– Да скорее всего Ито и будет, он уже практически оправился от ранения.
Следующим вечером мы уже слушали запись беседы Альперовича с Гарриманом. Сразу выяснилось, что ситуация даже несколько интереснее, чем это мне представлялось поначалу – визитер говорил не только от своего имени, но и представлял Джона Пирпонта Моргана-младшего, которого, дабы не путать с папой, в Америке называли Джеком Морганом. И этот Джек, значит, решил резко сменить команду, то есть перекинуться к «новым американцам», официально возглавляемым Фордом, а не очень официально – Альперовичем. Да уж, подумал я, сынок – это не его папаша, тот бы дрался до последнего. В общем, Гарриман предложил Альперовичу объединить усилия по скорейшему выходу Штатов из войны. В ответ Мося сказал, что, по его сведениям, русские тоже не так уж рвутся воевать до победного конца, и вопрос только в том, какие условия им можно предложить. Далее Альперович поведал, что у него есть неплохие связи в Израиле, который, хоть вроде и является полностью зависимым от русских государством, тем не менее может оказывать заметное влияние на их политику.
– Главная проблема – не в русских, а в японцах! – возразил Гарриман. – Ведь они ни за что не согласятся вернуть Гавайи и воздержаться от захвата Филиппин. Надеяться же на сепаратный мир с Россией глупо, Георгий, к сожалению, в политике часто опирается не на разум, а на чувства и никогда не пойдет на то, что может показаться ему некорректным по отношению к союзникам. Иногда мне даже думается, что лучше бы уж Найденов действительно был первым лицом в этой стране, с ним и то проще договориться.
– Вы, как я погляжу, разделяете всеобщее заблуждение, – усмехнулся Альперович. – А на самом деле в России у власти отлично сработавшаяся команда без малейших внутренних противоречий, в которой – исключительно для публики! – Георгий олицетворяет собой силы добра, Найденов – зла, а императрицы работают на подхвате. Помните инцидент, который наши газеты называли «стрельнинской бойней»? Это когда новая власть впервые и почти не маскируясь показала, как она будет бороться с любой попыткой устроить хоть что-то, напоминающее заговор. То, что наши щелкоперы вопили о десятках жертв – это, разумеется, ерунда, было ликвидировано всего девять человек. Но ведь император настаивал на пятнадцати, а именно мировой злодей Найденов уменьшил количество жертв до девяти. Так что имейте это в виду. Ну, а разговаривать с русскими можно, но только нужно предлагать им действительно выгодные для них вещи, тогда сразу и рыцарственность Георгия, и бандитские замашки Найденова начнут, как это ни странно, работать в одном направлении.
– Да, но что вы хотите им предложить?
– А вот это и есть самый сложный вопрос, и ответ на него находится где-то между двух крайних точек. Первая из них – возврат к довоенному положению дел, и на то, чтобы уговорить русских хотя бы обсудить такое, не хватит годового бюджета Соединенных Штатов. Вторая – отдать японцам Филиппины, не вспоминать о Гавайях, подарить испанцам Кубу, а русским – Аляску. Вот такой вариант их наверняка устроит, скорее всего, они даже и приплатят, если понадобится. Ну, а все промежуточные как раз и могут быть предметом обсуждения.
– У вас есть кандидатура человека, который сможет провести эти переговоры?
– Думаю, что Уоррен Гардинг неплохо справится.
– Да уж, судя по тому, с какой энергией он проталкивал через Сенат сухой закон, кандидатура неплохая.
Дальше пошел торг о том, на каких условиях Форд публично выскажется в поддержку новой администрации, и я выключил магнитофон.
– Ну вот, до прибытия Гардинга не меньше недели, так что нам предстоит решить, на каких условиях мы с ним согласимся.
– На тех, что Мося озвучил как вторую точку, – предложил я, – только без Кубы, не заслужили ее испанцы, а поддержать тамошнее национально-освободительное движение можно будет в любой удобный для нас момент.
– Ну, Аляску-то можно не отбирать, а выкупить обратно, – предположил его величество.
– У тебя так много лишних денег?
– А зачем они тут? Штатовцы просрочили уже два платежа за Антарктиду! Это, между прочим, почти триста миллионов. Ну, мы и купим Аляску за двести, потому как весь долг по Антарктиде они нам все равно не отдадут.
Гардинг приплыл Питер девятого мая, но перед этим, седьмого, канцлер вылетел на Канары. Мне давно уже было жалко своего двойника – с начала войны он жил в Гатчинском дворце почти как в тюрьме, только изредка выбираясь на богослужения. И, хотя он и уверял, что ему это не трудно, на предложение проветриться недельку на моей даче двойник откликнулся с энтузиазмом. Так что позавчера утром Гатчину покинули две «Страхухоли», в одной из которых находился канцлер при полном параде и с каким-то длинным деревянным ящиком. Ящик содержал в себе винтовку Бердана образца 1870 года и запас патронов к ней.
Ведь почему я попросил у Гоши индульгенцию на оборону своей дачи любым доступным мне способом? Сингапурская эскадра, следующая к островам, содержала, кроме четырех броненосцев и десятка крейсеров, еще и четыре транспорта с колониальными войсками. И если бы они были утоплены в процессе официальных боевых действий, то потом поднялся бы визг о русском зверстве. Мелочь, конечно, но зачем нам это? Если же удастся как-то пленить эти войска, тоже нехорошо – корми их, дармоедов, да еще обустраивай. Но получится совсем другое дело, если сутью канарского конфликта станет защита дядей Жорой своей дачи от захотевших поживиться бандюков. Дачник, защищающий свои помидоры – это страшное существо, если ему дать оружие да вдобавок снять ответственность за результаты его применения, он не то что утопит четыре транспорта с людьми – десять сожжет не моргнув глазом. А потом еще и выставит счет по возмещению убытков.
Гардинг прямо с борта яхты был приглашен в Зимний на беседу с Гошей. Так как я в это время вроде как пребывал на Канарах, то мне пришлось участвовать в ней виртуально, из своего кабинета. Гость, кстати, тоже обратил внимание на мое отсутствие и даже поинтересовался, приму ли я участие в переговорах. На что получил ответ – у канцлера возникли сложности с его дачей, в ее окрестностях появились какие-то приплывшие с Сингапура подозрительные личности, так что канцлеру предоставлен недельный отпуск за свой счет для урегулирования данной проблемы. Но если там все и дальше пойдет в том же ключе, как началось, продолжил Гоша, то максимум послезавтра Найденов вылетит обратно, потому что к тому времени нападавшие кончатся.
Гардинг, переварив эту новость, перешел к сути своего визита и озвучил то, что мы с Гошей услышали еще неделю назад.
– Вы совершенно верно заметили, – согласился с ним его величество, – что ни у России, ни у Германии в общем-то нет претензий к САСШ. Во всяком случае, таких, которые нельзя разрешить мирными путями. Мы воюем, исполняя свой союзнический долг по отношению к Японии, которая, в отличие от наших стран, была сильно обижена Америкой. Незадолго до вашего визита я имел беседу с господином Ито, и он поставил меня в известность о позиции микадо по этому вопросу. Итак, выдачу Варбурга на суд можно заменить явкой туда его представителя, но с соответствующей денежной компенсацией, размер которой подлежит уточнению. САСШ должны признать Гавайскую Социалистическую Республику и убрать свои войска с Филиппин. После того, как вы подтвердите согласие правительства Соединенных Штатов с этими требованиями, можно будет перейти к условиям перемирия и подготовке собственно мирных переговоров. Но то, что я уже высказал, коррекции не подлежит.
Примерно полчаса гость пытался объяснить, что столь жесткие условия для его страны неприемлемы, в ответ на что император со скучающим лицом отхлебывал кофе, а в перерывах рассказал три анекдота про поручика Ржевского. Наконец гость сдался, выразил принципиальное согласие своей страны с японскими требованиями и спросил, как Россия представляет себе условия перемирия.
– Все военные корабли САСШ остаются там, где были на момент его заключения, – пояснил Гоша, – военнослужащие, находящиеся на территориях участвующих в войне стран, прекращают участие в боевых действиях. Они могут также принять меры к недопущению попадания своего вооружения в руки продолжающих войну стран Антанты, потому что каждый факт такого попадания будет нами фиксироваться, а по завершении этого процесса мы выставим счет вашему правительству.
– Да как же летчики, находящиеся в Англии или Австрии, смогут не отдать свои самолеты? – удивился Гардинг.
– Во-первых, им нетрудно будет их просто испортить. Во-вторых, они могут прицепить к плоскостям белые ленты и лететь к нам, по таким самолетам мы стрелять не будем.
Гардинг трепыхался еще около часа, но тут позвонил Маша и сообщила мужу, что обед уже почти накрыт, а ждать, пока кто-то там договорится с кем-то, она не будет. Так как королева-императрица еще не до конца отошла мот последствий недавней диеты и совершенно не жаловалась на отсутствие аппетита, а Гоша из-за визита Гардинга толком не успел позавтракать, то, положив трубку, он решительно сказал:
– Извините, но как Верховный Главнокомандующий воюющей державы я просто не могу позволить себе тратить время на продолжение бесплодной дискуссии. Или вы немедленно соглашаетесь с предложенными вам условиями, или в переговорах наступает примерно трехдневный перерыв, и они возобновляются по возвращении дивизий кайзерслюфтфлотте с бомбежки Вашингтона эфирными бомбами, подготовка к которой уже закончена.
– Я могу связаться нашим посольством в Швейцарии? – растерянно спросил гость.
– Разумеется, нет. Эти три или четыре дня вы проведете здесь, в Зимнем.
Перед обедом Гоша все-таки отправил шифрограммы с кратким пересказом итогов беседы в Берлин и в Токио, я же должен был подготовить запись переговоров на случай, если кому-то захочется подробностей. Но это вряд ли, потому как само перемирие будет подписано только двенадцатого мая неподалеку от острова Флориш, крайнего западного в Азорском архипелаге. Он находился примерно на полпути между Штатами и Европой, и с нашей стороны туда уже завтра утром двинется эскортный авианосец в сопровождении двух артиллерийских и двух ракетных крейсеров. Гардинг, прямо из Зимнего связавшись с американским посольством в Швейцарии, сообщил нам, что их делегация прибудет к месту встречи на крейсере «Балтимора». И, кроме того, он вручил нам несколько предусмотрительно захваченных с собой фотографий этого корыта, чтоб, значит, его случайно не потопили по пути к месту встречи. Увидев эти фото, я тут же сделал себе пометку – внести в перечень условий перемирия и передачу нам данного чуда американской техники. Я и не подозревал, что у них до сих пор сохранилось такое старье, и мне не хотелось упускать столь колоритный экспонат для создаваемого музея истории флота.
Ближе к вечеру я позвонил Вилли, якобы с острова Гран-Канария. Кайзер пожелал мне дальнейших успехов в деле обороны своего имущества и выразил сожаление о том, что столь тщательно готовившийся воздушный налет придется откладывать, а то и вовсе отменять. Правда, сожаление было не сильным, ибо, насколько я был в курсе, готовность его воздушной армады была весьма относительной и, не случись так кстати подвернувшей американской инициативы, дату вылета все равно пришлось бы переносить. Потом Вилли сообщил, что завтрашним утром из Киля выйдет крейсер «Бреслау», который привезет на переговоры немецких представителей. «Выхухоль» с господином Мацуокой уже в воздухе, сказал я, и к восьми вечера будет в Киле. Дальнейший путь японец должен был проделать на немецком корабле.
И, наконец, после всего этого у меня наконец появилось время поинтересоваться – а как там мои Канары? С чем меня кайзер поздравлял, вообще-то говоря?
Выяснилось, что английская эскадра еще на подходе была обстреляна вышедшим из Танжера немецким линейным крейсером «Мольтке», который смог сделать это безнаказанно, пользуясь преимуществом в скорости хода и дальности своих орудий. Изведя около сотни снарядов главного калибра, немцы потопили англичанам один броненосец и кого-то еще повредили. После чего, сочтя свою задачу выполненной, крейсер вышел из боя. Но к тому времени туда подтянулись «Барракуды» и утопили еще один броненосец. Наконец, с берега на предел дальности было запущено две крылатых ракеты, одна из которых все-таки попала в броненосный крейсер – правда, не только не утопив, но даже не лишив его хода. Однако нервы у противника не выдержали, и все военные корабли повернули на запад и дали полный ход – то есть, скорее всего, решили прорываться к Скапа-Флоу. Шанс дойти туда у них был, ибо наши мобильные группы имели приказ не связываться с теми, кто идет на базу, если, разумеется, это не грузовоз. Транспорты же с войсками, видя, что их бросили, повернули к острову Грасиаса и сели на мель метрах в пятидесяти от берега. «Барракуды» этому не препятствовали, ибо у них был приказ применять торпеды только в случае попыток высадиться на обитаемые острова архипелага. В настоящее время идет эвакуация команд и пассажиров данных судов, причем весьма поспешная, так как находящаяся поблизости «Барракуда» всплыла в надводное положение.
Я постарался припомнить, что это за остров. Кажется, просто небольшой кусок камня без видимых признаков буйной растительности, но пресная вода там все же есть. Я попросил коменданта к прямой связи и спросил:
– Сможете сделать так, чтобы пассажиры этих посудин высадились на остров по возможности без оружия?
– В основном они так и высаживаются, – ответил комендант, – оружие же в трюмах, просто так его не достанешь. Только револьверы разве что у офицеров, и все.
– Это хорошо, – резюмировал я, – даже если десяток-другой винтовок и попадет на берег, не страшно. Но если в шлюпках попытаются перевозить большие количества, пусть «Барракуда» открывает огонь из пулемета. После завершения высадки отправьте туда пару «Похухолей», чтобы они сожгли все оставшиеся на острове лодки, и пару «Выхухолей», эти пусть положат в каждый транспорт по полутонке. Если после этого останутся подозрения, что там могло что-то уцелеть, операцию повторить.
После чего я ненадолго задумался. Вообще-то ситуация, конечно, была кристально ясной. В результате боевых действий на землю Испании, находящейся в состоянии войны с Англией, высаживается английская воинская часть, каковой образ действий можно назвать только оккупацией и никак иначе. В принципе остров теперь можно начинать бомбить и даже обстреливать из реактивных минометов, но это как-то жалко. Во-первых, боеприпасов, а во-вторых – самих солдат, они хоть и английские, но родом из Индии. Или забыть про этих индийцев до конца войны, климат на Канарах отличный, в море масса живности, на самом острове водятся птички, мышки и ящерки, и сидеть им там никак не более полугода, но потом я все же решил несколько облегчить участь оккупантов. Во исполнение чего приказал перенаправить один из пароходов с гуманитарной помощью для Ирландии на Канары, Ярославскому заводу нетрудно будет потом это компенсировать. Ну и чтобы не культивировать среди солдат иждивенческих настроений, распорядился подготовить листовки, где будет указано, как, откуда и куда им копать для поучения, так сказать, манны небесной. А по четным числам будет прилетать самолет, осматривать объем проделанной работы и в соответствии с ним сбрасывать колбасу и сосиски.
Однако вопрос – как туда доставить столько лопат и кирок? Тех, что есть на стройплощадке моей дачи, точно не хватит, да и они мне еще пригодятся. Даже в Танжере нет нужного количества, ну не из России же их везти! Так что помимо листовок с заданиями надо будет сбросить туда еще и краткое руководство по изготовлению каменных орудий труда на основе дошедшего до нас опыта позднего палеолита. Потом, подумав, я добавил в список десять экземпляров книги «Жизнь и удивительные приключения Робинзона Крузо», пять – «Таинственный остров» и десяток пустых бутылок из-под фишмановки, чтобы новоявленные робинзоны могли засунуть туда записки с просьбой о помощи и бросить в океан. После чего внезапно приключившийся со мной приступ немотивированного гуманизма наконец-то иссяк, и я со спокойной совестью сел обдумывать детали нашей линии на грядущих переговорах.