– Идиот.
Тагрия вопросительно приподняла брови. Исара вздохнула.
– Я сказала про грифонов. Он говорит, надо было их позвать.
– Зачем?!
– Говорю же, идиот! Вбил себе в голову, что нас там ждут. Вроде как ему сказали, что колдуны зовут к себе всех, кто их крови, чтоб научиться колдовать и вернуть себе Империю. Вот мы сюда и приперлись их искать. Идиоты.
– И правда идиоты, – согласилась Тагрия. – Вас убьют.
– Ну а я о чем?
– Карий говорил, полукровок всегда убивают. Он единственный, кого оставили живым.
– Да я-то поняла уже! А он пусть катится, – Исара фыркнула и принялась вертеть серебряную брошь, скреплявшую на плече ее плащ. – Вот дерьмо. Дерьмо!
– А ты не хочешь, чтобы он был идиотом, да?
Исара сердито прихлопнула комара на плече и снова дернула брошь.
– Мне на него плевать. Просто он все, что осталось от Аресия. От его школы, я и Тинкал, больше ничего. А я…
Тагрии припомнился вчерашний разговор, неожиданный Исарин вопрос. Кое-что сделалось понятным.
– А ты была в него влюблена.
Разбойница глянула искоса:
– Отомстила?
Обе улыбнулись, как женщины, связанные общей тайной. Тагрия приободрилась.
– Расскажи, что ты задумала, – попросила она.
Тинкал был слишком далеко, чтобы услышать, остальные и вовсе не подходили – наверно, побаивались Исариного дурного настроения. Можно было говорить свободно.
– Да нечего рассказывать. Я решила, кто может сделать школу, научить нас всех колдовству, как Аресий хотел. И ты сама знаешь, кто может расколдовать твоего брата. Я помогу тебе до него добраться, сбежать от наших, доехать до столицы. Вместе же легче, и о брате твоем заботиться, правда? А ты поможешь мне его уговорить.
Это было так неожиданно, что Тагрия не сразу поняла, о ком речь. Сообразив, попросту онемела. Исара заговорила быстро:
– И давай не ври, что не хочешь его снова увидеть, уж я-то знаю! Все равно никто больше твоему брату не поможет, так что придется тебе согласиться! Соглашайся, Тагрия, ну! Слышишь!
– Подожди, подожди! – Тагрия еле удержалась, чтобы тоже не замахать руками. – С чего ты взяла… Подожди. Он не согласится! И жрецы бы все равно не позволили. И вообще, у нас Нашествие, забыла? Посмотри вокруг!
Исара почти зашипела:
– Что ему жрецы, Тагрия! Он принц! Императорский наследник! Он их всех, если захочет… – она изобразила, будто скручивает и ломает что-то. – А Нашествие – так даже лучше. Разве им не нужны помощники против колдунов? Только помоги мне, Тагрия! Слышишь?!
Ее глаза горели – Тагрия уже видела однажды этот безумный блеск. Давным-давно, когда некий высокородный колдун объяснял ей, двенадцатилетней перепуганной девчонке, что такое Сила. Наверное, это как болезнь. И Тагрия, если по правде, тоже не здорова.
– Он не согласится.
– Откуда тебе знать?!
– Исара… если что, я тебя предупреждала.
Разбойница схватила ее за руку:
– Значит, согласна?
– Да! Но с Тинкалом сама будешь разбираться. И не дергайся так, он на тебя смотрит.
– Плевать на него! – прорычала Исара, но выпрямилась и принялась с равнодушным видом жевать сыр.
Если Тинкал и пытался подслушать их с помощью магии, Тагрия была уверена – у него ничего не получилось.
Ширина дороги позволяла двигаться по четверо в ряд, но вышло так, что возле Тагрии остался один Бетаран. Исара все утро ехала с Тинкалом, не то усыпляя его бдительность, не то надеясь переубедить. Тагрия могла без помех обдумывать дерзкий план, с которым так неожиданно согласилась, и гадать, до помутнения в глазах, чем все закончится для нее и для Бетарана. Ведь, разумеется, согласилась она только ради брата. Увидеть его живым и веселым, забыть кошмары последней недели – ради этого можно сотворить любую глупость! Даже явиться к императорскому дворцу в сопровождении шальной разбойницы-колдуньи и потребовать аудиенции у его высочества. Прогонят, скорее всего. Но… вдруг нет? Неужели она, Тагрия, трусливей Исары?
Рядом сонно покачивался в седле Бетаран. Позади и впереди скакали разбойники. Солнце жарило от души, как будто всего за неделю Тагрия приехала из весны в лето. Дорога то ныряла в лес, где в сладостной прохладе заливались соловьи, то бежала, изгибаясь, в зелени пространных лугов. Над землей носились, кувыркаясь будто в танце, хохлатые чибисы. Их темные крылья отблескивали на солнце зеленым, красным, синим – ни дать ни взять рыцарские плащи. Магией не пахло. Быть может, заклятые места наконец-то остались позади? Ручьи теперь били из-под каждого валуна и устремлялись, прокладывая путь в траве, к Ферру. Оттуда, если только заклятие не тронуло древний прекрасный город, до столицы можно будет добраться по реке. Исара, уж конечно, не пустится в путь без денег. Что может быть проще: купить три места на корабле, не трястись в седле еще добрых три недели, а насладиться водным путешествием, и корабельной кухней, и обществом обычных людей. И скоро, очень скоро, быть в столице, и набраться смелости, и, и…
Хриплый смех за спиной вернул Тагрию на землю. Они с братом все еще в плену. Тинкал, который вряд ли хоть что-нибудь делает зря, позволил сохранить им жизнь. Чем дрожать, представляя себе встречу с тем, далеким магом-полукровкой, лучше подумать, чего хочет этот. Не полагаться же, в самом деле, на взбалмошную Исару.
– Ты точно знаешь, что настоящие колдуны кровь не пьют?
После короткого привала Тинкал перестал подгонять спутников. Всадники растянулись длинной вереницей. Справа от Тагрии вновь пристроилась Исара. Она сняла шляпу, и ее прямые черные волосы беспорядочно рассыпались по плечам. Ветерок трепал и перепутывал их. Занятая своими мыслями Тагрия рассеянно кивнула:
– Точно.
– А что они с ней делают?
– Карий говорил, берут из нее Силу. Я не видела, как… – Тагрия наконец заметила сконфуженное Исарино лицо. – Исара, ты что, пробовала?!
Разбойница кивнула.
– Человеческую? И… что?
– Меня вырвало.
– А… – подумав, Тагрия решила не спрашивать, откуда Исара взяла кровь. – Нет, они ее не пьют! Разве твой учитель тебе не говорил?
– Он думал, что пьют! Он сам пробовал много раз. Думал, есть какой-то секрет, а мы не знаем. Он же по книгам учился, сам!
– По книгам?
– Ну да.
– Нет таких книг, – уверенно сказала Тагрия. – Это грех.
– У жрецов-то есть! Помнишь, когда была война с еретиками? Аресий жил в Тосе, это на самой границе. Еретики, когда напали, первым делом храм подожгли, они ведь жрецов не меньше нашего ненавидят. Пока его тушили, один ловкач стащил свитки из хранилища.
– Аресий?
– Дерьмо, да нет же! Кто колдуна к храму подпустит? Аресий их потом у него купил, – Исара помолчала и с тоской добавила: – Я по этим книгам читать училась. Только там все непонятно. Там написано «принимают кровь». Мы думали, пьют. Все так думают. Вот дерьмо!
Тагрия не нашла, чем ее утешить. Не похоже, чтобы разбойница сожалела о несчастных жертвах – всего лишь о том, что зря напилась крови. Брр…
– А что еще было в этих книгах? Ты помнишь?
– Помню. Про заклятия разные, про силу мысли, про познание какое-то. Только их ведь жрецы писали, не колдуны. Колдунов допрашивали и писали.
– Познание и Воздействие, – прошептала Тагрия.
– Что?
– Ничего. Тинкал все еще собирается искать магов?
Исара кивнула. Шум, издаваемый дюжиной всадников, надежно скрывал их негромкий разговор.
– Ферр – большой город, наши застрянут там, пока деньги не кончатся, так всегда бывает. Тинкал хочет сразу уйти вместе со мной и с тобой.
– Зачем ему я?
– Ну, как же. Ты лучше всех почуешь колдунов!
Чудесно, лучше и не придумаешь. Тагрия с досадой прикусила губу.
– С чего вы взяли, что я смогу?
– Ты же видишь нас изнутри, а мы тебя не можем, значит, ты сильнее. Не так? – Исара хитро улыбнулась. – А ты не вешай нос. До города больше сорока миль, за день не поспеем. Мы с тобой удерем сегодня ночью.
– Так просто? Уговоришь Тинкала не ставить часовых или подсыплешь им в пиво сонных трав?
– А ты не можешь их усыпить? – с надеждой спросила Исара.
– Нет, – сказала Тагрия. – Это же Воздействие, понимаешь? Высокая магия.
Сказала – и всей душой ощутила Исарино голодное любопытство. Разбойница дернула поводья так, что лошади сошлись почти вплотную.
– Высокая? Воздействие? Объясни!
– Да я сама почти ничего не знаю! Ну… Есть магия, это Познание. То, что мы с тобой немножко умеем. Только по правде все сложнее. Еще есть высокая магия, это Воздействие. Для нее уже кровь нужна, кажется. И потом еще высшая магия, про нее Карий почти не говорил…
Исара помолчала. Ее дыхание было тяжелым, как при быстром беге. Потом встрепенулась – волосы разлетелись вокруг головы.
– Плевать на часовых. Если надо, перережу их дерьмовые глотки. Я еду учиться колдовству у брата-принца, пусть только попробуют мне помешать!
– Только вот мы не знаем, согласится ли он.
Теперь улыбка Исары сделалась хищной:
– Уговоришь. Как хочешь, уговоришь, хоть плачь, хоть умоляй, хоть спи с ним. А не то я тебя убью, так и знай!
Тагрия сказала бы ей – что не собирается спать с братом-принцем и вообще помогать этой нахальной разбойнице. Пусть сама гоняется за своей глупой мечтой, а если ей так нравится убивать, может начинать прямо сейчас. Но тревога, что давно зрела в душе, вдруг ударила острой догадкой, и Тагрия выдохнула:
– Жрецы!
Далеко впереди Тинкал резко натянул поводья. Он тоже почувствовал.
– Близко? – спросила Исара.
– Да!
– Дерьмо! Что ж ты раньше молчала?!
– Ты меня отвлекла! – воскликнула Тагрия, но разбойница уже скакала к Тинкалу.
Отступать было поздно: передовые всадники патруля показались на вершине холма, еще немного – и они увидят растянувшийся вдоль пологого склона отряд. Тинкал быстро выкрикнул несколько слов, и потянувшиеся было к оружию руки остановились. Пока еще оставалась надежда сойти за обычных путников. Разбойники сблизились так, что смуглокожие главари остались в середине, почти незаметные за спинами – видно было, что выполнять такой маневр им не впервой. Исара надела шляпу и скромно опустила голову. Тагрия очутилась в хвосте отряда, рядом с ней Бетаран и двое разбойников за спиной.
Двум отрядам не разъехаться на узкой дороге; благодарные подданные Империи, разумеется, посторонятся и пропустят ее священных защитников. Все тем же плотным строем разбойники съехали в траву. Тагрия привстала на стременах, чтобы лучше видеть.
Жрецы приближались. Ярко алели в солнечных лучах сутаны предводителей, их спутники в легких кольчугах и шлемах, со значками храма на плечах, имели вид ну просто донельзя воинственный. А ведь как, наверное, жарко во всем этом железе!
«Я могу закричать. Позвать их на помощь, сказать, что это разбойники, а меня держат в плену и хотят убить. А еще здесь два колдуна… Которых положено казнить, да?»
Прозвучало негромкое приветствие, кто-то из жрецов ответил. Казалось, все обойдется. Две кавалькады медленно разъезжались. Тагрия уже чувствовала, как расслабились напряженные Исарины плечи, когда услышала возглас:
– Стой! Это же тот самый!
Мгновение потребовалась жрецам, чтобы развернуться, и через мгновение две дюжины арбалетов нацелились на замерший отряд Тинкала. Передний ряд жрецов так же быстро ощетинился мечами – этакая колючая гусеница, спешащая зажать добычу в кольцо. Разбойники хватались за мечи не так слаженно. Быстро подъехал один из предводителей-жрецов.
– Кто? – спросил он, не прикасаясь к оружию.
Поднявший тревогу воин вытянул руку.
– Этот, брат Андиар. Тот самый убийца из Керка, которого отбили под самой виселицей. И, видно, вся его шайка.
Убийца, на которого указал жрец, потянул поводья. Его конь попятился, толкнув лошадь Бетарана. Убийца оглянулся. Растрепанные кудри, полыхающие кончики ушей – Динарик. Тагрия на миг встретилась с ним глазами и тут же услышала новое:
– Эй, а те, что, колдуны?
Конь Динарика поднялся на дыбы, разворачиваясь, и устремился к лесу. Резко хлопнула спущенная тетива, в спину убегавшего разбойника, под левую лопатку, вонзилась короткая толстая стрела. В следующий миг все смешалось: Тагрия слышала крики и хлопки, звон мечей и ржание, но видела только серый пергамент оперения и ярко-красное пятно – оно расплывалось так быстро, что Динарик был уже весь залит кровью, когда уткнулся носом в конскую гриву и замер. Его испуганный конь мчался галопом, не разбирая дороги, а Тагрия почему-то все еще видела стрелу, видела, как безвольное тело свешивается в сторону и, наконец, падает, запутавшись правой ногой в стремени. Динарик ударился головой о землю, потом еще и еще – при каждом прыжке коня обезображенное лицо молодого разбойника подлетало и опускалось вниз, как будто исполняло какой-то отвратительный танец.
Тагрия обнаружила, что кричит, отчаянно, изо всех сил. Затем – что ее конь вскачь несется к лесу, что повод его сжимает в кулаке Исара, а рядом следует, чудом не вываливаясь из седла, Бетаран. Мимо просвистела стрела.
– Очнись же, дура проклятая! – долетело с ветром.
– Я очнулась, пусти! – крикнула Тагрия в ответ и схватила поводья.
– Не отставай!
Исара вонзила шпоры и пригнулась к шее коня. Тагрия со всхлипом глотнула воздух. Бетаран! Что, если его, как Динарика?! Выхватив хлыст, она обернулась и что было силы вытянула им кобылу брата, затем своего коня.
– Держись, Бет! Крепко держись!
По лицу текли слезы – от ветра, от страха, от горя. Вороной Динарика наконец-то замедлил шаг и свернул в сторону. Его страшная ноша в последний раз попалась Тагрии на глаза. Исара скакала впереди. Она потеряла шляпу, и черные волосы развевались, как живые. Бетаран неподвижно глядел вперед, но в седле держался крепко и даже ухитрялся привставать на стременах в такт бегу.
– Быстрей! – закричала, обернувшись, Исара.
Кто-то скакал вслед, крича и ругаясь. Жрецы? Разбойники? Тагрия не могла ни оглянуться, ни использовать магию. Все мелькало перед глазами – прижатые конские уши, серая грива, земля под копытами, темная стена деревьев впереди. До нее чуть больше полумили, но разве лес остановит погоню?
Опять замелькали стрелы. Тагрия каждый миг ждала удара, что отправит ее или брата на встречу с Динариком. Но подстрелили ту, за кого она забыла бояться. Исарин крик перебил все прочие звуки, потом захлебнулся и стих. Тагрия вскинула голову как раз вовремя, чтобы увидеть, как в тело разбойницы входит вторая стрела. И тут закричал Бетаран.
Только одно могло вернуть ему голос – боль, такая сильная, что туман заклятия не смог ее заглушить. Тагрия почувствовала ее, как свою: резкий удар в предплечье, от которого левую руку как будто охватил огонь. «Держись, Бет, держись, пожалуйста!»
Остался в стороне взмыленный Исарин конь с опустевшим седлом. Тагрия и раненый, опять утонувший в колдовском тумане Бетаран ворвались под своды леса.
Здесь волей-неволей пришлось сбавить ход. Копыта вязли во влажной, покрытой прошлогодней листвой земле. С каждым шагом становилось темнее. Треск ломавшихся веток мешался с тяжелым дыханием и стуком сердца, забивал сознание – Тагрия не слышала погони, не знала, есть ли кто за спиной, не могла даже и думать об этом. Она будто поглупела от всего, что обрушилось так внезапно. Динарик, Исара, сумасшедшая эта скачка… Болели стертые о лошадиные бока ноги, болела левая рука, там, где у Бетарана сочилась из-под толстого древка кровь. Деревья перед глазами колебались, как в дыму. Нельзя останавливаться, нельзя падать в обморок, нельзя плакать. Тагрия не помнила только, почему нельзя.
Толстая ветвь промелькнула перед лицом, чуть не выбила из седла. Тагрия едва успела отклониться. Ветка скребнула по волосам. Под копытами что-то хрустнуло, и Тагрия вдруг пришла в себя. Выпрямив спину, огляделась.
Густые кроны деревьев совсем заслонили небо. Солнечный свет проникал сквозь них редкими полосами. Тропы не было и в помине. Лошади сами выбирали путь в зарослях, меж толстых, местами покрытых мхом стволов и частого подлеска. Погони не было. Если кто и последовал за беглецами в лес, то давно отстал.