Иррациональные
В шотландском замке Авимор с давних пор обитали привидения его бывшего владельца сэра Уолтера, его жены Гвинет и их сына Талбота, скончавшегося в раннем детстве. Впервые привидения сэра Уолтера и леди Гвинет появились в 1534 году, 2 года спустя после трагической гибели первого под копытами собственной лошади и 5 лет спустя после кончины его супруги, умершей родами (последнее, впрочем, ставилось под сомнение злыми языками). Свидетельница, старая горничная Грирсон, видела их в прежней опочивальне стоящими у брачного ложа в принужденных позах и в упор смотрящими на нее. Вскрикнув в испуге, Грирсон выбежала на лестницу и покатилась по ступенькам вниз, зовя на помощь конюха. К ее счастью, она не убилась насмерть, а только сломала себе левую берцовую кость. Свидетельница хорошо помнила, что фигуры сэра и леди Авимор не отражались в висевшем у них за спиной зеркале. Второе появление супружеской четы вместе с их отпрыском Талботом, круглым сиротой, успевшим к тому времени умереть от дифтерии, наблюдалось в 1549 году. Все трое преградили дорогу новому владельцу замка, сэру Уильяму Мак-Клинтону, когда он ночью взбирался по лестнице к себе в спальню. Привидения окружало голубоватое сияние. Сэр Мак-Клинток, как человек набожный и хладнокровный, спокойно перекрестился, и видение растворилось во мраке. Затем о неприкаянном семействе Авимор надолго забыли, и только в 1712 году оно снова дало о себе знать, буквально до смерти перепугав молодую служанку Лиззи, получившую разрыв сердца. Духи появлялись вместе или порознь на протяжении всего XVIII века — в 1733, 1750, 1787 и 1792 Годах, чем приводили сменявших друг друга обитателей замка в мистический ужас. В следующем веке сэр Уолтер, леди Гвинет и маленький Талбот появлялись лишь дважды — в 1850 и 1875 годах. В последний раз они напомнили о себе в 1922 году, явившись средь бела дня в столовую и испугав обедавшую там мисс Эдвардс, которая при их виде подавилась заячьей косточкой. Этот случай заинтересовал видного пертского спектралиста Эдмунда Коэна, тщетно пытавшегося установить периодичность появления авиморского привидения, дабы можно было спрогнозировать его очередной визит. Несмотря на все старания шотландского энтузиаста, ему так и не удалось вывести точную функцию спектральной активности покойных (точнее уж, беспокойных) Авиморов, и, по его приблизительным подсчетам, вероятность нового появления духов в этом году крайне мала и составляет р = 0,0213675094511783… А тем временем роскошный, но зловещий замок Авимор вот уже почти восемьдесят лет пустует.
Натуральные
344 501 год назад стадо неандертальцев, обитавшее в районе Центрального массива, в составе 136 человек напало на изолированную группу питекантропов численностью 51 человек (20 самок, 12 самцов и 19 детенышей) и полностью ее истребило. Три года спустя то же воинственное стадо неандертальцев, увеличившееся до 357 человек, набрело на пещеру, в которой ютилось десятеро дряхлых питекантропов. Нанизав стариков на вертела, они зажарили их живьем и затем бросили на съедение тиграм. В последующие годы неандертальцы расправлялись с разрозненными парочками питекантропов, прятавшимися в каменных колодцах и в глубине необитаемых пещер, где они нередко находили смерть еще до прихода своих палачей, застыв в коитальной судороге. Десять лет спустя состав победоносного стада неандертальцев почти полностью обновился и удесятерился — прежние участники погибли от когтей доисторических хищников, природных стихий и обгонявших одна другую эпидемий. На смену им приходили новые крепкие особи, выстоявшие в борьбе за существование, которые приканчивали последних, наиболее живучих питекантропов и вскоре умирали от тех же причин, что и их предшественники.
Целые
Запорожский козак Иван Дупа с ранней юности пристрастился к мужеложству. В 1533 году, воспылав страстью к молодому куренному Опанасу Гудзю, он совратил его и уговорил бежать с Сечи в черниговские леса. Жили они казачьей общиной и охотно принимали к себе других гомосексуалистов — русских (18), украинцев (22) и даже поляков (9). Однако вскоре в этой альтернативной вольнице произошел раскол между стареющим Дупой и набирающим авторитет Гудзем. Десятеро дуповцев ушли в Коростень и были там вырезаны свирепыми польскими шляхтичами. Тем временем численность Гудзева коша росла, и слава о нем докатилась до самой Хортицы. Кошевой атаман Василь Хустка, чувствуя, что пора навести в этом деле порядок, снарядил поход, дабы расправиться с богомерзкими нехристями. Запорожское войско насчитывало более 200 человек. Козаки настигли гудзевцев под Путивлем и бесшумно окружили их лагерь. Застав Опанаса Гудзя за противоестественным соитием с новым любовником-турком, атаман-гомофоб Хустка брезгливо сплюнул и со словами: «А шоб тебе трясця узяла за яйця, чортяка босурманська!» — снес саблей голову с плеч куренного-извращенца. Всех остальных коммунаров в количестве 45 человек запорожцы дружно утопили в Сейме, а лагерь выжгли дотла; бегством спаслось не больше шестерых Войско Хустки вернулось из набега с богатыми трофеями: 10 хоругвей, 36 сабель, 5 ятаганов, 14 пищалей, 7 бочонков горилки, множество пушнины и парчи, а также 8 пленных полячек.
Трансцендентные
Немецкий поэт-мистик Людвиг Гортензиус задумал написать несколько бесконечных поэм, посвященных трансцендентным числам. Поэма, посвященная числу «пи», носила название «Число π», число слогов в ней равнялось целой части цифрового выражения этого числа — 3. Число слогов в каждой строке трехстиший поэмы равнялось последовательным цифрам числителя его дробной части, соответственно: 1, 4, 1; 5, 9, 2; 6, 5, 3; 5, 8, 9; 7, 9, 3; 2, 3, 8; 4, 6, 2; 6, 4, 3 и т. д. Высчитывая следующую цифру числителя, Гортензиус вдохновенно вписывал в поэму новую строку. Подсчеты с каждым разом становились все труднее, а мгновения краткого поэтического озарения — все долгожданнее. Потеряв терпение на 92 цифре (и строке), Людвиг Гортензиус начал писать поэму, посвященную неперову числу е, под названием «Непер». Количество строк в ней, соответственно, равнялось 7, 1, 8; 2, 8, 1; 8, 2, 8; 4, 5, 9; 0 (пустая строка), 4, 5; 2, 3, 5; 3, 6, 0 (пустая строка) и т. д. На сей раз терпение было утрачено поэтом уже на 77 строке. До конца своей недолгой жизни Людвиг Гортензиус успел начать еще три поэмы, посвященные десятичным логарифмам чисел 2, 3 и 4. Все пять произведений так и остались незавершенными и, разумеется, не будут закончены никем и никогда.
Комплексные
Допустим, что сочинитель всех этих историй — это вектор r1, расположенный под углом φ1 к оси абсцисс (см. рис.). Тогда критиком этих историй будет вектор r5, расположенный под углом φ5 к оси абсцисс.
Их благожелательным читателем будет вектор r2, расположенный под углом φ2 к оси абсцисс.
А их неблагожелательным читателем будет вектор r4, расположенный под углом φ4 к оси абсцисс.
Нейтральным же читателем будет вектор r3, расположенный под углом φ3 к оси абсцисс.
Отсюда комплексное число сочинителя z1 = г1(cosφ1 + isinφ1), где r1 = √02 + 22 = 2, следовательно, z1 = 2(cos 90°+ isin 90°) = 2i, где i = √-1.
Комплексное число критика равно z5 = r5(cosφ5 + isinφ5), где r5 = √22 + 02 = 2, следовательно, z5 = 2(cos 0° + isin 0°) = 2, т. е. на самом деле оно действительное.
Комплексное число благожелательного читателя z2 = r2(cosφ2 + isinφ2), где r2 = √12 + 22 = √5, следовательно, z5 = √5(соs 62,5° + isin 62,5°), где i = √-1.
Комплексное число неблагожелательного читателя z4 = r4(соsφ4 + isinφ4), где r4 = √22 +12 = √5, следовательно, z4 = √5(соs 22,5° + isin 22,5°), где i = √-1.
И комплексное число нейтрального читателя z3 = r3(соsφ3 + isinφ3), где r3 = √22 +22 = √8, следовательно, z3 = √8(cos 45° + isin45°), где i = √-1.
Сопоставив все пять чисел: 2i, 2, √5(cos 62,5° + isin 62,5°), √5(cos 22,5° + isin 22,5°) и √8(cos 45° + isin 45°), приходим к выводу, что четыре из них не лишены комплексов и только число критика является одновременно действительным, рациональным, положительным, натуральным, целым и простым, хотя и не совершенным.
Иван Матвеев
АХИЛЛЕС И ЧЕРЕПАХА
На крыше
Ахиллес смотрел в оптический прицел, зажмурив один глаз и даже высунув язык от усердия. В перекрестье прицела была Черепаха, неспешно бегущая по трассе.
— Ну я тебя, — сказал Ахиллес и нажал на курок.
Ничего не произошло.
— Ну я тебя! — уже просительно произнес Ахиллес, снова нажимая на курок.
— Ничего не выйдет, — сказал голос.
— Простите? Кто говорит? — спросил Ахиллес, оглядываясь.
— Это я, Пуля, — сказала Пуля. — Видите ли, пока я долечу до места, где сейчас Черепаха, она пройдет какое-то расстояние.
— Нет, — сказал Ахиллес. — Нет, только не это.
— …а если на полпути между нами была бы еще одна Черепаха, то ее тоже не догнать. В итоге мне просто не сдвинуться с места, — пожаловалась Пуля.
— Да и нет там никакой Черепахи, — приятным баритоном вдруг сказал Оптический Прицел. — Ведь свету ее тоже не догнать, а следовательно — и не отразиться. У Ахиллеса галлюцинации.
— Позвольте, — возмутилась Пуля. — Но я тоже ее видела! Кроме того, говоря о свете, мы можем обратиться в другую область физики, и тогда…
Ахиллес тихонько отложил винтовку и пошел к лестнице с крыши. Когда до него доносились отголоски спора, он вздрагивал.
Ва-банк
— Может, еще мешочек? — спросила Черепаха.
— Ты уверена? Тут и так очень много. Ты будешь очень медленно…
— Ахиллес, — укоризненно сказала Черепаха.
Ахиллес осекся, потом пожал плечами.
— Хорошо, еще один мешок.
Когда он закрепил еще мешок, Черепаха сдвинулась с места.
— Вроде все нормально. Ну, я пошла.
— Бывай, — сказал Ахиллес, присаживаясь на остатки мебели. Наблюдая, как Черепаха проползает через разлом в стене, он мечтательно бубнил себе под нос: «Скажу им: „Это Черепаха! Она заставила меня! Вы еще можете ее догнать!“ Или нет. Лучше: „Вот она, ловите ее! Черепаха — вор, держите ее!“»
С улицы доносились сирены полицейских машин, подъезжавших к банку.
Сувениры из Трои
— А вот это мы с Одиссеем на фоне троянской стены, — сказал Ахиллес.
Черепаха присмотрелась:
— Как интересно. Что это там на ней напи…
— А это, — поспешно перебил Ахиллес, показывая новую фотографию, — та самая Елена Троянская.
— Да ну?! — Где-то с минуту Черепаха пристально всматривалась в фотографию. Потом подняла взгляд на Ахиллеса. Взгляд был очень выразительным.
— Знаешь, — сказал Ахиллес, — не я начал троянскую войну. Нечего на меня так смотреть.
— Все в порядке, — сказала Черепаха. — Она действительно прекрасна. Сто тысяч греков не могут ошибаться.
Ахиллес недоверчиво хмыкнул и продолжил:
— Ладно, а на этой я… Ох!
— Удачная фотография, — оживилась Черепаха. — Надо же было так момент поймать.
— Не может быть, — с отчаянием сказал Ахиллес. — Я думал, я ее выкинул.
— А ты ничего получился, — сказала Черепаха. — Эта стрела в пятке придает тебе очень серьезный вид.
— Мне не стоило знакомить Париса с Зеноном, — сказал Ахиллес. — Я стал жертвой их расхождения во взглядах.
— А на заднем плане что?
— Конь, — буркнул Ахиллес. — Троянский.
— Вот это? — спросила Черепаха.
— Что тебе на этот раз не нравится?
— Ничего-ничего. У вас была веселая осада. И теперь становится понятно, откуда растут ноги у мифа про Годзиллу.
Черепаха пошарила на дне коробки с фотографиями и сувенирами.
— Ого. Что это такое?
— Ключ от города, — сказал Ахиллес.
— А зачем он?
— Победители после осады получают ключ от города. Это традиция.
— Нет, я спрашиваю, зачем нужен ключ от города?
— Ну ты даешь! — изумился Ахиллес. — Ты, когда из дома выходишь, разве двери не запираешь? А тут — целый город. Еще влезет кто, натопчет. Когда все кончилось, мы его заперли и разошлись по своим делам.
— Здорово, — сказала Черепаха. — Вот это, я понимаю, сувенир. А можно я его себе оставлю?
— Да, пожалуйста, — пожал плечами Ахиллес. — Не отдавай только никому. Заглянем как-нибудь.
— Что ты, — изумилась Черепаха. — Никому-никому. Скорее со мной полено заговорит, чем я кому-нибудь его отдам.
Пока она бережно прятала изящный золотой ключ в карман, Ахиллес пытался понять, что же его так насторожило.
Слоны и мироздание
— С инженерной точки зрения это дикость, — сказал Третий Слон.
— К тому же Слоны — тяжелые, — добавила Черепаха.
— Ты же не намекаешь на то, что мы толстые? — подозрительно уточнил Первый Слон. Он старался следить за фигурой.
— Нет, — сказала Черепаха. — Правда, я никогда не видела худых Слонов.
— Худые Слоны имели бы шанс тут поместиться, — пробурчал Второй Слон, пытаясь не упасть.
— У нас нет другой Черепахи, — заметил Ахиллес, критически осматривая получившуюся композицию.
— Искренне надеюсь, что нам и не потребуется другая Черепаха, — сказала Черепаха. — Ты уверен, что ты все правильно делаешь? Мне казалось, Слонов должно быть четверо.
— Четверо бы не поместились, — авторитетно заявил Первый Слон. — Даже четверо худых Слонов.
— Старая книга, — сказал Ахиллес. — Но тираж внушает доверие. — «Собери древний мир», эксклюзивное издание.
— А какой тираж? — поинтересовалась Черепаха.
— Два экземпляра. Причем один остался у автора, понятное дело.
— Все-таки с инженерной точки зрения это ерунда, — упрямо продолжал Первый Слон. — Конструкция с шахом эргономичней. Плавные очертания. Дизайн.
Ахиллес исследовал каменный диск.
— Дизайн? — фыркнул Третий Слон. — Яйцеобразная форма не нова. У китайцев это было яйцо посреди хаоса…
— И внутри сидел мужик с топором в руках, — закончила Черепаха.
— Не мой тип мироздания, — заметил Ахиллес.
— Ага. Как оно там, наверху? — поинтересовалась Черепаха.
— …ну, потом Пань-Гу расколол топором яйцо, отделяя небо от земли… — продолжал Третий Слон.
— Я плеснул немного водички, — сказал Ахиллес. — Это как бы океан.
— И что теперь?
— …а потом он упал и умер, и его вздох сделался…
— Надо, наверное, подождать, — решил Ахиллес. — Там написано, должно пройти какое-то время.
— …и его левый глаз сделался солнцем, а…
— А что стало с топором? — спросил Второй Слон.
— Можно потише? — возмутилась Черепаха. — Тут создается мир.
— Надо подождать, — повторил Ахиллес. — Порядка… э-э-э… нескольких десятков тысяч лет.
Все замолчали.
— Ахиллес? — осторожно спросила Черепаха.
— Да?
— Там так и написано?
— Да. — Ахиллес полистал книжку. — Правда, это для большой модели. Для маленькой потребуется меньше времени.
— Насколько меньше? — спросил Третий Слон. — В пятницу у меня свидание. Я бы и рад подождать десяток-другой тысяч лет, но, понимаешь, я дал слово и…
— Минут пятнадцать, — сказал Ахиллес. — Если пропорционально масштабу.
— О, — сказал Третий Слон. — Это меняет дело. Можно подождать.