С детства все синто носят медбраслеты, и иностранцы тоже, хотя многие пренебрегают ими до очередного известия о нелепой смерти. Я надела браслет выше локтя, надо к нему заново привыкнуть.
Спать не хотелось. В отцовском кабинете я перекодировала с 'души' запись моего дорожного разговора с безами, сопроводила комментариями, сформировала закрытое письмо и отправила отцу на Дезерт. Подумала и отправила письмо для Ронана - так, ни о чем, просто, чтобы не забывал сестричку. Надеюсь, оба послания пойдут одним прицепом и часа через три будут уже на Дезерт. Информационное сообщение сейчас относительно быстрое, число инфобуев растет с каждым годом. Буй ловит с планетного ретранслятора, который распределяет сообщения по планетам-адресатам, формирует прицеп, ныряет во врата, проверяет координаты, передает, затем принимает и ныряет обратно, чтобы передать полученное на ретранслятор и повторить все заново. Вот так, по цепи инфобуев и общаемся. Письма кодируются личными кодами - буи относительно недавно стали сверять координаты, а раньше их могло вынести куда угодно, и они на автомате сбрасывали прицеп неизвестно куда. Но как ни совершенствовали инфосистему, все равно стопроцентной четкости в ее работе нет, поэтому, если шлется что-то важное, заказывается уведомление о получении, и письмо отцу я послала с уведомлением. От нечего делать просмотрела почту - ничего интересного, письма для отца автоматом пересылались на Дезерт, рекламы почти не было. Читать что-то из учебников не хотелось, а развлекательные книги и фильмы я не люблю - зачем мне чьи-то выдумки. В конце концов я решила приготовить что-нибудь эдакое к приходу Эфенди. Провозилась на кухне часа три, нарезала четыре салата, испекла яблочно-абрикосовый пудинг и медовую коврижку, попутно, как водится, наелась так, что начало клонить в сон.
Проснулась я оттого, что звонили в дверь. Было только восемь утра, рановато для Эфенди, но кроме него некому. Дала команду открыть, а сама попыталась хоть волосы привести в порядок. Эфенди ворвался с букетом темной сирени, я радостно бросилась ему на шею, и он меня закружил. Высокий, плечистый, с рельефной мускулатурой, с каштановыми волосами и смеющимися зелеными глазами - ожившая девичья греза! Ко всему этому великолепию еще и умная голова на плечах.
- А ты подросла, - сказал он, поднимая меня вверх на вытянутых руках, как ребенка.
- И потяжелела, - добавила я со смехом.
- Ничуть, - он опустил меня и поцеловал в губы. Мои планы сначала накормить его завтраком укатились куда-то в даль.
Примерно через час я с гордостью выставляла салаты, пудинг и коврижку.
- А может, форель в собственном соку запечь? Это быстро. - Я знала, что Эфенди голоден, ел, наверное, вчера часа в четыре и не спал почти всю ночь. Донжаны не наедаются перед работой.
- Было б здорово. Может, я сам?
- Нет, свари кофе, - ответила я с улыбкой.
Пока я подготавливала рыбу, Эфенди искал специи и молол зерна, по кухне распространился дивный аромат. Поставив форель в печь, я села и приготовилась смотреть на священнодействие. Эфенди не отвлекался и на меня не смотрел, помешивал, вбрасывал щепотку то корицы, то цедры, то еще чего-то, к запаху кофе добавился необычный аромат пряностей. Разлив то, что получилось, по кружкам, он добавил по пол-ложки сахара. Кофе он варил своеобразный, многие считали это издевательством над благородным напитком, но мне нравилось, очень.
- Похоже, только ты и я ценим этот рецепт, - сказал он с усмешкой.
- Тогда за нас, - я подняла кружку, как бокал, и мы чокнулись.
Эфенди ел не торопясь, наслаждаясь, но не проявляя излишних эмоций; я могла бы смотреть на это вечно.
- Прогуляемся по парку, - предложил он, ставя посуду в мойку.
- Да, только оружие не забыть - снова появились крысодлаки. У тебя браслет в порядке?
Он кивнул:
- В этом году менял.
Прогулка обернулась для Эфенди оторванными застежками на рубашке и пятнами от травы.
Мы ели, гуляли по парку, занимались любовью, дурачились как дети, я узнала все новости из жизни аристократической молодежи и еще много всякой чепухи. Так продолжалось три дня. А под вечер третьего Эфенди получил вызов на свой донжановский браслет. Переговорив с дирекцией Дома, вернулся расстроенный. Я уже знала чего примерно ждать.
- Прости, - сказал он, пряча глаза, - завтра вечером мне придется уйти на всю ночь.
Хоть и ждала чего-то такого, все равно было обидно.
- Но на следующий день утром ты вернешься?
Он кивнул.
- От скольких заказов ты отказался ради меня?
- Пять... шесть... какая разница? - он пожал плечами.
Ничего себе - шесть заказов за десять дней. Ну да, 'белый браслет' - лучший из лучших, неудивительно, что его выдергивают из моего малобюджетного, но длительного заказа.
- Что, дирекция угрожала больше не заключать со мной контрактов? - Он опять молча кивнул. Я обняла и поцеловала его в щеку, он тоже меня обнял и прошептал в макушку:
- Спасибо, что не сердишься.
- Не имею привычки биться лбом в закрытую дверь, - уже весело ответила я. - Пока ты мой...
А на четвертый день наше радостное и бездумное существование было прервано. После завтрака мы, уже по привычке, отправились в парк и устроились на одной из полянок, расстелив коврик. Оружие, небольшой лучевик, я отстегнула и оставила рядом. Мы целовались, когда вдруг острое чувство опасности ножом вонзилось между лопатками, я в страхе оглянулась и сначала ничего не увидела, но потом заметила серую тень, приближающуюся к нам через поляну. Дотянуться до лучевика я уже не успевала. С придушенным криком я вскочила навстречу и выставила согнутую руку перед собой. На все ушли доли секунды. Тварь уже примерялась прыгать, когда у меня за спиной раздался характерный щелчок и вспышка света ополовинила крысодлака; оскаленная морда и передние лапы, пролетев полпути, упали мне под ноги. Я тут же бросилась за своим лучевиком; держа оружие наизготове, мы осматривали поляну, но это была дань страху, ведь крысодлаки парами не ходят, а стае за ограду все же не пройти. Эфенди первый опустил лучевик и обнял меня.
- Я так за тебя испугался.
Я прижалась к нему, пряча лицо; мне было невыразимо стыдно за свою беспечность.
- Что? Что с тобой?
- Мне стыдно, я бросила оружие... и вообще, это была моя дурацкая идея... я подвергала нас опасности изо дня в день.
- Лин, девочка моя, ты не обязана всегда быть самой смелой и самой умной, - ласково сказал он. - Тем более, когда я рядом, - добавил с улыбкой.
Увы, мой милый друг, обязана... Но все равно от его слов мне стало легче, и я успокоилась: что сделано, то сделано, главное - не повторять ошибок. Я взяла его за руку:
- Пойдем, надо рассказать Эзре, чтобы он вызвал экстерминаторов.
- Ты очень смелая, - попытался он меня приободрить.
- Лучше была бы очень умная, - невесело отозвалась я. - А ты хороший стрелок.
- Я еще и наездник замечательный, и на коскатах фехтую, - ответил он, дурачась.
Эзра очень расстроился, ведь с нами могло случиться несчастье по его вине, он так это воспринял. Но эмоции не помешали ему связаться с экстерминаторами и сделать им предварительный доклад. Эксы прибыли через двадцать минут после вызова, я успела переодеться в армкамзол и встречала их у ворот вместе с управляющим. Их было двое, один постарше, второй помоложе, светловолосые крепыши в армированной защите на горле и руках, с роботами-поисковиками на поводке. Мы пошли к дому, возле которого нас ждал Эфенди. Эзра отдал коммуникаторы эксам и ушел к себе. Обойдя дом, мы вчетвером отправились в парк к месту происшествия. Эксы исподтишка рассматривали Эфенди, которого я коротко представила: мой гость. Яркая внешность, 'душа' из розового мрамора - знак конфиденциальности и широкий белый браслет. Тот, кто хоть что-то слышал о донжанах, мог догадаться, кто перед ним. Эксы догадались и не знали, как себя вести и чего от него ждать. Мы пришли на поляну, я показала остатки крысодлака и направление откуда он пришел. Младший экс возился с роботами, настраивая их, старший деловито осмотрел тушку.
- Желаете останки выделать в трофей? - почтительно спросил он меня. Я молча показала на Эфенди. Удивление мелькнуло на лице экса, но тут же сменилось вежливой почтительностью, когда он перевел взгляд на донжана.
- Боюсь, не все мои гостьи будут адекватно реагировать на этот трофей.
Эфенди умница и слова и интонацию подбирает, как дипломат со стажем, мол, хотелось бы, но профессия не позволяет.
- Мы можем забрать его себе? - поинтересовался экс.
- Пожалуйста, - отозвался Эфенди. Я тоже кивнула.
От скрытой неприязни двух работяг к донжану не осталось и следа.
- Сколько времени вам надо? - я переживала, управятся ли они до ухода Эфенди.
- Часа четыре...
Поисковики, больше всего напоминавшие стальных сороконожек, уже скрылись в лесу.
- Может, снять защиту с ограды? - обеспокоилась я.
- Да нет, им не повредит.
- Как закончите, приходите к веранде.
Экс молча кивнул.
Когда мы с Эфенди зашли в дом, он меня обнял и прошептал на ушко:
- Четыре часа... за это время можно многое успеть...
Через три часа мы уже сидели на веранде на диванчике-качели; неприятности утра остались позади, и единственное, что омрачало идиллию, - это мысли о том, что эту ночь я проведу одна.
- А ты действительно хороший наездник? - поинтересовалась я.
- Да неплохой, уж точно; а ты держишься в седле?
- Нет, ведь это развлечение, а не необходимый навык...
- Попробуй как-нибудь, тебе точно понравится, и ты легко научишься. Лошади вообще удивительные существа, умные, у каждой свой характер... - Было видно, что он говорит о дорогом для себя. - Хочешь, выберемся на ипподром завтра или послезавтра?
Я отрицательно покачала головой: несмотря на то, что мне вернут деньги за сегодняшнюю ночь, на аренду лошади может не хватить - слишком дорогое удовольствие.
- Ты не скучаешь? - спросила я, взяв его за руку. Он придвинулся ко мне и заглянул в лицо.
- Ты даже не представляешь, как я тебе благодарен, - сказал он немного грустно. От этих слов и интонации разрозненные кусочки информации у меня в голове сложились в четкую картину.
- Ты не 'кот', ты 'охотник', да? - спросила я.
Он грустно усмехнулся и кивнул.
- Да и ты не 'воин', а 'охранник', - сказал он мне.
Я призадумалась. Симвотип 'кот' предполагает некую созерцательность в сочетании с замкнутостью на себя и гибкостью, легкостью характера; этот симвотип наиболее распространен среди донжанов. 'Охотника' же характеризует стремление к совершенству и достижение одной цели за другой, этот тип наиболее подходит коммерсантам, и вообще считается удачным, так как такое сочетание черт помогает добиться успеха в жизни. 'Охотник'-донжан - это, по большому счету, человек не на своем месте.
- Ты не тяготишься своей профессией? - вырвалось у меня. Невежливый вопрос, но Эфенди не обиделся.
- Не тяготился до определенного времени. В последний год стало очень много заказов, иногда не дают даже приблизительной информации на гостей... Тяжело стало играть. - Тут он встрепенулся. - Только не подумай, что я неискренен с тобой; кроме тебя, никому и в голову не придет, что я не 'кот'.
- Но как тебя учили? Ведь в детстве симвотипы ярче, вряд ли ты сменил его, став взрослым? - у меня не укладывалось в голове: ведь ребенка не будут учить тому, к чему у него нет предрасположенности, или наоборот, не учить тому, к чему есть таланты.
- Жесткий контракт.
- То есть?
- Моя мать - Рокен-Тири, и то, что у нас совпадает фамилия, как ты знаешь, означает, что она родила без разрешения отца. Она была 'черным браслетом', хоть начинала гейшей... И она заключила с Домом Красоты жесткий контракт без права смены обучения.
- Но почему она так поступила, как можно обрекать своего сына на чужую долю?
- Не знаю. Мне думается, что это была месть моему отцу, вроде бы он был виной тому, что она сменила браслет на черный. - Эфенди избегал слова 'проститутка', заменяя его на 'черный браслет'. Не знаю, что бы чувствовала я к своим родителям, если бы меня обрекли заниматься не своим делом, вряд ли я была бы так корректна.
- Только не подумай... Профессия донжана - не такое уж несчастье, я бы даже сказал, большое счастье, - попытался перевести все в шутку Эфенди.
- Угу, учитывая, что ты смог и в ней добиться успеха... - Мне шутить не хотелось. Я думала о том, что, будь Эфенди хоть коммерсантом, хоть экстерминатором, хоть кем-то еще, кроме донжана, он мог дорасти до того, чтобы стать мне ровней. Я бы его подтянула, в крайнем случае. Аристократу может быть ровней любой профессионал своего дела, исключение составляют лишь донжаны - клан неудачников, породниться с кем-то из них - позор. Если от них рожают детей, то дают им фамилии матерей, и точка. Эфенди догадался, о чем я думаю.
- Если бы я не был донжаном, мы бы не встретились, увы, не моя, совершенная коската. - сказал он, поцеловав мне руку. Коската, совершенная коската, странный комплимент - называть девушку клинком, но именно за этот точный, как симвотип, комплимент я и полюбила Эфенди. Между нами никогда не звучало слово 'любовь', только 'ты мне дорог', 'я тебе благодарен', изредка - 'милый друг'. И все. Любовь - это между равными. Грустно.
- А почему ты решил, что я 'охранник'? - спросила я, чтобы сменить тему.
- Ты слишком чуткая для 'воина', и семья для тебя значит очень много, больше, чем собственная карьера. Тебе не нужно то, что есть у кого-то другого, но и своего ты никому не отдашь. И вообще, ты ориентирована только на свою семью, на самый близкий круг, а все остальные для тебя - чужаки.
Я задумалась, возразить было нечего.
- Но тестирование...
- Ну, во-первых, стопроцентным 'воином' ты никак не могла быть.
Я кивнула, это действительно так, результаты были процентов на шестьдесят-семьдесят.
- А во-вторых, при обучении симвотипы мутируют, от тебя ждали поведения 'воина', и ты надела его маску. Так же, как и я: у меня во всех эгофайлах стоит 'кот', семьдесят процентов.
Да, было над чем подумать. Мы молча сидели взявшись за руки, диванчик мерно покачивался. Недлинный разговор у нас вышел, но я знала, что буду вспоминать его снова и снова.
Эксы показались не со стороны парка, а из-за дома; они были чем-то возбуждены. Увидев нас вдвоем в расслабленных позах, они смутились и приостановились. Мы поднялись.
- Прошу вас, господа, - позвала я.
Они приблизились. Эфенди тем временем придвинул стулья к столу.
- Присаживайтесь. Воды? Минеральной, лимонной? - как и положено хозяйке, поинтересовалась я.
- Минеральной.
- Лимонной, - вразнобой ответили они, - если можно.
Я вежливо улыбнулась и двинулась на кухню, но Эфенди жестом остановил меня и сам пошел за водой. Мы молча подождали его возвращения, он принес поднос с двумя графинами, стаканами и всякой всячиной, вроде орехов и яблочных чипсов. Я разлила воду по стаканам и придвинула к гостям закуски. Подождав, пока они отопьют, наконец спросила:
- Так каковы результаты?
Притихшие было эксы опять встрепенулись.
- Леди, он оставил кладку, и мы ее обнаружили, - сказал старший с легкой гордостью. - Ну, и уничтожили, конечно.
Как неприятно, все равно, что узнать, что у тебя под домом лежала бомба.
- А где она была?
- С внешней стороны, но если бы они вылупились, поместье было бы в опасности.
Я кивнула, это и так понятно.
- Есть гарантия, что кладка одна?
- То, что она одна, - вероятность девяносто пять процентов. Мы составили акт и уладили все формальности с вашим управляющим.
Это довольно высокий процент гарантии, и эксы будут нести ответственность, если выяснится, что они пропустили еще одну.
- У вас есть предположения, откуда так близко к поместью взялся нажравшийся крысодлак? - Крысодлаки делают кладку, только наевшись свежатины.