– Хорошо. Всё хорошо, – приговаривая, протираю её лицо. Мотает головой, не позволяя мне это делать, пытается отпихнуть меня, даже драться, думаю, она бы могла, если бы с ней что-то не происходило сейчас.
– Шай! Прекрати! – Повышая голос, ловлю её запястья и прижимаю к влажной тонкой материи блузки.
– Дай помочь, чёрт! Слышишь? – Рычу, бросая в унитаз разорванную бумагу.
– Не трогай… не смей… не трогай… – одними губами. На выдохе. Сглатываю от этих слов, но это невыполнимо.
– Ты идти можешь? – Немного приподнимаясь, обхватываю её за талию.
– Что я спрашиваю? Нет, не можешь. Хорошо. Донесу тебя. Шай, посмотри на меня, – одним рывком поворачиваю её к себе и прижимаю к стенке кабинки.
А взгляд мутен, алые нити изрезают белок, а тёмные глаза усталые и потухшие.
– Шай, я довезу тебя. Помогу и отставлю альбом у тебя. Только не дерись со мной, ты не можешь идти, не понимаю, как ты, вообще, доехала сюда. Да и я в шоке, если честно. Я… – слабый удар по паху и кривлюсь, фиксируя её тело своим.
– Ты близко… очень… не трогай… не трогай меня… не надо… – сквозь зубы шипит и меня злит это.
– Закрой рот, Шай. Закрой свой рот и слушай. С тобой явно что-то не так, тебя рвёт, да и вид у тебя не ахти какой. Поэтому закрой свой рот, потому что я пытаюсь помочь тебе, хотя не хочу. Я должен был попрощаться с тобой, извиниться и больше не видеть тебя. Отпустить эти мысли, которые не дают работать. Закрой рот, иначе я не могу сконцентрироваться на том, что мне делать, – рычу в её бледное лицо. Мне повезло, что сейчас она не может мне ответить или же применить какой-нибудь из своих приёмчиков. Иначе я бы валялся на полу в уборной.
– Ухватись за мою шею, – забрасываю её руки себе на плечи и, наклоняясь, хватаю её под колени.
Она даже не двигается, словно заснула. Только чувствую её быстрое и сухое дыхание рядом с шеей, которое даже сейчас отдаёт прохладой. Сложно открыть дверь, когда ты несёшь человека, но сейчас удаётся всё, потому что раздражён, зол и напуган. Последнее не хочется признавать.
Бросаю взгляд, на затихшую в моих руках Шай, пока направляюсь к парковке, мимо удивлённого и перешёптывающегося персонала. Плевать. Больше сюда не придём. То есть я не приду. А она… не знаю. Почему ей плохо? Может, всё же, беременна?
– Шай, поедем на твоей. Моя… на твоей и точка, – более уверенно заканчиваю и, опуская девушку, прислоняю к автомобилю.
– Стой, я поддерживаю тебя. Держись за меня, если нужно, – прижимаю её тело своим к автомобилю. Шипит, а затем выдыхает. Слабо. Надрывисто.
Ищу ключи в её сумочке, висящей через плечо.
– Она уже открыта… мотылёк… ключ… близко… она открыта, – шепчет, обдавая своим дыханием мою шею.
– Ну да, как же у тебя может быть иначе, – бурча, обнимаю девушку за уже влажную от пота блузку и отодвигаю немного.
Да я сам весь мокрый. А в салоне «Ауди» приятно пахнет кожей и лёгким послевкусием привычного парфюма владелицы. Опускаю её в пассажирское кресло и привожу его в лежачее положение. Пристёгиваю и закрываю дверцы. Перебегаю на водительское, бросаю рюкзак назад.
Если честно, никогда не водил такие навороченные машины. Всегда хотел, но денег не было. А сейчас чувствую себя кем-то иным, пока ищу, где вставлять ключ или как она заводится.
– Тормоз до упора и кнопка справа от руля, – хрипло подсказывает Шай.
– Спасибо. Я…у меня всё иначе. Спасибо. Ты как? – Улыбаясь, быстро выполняю указания.
– Альбом…
– Чёрт, да он со мной! Лучше лежи и не выводи из себя. Я не понимаю, что происходит. Ты… вся такая идеальная, сильная, стальная даже и сейчас тебе плохо. Тебя даже трясёт и, может быть, мне экзорциста1 позвать, потому что не могу придумать сейчас ни одного объяснения, что случилось с тобой. Ты отравилась? – Чувствую себя полным идиотом, когда поворачиваю голову к Шай.
Мне больно смотреть, как она стискивает зубы, кусает губы. Ей хочется кричать, но она держится. Настолько глупо её поведение в данной ситуации, что появляется желание наорать на неё. Возможно, потому что паникую, ведь эта встреча подразумевала лишь обычный обед. Без последствий. А вышло всё иначе. Гоню по дорогам на чужой машине, а рядом из девушки пытается вырваться дьявол. Кручу кондиционер и ставлю на самый минимум. Мне очень жарко. Я весь мокрый, как и Шай.
Красный свет, и я слышу её стон.
– Тебе плохо? Может быть… не знаю… дерьмо, у тебя так чисто здесь. Жалко будет, если тебя стошнит… – тянусь рукой к её лбу, потому что кажется, что она горит.
Отбивает руку и распахивает глаза, испепеляющие меня яростью.
– Не прикасайся. Выметайся из моей машины, – наверное, она хочет сказать что-то ещё, но жмурится, вновь начинает быстро дышать и выгибается.
– Интересная просьба, Круэлла. Ещё немного и тебя снова начнёт тошнить, моя машина осталась на парковке в ресторане, да и помощь тебе явно нужна. Чёрт, Шай, даже не думай. Терпи, слышишь? Чем ты так отравилась? – Её лицо с каждой секундой зеленеет, и также наблюдаю, сколько силы у неё внутри. Она именно борется с собой, старается контролировать себя и не позволяет мне узнать что-то большее.
Нажимая на газ, достаю телефон из джинсов и одной рукой ищу сохранённую заметку с адресом Шай. Конечно, она живёт в одном из самых новых районов, где цена на квартиры заоблачные. Хмыкаю на это и прячу мобильный обратно.
Сворачиваю к её улице и передо мной высокие массивные ворота, через которые предполагаю можно войти только по приглашению. Подъезжаю к ним, когда девушка издаёт стон и сжимает руками голову.
– Дерьмо. Шай, мне не открывают, – сквозь зубы произношу и жму на гудок.
Замечаю другие ворота подземного паркинга, потому что никто не реагирует. Останавливаюсь возле них. Красный огонёк сменяется на зелёный, и они открываются.
– Какой у тебя этаж? Шай, какой этаж? – Громко спрашиваю, спускаясь по винтовой дороге.
– Первый.
– Чёрт! – Переключаю передачу и сдаю назад. Мне бы не разбить ничего, иначе не расплачусь.
Заезжаю задним ходом на нужный этаж и ищу свободное место. Плевать, если не там. Потом переставит.
– Как её выключить? – Шиплю, пока мотор работает.
– Мотылёк… глупый… так же… кнопка… педаль, – Шайди издаёт хриплый смех, а затем такой же стон.
– Сейчас доулыбаешься. Скажи спасибо, что, вообще, доехал, – бурчу себе под нос, наконец-то, заглушая мотор.
Выскакивая из машины, подхватываю рюкзак. Распахиваю дверцу с её стороны. А её буквально трясёт. Да так сильно, что теряюсь, не зная, что делать дальше. Отстёгиваю ремень и вытаскиваю девушку из машины. Клацает зубами.
Несу её к лифту. Она не такая тяжёлая и горит. Кажется, у неё температура. Может быть, простуда?
– Какой этаж? – Спрашивая, вхожу в лифт.
– Двадцать четвёртый… чёрт, – шипит, впиваясь в мою шею ногтями.
– Дерьмо, Шай, больно! – Кричу, кривясь на разодранную кожу, и нажимаю на нужную кнопку.
Отчего становится жалко её. Она как будто становится маленькой в моих руках, сжимается вся и дрожит.
– Тише, сейчас… ещё немного… потерпи, – шепчу, прижимая её ближе. Боюсь уронить.
Шипит. Стонет, и конвульсия проходит по её телу. Сжимает ещё сильнее мою шею.
– Ты раздерёшь меня, бабочка, – жмурюсь от боли.
Наконец-то, лифт останавливается, и я быстрым шагом иду по коридору к нужной квартире. Ударяю ногой, затем ещё раз, удобнее удерживая Шай на руках.
– Что… – дверь распахивается, и передо мной стоит женщина примерно сорока лет и удивлённо смотрит то на меня, то на девушку в моих руках.
– Я не знаю, что с ней! – Кажется, нервы сдают, и кричу.
– Матерь Божья! Девочка моя, скорее сюда, – отходит от двери, пропуская меня в светлое пространство.
– Элеонор… пик… – жалостливо хрипит Шай.
– Быстрее. За мной, – командует женщина и ведёт меня на второй этаж.
Открывает самую дальнюю комнату, и я оказываюсь в белоснежной спальне, где всё сверкает от чистоты.
– Кладите сюда. Будьте здесь, – бросает мне и выбегает из комнаты.
Опускаю девушку на кровать и, выпрямляясь, разминаю шею и руки. Шай извивается на постели, словно действительно из неё сейчас что-то выпрыгнет. И это ужасно. Страшно. Потому что не знаешь причин, ничего не знаешь, и это вводит в ступор.
– Отойдите, – меня отпихивают от кровати.
Женщина набирает что-то в шприц и одним движением переворачивает девушку лицом вниз. Буквально срывает с неё брюки, и не должен смотреть на оголённые ягодицы в тонких трусиках-стрингах, но не могу отвести взгляда. Она делает ей укол и зажимает ватой.
– Всё хорошо, милая. Сейчас будет легче, ещё немного потерпи, – откладывая шприц, приговаривает.
И всё так чётко, словно не первый раз. Стягивает с неё брюки, и понимаю, что не должен наблюдать. Не должен, и всё. Отворачиваюсь и выхожу из спальни.
Прислоняюсь к стене и, закрывая лицо руками, потираю кожу. Только сейчас улавливаю быстрый стук сердца и то, как сам дрожу. Весь мокрый от нервов, паники и наваливается усталость.
– Кто вы такой? – Раздаётся голос сбоку. Открываю лицо и поворачиваюсь к женщине, ниже меня на две головы, но настолько воинственно настроенной, что вызывает улыбку.
– Рейден Броуд, можно просто Ден. У нас с Шай была встреча, – отвечаю.
Прищуривает голубые глаза, досконально изучая меня с ног до головы.
– Вы можете быть свободны, мистер Броуд, – бросает мне и идёт по коридору.
– Быть свободен? Что с ней? – Быстрым шагом догоняю её и спускаюсь за ней по лестнице.
– Вы свободны, мистер Броуд, – повторяя, сворачивает за лестницу, а я за ней.
– Ну нет, так не пойдёт. Её рвало, потом я оказался в самом страшном фильме в своей жизни, и теперь свободен?! – Рычу, останавливаясь в просторной столовой, совмещённой с кухней.
– Кто вы такой? – Открывает дверцу под раковиной и бросает туда вату и использованный шприц.
– Ден, я же сказал, – опираюсь ладонями о стул.
– Нет, кто вы такой, мистер Броуд? Для Шайди? – Поворачивается и складывает руки на груди.
– Кто такой? Дайте вспомнить, – язвительно произношу. – «Мотылёк». Человек, который влез не туда. Придурок, который оскорблял её и говорил неприятные вещи, который копался в её личном деле и узнал много скрытого. Урод, который угрожал.
Замолкаю, пытаясь отдышаться. И всё, все силы утекают. Глубоко вздыхаю и понимаю, что не могу больше стоять. Опускаюсь на стул и сбрасываю на пол рюкзак.
– Но я хотел бы быть другом. И снова воспользовался шантажом, чтобы встретиться с ней. Вот, – копаясь в рюкзаке, достаю альбом и кладу на стол.
– Моё имя Элеонор, – представляется, как уже понял, домработница. Слабо улыбаясь, киваю.
– Хотите что-то? – Интересуется она.
– Воды, если можно.
Замолкаю, пока она достаёт из верхнего шкафчика бокал и наливает туда воду из холодильника, сделанного под белоснежный тон глянцевого кухонного оборудования. Ставит передо мной, и я выпиваю залпом.
– Я не должен был так поступать, – тихо подаю голос, крутя в руках стакан. – Не должен был манипулировать знакомством со Скай, чтобы извиниться. А я хотел этого, понимаете? Я не плохой человек, но поступил гадко. Пытался как-то поправить положение после того, как узнал, что Шай помогла мне с работой. Она выбрала меня, хотя я бы себя не выбрал. И на встрече хотел сказать именно это, но ей резко стало плохо. Что происходит? Что вы ей вкололи?
Светловолосая женщина в домашнем спортивном костюме продолжает смотреть на меня, словно обдумывая поверить или нет.
– Наркотик? Это, было похоже на ломку, – предполагаю.
– Вы можете идти, мистер Броуд, – сухо отвечая, подходит ко мне и забирает из рук бокал.
Кривлюсь от неприятного ощущения. Подскакиваю со стула и хватаю зло рюкзак. Обида неожиданно появляется в груди, и я поднимаю голову.
– Ни черта я не уйду, пока не узнаю, что с Шай, – уверенно произношу.
– Я вызову охрану, – спокойно отзывается Элеонор, включая посудомоечную машину.
– Вызывайте. Но я пойду к ней и потребую ответов. Чёрт, да я терпеть не могу, когда людей тошнит! Я даже своей девушке не помогал, когда ей было плохо, потому что и мне становится так же. А Шай… она… дерьмо, что с ней? Я не должен, но меня самого трясёт до сих пор, потому что ничего не понимаю, и меня волнует её состояние. Она же… да вы знаете её, она сильная и видеть слабость Круэллы для меня буквально невероятно. И всё же, меня это волнует. Сильно. Хочу быть ей хотя бы знакомым, на которого она не держит зла. Наркотики?
Не отвечает, делая вид, что прибирается на и без того чистой кухне.
– Почему она хочет быть сиротой, когда есть родители? Почему так волнуется за сестру? Почему такая? Запрещает прикасаться к ней, даже если это поможет? Не понимаю, почему стою здесь до сих пор, но двинуться не могу, – уже тише произношу.
– Мигрень, – Элеонор поворачивается и подходит к столу.
– Мигрень? Но это…
– Приступ. Мигрень проявляется у всех по-разному. Её вылечить невозможно. Ещё вчера Шайди было плохо, она только приняла таблетки. Утром тоже. Сказала, что должна быть на встрече. Очень важной встрече. В таком состоянии обычно она остаётся дома.
Открываю рот и тут же закрываю. Опускаюсь на стул и сжимаю голову руками.
– Она больна? – Шёпотом спрашиваю.
– Не больна, но бывают приступы.
– И часто так?
– Последний был месяцев пять-шесть назад. Обычно таблетки снимают боль, но если она не отпускает, то лучше сделать укол. Именно в мышцу, потому что так действие лекарства начнётся быстрее. Это сосудорасширяющий препарат с обезболивающим. Мигрень вызвана резким скачком давления. Оно повышается, и тогда человека тошнит, голову разрывает от безумной боли. В такие моменты хочется биться ей об стену, чтобы снять давление. А на пике Шай не было дома.
Поднимаю голову и закрываю глаза, понимая, что и в этом я виноват. Ни черта, не знаю о ней, а всё оказалось ещё хуже. Эта молодая женщина, которую зовут Круэллой, имеет не только тайны, но и последствия их. И мне гадко от себя, что заставил её терпеть всё это, ради каких-то слов.
– Дерьмо. Это из-за меня всё случилось. Но я не предполагал. Почему? Разве нельзя это контролировать или же как-то вылечить… помочь ей? Я видел, как ей больно. И уверен, что Шай было намного тяжелее терпеть. Чёрт, я в шоке, простите. Не ожидал. Не хотел. Правда. Простите, – сжимаю глаза пальцами, чтобы пережить и эту ношу, которая ещё тяжелее придавливает к земле.
– Она будет спать. До завтра точно, поэтому вы ни в чём не виноваты, мистер Броуд. Шайди для вас незнакомый человек, которого вы ненавидите, предполагаю…
– Нет, – перебивая, убираю руку с лица. – Нет, ненавидел, признаю. Но из-за себя же, потому что ничего не получалось, а она лишь выполняла свою работу. Мне нет оправданий и я, надеюсь, что она всё же, простит меня. Я не умею жить, забыв о проблемах, которые принёс другому человеку. Не такой, понимаете? Другой я. Меня учили, что всегда нужно извиняться, если ты неправ. Ты должен доказать тому, кого обидел, насколько раскаиваешься. Тогда душа очиститься, и станет легче. Но сейчас так странно и неприятно внутри.
– Вы неплохой человек, мистер Броуд. И, поверьте, Шайди не запоминает то, что ей говорят люди. Плохое. Оскорбительное. Ей до этого нет дела, поэтому можете успокоиться. Она завтра проснётся, и будет продолжать работать, как обычно, словно ничего не произошло. Такой она человек. Отправляйтесь домой.
– Вы передадите ей это? И мои извинения. Пожалуйста, – прошу, вставая со стула.
– Конечно. Идите.
Подхватываю рюкзак и только хочу уйти, как поворачиваюсь.
– Почему у неё этот диагноз? Он же не с рождения.
– Я не отвечу на ваш вопрос. Не имею права. Забудьте о Шайди. Вам необходимо забыть обо всём, что вы знаете. Это и покажет, насколько вы хороший человек.
Киваю и направляюсь к лестнице. Только сейчас могу разглядеть панорамные окна, где виднеется холм с надписью: «Голливуд». Большая гостиная, словно с обложки журнала. Белая с серыми оттенками в обивке дивана.