— Ты показывалась врачу? Потому что выглядит просто ужасно. У тебя может быть сотрясение мозга или еще что-нибудь.
— Со мной все в порядке. — Я встала. — Правда. Это ерунда. Слушай, я, наверное, пойду. И помни, что я тебе сказала, хорошо? В смысле, об этой истории. Очень важно, чтобы ты ни перед кем о ней не упоминала. И чтобы заставила их напечатать статью как можно раньше. Мне нужно, чтобы ее увидело много людей. Множество людей. Они должны увидеть правду. Ну, ты понимаешь. Об этих Диего.
Ки-Ки вытаращилась на меня во все глаза.
— Сьюз, ты уверена, что с тобой все хорошо? Ну, то есть с каких пор тебя волнует местное дворянство?
— Ну, наверное, со времен знакомства с доктором Клеммингсом, — пробормотала я, попятившись из закутка с ксероксом. — Я хочу сказать, это ведь подлинная трагедия, что люди частенько забывают о местных исторических обществах, в то время как на самом деле, ну, ты понимаешь, без них дух…
— Тебе надо бы поехать домой и выпить «Адвила», — перебила меня Ки-Ки.
— Твоя правда, — кивнула я, перехватив поудобнее сумку. Она была розовой, в тон платью, с маленькими вышитыми цветочками. Я отрывалась за все дни, когда мне пришлось таскаться в шортах цвета хаки. — Я пойду. Увидимся.
И я вылетела из редакции со скоростью звука, прежде чем моя голова взорвалась на виду у всех.
Однако по дороге к машине отца Доминика до меня дошло, что я дрожала в закутке с ксероксом вовсе не из-за установленного на максимум кондиционера, или того, что Джесс ушел, или даже того, что меня активно пыталась прикончить парочка одержимых желанием убивать привидений.
Нет, меня трясло из-за того, что я собиралась сделать.
Подойдя к автомобилю отца Дома, я наклонилась к опущенному окну со стороны пассажира.
— Эй!
Падре испуганно вздрогнул и выбросил что-то в свое окошко.
Но было уже поздно. Я увидела, чем он занимался. Плюс в машине остался запах.
— Эй! — снова окликнула я отца Ди. — Дайте-ка и мне одну.
— Сюзанна, не будь смешной, — сурово посмотрел на меня падре. — Курение — ужасная привычка. Поверь мне, тебе это не нужно. Как все прошло с мисс Уэллс?
— М-м, прекрасно.
Уверена, врать священнику грешно, даже если это невинная ложь, которая никак не может ему навредить. Но что мне оставалось? Видите ли, я же его знала. И понимала, что он останется непреклонен по поводу всего этого обряда экзорцизма.
Так что у меня просто не было другого выхода.
— Вообще-то она хочет, чтобы я задержалась и помогла ей. В смысле, написать статью.
Седые брови отца Доминика сомкнулись над серебряной оправой очков на переносице.
— Сюзанна, у нас с тобой сегодня масса дел…
— Ага, я помню. Но это очень важно. Как насчет того, чтобы мы встретились у вас в кабинете в миссии в пять?
Падре заколебался. Он явно подозревал, что я что-то задумала. Не спрашивайте, как он догадался. То есть я ведь, если очень захочу, могу выглядеть настоящим ангелом.
— В пять часов, — наконец сказал он. — И ни минутой позже, Сюзанна, иначе, я тебе обещаю, я позвоню твоим родителям и все расскажу.
— В пять часов, — кивнула я. — Обещаю.
Я помахала рукой ему вслед и на всякий случай, если вдруг отец Ди надумает посмотреть в зеркало заднего вида, сделала вид, будто возвращаюсь в редакцию.
Но вместо этого обогнула здание и отправилась прямиком в курортный комплекс «Пеббл-Бич».
Меня ждали там кое-какие незаконченные дела.
Глава 13
Его не было в бассейне.
И в гриль-баре.
И на теннисном корте, и в конюшне, и в спортивном магазине.
Наконец я решила проверить его номер, хотя в этом не было никакого смысла — вряд ли он сидел дома. Не в такой восхитительный солнечный денек, как сегодня.
Но когда я постучала, и дверь номера распахнулась, Джек оказался именно там. Как вкратце поведала мне Кейтлин, он решил вздремнуть.
— Решил вздремнуть? — Я вытаращилась на нее. — Кейтлин, ему восемь лет, а не восемь месяцев.
— Он сказал, что устал, — огрызнулась Кейтлин. — И что ты вообще тут делаешь? Я думала, ты вроде как болеешь.
— Я действительно больна, — ответила я, проталкиваясь мимо нее в номер.
Кейтлин окинула меня неодобрительным взглядом. Она явно позавидовала, увидев меня в облегающем платье и изящных розовых босоножках, не говоря уже о сумочке в моих руках. В смысле, по сравнению с ней, одетой в стандартную серую футболку и брюки цвета хаки со складками, я выглядела как Гвинет Пэлтроу. Только, конечно, с более красивой прической.
— Ты не кажешься мне больной, — заявила Кейтлин.
— Да ты что?
Я приподняла челку, чтобы она смогла увидеть мой лоб.
Кейтлин ахнула и скорчила ох-это-должно-быть-больно гримасу.
— Боже мой! Как ты умудрилась?
Я подумала, не назвать ли это своего рода производственной травмой, чтобы потом выжать из нее какое-нибудь пособие по нетрудоспособности, но засомневалась, что моя затея сработает. Поэтому просто сказала, будто поскользнулась.
— Так что ты здесь делаешь? — полюбопытствовала Кейтлин. — Я имею в виду, если не работать пришла.
— Ну, в том-то все и дело, — ответила я. — Я чувствовала себя очень виноватой, ну, ты понимаешь, что повесила на тебя Джека, а потому попросила маму подбросить меня сюда после того, как она забрала меня от доктора. Если хочешь, я побуду с ним до конца дня.
Кейтлин заколебалась.
— Я не знаю. Ты не в униформе…
— Да, я как-то не планировала ехать в форме к врачу, — запротестовала я. На самом деле просто удивительно, как легко тщательно продуманная ложь слетала с моего языка. Мне даже самой в это верилось с трудом, хотя я же все и придумала. — В смысле, да брось. И смотри, доктор сказал, что со мной все в порядке, а потому мне ничто не мешает тебя подменить. Мы останемся в номере, если ты переживаешь о том, не увидят ли меня люди без униформы. Без проблем.
Кейтлин снова взглянула на мой лоб.
— Ты ведь не под действием обезболивающих, правда? Потому что я не могу позволить тебе нянчиться с детьми, когда ты под кайфом.
Тремя пальцами правой руки я изобразила международный условный знак скаутов и сказала:
— Торжественно клянусь, что я не под кайфом.
Кейтлин посмотрела на закрытую дверь, ведущую в комнату Джека.
— Ну… — неуверенно протянула она.
— Ой, да ладно! Мне бы не помешали наличные. И разве ты сегодня вечером не идешь на свидание с Джейком?
Ее взгляд метнулся ко мне.
— Ну да, — пробормотала она, залившись румянцем. Серьезно. Она покраснела. — Да, у нас действительно свидание.
Боже. Я всего лишь предположила.
— И тебе не хотелось бы уйти немножечко пораньше, — продолжила я, — чтобы, ну, понимаешь, прихорошиться для него?
Она захихикала. Кейтлин действительно хихикала. Говорю вам, к моим сводным братьям должны прилагаться этикетки с предупреждением «Осторожно, опасен при смешивании с эстрогеном».
— Ну ладно, — согласилась она и направилась к двери. — Хотя начальник меня убьет, если увидит тебя без формы, так что вы должны оставаться в номере. Обещаешь?
За последние двадцать четыре часа я дала и нарушила столько обещаний, что решила: еще одно погоды уже не сделает. И потому ответила:
— Конечно, Кейтлин.
А затем проводила ее до двери.
Как только она ушла, я положила сумочку и зашла в комнату Джека. Без стука. Вряд ли в комнате восьмилетнего мальчика могло оказаться что-то такое, чего я еще не видела. И потом, я все еще была немного сердита на этого маленького гаденыша.
Может, Джек и заявил, что хочет вздремнуть, но занят он был определенно не этим. Когда я зашла в его спальню, он спрятал то, с чем играл, под одеяло и, сонно щурясь, поднял голову с подушки.
Увидев меня, он снова откинул одеяло, выдав себя с головой и показав, что не только полностью одет, но и играл в «Геймбой».
— Сьюз! — выкрикнул он. — Ты вернулась!
— Ага, — кивнула я. В комнате было темно. Я подошла к стеклянным дверям и раздвинула тяжелые шторы, впуская внутрь солнечный свет. — Я вернулась.
— Я подумал, что ты на меня разозлилась! — воскликнул Джек, возбужденно прыгая на кровати.
— А я злюсь на тебя, — отозвалась я и обернулась, чтобы взглянуть на парнишку. Правда от вида сверкающих морских волн у меня зарябило в глазах, так что я не смогла четко его рассмотреть.
— Что ты имеешь в виду? — Джек прекратил скакать. — В смысле, ты на меня злишься?
Слушайте, я не собиралась водить ребенка за нос, ясно? Хотела бы я, чтобы со мной все разговаривали так же честно, когда я была в его возрасте. Тогда, вполне возможно, я бы не спешила пускать в ход кулаки, так как не пришлось бы сдерживать внутренний гнев, что накопился за долгие годы вранья, начиная с тех пор, как мне стукнуло восемь. «Да, Сьюз, конечно, Санта Клаус существует, но нет, привидений не бывает». А потом самое лучшее: «Я сейчас сделаю тебе укол, но это будет совсем не больно».
— Тот призрак, которого ты изгнал, — напомнила я, уперев руки в бедра и взглянув ему в глаза. — Он был моим другом. Моим лучшим другом.
Я не собиралась называть его парнем или кем-то типа того, поскольку это было не так. Но, видимо, та боль, что я испытывала, как-то проявилась в моем голосе, так как Джек вдруг выпятил нижнюю губу.
— О чем ты говоришь? — требовательно спросил он. — Как это он был твоим другом? Та леди говорила совсем другое. Она сказала…
— Та леди — лгунья. Вот что та леди сделала со мной прошлой ночью, — ответила я, стремительно шагнув к кровати и подняв челку. — Видишь? Ну или, во всяком случае, ее муж сделал. Она же попыталась пырнуть меня ножом.
Стоя на кровати, Джек оказался выше меня. В его взгляде, направленном вниз на мой синяк на лбу, ясно читалось что-то вроде ужаса.
— О, Сьюз, — выдохнул он. — О, Сьюз.
— Ты облажался, — сообщила я ему, убрав руку. — Не нарочно. Я понимаю, что Мария тебя обманула. Но ты все равно облажался, Джек.
Теперь его нижняя губа задрожала. Вернее сказать, весь его подбородок. А глаза наполнились слезами.
— Прости, Сьюз, — промямлил он. Его голос звучал на три тона выше, чем обычно. — Сьюз, мне так жаль!
Джек изо всех сил старался не расплакаться. Однако у него ничего не вышло. Слезы хлынули из глаз, стекая вниз на пухлые щечки… единственную часть его тела, что была пухленькой, за исключением, разве что, его торчащей во все стороны, как у Альберта Эйнштейна, шевелюры.
И я вдруг обнаружила, что, помимо собственного желания, заключила мальчонку в объятья и, пока он рыдал, уткнувшись в мою шею, похлопывала его по спине, заверяя, что все будет хорошо.
А потом я испытала нечто, похожее на ужас, от осознания, что точно так же делал отец Доминик, когда успокаивал меня!
И так же, как и он, я откровенно врала. Потому что ничего хорошего уже не могло быть. По крайней мере, для меня. Никогда больше. Если только я сама что-нибудь не предприму, и поскорее.
Дав Джеку несколько минут, чтобы выплакаться, я не выдержала:
— Слушай, хватит рыдать. У нас много дел.
Джек поднял голову с моего плеча, — которое, кстати, стало мокрым от соплей и слез, поскольку на мне было платье без рукавов.
— Что… что ты имеешь в виду?
Его глаза покраснели и опухли. Мне очень повезло, что в тот момент никто не зашел в комнату. В противном случае меня бы совершенно точно обвинили в жестоком обращении с ребенком или чем-то подобном.
— Хочу попробовать вернуть Джесса обратно, — бросила я, стаскивая Джека с кровати. — И ты мне поможешь.
— Кто такой Джесс? — не понял Джек.
Я объяснила. Во всяком случае, попыталась. Я рассказала, что Джесс — это тот парень, которого Джек изгнал, и что он был моим другом, и что подвергать людей экзорцизму плохо, если только они не совершили какой-нибудь очень-очень плохой поступок, ну например, попытались тебя убить. Хотя Джек сказал, что, со слов Марии, Джесс именно это и пытался со мной проделать.
Тогда я поведала Джеку о том, что призраки такие же, как люди: некоторые из них хорошие, а некоторые — лжецы. И заверила малыша, что если бы он хоть раз встретился с Джессом, то сразу бы понял, что тот ни капли не убийца.
В отличие от Марии де Сильва…
— Но она казалась такой милой, — промямлил Джек. — Я хочу сказать, она очень красивая и все такое.
Мужчины! Я серьезно. Даже в возрасте восьми лет. И это печально.
— Джек, ты когда-нибудь слышал выражение «не суди книгу по обложке»?
Джек сморщил нос.
— Я не очень-то люблю читать.
Мы вышли в гостиную, и я открыла сумку.
— Что ж, тебе придется немного почитать, если мы собираемся вернуть Джесса. Нужно, чтобы ты прочел это.
Я передала ему карточку для записей, на которой нацарапала кое-какие слова. Джек покосился на нее.
— Что это такое? Написано не по-английски.
— Нет. — Я стала доставать из сумки остальные вещи. — Это португальский.
— Что-что?
— Язык, на котором говорят в Португалии. А еще в Бразилии и некоторых других странах.
— О! — Джек указал на небольшой пластиковый контейнер, который я вытащила из сумочки. — А это что?
— О, куриная кровь, — откликнулась я.
Джек скривил лицо.
— Фу!
— Слушай, если мы собираемся провести ритуал экзорцизма, то должны сделать все правильно. А чтобы сделать все правильно, необходима куриная кровь.
— Я не использовал куриную кровь, когда Мария была здесь, — заявил Джек.
— Ага, — кивнула я. — Но Мария действует по-своему, а я — по-своему. А теперь пойдем в ванную и сделаем это. Мне нужно нарисовать кое-что куриной кровью на полу, и я очень сомневаюсь, что команда уборщиков оценит по достоинству, если мы осуществим это здесь, на ковре.
Джек проследовал за мной в ванную, соединяющую их с братом комнаты. Какой-то части моего мозга, которая не была сосредоточена на том, что я делаю, было вроде как интересно узнать, где Пол. Странно, что он не перезвонил после того случая, когда подвез меня к дому, и мы обнаружили там кучу полицейских машин и всего прочего. В смысле, можно было бы предположить, что ему, по крайней мере, станет любопытно, из-за чего разгорелся весь этот сыр-бор.
Но от Пола не было никаких известий.
Не то чтобы я переживала по этому поводу. У меня были более серьезные причины для беспокойства. Но все равно это казалось немного странным.
— Ну вот, — сказала я, когда мы все подготовили.
На это ушел целый час, но, когда мы закончили, у нас получился вполне сносный образец того, как должен выглядеть обряд экзорцизма — во всяком случае, бразильская его версия. По крайней мере, если верить прочитанной мной однажды книге по данной теме.
Куриной кровью, которую я приобрела в одном из гурманских мясных магазинов в центре города, я нанесла на пол посреди ванной всякие специальные символы, а вокруг расставила подходящие свечи (такие, знаете, в стаканах, вроде церковных — единственные, которые я смогла раздобыть в сжатые сроки по дороге из «Сосновой шишки Кармела» в отель; у них был насыщенный запах корицы, так что ванная пахла прямо-таки по-рождественски… ну, если не обращать внимания на не столь праздничное благоухание куриной крови).
Несмотря на то, что все было состряпано по-дилетантски, у нас образовался самый что ни на есть рабочий портал в загробный мир — ну, или образуется, как только Джек выполнит свою задачу и прочитает записи. Мы обсудили произношение каждого слова, и, кажется, он все отлично усвоил. Единственный недостаток нашего плана заключался в том, что мы собирались провести обряд экзорцизма, ну, надо мной.
— Но ты ведь живая, — все повторял Джек. — Если я отделю твой дух от тела, разве ты не умрешь?
По правде говоря, я об этом как-то не особо задумывалась. Что же случится с моим телом, когда душа его покинет? Я отдам концы?
Нет, это невозможно. Мое сердце и легкие не перестанут функционировать только потому, что души не станет. Скорее всего, я просто буду лежать здесь, как человек в состоянии комы.