидела на нем сверху и просто упала ему на грудь. Мне было важно слышать стук его сердца. Оно бешено колотилось, и он был таким горячим. Он был живым.
Я словно губка хотела впитать его в себя. А на следующий день его не стало. — она опять глядела куда-то в пустоту и самое поразительное даже не плакала.
— Ты наверно страдала? — наконец, сочувственно спросил ее чтоб вывести из затянувшегося оцепенения.
— Нет. Мы все рано или поздно умрем. А он был бандитом, и я не дура прекрасно знала и понимала, что он может не вернуться домой в любой день. Мы просто жили одним днем. — она сползла на подушку и пристроилась спать.
— Спи. Не буду тебе мешать. — я хотел выйти из ее комнаты.
— Стой! Полежи со мной. — в глазах Вишенки стояли не слезы, а тревога.
— Полежать? — переспросил на всякий случай, а то вдруг померещилось.
— Да. Ложись рядом и крепко обними меня. — Зайцева отвернулась от меня.
Немного опешив, постоял на месте и лег на кровать. Как ни странно, в этот момент в голову не лезло ничего пошлого. Обнял ее, положив руку под грудь, прижав спиной к себе. Вишенка накрыла мою руку своей и так мы пролежали около часа. Она заснула, а я не смог, сердце рвалось из груди. Аккуратно, не разбудив освободил ее и ушел на кухню.
Сварил себе кофе не переставая думать о том, что Зайцева мне не по зубам. Даже если она влюбится в меня, то сломать ее не получится. Она словно железная и нет ни чего, способного ее сломать. А потом поймал себя на мысли, что не хочу больше ее ломать. Хочу ее целую, счастливую и такую себе заберу.
Глава 9
Ольга.
Дни тянулись, а Глеб все не сдавался, и я не сдавалась. Мы сходили медленно с ума, и никто не хотел уступать и эта борьба, между нами, так бы и продолжалась если бы не один день. День, который неумолимо приближался, и я не могла себе позволить пропустить его и мне пришлось сдаться, чтоб получить свободу. Я опять проигрывала Глебу из-за обстоятельств, как тогда с лифтом.
Я готовила на кухне и не могла уже не думать о том, что сегодня мне придется проиграть. Но оно того стоило. Ради этого и не позор. Глеб сидел на диване и как обычно наблюдал за мной. Я собралась с духом и выключила газ хотя блюдо было еще не готово.
— Глеб! — позвала его, начала я сдаваться.
— Что? — осторожно спросил он.
— Если я с тобой сейчас пересплю, то ты меня сразу выпустишь? — сердце билось словно бешенное понимая, что обратного пути уже не будет.
И не только вырваться из его постели, но и вообще из него вырваться…потом, когда все закончится. Он получит свое, отпустит, а я уже не захочу уходить и это пугало.
— Да! — он довольный победой улыбнулся.
— Хорошо! Пошли в спальню! — я сняла фартук и швырнула его со всей дури на кухонный стол и пошла прочь с кухни в его кровать.
Я шла в спальню сама. Да Глеб добился своего. Он поставил-таки меня на колени.
Хотя если бы не одно очень важное для меня обстоятельство я б продержалась до победного. Но я не могла поступить иначе. Просто не могла. Мне нужно было выйти из этого дома, чего бы мне это не стоило.
Я зашла в спальню и скинула с себя сразу всю одежду и белье, в слабой надежде, что все это скоренько закончится.
— Одень. — раздался сзади голос Глеба.
— Что? — спросила, едва ворочая языком от волнения и не понимая его просьбы.
— Одень все, что только что сняла с себя. Я сам хочу тебя раздевать. — сам при этом он уже был голый скинув себя одежду по дороге к спальне.
Я, трясущимися руками оделась обратно. Глеб подошел ко мне и начал меня медленно раздевать, провожая одежду глазами. Его пальцы редко задевали мою кожу, вызывая во мне возбуждение. Хотелось литься по его телу губами.
На мне уже оставались одни трусики, когда Глеб потерял всякий контроль. Он прижал меня к себе одной рукой за поясницу так что его член уперся мне в живот.
Вторая рука зарылась в волосах и склонившись к моему уху;
— Какая же ты сладкая Вишенка моя. — шептал, обдавая шею горячим дыханием.
Любое его прикосновение и действие добавляли дров в костер, желания который разгорался во мне. Еще секунда после, я тоже потеряла всякое самообладание и мы оба сорвались друг на друга. Словно две бурных реки мы безостановочно слились в бурный поток страсти и желания.
Наши языки не ласкали друг друга, а боролись за место главного в этом страстном пожаре. Я сама завалила Глеба на кровать, и сама уселась на него, желая, чтоб скорее заполнил меня всю и мы встретились взглядами. Каждый, наверное, увидел во взгляде другого что-то свое. То, что я видела во взгляде Глеба, мне нравилось, но было одно большое “но”, все это казалось таким не реальным.
— О! Да детка так хорошо… шептал Глеб, когда я набирала скорость, дера его за руки, переплетаясь пальцами, насаживаясь на него до самого упора, но ему было мало и он перевернул меня на спину закинув мои ноги себе на плечи и придерживая меня за мои входил так глубоко и быстро что я не выдержала и изогнуласьсь дугой ему на встречу. Теперь его толчки были еще чувствительнее и я громко стонала от каждого его движения во мне, приближаясь к очередному оргазму.
— Давай вместе малышка! — он развел мои ноги и лег на меня сверху подхватив под поясницу и эта близость тел добавила огня и мы одновременно испытали пик удовольствия.
Он прижимал меня к себе утыкаясь мне лицом в шею, обдавая ее горячим дыханием и это был не просто тупой трах. К тому же, он не предохранялся. Я смолчала, хотелось верить что я для него не просто развлечение на один раз и секс сейчас, без презерватива для него не просто оплошность, а он так хотел.
Глеб.
Я уже был готов признать свое поражение и до конца месяца в домике в лесу оставалась лишь пара дней как Дикая Вишня сдалась. Этому явно была какая то причина и я хотел ее знать но после.
Я овладел желанной женщиной но просто тупо трахать ее как я изначально хотел не получилось. Я дышал ею. Прижимал ее к себе и лишь в этот момент понял что не смогу просто жить без нее. Что не нужна больше ни какая другая. Только она одна.
Только Дикая Вишня.
В этот день мы до утра так и не вышли из спальни. Забыли на прочь обо всем и даже о еде. Была только смятая постель и наши обнаженные тела и души сливающиеся беспрестанно воедино.
Когда уже мы оба вылили из себя всю страсть друг на друга, на пороге появилась нежность. Мы перестали бороться друг с другом за место главного и поцелуи стали нежными и ласки более откровенными словно признания в любви. И все было бы хорошо если б не утро которое принесло мне сначала разочарование.
Я проснулся в постели один. Вишни не было как и одежды. Нашел ее возле дверей.
Она вскочила увидев меня и заявила;
— Я выполнила твое условие. Теперь отвези меня обратно в город!
— За нами приедут после завтра! Иди ко мне Вишенка. — я протянул к ней руки в ожидании объятий.
— Как после завтра! — ее лицо исказилось в гневе.
— Ну так после завтра. Я давал тебе месяц и честно признаться уже не надеялся что ты сдашь позиции.
— Я их сдала потому что мне нужна свобода сегодня! Выпусти меня! — не унималась она.
— Я тебя выпущу и что ты будешь делать? До города на машине ехать почти пол дня.
Тебе пешком идти до ближайшей попутки столько же.
Ее лицо мрачнело на глазах.
— Брось детка! Нам же было так хорошо вместе. Давай продолжим? — я прижал ее к себе но она вырвалась словно взбрыкнувшая лошадь.
— Ты не понимаешь! Это ее день! Ее день! Я не могу его пропустить! Я должна быть с ней! — Зайцева орала задыхаясь во внезапной истерике и впервые я увидел как она плачет. Словно в ее черных глазах открылись невидимые краники для потока слез.
— Выпусти меня чертов придурок! Ты обещал! — она кинулась на меня с кулаками словно бешенная фурия.
Я схватил ее крепко и теряя уже всякий контроль потащил в баню и закинул в бочку с ледяной водой.
— Остынь ка! — и вышел из бани думая что мокрая она ни куда не денется.
Пошел в свою комнату и взял сухую футболку. Потом отправился за дом где стояла машина на всякий случай, о которой Зайцева не знала. Но я не мог уже скрывать и как бы мне не хотелось удержать Дикую Вишню при себе, видя ее слезы, а значит это реально что то важное для нее и она не совсем железная. Есть в ней что то живое то за что можно задеть.
Выехав на лесную дорогу я вернулся в баню. А Зайцевой то нет. Я догнал ее уже в лесу на машине. Она шла по дороге не обращая внимания на мокрую одежду.
Приглашать в машину ее не пришлось я остановился и она сама села в нее молча.
Словно ни чего сейчас не произошло.
— На заднем сухая футболка. Переоденься пока не простыла.
— Спасибо. — она начала раздеваться скидывая мокрую одежду в ноги.
До города ехали молча. Я не лез к ней с расспросами, захочет сама расскажет.
— Мне нужно кое что купить. — первое что она сказала когда мы уже вечером заехали в город.
Я припарковался возле магазинчика и мы пошли покупать это кое что.
Зайцева взяла пачку дешевого кофе.
— Возьми нормальный. — сказал ей не понимая на кой ей вообще этот кофе.
— Мне нужен этот! — отрезала она не глядя на меня и мы пошли к кассе.
Я подал карту кассирше.
— Еще пачку сигарет. Петр первый крепкие!
— Ты же не куришь! — изумился я еще больше.
— Это не мне! — сказала Зайцева забирая уже оплаченные покупки.
Я довез ее к дому.
— Подожди меня тут пожалуйста. Я сейчас. — она выскочила из машины и пропала в своем подъезде на 15 минут.
Выбежала уже в одежде с термосом в руках и запрыгнув в машину скомандовала
— На кладбище! — теперь до меня дошло про кого она говорила.
Еще через 15 минут мы подошли к могиле ее бабушки.
— Привет Ба! — она протерла рукой фотографию немолодой но красивой женщины.
Я посмотрел на дату жизни и смерти и этот сегодняшний день был ее днем рождения.
Зайцева налила в крышку термоса горячий кофе и поставила на могильную плиту.
Потом прикурила сигарету и пристроив ее рядом с кружкой на пачку сказала:
— С днем рождения родная! — села на лавочку и заплакала. Молча. По щекам просто текли слезы.
И самое странное что я не чувствовал себя при этом лишним. Это было дорого мне так же как и ей хотя я знать не знал этой женщины но понимал как сильно она дорога Дикой Вишне. И то что она доверила это мне. Самое дорогое что у нее было.