Он протянул мне какой-то вязанный колпак, потом взяв веник, стал мягко, короткими ударами парить им мои ноги.
— Всегда надо начинать с ног, — сказал дед. — В них капилляры самые уставшие, поэтому их надо заставить расшириться в первую очередь, они должны пропускать кровь легко без задержек, потом можешь париться, как угодно, как тебе заблагорассудится, но помни, начинать надо всегда с ног…
Распарив мои ноги, старик отдал мне веник и, улёгшись рядом, занялся собою. Вскоре от нестерпимого жара, горячего пара и веника стало тяжело дышать. Казалось, что сердце вот-вот выскочит наружу. Старик видя, что я уже на пределе и вот-вот сбегу из его бани, позвал меня в моечную. Прежде чем дать мне остыть, старый заставил облиться ещё и водой из колодца. Холодная вода обожгла тело, захватило дыхание, казалось, что остановиться сердце, но старик был доволен.
— Этот температурный перепад очень полезен, отрок, — улыбался он. — Ты не простынешь, зато кровь омоет все без исключения ткани. Отовсюду выгонит застарелые шлаки, к тому же усилит твою имунку. А теперь пойдём на улицу, побегаем мокрыми пятками по Земле-матушке.
Мы оба, в чём мать родила, и старый, и малый вывалились из бани во двор и стали бродить, отдыхая от жара, по траве и тротуару.
— Обратись к Земле-матушке, — посмотрел в мою сторону ведун, — Попроси у неё здоровья и силы, и пусть она заберёт из тебя хвори-лихоманки, земля лечит получше всякого доктора. Давай не стесняйся. Она живая, и поймёт, и услышит. Не можешь на словах. Обратись к ней мысленно…
— Да я, вроде, не болею.
— Не важно, — перебил меня дед. — Тут дело не в болезнях, а в традиции, и потом, болезни бывают всякие. Самые вредные и опасные — психические. Например, те же депрессии… От такой беды ты не застрахован. Пройдёт не один год, прежде чем твои нервы станут такими, какими они должны быть, так что не стесняйся: да и грех стесняться матери.
Старик как всегда был прав. Я и сам знал, что нервы для человека это всё, особенно в наше время… Но чтобы вот так напрямую общаться с духом Земли? Тут ещё нужна вера, как у него, у старого… С подобными мыслями я снова оказался в парной и парился, к удовольствию старика, уже не как новичок, а как истинный любитель русской бани, со знанием и уверенностью что всё делаю по традиции, как положено…
— Интересно, — спросил я деда, когда мы уже мылись. — Неужели в Европе так и не поняли значения нашей русской бани? Тут же всё просто. Самое главное по науке. Они же там все такие научные?
— В том-то и дело, что нет, — вздохнул ведун. — Западная наука в основном прикладная, к тому же управляемая. Когда-то и у италиков, и у кельтов, и у венетов были точно такие же русские бани, потому что все эти народы вышли из нашего корня, но традиция была нарушена Не просто нарушена, а вырвана с кровью. И не правда, что это произошло в связи с принятием христианства. Взять к примеру тех же римлян, они во II-I веке до н.э. христианами не были, но с культурой этрусков боролись, как бешеные, именно тогда и были запрещены в Риме тирренские бани. На месте их понастроили бань латинских. Вспомни, как устроены гермы каракалы? Там есть всё: и бассейны, и лавки для массажа, и даже трибуны для выступления ораторов и поэтов, но нет ни нужной температуры, ни пара, ни берёзовых веников. Помыться в них было можно; соскоблить с себя грязь, но не очиститься, тем более не войти в контакт своим силовым коконом со стихиями…
— Честно говоря я не знаю о чём ты? — обратился я к ведуну. — Ты ничего на эту тему не говорил.
— И не мудрено, — улыбнулся дед. — Ты с матерью сырой землёй пока не можешь войти в контакт, а тут ещё — стихии… Со временем разберёшься… Я говорю о потере традиции Римом. После завоевания Галлии там тоже началось гонение на всё русское, изменился даже язык… Во что превратились галлы? В тех же римлян! Вот и получилось, что к началу, так называемых, средних веков нашу древнюю культурную традицию сохранили только русы-венеты и русы-сканды. Здесь касаемо не только одного банного обряда, касаемо очень многого: и строительства жилых домов с русскими печами, и северного кораблестроения, и фортификации, да и самого семейного уклада жизни. Словом, очень многого.
Старый на несколько секунд замолк, а потом добавил:
— И неправда, что в начале средних веков в Германии, Скандинавии и Поморье детей, да и взрослых заедали вши, и что люди мылись только раз в месяц, а то и реже. Такое творилось только в Италии и Франции. Это там христиане — католики, за упорное следование древней традиции силой разучили людей не только париться и очищаться, но и просто мыться. В центральной Европе и Скандинавии вплоть до XII века было не так, на тех землях звучала не только русская речь, но сохранялась и наша древняя культура. Значит строились русские избы, топились русские печи и бани. В те века там лежала Вагрия или Западная Русь.
В последних словах «знахаря» прозвучала горечь и боль. Он вздохнул и задумался.
— Ну а что потом? — задал вопрос я. — Куда делась та Русь, что с ней стало?
— Жаль, что прочесть о том времени негде, летописи сохранились, только вот не про «нашу честь»… На Западе делают вид, что Поморской и Скандинавской Руси вообще не было, хотя рядом с Берлином до сих пор живут русичи сербы-лужичане, и язык свой помнят, и песни русские поют. А со Скандинавией вообще не понять. Если они германцы, то почему не менее тридцати процентов слов у них русские? Откуда они взяли и эти слова? Заимствованием такое не объяснить. Антропологически же центральные и восточные немцы также скандинавы — фактически одна малая раса. Различия столь малые, что они не в счёт.
— Их, наших братьев, на Западе завоевали? Когда и как? — не унимался я.
— Завоевали, — проворчал дед. — Сначала организовали междоусобицу, а потом применили самое мощное оружие того времени — крестовые походы. Со Скандинавией покончили быстро. Первыми сломались датчане, за ними шведы или свей. Только норвежцы немного посопротивлялись. Были у них ярлы, которые не хотели онемечиваться, вернее латинизироваться, превращаться в холуев Ватикана, они-то и откочевали в Исландию. Хотели сначала на Русь, но на Руси в X веке началось то же, что и в Норвегии, вот и ушли на север. Вагрия же или Балтийская Русь боролась до последнего, но было поздно. После всех смут и междоусобиц сил не хватило…
С этими словами ведун встал и накинув на плечи полотенце, направился к двери.
— Забыл принести квас, — сказал он. — Ты не торопись, воды не пей. — Было видно, что тема которую я поднял, его расстроила.
Глава 8
ПИСЬМЕННЫЕ СОКРОВИЩА РУСОВ. ЗОЛОТАЯ ЛАДА. ПЕРВЫЙ РАССКАЗ О СИБИРСКОЙ РУСИ
Придя с бутылью кваса, дед был уже веселее:
— И всё-таки с Западной Русью у «них» до конца не получилось, — скороговоркой сказал он. — Ободритов, лужичан и племена лютичей и поморян, вернее, то, что от них осталось, «они» онемечили, с этим не поспоришь, но не смогли заполучить их духовного наследия! Как раз в основном из-за него и была затеяна тёмными война с Ведической Русью. Хозяев западной цивилизации интересовало древнее единое знание, то знание, которым в Европе владели друиды кельтов и волхвы русов.
Старый снова уселся на лавку, разлил квас, готовясь снова перейти к теме. Я был весь во внимании. Было ясно, что старый хочет передать мне то, чего я никогда ни от кого возможно и не узнаю…
— Ты наверняка помнишь, кто начал уничтожать друидов? — начал он своё повествование.
— Первым, кто за них взялся, был Цезарь, но ему не повезло. В Галлии институт друидов просуществовал после его смерти ещё добрых три века… — перебил я старого. — Мне показалось, что ты отделяешь Русь от кельтов. У тебя получается, что друиды и жрецы русов — волхвы вроде как разные.
— В какой-то степени так оно и есть. Кельты были русичами только наполовину. Говорили они, правда, на диалекте русского, как и их предки киммерийцы, но пройдя через Европу, они вобрали в себя ещё и племена палеоевропейцев-картвелов, близких родственников современным баскам. Из двух этих духовных культур и родился институт друидов. Так сказать, слились воедино две традиции: викканская и ведическая…
— Если честно, я не знаю что такое викканская традиция? — промямлил я.
Услышав мои слова, «знахарь» замолчал, грустно посмотрел на меня и, вздохнув, сказал:
— Да и откуда же тебе её знать? Это религия древнего населения Европы. В ней всего два бога — Бог и Богиня. Зато была развита магия, она-то и стала мистическим базисом в институте друидов. Но я хочу сказать другое: как только начались гонения на кельтских жрецов, последние поняли, что пришло время спасения древних знаний, и целыми кораблями стали переплавлять свои книги и ценные свитки в хранилища русов. Во времена экспансии Рима и разрушения кельтской цивилизации современная Германия, Прибалтика и Восточная Русь являлись единственным надёжным местом, где можно было скрыть не одну библиотеку. Лучше всего для этого дела в Западной Руси подходили тайники храма Световида в Арконе, на Руси восточной храмовые комплексы Словенска. Туда и были переправлены самые ценные письменные сокровища уходящих в иной мир друидов, но шло время, и вот, великая беда подступила и к стенам городов Западной Руси. Сначала на её земли обрушилась империя франков, потом на смену ей бросила на восток свои полчища новоиспечённая Римская империя Оттона I. И опять перед жрецами-хранителями стал вопрос, куда спрятать от наступающих христиан не только библиотеки друидов, но и свои собственные? Дело осложнилось ещё и тем, что Русь Восточная была охвачена смутой. Шла настоящая война между ведическим союзом и западным христианским, мало этого, к религиозной распре добавилась ещё и княжеская. Начали делить между собою власть многочисленные сынки Равноапостольного. Словом, время было сложное, и всё-таки совет жрецов постановил: библиотеки Арконы, Ретры, Торнова и Щецина перевести на север Руси: на Двину и Пинегу, а что поценнее — на Обь и далее Таз.
Ведун замолк, а потом, пристально посмотрев мне в глаза, шепотом произнёс:
— Самое ценное — в подземные сокровищницы плато Путорана… Например, золотое изображение Лады из её центрального храма, что когда-то стоял на южном берегу Ладожского озера… Ты слышал когда-нибудь о Сорни Экве вогулов или Сорни Най хантов, о золотом идоле обских угров? — спросил ведун.
— Слышал, — не понял я. — И, вообще, причём тут обские угры с их идолами?
— Да при том, что речь идёт о золотом изображении нашей Лады, — сухо сказал дед.
От его слов повеяло чем-то таким таинственным и древним, что меня как в парной снова бросило в жар.
— Так выходит, что все легенды о юмале зырян, золотой бабе остяков и вогулов всего лишь упоминание о передвижении на восток, до самого Енисея и далее изображения нашей русской богини любви Лады? — выпалил я.
— И не только её, но и маленького Леля, — улыбнулся «знахарь». — Их обоих и золотую богиню, и её дитя, гусли-самогуды и бесценные книги несколько веков переносили на восток наши хранители. От капища к капищу. От одного священного места к другому. Сначала по земле пермяков, потом по таёжным урочищам вогулов и хантов… Пока, наконец, золотая Лада не оказалась в одном из подземных городов плато Путорана. Там, откуда она была когда-то взята для храма на Ладоге…
То, что я слышал из уст старого, в голове моей никак не укладывалось, я недоумевал: как могли хранители унести минимум полтонны золота, а то и более по землям других враждебных Руси народов? Да ещё на такое громадное расстояние? Понятно, что по рекам… Но ведь как раз на ярах у воды и жили те самые пермяки, манси и ханты, а в бассейне Енисея — кеты… Спросить ведуна, каким образом хранители справились с таким серьёзным делом, я не решался… Пытался догадаться сам. Но ничего толкового несмотря на все мои старания в голову не приходило. Было ясно, что я что-то упускаю или просто чего-то не знаю, а старый, хоть и понимает мои затруднения, но ответить на мучающий меня вопрос не торопится. Возможно, для того чтобы я его глубже прочувствовал? А может и по другой причине… Он сидел, попивая холодный квас, искоса бросая взгляды в мою сторону. Наконец я не выдержал:
— Мне не понятно, как жрецам удалось столько золота перенести до притоков Енисея и в дальние горы через земли перми, угров и кетов? Как их пропустили с таким богатством через свои земли жадные до всего чужого князьки вечно враждующих между собой племён? — стал задавать я вопросы.
— Во-первых, — холодно сказал ведун. — Не золото и не материальное богатство переносили через просторы Сибири хранители, а образ Великой Лады, и не важно к какому материалу он привязан, дело не в форме. Думаю, ты меня понял, и ещё, в те времена люди были другие. Это только испанцы в период конкисты могли, не испытывая ни страха, ни угрызений совести, переплавлять золотые изображения индейских богов в слитки… Христианский атеизм потому и здравствует, что его ствол вырос из сатанизма. — Последние слова «знахарь» произнёс с раздражением. — Извини, я немного отвлёкся… Дело даже не в людях, — уже с теплом в голосе продолжил он, — а в том, что в те времена ещё здравствовала Сибирская ведическая Русь и все северные князьки: вогульские, хантейские, кетские и другие контролировались её правителями.
Об этой могучей державе ты конечно же ничего не знаешь. В христианской истории эпохи Романовых о ней, о Сибирской Руси, ничего неизвестно. Ты помнишь, кем была написана наша Российская хронология?
— Немцами, — вставил я. — Миллером, Шлецером и компанией…
— Не просто немцами, — с грустью в голосе сказал старый. — А иллюминатами, масонской ложей, специально созданной для контроля над всей земной наукой, понятно, что и над исторической тоже. Иллюминаты и придумали миф о татаро-монгольском нашествии, о трёхсотлетнем азиатском иге над Русью.
То, что сказал ведун, переворачивало все мои представления о нашем прошлом. И я с растерянным видом, пытаясь понять, шутит он или нет, вытаращился на старого. Мой вид, очевидно, его развеселил, и оценив взглядом мою погрустневшую физиономию, он, улыбаясь, сказал:
— Вот видишь, сколько тебе ещё надо познать, отрок? И о Сибирской Руси, и о её ударе по прозападным княжествам… Много, ой как много! Да и о том, с чего мы начали свой разговор, о спрятанных на Севере России и Сибири древних библиотеках. Мы с тобою, как всегда отвлеклись: разбирались с ведическим наследием, а оказались вон где! Добрались до так называемого монгольского нашествия… И всё от того, что ты знаешь только то, что было тебе позволено. Беда с тобою!
«Знахарь» вздохнул и начал собираться из бани, но последних слов я его уже не слышал. В голове неслись картины великих сражений, где вместо монголов, на невысоких, но выносливых и резвых конях, в покрытых стальными пластинами малахаях и наборных ламинарных панцирях с тугими сложносоставными луками в руках и чуть изогнутыми односторонними мечами, скакали бородатые русоволосые богатыри забытой ныне Сибирской Руси! Так ли это? — мелькало в сознании. — Именно так, — отзывалось где-то в глубинах родовой памяти. — Иначе бы не встали перед глазами эти полные ужаса и крови картины. Так что же получается? Вся наша академическая историческая наука всего лишь институт по придумыванию всевозможных мифов? От такой мысли стало ещё грустнее: одно дело просто услышать, совсем другое дело — прочувствовать… В данный момент я чувствовал. Всем своим существом… Наконец придя в себя, я взглянул на «знахаря». Гот стоял рядом и с неподдельным интересом наблюдал за мною.
— Что, проснулась память предков? — с удивлением в голосе спросил он.
— Увидел картины… Нет не монголов и не тюрок, но людей иной не нашей культуры, в то же время русых и бородатых. Наверное, такими когда-то были скифы…
— Тех кого греки называли скифами. Сами они себя так не величали… — поправил меня старик.
— Так выходит, что гигантские просторы Средней Азии и Китая захватили не монголы?! — вырвалось у меня.
— Им такое было в те времена просто не под силу, да и жили они в XI и XII веке не в Монголии, а на северо-востоке современного Китая. К тому же управлялись нашей русской элитой. Ты когда-нибудь слышал про империю Киданей-Ляо? — спросил меня седоголовый.