В последней декаде марта главком и член Военного совета направления получили вызов в Ставку. Первым в Москву вылетел генерал И.Х. Баграмян, чтобы заблаговременно ознакомиться там с общей обстановкой на советско-германском фронте и с наметками планов Генштаба и Ставки на летнюю кампанию 1942 г., а также выяснить возможности получения необходимых подкреплений. В мемуарах И.Х. Баграмяна очень подробно описан короткий период его пребывания в Москве и все обстоятельства, связанные с принятием решения о наступлении на юге. Правда, некоторые, весьма существенные детали, содержавшиеся еще в рукописи, в книгу не вошли. Теперь трудно сказать, чем руководствовался маршал, но, думается, что сокращенный им текст представляет больший интерес, чем, скажем, эпизод с заказом ему Сталиным нового генеральского обмундирования.
Мы приводим этот эпизод, цитируемый по рукописи воспоминаний: «Хорошо запечатлелось в моей памяти посещение Главного разведывательного управления Генерального штаба, его в то время возглавлял генерал-майор танковых войск Александр Павлович Панфилов. Меня очень интересовал вопрос, как наши разведчики оценивают общие боевые возможности немецко-фашистской армии перед началом летней кампании, каковы имеющиеся у них данные о наиболее вероятных стратегических планах вражеского командования, то есть о том, в каком направлении, какими силами и с какими целями будут осуществляться вермахтом главные наступательные операции.
Вспомнив, что мой однокашник по учебе в Военной академии имени М.В. Фрунзе, генерал-майор Александр Георгиевич Самохин, работает в информационном управлении Главного разведывательного управления, я направился прямо к нему. Самохин, предупредив, что высказывает свое личное мнение, сказал, что ознакомление с некоторыми данными разведки и с информацией наиболее осведомленных органов буржуазной прессы привело его к выводу, что летом враг нанесет основной удар на южном крыле советско-германского фронта. Далеко идущими целями противника, по словам Александра Георгиевича, являлось стремление овладеть нефтедобывающими районами Кавказа, выйти к нижнему течению Волги в районе Сталинграда и перерезать основную водную артерию нашей страны, связывающую ее центральные районы с югом.
Вместе с тем, по мнению Самохина, успешные действия немцев на юге могли создать выгодную обстановку для вступления Турции и Японии в войну на стороне коалиции агрессоров.
Мои попытки выяснить у Самохина, какими же примерно силами, в какой группировке и когда немцы смогут перейти к наступлению летом, чтобы осуществить свои намерения, оказались безуспешными, так как, вероятно, он сам не имел ясного представления по этим вопросам.
На последний вопрос, разделяет ли руководство нашего Генерального штаба и Ставка Верховного Главнокомандования такого рода прогнозы о намерениях противника, – Александр Георгиевич ответил отрицательно. Он сказал, что Генеральный штаб и Ставка по-прежнему считают, что с началом летней кампании враг возобновит генеральное наступление на Москву и попытается во что бы то ни стало овладеть столицей, иначе говоря, то, чего не удалось ему добиться глубокой осенью 1941 года, он собирается достигнуть в предстоящую летнюю кампанию».
Через несколько дней в Москву прибыли Тимошенко и Хрущев. Баграмян информировал их об общих впечатлениях, сообщил мнение генерала А.Г. Самохина. «Главком и член Военного совета направления живо реагировали на это мое сообщение, – писал И.Х. Баграмян. – Но доводы Самохина не переубедили их. Самым важным подтверждением намерений врага нанести свой основной удар по столице они считали тот факт, что наиболее многочисленная и сильная группировка противника по-прежнему была до последних дней на московском направлении. Как бы заключая состоявшийся между нами обмен мнениями, Семен Константинович сказал:
– Если Гитлер действительно имел бы в виду с наступлением лета развернуть свое главное наступление на юге против войск нашего Юго-Западного направления, то в общей стратегической группировке немецко-фашистских войск на советско-германском фронте, особенно на московском направлении, произошли бы существенные изменения, которые враг не смог бы скрыть от нашей разведки».
Сталин и Шапошников назначили прием на вторую половину следующего дня. Тимошенко поручил сделать доклад начальнику оперативной группы направления, поскольку у того были все необходимые документы, карты и расчеты, которые Баграмян знал, что называется, наизусть; знал он и все основные положения подготовленного командованием направления документа.
После обсуждения плана Военного совета юго-западного направления Верховным Главнокомандующим и начальником Генерального штаба было высказано предложение разработать замысел менее масштабной наступательной операции. Ее задачей определялось освобождение Харькова и Харьковского промышленного района. Такие рекомендации объяснялись в первую очередь ограниченностью резервов, которыми располагала в то время Ставка ВГК.
Весь день 28 марта С.К. Тимошенко, Н.С. Хрущев и И.Х. Баграмян занимались разработкой общего замысла наступательной операции. Вечером И.В. Сталин, Б.М. Шапошников и А.М. Василевский заслушали главкома. Его замысел, хотя и ограничивался районом Харькова, опять же требовал большего количества резервов, чем могла дать Ставка. Но Сталин повторил свое указание: план наступления строго ограничить районом Харькова, не требующим для его осуществления крупных резервов. Он предупредил также, что Брянский фронт выходит из состава юго-западного направления.
На следующий день вновь пришлось сесть за разработку нового варианта Харьковской наступательной операции в духе последних требований Сталина.
В рукописи мемуаров маршала Баграмяна был абзац, не вошедший в книгу: «…Было предложено использовать охватывающее положение наших войск, занимавших барвенковский выступ, для нанесения более глубокого и решительного удара по Харькову с юга и юго-запада». А последняя фраза о том, что Брянский фронт выходит из состава юго-западного направления, заканчивалась так: «…но он получит задачу по подготовке наступления своим левым крылом с целью облегчить Юго-Западному фронту овладение Харьковом».
Этот факт уже существенно меняет положение дел. Выходит, сама Ставка подсказала командованию направление, на котором нанести главный удар, плюс к тому Брянский фронт, по ее замыслу, должен был оказать существенную помощь. Насколько это точно, сейчас судить трудно. Как известно, подобные совещания не стенографировались. А.М. Василевский в своей книге «Дело всей жизни» вообще не вникает в детали принятия решения о предстоявших действиях фронтов юго-западного направления, не касается этого вопроса и С.М. Штеменко. А Брянский фронт, как мы увидим ниже, задачи такой не получал, план наступления Юго-Западного фронта строился без учета взаимодействия с правым соседом. Очевидно, И.Х. Баграмян не случайно сделал эти сокращения.
После довольно напряженной работы, наконец, возникло основное решение, которое Баграмян отразил на карте. Вечером 30 марта оно было рассмотрено И.В. Сталиным, с участием Б.М. Шапошникова и А.М. Василевского, и получило одобрение. В предложении, адресованном Верховному Главнокомандующему, Военный совет юго-западного направления писал:
«В соответствии с Вашими личными указаниями нами разработан план действий войск Юго-Западного направления на апрель – май 1942 года.
1. Основная цель действий войск Юго-Западного направления в указанный период – овладеть г. Харьков, а затем произвести перегруппировку войск, ударом с северо-востока захватить Днепропетровск и Синельниково и лишить этим противника важнейшей переправы через р. Днепр и железнодорожного узла Синельниково. На остальном протяжении фронта войска Юго-Западного направления должны прочно оборонять ныне занимаемые рубежи.
2. Для овладения районом Харькова, по нашим расчетам, необходимо иметь: стрелковых дивизий – 27, кавалерийских дивизий – 9, стрелковых бригад – 19, мотострелковых бригад – 3, танковых бригад – 26, артполков РГК – 25. Всего: танков – 1200, полевых орудий – 1200–1300, самолетов – 620 (из них 30 «У-2»).
Эти силы и средства, сведенные в три армии, будут развернуты на левом крыле Юго-Западного фронта на участке Топлинка, Петровка…
3. Основной замысел операции при наступлении на Харьков: нанося главный удар в обход Харькова с юга и юго-запада и вспомогательный – в обход города с севера, окружить и уничтожить харьковскую группировку противника, овладеть г. Харьков и выйти на рубеж Сажное, Томаровка, Грайворон, Екатериновка, ст. Водяная, Орчиновка-Чернеткина, Александровка, Криштановка».
Следует отметить, что на совместном совещании Ставки ВГК и ГКО маршал Б.М. Шапошников еще раз изложил мнение Генерального штаба о целесообразности перехода всей действующей армии к временной активной обороне, сосредоточения основных стратегических резервов на западном направлении и частично в районе Воронежа, где летом могут разыграться главные события. Это мнение в основном обосновывалось численным превосходством сил противника и отсутствием второго фронта в Европе. Б.М. Шапошников не согласился с предложением маршала С.К. Тимошенко о возможности проведения уже весной крупной наступательной операции силами Брянского, Юго-Западного и Южного фронтов, мотивируя свое несогласие трудностями организации подобной операции и отсутствием необходимых резервов. Однако доводы Генерального штаба не были полостью приняты во внимание. Совещание закончилось указанием Верховного Главнокомандующего подготовить и провести в ближайшее время наступательные операции в районе Харькова, в Крыму и на других участках советско-германского фронта. Переход к обороне с одновременным нанесением ударов на различных направлениях был далеко не лучшим вариантом, так как приводил к распылению сил и внимания советского командования.
Одобренные Верховным Главнокомандующим предложения командования юго-западного направления были конкретизированы в плане Харьковской наступательной операции, представленном 10 апреля 1942 г. в Ставку ВГК. Планом предусматривались два этапа операции. Первый – прорыв первых двух полос обороны, разгром тактических резервов противника и обеспечение ввода в прорыв подвижных групп. Общая глубина наступления – 20–30 км, продолжительность – трое суток. Второй этап намечался продолжительностью в трое-четверо суток с продвижением наступающих войск на глубину в 24–35 км. В ходе этого этапа предстояло разгромить оперативные резервы врага, главными силами ударных группировок выйти непосредственно на подступы к Харькову, а подвижными войсками завершить окружение и в последующем разгромить остатки харьковской группировки немецких войск.
На правое крыло Южного фронта возлагалась очень ответственная задача: прочно прикрыть от ударов с юга наступление Юго-Западного фронта на харьковском направлении. Для разгрома вражеской группировки и освобождения города по решению командующего войсками Юго-Западного фронта намечалось прорвать оборону противника на двух участках: первый – Волчанск, Великая Бабка силами 28-й армии и частью сил 21-й и 38-й армий (всего четырнадцать стрелковых, три кавалерийские дивизии, восемь танковых и одна мотострелковая бригада); второй – Верхний Бишкин, Мироновка силами 6-й армии и армейской группы генерала Л.В. Бобкина (всего восемь стрелковых, три кавалерийские дивизии, одиннадцать танковых и две мотострелковые бригады). Для непосредственной поддержки пехоты на северном участке сосредоточивались 354 танка и на южном – 206. После прорыва общевойсковыми армиями обороны противника планировалось использовать подвижные группы, которые должны были развить успех по сходящимся на Харьков направлениям. На южном участке наступления подвижная группа 6-й армии состояла из 21-го и 23-го танковых корпусов, имевших в строю в общей сложности 269 танков.
Таким образом, для наступления на Харьков привлекалось девятнадцать танковых бригад, насчитывавших в своем составе 829 танков. Правда, половину из них составляли легкие танки устаревших типов и танки «Т-60». Прорыв обороны противника и развитие успеха наступления в оперативной глубине должна была поддерживать вся фронтовая и армейская авиация. 2-й кавалерийский корпус, 277-я и 343-я стрелковые дивизии, 92-й отдельный тяжелый танковый батальон были выделены в резерв. Они располагались на смежных флангах Юго-Западного и Южного фронтов, имея одной из своих задач, в случае необходимости, поддержать боевые действия 9-й и 57-й армий Южного фронта, оборонявших южный фас барвенковского выступа.
Конкретные задачи армиям Юго-Западного фронта в предстоявшей операции были поставлены в первых числах апреля. Тогда же командующий войсками Южного фронта генерал-лейтенант Р.Я. Малиновский, член Военного совета Л.Р. Корниец и начальник штаба фронта генерал А.И. Антонов были вызваны в Воронеж и лично от главкома получили полную информацию о предстоявшем наступлении на Харьков, а также конкретные задачи войскам фронта. Особое внимание маршал Тимошенко уделил вопросам прочного обеспечения правым крылом Южного фронта наступления левого, ударного, крыла Юго-Западного фронта.
6 апреля, по возвращении в свой штаб, генерал-лейтенант Р.Я. Малиновский издал оперативную директиву. В ней указывалось, что в полосе действий фронта, на красноармейском и славянско-краматорском направлениях, противник усиливает свою группировку за счет подвоза пополнения из глубины и переброски сил с других участков, а потому существовала возможность его активных действий на барвенковском направлении. Отмечалось, что основная задача фронта – «прочно закрепиться на занимаемых рубежах, обеспечивая своим правым крылом наступление войск Юго-Западного фронта на харьковском направлении, левым крылом прикрывая ворошиловградское и ростовское направления». Обеспечение наступления войск Юго-Западного фронта на Харьков возлагалось на 57-ю и 9-ю армии.
Готовя наступательные операции, советское командование не могло игнорировать поступавшие сведения о подготовке противника к активным действиям. Поэтому на юго-западном направлении в тылу Брянского, Юго-Западного и Южного фронтов началось строительство оборонительных рубежей. 21 апреля была отдана директива о создании северо-кавказского направления с подчинением ему Крымского фронта, Севастопольского оборонительного района, Северо-Кавказского округа, Черноморского флота и Азовской военной флотилии.
В первых числах мая, получив дополнительные данные о противнике, Ставка внесла серьезные коррективы в свои планы. 6 мая она отдала Крымскому фронту приказ прочно закрепиться на занимаемых рубежах. Спустя сутки Калининский, Западный, Брянский, Юго-Западный и Южный фронты получили директивы, в которых требовалось осуществить прикрытие некоторых участков фронта небольшими силами, с тем чтобы освобождающиеся силы и средства сгруппировать в армейских и фронтовых резервах и подготовить их к участию в предстоявших наступательных операциях, а также к отражению контрударов врага. С этой целью Ставка Верховного Главнокомандования отдала приказ «немедленно приступить к развитию полевых укреплений на занимаемых позициях войсками каждого фронта на глубину дивизионной оборонительной полосы (10–12 километров), инженерные работы произвести с таким расчетом, чтобы батальонные районы были готовы не позже 15 мая 1942 года не только по переднему краю, но и в глубине». Что касается Юго-Западного фронта, то, хотя он также имел задачу готовить оборону, с него не снималось проведение Харьковской наступательной операции.
Большое внимание уделялось стратегическим резервам, которые располагались так, чтобы они могли быть использованы (в зависимости от обстановки) как на юго-западном направлении – и для отражения возможного удара врага, и для перехода в наступление, так и на западном – для надежного обеспечения района Москвы. Основные силы резервов сосредоточивались в районах Тулы, Воронежа, Сталинграда, Саратова, откуда они могли быть быстро выдвинуты на то или иное угрожаемое направление. Между этими двумя направлениями были распределены и все маршевые пополнения действующей армии.