Когда я поймал себя на последней мысли, то поразился сам себе. Откуда брались все эти эмоции, которых у меня никогда не было? Я ни разу не задумывался, где хотел бы жить. Я никогда не испытывал такой сильной привязанности к людям. Я никогда не хотел так сильно чего-то для себя.
У гомункулусов не должно быть таких мыслей.
Неужели из-за всех этих передряг последних дней мои печати испортились? Мне стало не по себе от такой перспективы. Мой безупречный послужной список в двести лет и - на тебе! Со мной никогда не было проблем, и это было предметом моей гордости. Но сейчас...
Или быть может, из-за весёлых Пассеро, я начал считать себя человеком и решил, что мне позволено вести себя соответственно?
И... должен ли я сообщить о происходящем своему начальству? А, с другой стороны, кому именно я должен об этом говорить? Мой ключ находится у матроны Маргариты. Что-то мне подсказывало, что мои проблемы отнюдь не для обсуждения по почте или - Король-Дракон, спаси и помилуй! - по телеграфу.
Ди Ландау моей проблемой вряд ли заинтересуется, скорее только позлорадствует. Ни один маг не любит неудачников или сломанные вещи. Да и как он может мне помочь?
Или я просто зря разволновался? Ведь я до этого ни разу не ездил один, без сопровождения. Самостоятельное путешествие внушало робость и заставляло вспомнить все наставления министерского завхоза.
Все эти мысли роились в моей голове, пока мы с моим напарником выходили из здания филиала Министерства и шли вниз к морю.
Вернее, шёл ди Ландау, я, глубоко задумавшись, просто следовал за ним. Молодой маг шагал в порт вполне целенаправленно. Я удивлялся и никак не мог понять, что ему там надо. Вероятно, хочет повидать старых друзей? Или ещё раз полюбоваться на море?
Я не отгадал. Всё было гораздо прозаичнее: предприимчивый юноша в отличие от меня не забыл, что он два дня назад побился с моряками об заклад. И теперь, самодовольно насвистывая, он собирался получить свои денежки.
В порту нас провожали окриками и улюлюканьем. Тут тоже уже знали историю про то, как нахальный маг спас епископа и всю Бергенту от штормов. Я, к своему удивлению, услышал иную версию произошедших событий. Князь посчитал, что не желает, чтобы все знали, что он (точнее, его семейный склеп) был ограблен. Поэтому из уст в уста передавалась история, что призрак княгини просто был потревожен контрабандистами. За что мёртвая дама встала и раздала всем... гм... сёстрам по серьгам. Время от времени такое действительно случалось. Ну, не любила первая княгиня Бергенты, чтобы народ шастал вокруг её склепа.
Пока я с интересом слушал росказни, ди Ландау времени не терял. Он выбил из букмекеров свои денежки, пообещав, что если ему не дадут законный выигрыш, то он разнесёт всё вокруг и скажет, что так и было. Ему поверили на слово, видимо, и такое тоже случалось время от времени.
В общем, домой маг шёл в приподнятом настроении. Приятно позвякивающий мешочек солей оттягивал его карман. Я не поинтересовался сколько именно он выиграл, но, судя по вытянувшимся лицам спорщиков, куш был немалый.
Когда мы вышли к центральной площади, мне показалось, что на меня устремлён чей-то внимательный взгляд. Я подумал и на всякий случай сообщил об этом магу. Тот усмехнулся и позвенел карманом:
-А ты как думал! Это ж портовый город. Теперь куча народу знает, что и сколько у меня в кармашке, - он оскалился и облизнулся. - Посмотрим, кто первым решит, что он ловчей меня.
Так я стал волноваться ещё сильнее. Мне придётся расстаться с магом на несколько суток, а он только и хочет, что нарваться на драку.
Часть денег ловкачам увидеть было не суждено. Первым же делом мой напарник отправился тратить выигрыш. Я думал, что он купит что-нибудь себе, но ошибся. Мне было приятно видеть, что он сначала вспомнил о семье. Он забрёл в местную торговую галерею, нашёл ювелирную лавку. Для сеньор Магдалены и Тамарины он выбрал по золотому кольцу. Он так же хотел купить колечко и для Лючи, но потом вспомнил об её учёбе в церкви. Кто позволит послушнице ходить с золотыми кольцами на службу? Смысл дарить то, что она не будет носить? С ворчанием он отказался от этой идеи.
Для сеньора Рикардо он приобрёл красивые ножны для ножей из хорошо выделанной кожи.
Делая покупки для старших, всё это время он обдумывал подарок для кузины. Когда на его лице появилась предвкушающая ухмылка, мне стало как-то не по себе. Он явно задумал какую-то пакость. Я очень надеялся, что после этого подарка Пассеро не пришибут его на месте.
Наконец, мы добрались до галантереи. Я был удивлён, когда он приобрёл рубашку и плащ для меня.
-Это вместо испорченных, - проворчал он, глядя в сторону, чтобы я, ни дай Король-Дракон, не подумал, что он обо мне заботится. - А китель новый требуй на службе. Всё равно они у тебя казённые.
Мне пришлось примерить обновку, когда я вышел из примерочной, молодой маг шустро прятал в карман плаща какой-то маленький свёрток.
Кошелёк, в котором лежал выигрыш, заметно похудел. Я никак не мог сообразить, что он такое приобрёл, дорогое, но маленькое, поэтому решил оставить это без внимания. Меня в общем-то не касались отношения моего напарника и его кузины, которые, судя по семейным и не только шуточкам, были довольно далеки от чисто братско-сестринских.
После галереи мы вернулись к зданию Министрства, забрали коляску Пассеро и верхом отправились домой.
В ресторан мы вернулись к полднику. Родственники ди Ландау заметно расстроились, узнав, что мы с ним покидаем гостеприимную Бергенту. Заботливая сеньора Пассеро принялась собирать меня в дорогу. Так что уезжал я не с одним чемоданом, с которым приехал, а ещё и с корзинкой, полной всяких вкусностей. Помимо подаренной одежды, ди Ландау выложил на стол перед мной тридцать солей:
-Возьми на всякий случай. Мало ли, в дороге пригодится.
Я попробовал было отказаться, говоря, что у меня ещё есть деньги, выданные в Министерстве из которых я не потратил практически ни сольди, не считая обеда и завтрака в "Шестом скором", но маг упёрся:
-Ой, да ладно, сколько они там тебе дали - пять? Десять? Этого даже на завтрак не хватит. Ты - громила, тебе нормально питаться надо.
Как ни странно, но родственники поддержали молодого эксперта. Они уже знали о пари в порту и побоище на острове.
-И в самом деле. Если бы не вы, шансов, что мой сынок вернётся было бы гораздо меньше, - ласково сказала сеньора ди Ландау. - И ведь ваша работа ещё не закончена.
Ей я отказать не смог, хотя вся ситуация была глубоко неправильной. Я не имел права на такое отношение... Я же гомункулус, а не человек. У меня нет права на собственность, на свои желания, на собственное мнение... Но всё это я решил отложить до возвращения в Латану. Там я посоветуюсь с патроном Бастианом и матроной Маргаритой. Они точно поймут, что со мной происходит и как это исправить.
Вся семья отправилась провожать меня на вокзал. Я долго не мог заставить себя уйти в вагон, потому что люди продолжали стоять на перроне. Мне было неловко, что я создаю такие ситуации и заставляю других волноваться о себе. Мне было так странно. Раньше ни разу не происходило подобное.
Не то чтобы я совсем не знал заботы, но такой семейной теплоты не чувствовал ни разу.
Наконец, объявили, что "Полуденное Солнце" отправляется. Я долго смотрел в окно на провожающих, пока они не скрылись за поворотом.
Я покинул Бергенту, но на сердце у меня было неспокойно...
17
Стыдно признаться, но в пути я себе места не находил. На моё счастье мне выделили целое купе и я никому не мешал своим беспокойством. Я никак не мог уснуть ночью, садился, вставал. Ходил от одной стены до другой. Ровно два шага туда, два обратно.
В результате оделся и вышел в коридор вагона. Здесь места было больше, но при такой качке не слишком-то походишь.
Наконец, когда вагонные часы показали три часа ночи, я понял, что устал и попробовал заснуть ещё раз. Даже гомункулусам нужен сон, чтобы восстановить силы. Не могу сказать, что нам снятся какие-то особенные сны. Их я, как правило, не помню, обычно вокруг меня возникает какая-то темнота, но не в этот раз.
Меня преследовало повторяющееся видение: я снова в лодке, волны несут неизвестно куда, стараясь перевернуть утлое судёнышко. Вот поднимает вверх и бросает вниз - во тьму, в грохочущие воды, которые норовят сомкнуться надо мной, утащить ко дну. Я точно помню, что ди Ландау пытается совладать с парусом, но яростная вспышка молнии ясно высвечивает, что в лодке никого нет, только я один.
Я рванулся к парусу, чтобы поймать хлопающее на ветру полотнище, и проснулся. Молния оказалась ярким фонарём на узловой станции, бившим мне прямо в глаза. Солнце ещё даже не взошло, я проспал не больше часа.
Весь следующий день я помню, как в тумане.
На моё счастье я ехал без пересадок, иначе в таком состоянии потерялся бы на какой-нибудь станции. Вся моя радость от поездки на поезде куда-то улетучилась. Я просто никак не мог сосредоточиться на том, что эта поездка должна доставлять мне удовольствие. За последние пять дней, я еду на паровозе уже второй раз. Никогда ещё в моей жизни не происходило столько невероятных и занимательных событий, но как раз быть может из-за их невероятного количества я пребывал в таком нестабильном состоянии.
Так продолжаться не могло, поэтому днём я попросил своего проводника устроить мне встречу с начальником поезда. Тот оказался невысоким толстячком с курчавой бородой, придававшей его лицу солидность. Строгая форма тёмного цвета с двумя рядами пуговиц делала его немного стройнее, а фуражка с железным драконом - чуть выше. Я угостил его чашечкой кофе в вагоне-ресторане, объяснил свою ситуацию (что не могу спать, с ума схожу от беспокойства, ведь впервые еду один и так далеко) и попросился поработать. Хоть как-нибудь, лишь бы устать.
На меня посмотрели, как на сумасшедшего, потому что кто в своём уме вместо отдыха будет жаждать потрудиться, но министерские нашивки на моём кителе сослужили мне добрую службу, и меня хотя бы выслушали, не вызывая наряд полицейских и целителя.
-Если не побрезгуете, то можно покидать уголь. Умаетесь как пить дать, - осторожно предложил начальник поезда, сеньор Торре.
Я его искренне поблагодарил.
Будка встретила меня нестерпимым жаром от топки, влагой от котла и недоумёнными взглядами машинистов. Паровой движитель грохотал, шипел, свистел, взблёскивал стёклами монометров, водомеров и машинным маслом на стыках и вентилях. Вокруг были трубы и рукояти, как будто вены и артерии неведомого гигантского организма.
-Сеньору надо помочь устать, - вручая мне лопату, сообщил сеньор Торре своим подчинённым.
-Ну, это у нас быстро, - рассмеялся старший машинист с белой бородой. Он кивнул своему напарнику, мол, объясни что да как.
Тот совершенно не возражал свалить часть тяжёлой работы на кого-то ещё. Он объяснил, сколько забирать угля из тендера и как кидать его в топку. Сначала у меня не очень получалось равномерно распределять топливо, но через полчаса я наловчился.
Моё настроение резко пошло на поправку. Конец безделью! Я снова был нужным, у меня опять была работа.
К вечеру отношение машинистов ко мне здорово улучшилось, потому что я работал не покладая рук. Мне даже сделали комплимент, мол, в Министерстве не только белоручки сидят, которые бумажки перекладывают из одной стопки в другую.
-Или ты там истопником подрабатываешь? - весело щурясь, спрашивал старший машинист.
-Всякое бывало, - невозмутимо отвечал я.
Машинисты сочли это шуткой и посмеялись. Вечером я распрощался с ними до утра, покинул будку и пошёл приводить себя в порядок: организм требовал мытья, воды и пищи. От тяжёлой работы в душном машинном отделении страшно хотелось пить. Жажду я утолил первым делом, а потом направился в уборную. После ледяной воды, мыла и бритвы я почувствовал себя гораздо лучше.
Вот уж где пригодились деликатесы от Пассеро! Я не заметил, как опустошил полкорзинки. Утром я ничего не мог в себя запихнуть, а после честной работы готов был быка заглотить в один присест.
Следующую ночь я спал, как убитый. Никаких лодок, волн и прочей ерунды мне не снилось. Так же не было этого отвратительного беспокойства, на него просто не осталось сил.
На следующий день поезд постоял несколько часов в Латане, где мне передали сопроводительные бумаги с новым назначением для ди Ландау и для меня. Заправившись углём и водой, мы снова двинулись в путь.
Так прошли ещё двое суток.
Днём я тяжко работал, заработав с непривычки мозоли на ладонях, ночью спал. Машинисты в благодарность, когда у нас выдавалась свободная минутка (всё-таки шесть рабочих рук, это не четыре) показали мне всё устройство будки и разъяснили, что и как. Даже разрешили напоследок подать сигнал с помощью свистка.
Когда я сошёл в Амбре, сеньор Торре предложил мне пройти обучение на машиниста, если вдруг когда-нибудь мне надоест моя работа в Министерстве, и даже пообещал свои рекомендации. Я его серьёзно поблагодарил.
Всё-таки поезда - это что-то... До чего же могуча сила пара - сдвинуть такую чугунную махину с места, да ещё и длинный хвост вагонов следом за ним. Меня до последнего момента не оставляло ощущение, что это - живое существо, прожорливое, жаркое, но невероятно сильное. Пляшущий огонь в топке, словно биение сердца, наполнял состав жизнью и движением.
Мне почему-то было так спокойно между тендером и машиной, мир был простой и правильный. Ты кормишь железное чудовище, оно - движется и несёт тебя на себе. Это успокаивало, давало ощущение, что так продлится всегда. Но я понял, что моя жизнь дала мне эту маленькую передышку, а теперь меня ждут новые приключения.
Как я догадался?
Просто меня никто не встретил на вокзале. "Полуденное Солнце" заправилось водой, углём и пассажирами, стравило пар и ушло в обратную сторону. Несколько шустрых маневровых паровозиков с небольшим количеством вагонов, увезло пассажиров по дальним веткам. Четырёхцелиндровая "L'etoile filante" отправилась из Амбры прямиком в столицу Аттау - Жирри, увозя солернийцев и гостей нашей страны на север. Местный наряд полиции прошёл мимо меня шесть раз, а я всё стоял с чемоданом в руках и ждал, когда же меня встретит ди Ландау.
Наконец, я понял, что планы моего напарника изменились. Поэтому я нанял экипаж и отправился в местный филиал Министерства, отметить своё прибытие и заодно разузнать о молодом эксперте. Ведь не может же маг пропасть в этом городе. Там обязательно должны знать о нём хоть что-нибудь.
Коляска довезла меня до трёхэтажного особняка на одной из боковых улиц, выходящих на квадратную площадь. Я расплатился (наконец-то пригодились деньги!), хотя мне не понравились блестящие алчностью глаза возницы, мне показалось, что меня надули, но я действительно не знал, сколько стоит проезд. Впрочем, качать права я не стал, меня гораздо больше занимали другие вопросы.
За время моего стояния на вокзале неприятное беспокойство стало возвращаться.
Я вошёл в особняк с невзрачной вывеской, сообщающей, что министерский региональный координатор сидит именно тут. В здании царила привычная мне суматоха. До конца рабочего дня ещё оставалось несколько часов, поэтому в холле было полно клерков и служащих.
Я поймал одного, представился и уточнил, не видел ли кто моего напарника. По перекошенному лицу клерка, я понял, что ди Ландау и тут уже успел проявить характер. Я уже был готов извиняться, за его поведение, но как ни странно, оказалось, что я ошибся.
Молодой эксперт - пропал.
Меня принял сам начальник отдела, сеньор Брачалетта и ввёл в курс дела.
Маг прибыл ровно в полдень того дня, как отправился через Врата в Бергенте. В храме его встретили священники и препроводили сюда. Молодой человек получил всю необходимую помощь от магов и полиции. С ним отправили четверых человек в сопровождение. За два дня напряжённой работы юноше удалось соориентироваться и напасть на след воров, уводящий на север, в пограничные с Аттау горы. Тогда был снаряжён конный отряд, выступивший в тот же день. В проводники им выдали двух егерей, которые хорошо знали все пути в соседнее государство.