Желание поскорее покинуть сей «праздник» стало практически непреодолимым. Кстати, интересно, это такое сборище ради знакомства с девушкой Глеба или у них действительно праздник какой-то? Может день рождения у кого? Хотя, судя по скривившейся физиономии Хлебушка, застать здесь такую толпу он никак не ожидал. Значит, все ради меня. Кошмар. Я рассчитывала на скромный обед в четвером, а попала на прием в честь заблудшего сына. Надеюсь, хотя бы допрос с пристрастием мне устраивать не будут. Хотя надеяться, что меня совсем без внимания оставят было глупо. Но, по крайней мере, обошлись без уже набившего оскомину вопроса:
«А почему у Вас имя такое?» Как правило его задавали первым — почему-то многим хотелось знать были ли у моих родителей причины обозвать меня подобным образом или у них просто фантазия зашкаливала. Но Глеб, видимо, уже просветил своих родителей о том, что папа мой наполовину француз, потому и дочь назвали в соответствующей манере, так что этот пункт допроса благополучно пропустили, сразу поинтересовавшись родом моей деятельности — хотя, об этом Глеб наверняка тоже сообщил. Представители старшего поколения выпили «за знакомство», после чего «со знанием дела» помусолили тему образования. От меня практически ничего не требовалось — пару раз поддакнуть в нужных местах. В общем, всё было не так плохо… Немного смущала только девчонка напротив, которую мне представили как подружку младшей сестры Глеба Вику. Порой она бросала на меня хмурые взгляды, видимо изо всех сил желая, чтобы я подавилась очередным кусочком мяса, которое я уплетала за милую душу, а в остальное время гипнотизировала Глеба, скромно жуя листик салата. И почему-то меня это жутко раздражало. Так, что я даже не сразу сообразила, что тема за столом поменялась.
— … вы познакомились? — долетело до меня. Я подняла глаза и поймала полный восторженного ожидания взгляд Глебовой сестры Карины.
К этому вопросу я была готова. Мы с Хлебушком даже врать про наше знакомство особо не собирались — так, немножко добавить романтических моментов и убрать несколько неловких…
— Небось увидела его на концерте и слюни пустила, — буркнула Вика.
— На каком концерте? — удивилась я. То, что я ни на каком концерте не была — это точно. Да и в Глебе я особой любви к концертам не замечала — по крайней мере, при мне он сие мероприятия ни разу не вспоминал. Хм… А судя по мелькнувшему на лице Вики удивлению, которое тут же сменилось злорадством, должен был. Складывалось впечатление, что если я о чем-то не в курсе, то меня сейчас с радостью просветят, но не факт, что мне это понравится.
— Концерты тут не при чем, — поспешно заверил Хлебушек и улыбнулся мне. Его левая рука как бы невзначай опустилась на мое колено и поползла вверх, пока не замерла на бедре. Если Глеб хотел меня отвлечь, у него — получилось. — Это я слюни пускал, — вдруг сказал он и подмигнул своей сестренке, словно это с ней, а не со мной, он был в сговоре. А тишина в комнате стояла такая, что не надо быть семи пядей во лбу, чтобы понять — публика ждет продолжения. О-о… мне казалось, что вот здесь-то мы и сядем в лужу — Хлебушек от избытка внимания впадет в транс и проглотит язык, и рассказывать о нашем знакомстве придется мне. Однако, мы с ним не про какие «слюни» не договаривались, а у самой у меня фантазия богатая только когда не надо, когда надо — у нее выходной или еще хуже — отпуск. Но Глеб вновь загадочно улыбнулся — с этакой придурью во взгляде (явно переигрывает), поймал мою руку, поднес к своим губам и осторожно, словно опасаясь, что я его ударю, поцеловал в середину ладошки, отчего по телу пронеслась волна мурашек.
— Где-то в середине сентября мы с Тимом заскочили в ресторанчик Стаса «На вершине», — начал сосед. Руку мою он отпускать не собирался, теребя пальцы между своими. И почему-то это нехитрое действо было очень приятно. — Ну, ты помнишь, что он со Стасом разругался, — обратился он к своей сестре. — Но его все равно так и тянет к нему поближе. Каринка понимающе кивнула и улыбнулась. Стоп. Не поняла — так Тим все таки тоже гей? А как же Ксюха? Или он… бисексуал? Ой-ой-ой, вот столько лет жила, в большом городе, между прочим, ни разу не встречала ни насильников, ни геев, ни бисексуалов… а в этом городишке прям как из рога изобилия сыпятся всякие… странные личности.
— Был вечер, пятница. Наше привычное место у окна было занято…
Корольковым, — Глеб бросил на меня странный взгляд и чуть сильнее сжал руку. В этом жесте мне почудился вопрос. Я приподняла брови, но Глеб уже отвернулся. — Нам пришлось занять один из свободных столиков недалеко от входа.
— А почему к Королькову не подсели? — с любопытством спросила я. Парень посмотрел на меня как на дурочку, но поняв, что выходит из образа, осторожно подхватил выбившуюся из прически прядку волос и заправил мне за ухо. Знаю, что играет, но щекам стало жарко.
— Я же с ним еще не был знаком. И даже если бы был… у парня может свидание и тут мы такие красивые подсаживаемся, — Глеб еле ощутимо щелкнул меня по носу. Надо будет ему потом отомстить.
— Тима никакое свидание бы не остановило, — буркнула я, на что парень лишь пожал плечами.
— Эй, не отвлекайся, — поторопила брата Карина, заслужив одобрительные кивки со всех сторон.
— В общем, уселись мы за столик, сидим — пьём… сок. И тут вошла она — моя принцесса… — парень с нежностью посмотрел на меня, но мне показалось, что в его взгляде мелькнуло… ехидство? — Я сначала внимания не обратил, а вот чуть позже… И я вдруг отчетливо вспомнила тот осенний пятничный вечер, когда Корольков пригласил меня «куда-нибудь перекусить». Я работала третий день, никого кроме Королькова, считай, и не знала, к тому же, он мне нравился — вот и согласилась. И да, Корольков привел меня в «На вершине». Было еще довольно рано, свободных мест много и мы заняли столик у окна с обалденным видом на парк. Корольков с умным видом рассказывал что-то о городе — сейчас, к своему стыду, я уже не могла вспомнить, что именно. Помню лишь — было интересно и время летело незаметно. А потом я ненадолго отлучилась. Когда вернулась — зал был битком. И в основном молодежь — какое-то безумное копошащиеся царство — гвалт стоял невероятный. Я даже растерялась на мгновение, почувствовав себя не в своей тарелке, а потому решила поскорее вернуться за столик, который представлялся мне островком безопасности. Словно сквозь минное поле я двинулась вперед, но не успела сделать и трех шагов как справа на меня налетел какой-то парень. Не упала я только потому, что налетела на другого молодого человека, который сидел за крайним столиком, и ухватилась за его плечо. Боже, я так напугалась, что меня хватило лишь на то, чтобы буркнуть невнятное «извините», после чего я с утроенной скоростью бросилась к Королькову, чувствуя, что щеки у меня пылают.
— …ощущение было такое, словно мне к плечу раскаленный утюг приложили, — вещал меж тем Глеб. Я удивленно на него посмотрела, силясь понять, что он имеет ввиду. А Хлебушек притянул меня ближе и легонько поцеловал куда-то в район уха, вызвав у меня приступ тахикардии. — И весь остаток вечера я сидел и пускал на Линку слюни, гадая кто ей этот хмырь, с которым она сидит. Да он мне практически в любви с первого… прикосновения признался. Теперь смотреть Глебу в глаза почему-то было стыдно. И пока сердце заходилось в бешеном ритме, мозг отчаянно силился понять было ли хоть что-то в словах парня правдой. Хотелось бы верить в чудо, но…
— Бред какой-то, — вынес вердикт тихий недовольный голос. Я даже не сразу сообразила, что это вовсе не голос разума. Просто сидящая напротив Вика, буравя нас с Глебом темными глазами, высказала свое мнение по поводу его рассказа вслух. К огромному своему сожалению, не могла с ней не согласиться.
Надеюсь, хотя бы для родителей Глеба его рассказ выглядел более-менее правдоподобно… Не знаю поверила ли брату Каринка, но она бросила на подружку хмурый взгляд и уже виновато посмотрела на своего Глеба. — «Прости», — одними губами прошептала она и уже громче добавила:
— Ну, а дальше? Глеб задумался. Натурально завис — правой рукой прижимая меня к своему теплому боку, а левой все также теребя мои пальчики, носом он уткнулся мне в волосы, щекоча дыханием затылок и шею. И все это под выжидательными взглядами его родственников. О чем он думает? Может пытается придумать что-нибудь жутко романтическое, чтобы наверняка поразить воображение родителей? В таком случае он не прав и лучше бы придерживался первоначального плана, а то эти его подвисания выглядят подозрительно.
— Глеб? — не выдержала Лидия Александровна и приподняв брови посмотрела на сына.
— Не молчи, — шепнула и я. Глеб наклонился ниже, потерся носом о мою шею из-за чего внизу живота расползлось тепло, а в душе возникло едва сдерживаемое желание хорошенько приложиться чем-нибудь тяжелым к Хлебушкиной голове.
— Когда ты рядом — мне тяжело думать, — шепнул он. Но достаточно громко, чтобы услышали все присутствующие. Ага, выходит он просто решил слить рассказ. Жулик.
— Ох, уж эта молодежь, — пробормотала Лидия Александровна. И побежала ставить чайник. Расстроенной она не выглядела.
— Вре-едина, — разочарованно протянула молчавшая до этого девчонка лет 16 — как я поняла, двоюродная сестра Карины и Глеба Даша.
— Потом он нам все обязательно расскажет, — успокоила ее Карина.
— Правда, братец? Глебушка радостно кивнул. И на этот раз уже по-настоящему поцеловал меня в шею, вызвав дрожь во всем теле.
— Прекрати, — чувствуя, что мальчик заигрался, как можно строже прошипела я. Но получилось жалко…
— Здесь, между прочим, дети, — Вика кивнула на Дашу.
— И ничего не дети, — возразила Даша, алчно следя за действиями двоюродного брата. Но мне стало еще более неловко, потому что Вика опять таки права. Я попыталась отодвинуться от Глеба, но он не пустил, прижимая к себе с какой-то отчаянной жадностью, почти до боли, а учитывая историю нашей «неземной любви», совсем уж явно вырываться из его объятий было глупо. Поэтому я извернулась и довольно ощутимо ущипнула его за внутреннюю сторону бедра (ну, уж до куда дотянулась), надеясь, что мой подельник намек поймет и хватку ослабит. Понял — дышать стало легче и я позволила себе расслабиться.
Рано…
— Глеб, — обращалась Вика к парню, но при этом хищно уставилась на меня. — А когда у вашей группы ближайшее выступление? И Где? Выступление? Группа? Может она что-то попутала? Я беспокойно заерзала, но поймав полный торжественного злорадства взгляд Вики, заставила себя успокоиться и сделать вид, что ничего такого она не спросила, тем более, что Глеб, кажется, был в курсе о чем она. А я… в конце концов, кто я такая, чтобы выкладывать мне всю подноготную? Всего лишь соседка. Да и если сильно задуматься, Глеб не рассказывал мне очень многого. Он частенько пропадал где-то вечерами, а то и в выходные дни, оправдываясь работой. С друзьями своими, перед которыми мы, помнится, также договаривались разыгрывать влюбленных, не знакомил.
Да я вообще этих друзей никогда не видела, хотя с уверенностью могла утверждать, что их немало. Исключением, пожалуй, были лишь Женя и Ксюхин Тим. Складывалось впечатление, что от других Глеб меня попросту прячет. Меня затопила обида и я вновь вознамерилась вырваться из объятий этого предателя. Но тот будто почувствовал что-то — сжал меня крепче и нехотя ответил:
— На следующей неделе, в четверг, в «Любовных историях».
— В «Любовных историях»? — глаза Вики загорелись. Стыдно признаться, но она начала меня по-настоящему раздражать. — Во сколько?
— В семь, — Глеб дунул мне в макушку, словно успокаивая, а после и вовсе пристроил там свой подбородок.
— Я обязательно приду. Поможешь мне потом выйти? — поинтересовалась девчонка. Я бросила удивленный взгляд на Каринку — неужели ее подружка вознамерилась напиться в этих неведомых мне «Историях», да так, что ей понадобится помощь, чтобы покинуть сие заведение? Но отвечать на мой немой вопрос сестра Глеба не собиралась — она не менее удивленно таращилась на говорившую, даже, по-моему, пнула ее под столом.
— Как в прошлый раз… — уточнила Вика «смущенно», не обращая внимания на подругу и косясь в мою сторону. Ждала какого-то эффекта?
Какого? Соседушка тоже как-то напрягся, но дожидаться объяснений было, на мой взгляд, наивно, поэтому я предпочла сделать вид, что глухая и слепая — пусть Хлебушек как-то сам разруливает.
— Нет, — ответил парень спокойно. Вика хотела еще что-то сказать, но в этот момент вернулись уходившие курить мужчины, а следом за ними и мать Глеба.
— Так, молодежь, помогите-ка со стола убрать, да к чаепитию все подготовить. Я рыпнулась вперед и на этот раз Глеб не стал меня удерживать — поднялся сам, подхватил какие-то тарелки и потащил их на кухню.
Подцепив тарелку с недоеденым салатом посеменила за ним, чувствуя что сзади напирает кто-то из девчонок. Пара ходок — стол свободен. И уже в обратную сторону вереница — чашки, блюдца, торт… Мне достался кувшин с холодным кипятком.
Хорошо не с горячим… Потому что уже на подходе к комнате я получила «случайный» тычок в спину и половина воды из кувшина радостно плюхнулась на ноги спешащего мне навстречу Глеба.
— Прости, — скривилась я, испытывая уже вполне определенное желание задушить одну неповоротливую козу. Неужели она нас хочет подобным образом рассорить? Глупо как-то…
— Да ерунда, — вместо Глеба ответила Лидия Александровна, заглянув мне через плечо на мокрые ноги сына. — Сейчас я ему папкины носки дам, вот и всё. Пока мать Хлебушка ходила за носками, парень успел пристроить мой кувшин на стол и стянуть мокрые насквозь носки. Я же подумала, что надо бы вытереть пол и уже собралась отправиться на поиски тряпки, как с вышеозначенным предметом в одной руке и носками в другой, вернулась Лидия Александровна. Вид у нее, правда, был какой-то странный — со священным ужасом в глазах она смотрела на ноги своего сына. Не сразу, но до меня дошло, что ее так поразило.
— Что это? — тихо спросила она ничего не понимающего Глеба.
— Ноги, — ответила я.
— А что у него на ногах? — несколько нервно поинтересовалась женщина. Мне почему-то показалось, что она вот-вот начнет визжать. Грубо говоря на ногах у Глеба были пальцы… с крашенными ярко-красным лаком ногтями. Но я решила пожалеть… эээ… ну всех собравшихся.
— Ничего. Просто голые ноги. Не прокатило. Лидия Александровна растерянно посмотрела на впавшего в ступор сына и тихо спросила:
— Так это правда? Не знаю, что уж она там имела в виду, но Глеб, кажется, понял и, тяжело вздохнув, приобнял женщину за плечи.
— Мама, я нормальный. Успокойся. Вот, Лин подтвердит. Лидия Александровна, оказавшиеся поблизости Каринка и Даша, вредная Вика и сам Глеб — все дружно уставились на меня.
— Он нормальный, — послушно подтвердила я, а что мне оставалось? Но мама Глеба продолжала недоверчиво смотреть на меня, словно ждала каких-то доказательств. Ну-у, если уж пускаться во все тяжкие…
— У него родинка на попе, — Господи, неужели я это все таки сказала? Судя по тому, что Каринка с Дашей давятся улыбками — да, сказала. Я прикрыла глаза, стараясь не обращать внимания на горящие щеки, и добавила: — На левой ягодице, — теперь все вокруг подумают, что я распущенная. Вон, даже Хлебушек глазки выпучил… Слава Богу, бабушки моей здесь нет. — А ногти — это я ему накрасила… в шутку.
— Эээ, — промычала Лидия Александровна, видимо пораженная моей откровенностью. Но должно быть верить в то, что ее сын гей, ей и самой не очень-то хотелось, поэтому дальнейших расспросов не последовало. — Ну, да… — только и сказала она: — Идите за стол…
А… Глебушка, ты носки-то здесь одень, — добавила шепотом. — Не дай Бог, папа увидит или дед.
— Что увидит? За спиной Лидии Александровны возник Глебкин папа и с любопытством, сдобренным парами алкоголя, уставился на нашу теплую компанию.
— Да ничего, — поспешно заверила Лидия Александровна, оттесняя мужа обратно в комнату. — Милуется молодежь… нетерпится им. Домой вот собираются уже.