Хань смотрел на Кая и ощущал, как от солнечного сплетения во все стороны по телу расходятся горячие волны, буквально затапливают его жаром. “Я весь твой”.
― Думаю, ты теперь иначе ответишь на мой вопрос о специальном задании, так? ― не удержался Хань.
― Кто знает, ― буркнул Кай и вскинул голову, отвлёкшись от процесса скатки парашюта. К ним спешила дамочка с кипой бумаг в руках. ― Чёрт…
― Замечательно, ― ядовито сообщила она. ― Ещё и прыжки без разрешения руководителя группы. Совсем распоясался. Ты отчислен, поздравляю.
― Неужели? ― без особого интереса уточнил Кай, запихнув парашют в рюкзак.
― Представь себе. И теперь никакие медали тебя не спасут. Устанавливать камеру в кабинете профессора было опрометчиво, знаешь ли. Даже если он ставит итоговые оценки не по заслугам, а за определённую сумму наличными. Кстати, поскольку ты отчислен, немедленно освободи комнату в общежитии. И никого не волнует, как именно ты это сделаешь. Через час там должно быть чисто и пусто. За документами зайдёшь в конце недели.
― Хм… ― Хань проводил дамочку заинтересованным взглядом. ― Так как? Мне сделать предложение тебе ещё раз, или ты уже согласен?
Кай легонько пнул рюкзак, сунул руки в карманы комбинезона и вздохнул.
― Если я соглашусь, после выполнения задания меня восстановят?
― После успешного выполнения задания ― хоть на следующий курс переведут прямо сейчас.
― На кой чёрт? Меня и так всё устраивает. Достаточно будет восстановить, сверх этого ничего и не нужно. И да… ― Кай развернулся и зашагал куда-то по дорожке, Хань кинулся следом. ― Мне жить негде теперь.
― Поживёшь у меня, ― не потрудившись скрыть довольную улыбку, сказал Хань. ― Ты же теперь весь мой, верно?
Кай отмолчался, свернул к правому крылу Академии и толкнул высокую двухстворчатую дверь. Общежитие Академии, как видно.
Хань следом за Каем поднялся по лестнице на третий этаж, сунул любопытный нос в комнату, куда зашёл Кай, и не преминул сообщить:
― Ну и бардак.
― Заткнись, ― невежливо посоветовал ему Кай, достал из-под кровати большую сумку и принялся запихивать в неё немногочисленные вещи. Пожалуй, из слов той дамочки он уяснил только то, что должен освободить комнату, а вот состояние комнаты его заботило мало.
Очевидно, присутствие Ханя его тоже не слишком заботило, потому что стаскивать с себя комбинезон он принялся на глазах у Ханя. Ханя же обеспокоило состояние собственного здоровья ― он даже не подозревал, что у него слабое сердце. Ещё чуть позже он понял, что такое смерть от инфаркта. Ладно, не то чтобы понял, но получил представление, на что это могло быть похоже.
Под комбинезоном на Кае ничего не было. Вообще. Одна лишь гладкая смуглая кожа. И Кай казался Ханю идеальным ― весь полностью. Ханю вообще нравились мужчины, мужские тела, но никогда прежде и никто не производил на него такого впечатления, как Кай.
Хань немного оклемался, когда его легко и небрежно ударили ладонью по подбородку, словно заставили поднять отвисшую челюсть.
― Ты что, по мальчикам, что ли? ― насмешливо спросил Кай и бросил на кровать тёмные брюки, оливкового цвета рубашку ― в военном стиле ― и бельё.
― А ты сам? Эксгибиционист? ― огрызнулся Хань.
― Я не болен, если ты об этом, ― хмыкнул Кай и принялся одеваться. ― Просто люблю спать без одежды. И не стесняюсь, когда на меня так восторженно смотрят. И ты мог сообразить, что мне надо переодеться, и выйти за дверь. Я тебя не звал сюда. Поэтому не рассчитывай, что я стану тебя умолять выйти вон и дать мне переодеться в одиночестве. Хочешь смотреть, смотри, мне не жалко.
― Я хочу не только смотреть, ― прямо заявил Хань. ― И ты сам ляпнул, что если я прыгну, то ты весь мой.
Кай застегнул брюки, небрежно накинул рубашку и неторопливо подошёл к Ханю вплотную. Смотрел сверху вниз, лениво прикасался к пуговицам, сантиметр за сантиметром пряча от глаз Ханя смуглую кожу под оливковой тканью.
― Допустим, ляпнул. Но разве речь шла не о спецзадании?
― Может быть… ― Хань с сожалением отметил, что четвёртая сверху пуговица уже застёгнута, а пальцы Кая прикоснулись к третьей сверху пуговице. ― Но ты сам сказал то, что сказал. А я… ловлю тебя на слове. Думать надо было, что говоришь и кому.
― А ты… ― Кай погладил пуговицу пальцем, словно не мог решить, застёгивать её или нет. ― Ты хочешь меня всего?
Хань уставился на проклятую пуговицу ― он мысленно умолял Кая оставить её расстёгнутой, ведь тогда можно будет любоваться смуглой кожей и иногда даже видеть тёмные кружки сосков.
Кай застегнул все пуговицы, кроме одной, последней. И широко улыбнулся, когда Хань возмущённо посмотрел ему в лицо.
― Да, ― твёрдо ответил Хань. ― Всего полностью.
― Мечтать не вредно, ― фыркнул Кай, подхватил сумку с пола и двинул мимо Ханя к двери.
― Эй! А как же священность долга в споре?
― А мы спорили?
― Но ты же…
― Завянь. Я не сплю с парнями.
― Повод начать.
― И не мечтай. Я сплю с парнями вообще-то, так же часто, как с девчонками, но обычно это я хочу, а не меня хотят.
Хань пару минут переваривал услышанное, потом до него дошло.
― Но именно это я и имел в виду.
― Что, прости? ― Кай резко остановился, обернулся и смерил Ханя озадаченным взглядом.
― Ничего. Дурак ты, вот что. ― Хань толкнул его плечом и пошёл вперёд, сердито закусив губу. Кажется, Кай хотел или что-то пояснить, или спросить, но передумал, закинул сумку на плечо и стал спускаться по лестнице следом за Ханем.
Они остановились только у машины Ханя, причём Кай даже не стал ничего спрашивать ― бесцеремонно распахнул дверцу, бросил сумку на заднее сиденье и уселся впереди. Нахал.
Хань закрыл дверцу, одёрнул ещё влажную после купания в пруду одежду, пристегнулся и завёл машину, покосился на крутившегося рядом Кая.
― Пристегнись, что ли.
― Вот ещё. Рули давай, чикито.
― Я не чикито. Меня зовут Лу Хань.
― Как?
― Лу ― как “олень” и Хань ― как “рассвет”, ― начиная закипать, объяснил в деталях Хань.
― Короче… чикито, ― поразмыслив немного, подытожил Кай.
― Я же сказал!
― Ладно, будешь Ханни, ― вздохнул Кай.
― Лу. Хань, ― медленно и раздельно повторил он, запустив в Кая рекламным журналом с приборной панели.
― Ты!.. ― Кай разъярённо отшвырнул журнал и смерил Ханя взбешённым взглядом. ― Олень чёртов!
Потасовка быстро увяла, потому что пристёгнутому Ханю было неудобно наставлять на путь истинный взбалмошного студента.
― Мы сегодня куда-нибудь поедем? Или только завтра?
Хань нахмурился, но всё-таки тронулся с места. Аккуратно выехал на дорогу и двинулся к дому, соблюдая правила дорожного движения.
― Кто тебе права дал? ― спустя десять минут поинтересовался Кай.
― Теперь что тебе не так?
― Ты скорости переключать умеешь? Где педаль газа, в курсе? Попробуй скомбинировать ― тебе понравится.
― Комбинация предусматривает в финале вон того дядьку в форме с полосатой палкой. Прости, но он не в моём вкусе.
― Слабак, ― грустно вынес вердикт Кай и отвернулся к окну.
― Слушай, ты всё делаешь с огоньком и размахом? Или только некоторые вещи?
Кай пожал плечами, разглядывая вывески за окном.
― Я экстремал, если ты об этом. Дайвинг, гонки, подводное плаванье с акулами, паркур, роупджампинг, стантрайдинг, виндсёрфинг, кайтсёрфинг, руфинг… ― Кай потянулся, закинув руки за голову. ― Родео и коррида ― это то, что осталось. Хочется попробовать, но не в этом городе.
― Лечить не пробовал?
― Это не лечится, ― хмыкнул Кай, вновь потянулся и запрокинул голову, позволив Ханю оценить совершенные линии шеи. Хань оценил их так высоко, что едва не въехал в багажник джипа у перекрёстка со светофором.
― Давай я поведу, ― предложил Кай, полюбовавшись на бампер джипа и расстояние между машинами, которое бы точно не понравилось “дядьке в форме с полосатой палкой”.
― А ты умеешь?
― Спрашиваешь.
― Права есть?
― Зачем они мне нужны?
Хороший вопрос. Хань даже растерялся от неожиданности. Впрочем, спустя пять минут он так и не придумал достойный ответ.
― В сексе ты тоже любишь экстрим?
― Можно, но под настроение, ― без паузы или заминки ответил Кай и потянулся в очередной раз, чуть повернувшись всем корпусом, ещё и плечами повёл. С его губ слетел очень тихий низкий звук, от которого у Ханя едва не отключился мозг полностью и бесповоротно. Пришлось с силой вцепиться пальцами в руль и приказать себе не реагировать. Поздно, конечно, если бы Кай потрудился внимательно посмотреть на Ханя, то кое-что он бы точно заметил.
― Ты можешь хоть минуту посидеть спокойно? Вертишься… как уж на сковородке. Скоро дырку протрёшь.
― Не могу. Просто не обращай внимания. Хотя… привыкнешь. Все привыкают ― рано или поздно. ― И этот нахал опять потянулся. Что странно, когда он потягивался, у него ничего и нигде не хрустело. ― Долго ещё?
― Нет. Уже приехали.
Хань в самом деле свернул к тротуару и остановил машину. Через три минуты они вместе заходили в его квартиру. И Кай присвистнул, оценив новое пристанище.
― Похоже, спецзадания весьма прибыльны. Где тут у тебя ванная? И куда мне можно упасть? Кормить будешь?
Забавно, в реальности такие вопросы обычно задавал Хань, а тут впервые ему пришлось отвечать.
― Ванная ― налево. Упасть можешь на диване в гостиной. Холодильник в твоём распоряжении. Ещё что-нибудь?
― Неа, я неприхотливый, ― успокоил его Кай, оставил сумку рядом с диваном и отправился в ванную, где через минуту зашумела вода.
Хань провёл ладонью по волосам и вздохнул. Интересно, как течёт время в игре и в реальности? Ему казалось, что в реальности уже целый день прошёл, а он до сих пор не получил такую желанную порцию хорошего секса.
― Система, команда “сохранить игру”.
― Выполнено. Желаете выйти?
Он подумал и мотнул головой.
― Пока ещё нет. Продолжить.
― Принято.
Хань оставил куртку на подлокотнике кресла, налил себе воды в стакан и выпил, ещё раз просмотрел материалы, касающиеся задания, послонялся по квартире и решительно взялся за ручку двери.
Кай стоял напротив двери и вытирал полотенцем лицо. По смуглой коже скользили прозрачные капли, а влажные волосы липли ко лбу и вискам. Хань пожирал его взглядом и думал… Ничего не думал ― мозги вырубило.
― Что? ― вскинув голову, спросил немного удивлённо Кай.
― Ничего.
Хань шагнул к нему, бросил ладонь на затылок и прижался к его губам, чтобы скользнуть языком внутрь и ощутить тепло ― нет, жар. Глубже и чувственнее, изучая на ощупь самым кончиком языка. Пальцы сами по себе медленно сгибались, хватая мокрые пряди на затылке. Прикосновение к спине и резкий рывок заставили Ханя задохнуться и потерять инициативу. Теперь изучал Кай, не стесняясь прихватывать нижнюю губу Ханя зубами. Он глухо застонал и равнодушно отметил, что высохшая было футболка на груди и животе промокла, ведь он приник к облитому водой смуглому телу. Ну и пусть… Он запустил в волосы Кая пальцы обеих рук, притягивая к себе сильнее и не желая останавливаться, дразняще лизнул чётко очерченные губы и приоткрыл собственные, намекая, что ждёт продолжения. Горячая ладонь надавила на поясницу в тот же миг, как меж приокрытых губ Ханя проскользнул быстрый язык. В груди родился слабый стон, но он так и не вырвался наружу, умерев в поцелуе ― на кончике языка Кая.
Кай отстранился, сунул Ханю полотенце и подтолкнул к ванне.
― Полагаю, о диване мне можно забыть и стоит упасть на твою кровать? Или я что-то не так понял?
― Ты весь мой, ― не поленился напомнить Хань, с трудом переводя дух после поцелуя. ― Падай на кровать, я только за.
― Не сомневаюсь, ― фыркнул Кай и закрыл за собой дверь.
Хань никогда в жизни не принимал душ так быстро, как в этот раз. Но Кай всё равно умудрился уснуть, не дождавшись его. Улёгся поперёк кровати под одеялом, подгрёб к себе подушку и уснул.
Скотина.
― Я в полной заднице, ― тихо пожаловался мирозданию Хань, почему-то уставившись в потолок. ― Это ж какой Жэ надо было случиться, чтоб мне даже в играх так не пёрло?!
Он тоскливо вздохнул, поправил полотенце на бёдрах и посмотрел на сладко сопящего Кая. Вот гад, а? Секса хотелось до звона в… До звона. И даже спящий Кай пагубно влиял на мозг Ханя. Ладно, на оба мозга: и на головной, и на спинной.
Хань сердито сжал кулаки, но тут же вновь ухватился за полотенце, чтоб не упало. Ничего, ещё не всё потеряно! Хань сцапал вторую подушку и обрушил её на голову Каю. Тот сонно что-то пробормотал, подгрёб к себе мягкий снаряд, улёгся удобнее и засопел дальше.
Хань подумал с минуту и сдёрнул с Кая одеяло. Зря… Про “сплю без одежды” тот не соврал. На фоне белой простыни его кожа казалась ещё темнее и соблазнительнее. Ладони сами тянулись, чтобы прикоснуться, погладить, попробовать на ощупь…
Кай лениво повёл рукой, словно искал пропавшее одеяло. От этого движения на спине под смуглой кожей перекатились гибкие мышцы. Это Ханя и добило. Он решительно выдернул подушку из-под Кая и от души приложил по голове ещё разок.
― Какого чёрта?! Эй, в этом доме людям спать не полагается?
― Полагается. Но не прямо сейчас.
Кай медленно сел, прижав к себе подушку и, стиснув кулак, потёр им правый глаз. Детский жест, казалось бы, но полотенце на бёдрах Ханя прозрачно намекало, что повторения оно не выдержит ― падёт во всех смыслах, окончательно и бесповоротно.
― А когда? ― Кай смотрел на него уже сердито.
― Ты весь мой, помнишь?
― А, вон ты о чём… И что, у тебя горит прямо сейчас?
― Горит ― слабо сказано, ― огрызнулся Хань и забрался на кровать, уселся рядом с Каем и недобро покосился на подушку, перекрывавшую ему весь обзор.
― Ты серьёзно? Ты ведь даже меня не знаешь. ― Кай отпустил подушку и знакомо потянулся. В зоне прямой видимости образовался тёмный сосок. Крупным планом. Хань громко и отчётливо сглотнул.
― И что? ― Голос прозвучал странно: сдавленно и хрипло. ― Ты сам сказал, что часто спишь с кем-нибудь.
― Но при этом я с ними не работаю. И не планирую повторения. А ты явно планируешь.
― С чего ты взял?
― У тебя на лице написано. Ты вообще смотришь на меня так, словно съесть хочешь.
― Хочу, ― кивнул Хань. Он пытался подумать головой уже в сороковой раз, но ничего не получалось, поэтому отвечал то, что отвечалось само. ― Облизать с головы до ног, обратно, получить кайф и съесть. Если ты будешь халтурить, конечно.
― А если не буду?
― Тогда сил на “съесть” у меня не останется. Придётся ждать следующего раза.
― Проще говоря, мне выгоднее не халтурить? ― хмыкнул Кай и вновь прижал к себе подушку.
― Вроде того. Ты долго будешь трепаться? Или просто не стоит? Или всё-таки предпочитаешь, чтобы хотели тебя?
Хань умолк, рухнув на простыни, вытянувшись на спине и уставившись на лицо с резкими чертами. Кай придавливал его своим весом так, что быстро не вывернуться и не сбежать. Впрочем, Хань и не собирался делать подобную глупость ― он плавился от удовольствия, ощущая зажатую между их телами возбуждённую плоть, его собственную. Остро чувствовал слабый пульс, тревоживший мышцы на животе. И чувствовал жар, исходивший от Кая. Тот лежал на нём так, словно всю жизнь только этим и занимался.
― Не первый же раз? ― уточнил Кай, выразительно вскинув брови.
― Не первый, ― выдохнул Хань, не сводя глаз с его губ. И Ханя била мелкая дрожь предвкушения ― он ничего не мог с ней поделать. Дрожь, напряжение мышц на внутренней стороне бёдер, капельки пота, проступившие на висках и над верхней губой, затруднённое дыхание, хотя они ещё даже не целовались, зато Кай прижимался грудью к груди Ханя. Любое движение, даже самое ничтожное, порождало сводящее с ума трение. Но даже без этого невыносимого трения Хань ощущал, как его собственные соски твердеют и вызывающе “царапают” кожу Кая.
У Ханя довольно долго никого не было, но он с невыразимым изумлением вдруг осознал, что полностью готов. Уже. Сам по себе. Кай вообще ни черта не сделал, а он уже… уже… Он зажмурился и с глухим стоном качнул бёдрами, поторапливая Кая. Тот едва слышно усмехнулся и слегка прикусил нижнюю губу Ханя. Осталось лишь безотчётно запустить пальцы в тёмные волосы и ухватиться за пряди, чтобы поцелуй не прерывался, позволить языку скользнуть меж губ, сделать контакт таким глубоким, как только возможно. С приглушённым из-за поцелуя стоном Хань упрямо поёрзал, постаравшись потереться о тело Кая и грудью, и животом, и бёдрами. Продолжал удерживать Кая за волосы, подставлять губы и тихо стонал, когда горячие ладони гладили плечи, шею, грудь, задерживаясь на сосках и мучительно медленно обводя их, потом опускались ниже, ещё ниже… Хань невольно затаил дыхание, почувствовав жёсткое прикосновение к бёдрам, которое сменилось лёгким касанием, но уже с внутренней стороны. Он с готовностью развёл ноги, чтобы Кай мог устроиться удобнее, улыбнулся, когда в него легко вошёл палец, и сделал шумный глубокий вдох, когда пальцев стало два. Сам требовательно подался навстречу, чтобы пальцы оказались в нём ещё глубже. Кусая губы, чуть поморщился и пробормотал хрипловатым голосом: