— Несколько неожиданно встретить вас в Лоншане, мистер Буканан. Я не удивилась бы, если бы мы были на поле для поло под Багателем. Разве вы не должны были играть в этот уик-энд?
— Должен был, — признал он. — Но я растянул запястье и не смог принять участие в игре.
Легкое движение его правой руки привлекло внимание Лес к повязке, выглядывающей из-под рукава его пиджака.
— Что-нибудь серьезное? — немедленно вскинулась Триша.
— Нет. Но мне придется некоторое время воздерживаться от активной игры, так что команда нашла кого-то другого, кто занял мое место. — Он перевел взгляд на Лес. — Травма означает, что я вернусь в Буэнос-Айрес раньше, чем собирался. Надеюсь, мы сумеем перенести нашу встречу на более ранний срок, чтобы решить деловые вопросы до того, как я уеду из Парижа.
Лес почувствовала, с каким любопытством смотрит на нее Диана.
— Мистер Буканан проводит курсы продвинутой тренировки для игроков в поло. Роб хочет записаться в его школу, — объяснила она.
— Как чудесно! — воскликнула Диана.
— Роб прилетает завтра утром. Я знаю, что он хочет присутствовать при нашем разговоре. Возможно, мы могли бы встретиться завтра днем в нашем отеле.
— Отлично, я согласен, — сказал Буканан.
— Какое удачное совпадение, что мы с вами здесь столкнулись, — заявила Триша, но затем догадалась: — Вы ведь были в «Крийоне»! Это вам в отеле сказали, что мы здесь?
— Да, — подтвердил Рауль, — Я оставил там записку для вас.
В паддоке прозвучал сигнал: всадникам готовиться к заезду. Зрители взволнованно зашевелились и загудели.
— Вскоре они поедут на построение у стартового столба. Нам стоит пойти в ложу, — сказал Чандлер и поднял бокал с шампанским в заключительном тосте. — За скачки.
— За скачки, — тихо откликнулась Лес и, смущаясь, подняла свой фужер.
Но тут же напомнила себе, что ей нет никакого дела до того, что Рауль подумает о ее поведении, и осушила его до дна одним духом.
— Присоединяйтесь к нам, пожалуйста, мистер Буканан, — пригласила Диана.
Он заколебался, словно ожидая, что Лес вслед за подругой повторит приглашение, но заговорила не мать, а дочь.
— Действительно, Рауль, почему бы вам не пойти с нами? — настойчиво предложила Триша.
— Gracias, — согласился Рауль, вежливо склонив голову.
Когда они добрались до ложи Чандлеров и расселись по местам, Лес обнаружила, что сидит между Тришей и Раулем. Ее несколько смущало соседство Буканана, и, чтобы отвлечься, она принялась рассматривать всадников, выезжающих на овальную беговую дорожку.
— Вы получили проспект, который я оставил для вас в отеле?
Лес резко повернула голову и посмотрела на Рауля. Она вдруг поймала себя на том, что не хочет отрывать глаз от его лица. Оказывается, она помнит каждую мельчайшую подробность — угловатую линию подбородка, прямой нос, резкие скулы, оттенок смуглой кожи… Так ярко сохранилось ощущение, оставшееся от прикосновения к нему. Как хотелось бы знать, вспоминает ли и он, когда смотрит на нее, те минуты, когда они танцевали вместе…
Лес отвернулась, прежде чем Рауль успел прочитать по ее лицу, о чем она думает.
— Да, получила. Очень полезные сведения, — сказала она, не глядя на него.
Надо отвлечься. Думать о чем-нибудь другом. Она отыскала взглядом золотистого жеребца, спокойным шагом выступающего по беговой дорожке вдоль трибун.
— Смотрите, это — Вагабонд, лошадь под седьмым номером.
— Красивое животное, — заметил Рауль.
— Вы знаете, для меня это тоже важные скачки, — сказала Лес, обращаясь к Раулю. — Дело не только в том, что я хочу порадоваться за друзей. Вагабонд родился на племенном заводе моего отца в Виргинии. Даже более того, я была там в то время, когда Джейк сводил кобылу, мать этого коня, с Минстрелем, его производителем. Джейк никогда не был особенно высокого мнения об этом жеребенке, но мне он всегда нравился. Так что у меня к этому заезду личный интерес.
Пока Лес говорила, Рауль задумчиво изучал ее лицо, словно пытался отыскать в ней нечто большее, что он угадывал за ее утонченной внешностью.
— Кажется, вы хорошо разбираетесь в лошадях, миссис Томас.
— Я выросла на конном заводе в Хоупуорте, и поэтому меня всегда интересовали лошади.
Лес искусно обошлась с комплиментом Рауля, превратив его своим ответом в обычное замечание, но при этом почувствовала, что аргентинец стал относиться к ней с некоторым уважением, и это ей было приятно.
Тем временем лошадей отвели к стартовым воротам. До начала забега остались считанные минуты. Как только последняя лошадь оказалась за воротами, зазвенел стартовый колокол. Ворота распахнулись. Под рев зрителей участники заезда ринулись вперед.
— Я вижу его! — воскликнул Вик Чандлер, не отрывая от глаз бинокля. — Он идет шестым.
Лес всмотрелась в середину цепочки скачущих лошадей и различила в ней золотистого Вагабонда. Он бежал легко и держался близко к лидеру.
Когда все лошади вырвались на финишную прямую, впереди Вагабонда оставался только фаворит заезда, и расстояние между ними сокращалось с каждым шагом. Зрители вскочили на ноги, сопровождая поединок за первенство ревом и аплодисментами. Но Лес затаила дыхание. Она словно сама напрягала все силы, помогая «недотепе» пробежать последние несколько ярдов. За два корпуса до финишной черты Вагабонд настиг фаворита, какую-то долю секунды скакал рядом с ним голова в голову и затем рванул вперед, пересекая финиш первым.
— Мы победили! Мы победили! — Диана возбужденно сжимала руку мужа.
Жокей в зелено-голубом камзоле привстал на стременах и, приветствуя толпу зрителей, победным жестом поднял хлыст, который так ни разу и не пустил в ход во время заезда.
— Поздравляю! — Лес обернулась, чтобы обнять Диану. Ей хотелось разделить с друзьями радость победы и гордость за свою лошадь, которую она видела на их лицах.
— Я знала, что он выиграет, — присоединилась Триша к общей бурной радости.
На табло вспыхнули официальные результаты забега, подтверждающие, что Вагабонд действительно пришел первым.
— Пойдем, Диана. — Вик Чандлер, сияя от удовольствия, обнял жену за плечи, уводя ее из ложи. — Нас уже ждут внизу, чтобы вручить приз.
— А у меня есть билеты, по которым можно получить выигрыш, — Триша со смехом достала из сумочки несколько листков. — Лес, я же говорила тебе, чтобы ты на него поставила. Кинкейды всегда побеждают, а Вагабонд — это лошадь Кинкейдов.
Когда Чандлеры вышли из ложи, Триша повернулась было вслед за ними, затем остановилась и прикоснулась к руке Рауля:
— Я сейчас вернусь.
И это движение было таким интимным, что Лес буквально оцепенела. Она впилась глазами в Рауля, ожидая, что тот ответит Трише столь же интимным знаком, но аргентинец только коротко кивнул в ответ.
Триша ушла, и в ложе воцарилось молчание. Лес безмолвно наблюдала, как внизу в специально отведенном месте для награждений Чандлерам вручают приз. Здесь же стоял, гордо выгнув шею, виновник торжества — Вагабонд. Его мокрая от пота спина сверкала на солнце.
— Хотела бы я, чтобы Джейк его увидел, — задумчиво проговорила Лес, вспоминая то чувство личной победы, которое испытывал отец, когда выведенная в его конюшне лошадь выигрывала на скачках.
— Уверен, он бы очень гордился.
Лес вздрогнула и очнулась от воспоминаний. Ответ Рауля напомнил ей, что она только что высказала свои мысли вслух.
— Еще бы не гордился. — Она избегала смотреть на Рауля. — После битв на поле для поло скачки должны казаться вам очень мягким и безопасным видом спорта. Горстка лошадей бежит по овальной дорожке. И все.
— Возможно, отчасти и так. Но я люблю шум и возбуждение ипподрома. — Рауль слегка улыбнулся, глядя на бушующую после заезда толпу зрителей. — Эта атмосфера вызывает у меня некоторую ностальгию. Подростком я работал на конюшнях при ипподроме в Буэнос-Айресе, и все это очень хорошо мне знакомо — предвкушение победы, разочарование и редкие минуты торжества.
Этот ответ возбудил ее любопытство.
— Тогда где же вы учились поло?
— Один владелец лошадей нанял меня работать на его конюшне. Он играл также и в поло. Я учился игре медленным и длинным способом — и зачастую неверным.
— Но вы добрались до самой вершины.
— Нет, еще не до вершины, — поправил Рауль. — Я еще не заработал рейтинг в десять очков.
— И вы не желаете успокоиться на достигнутом, — интуитивно догадалась она.
— А если вам представится выбор, миссис Томас, вы сами успокоитесь на малом, если можно добиться большего? Думаю, что нет, — усмехнулся Рауль. Он, казалось, понимал, о чем она только что думала, глядя на него и Тришу. Усмешка была ленивой, но, как ни странно, доброй.
— Возможно, вы и правы, — согласилась Лес, отвечая на его улыбку.
— Я не ожидал, что вы когда-нибудь открыто признаете, что я хоть в чем-нибудь прав. — Улыбка сделалась насмешливой, словно Рауль мягко подшучивал над недоверием к нему, которое Лес недавно выказала так явно.
— Иногда я говорю слишком поспешно и необдуманно, — призналась Лес, вынуждаемая к этому той легкой игрой слов, что завязалась между ними. Это было почти забытое ощущение, которое напомнило ей времена учебы в школе и университете. Она думала, что уже разучилась играть в эту игру, но флирт очень напоминает верховую езду — всякий, кто научился ездить верхом, никогда не утрачивает сноровки полностью.
— Это не всегда разумно, — сухо заметил Рауль.
— Не всегда, — согласилась Лес.
В ложу вихрем ворвалась Триша, и ее возвращение нарушило ту едва уловимую связь, которая начала возникать между Лес и Раулем. Девушка крепко сжимала в руке сумочку со своим выигрышем.
— На это не купишь настоящего Диора, но зато это даст средства на еще одно посещение того божественного магазина на улице дю Фобур Сент-Оноре, где продается все на свете из кожи и замши, — объявила она, а затем засмеялась: — Лес, когда мы вернемся в отель, напомни мне, что надо послать Вагабонду корзину яблок. А кроме того, пучок моркови. Ведь именно он выиграл все эти деньги.
— Верно, — улыбнулась Лес.
Она чувствовала, что ее подавляет безудержный оптимизм дочери. Рядом с ее юношеским напором и жизнерадостностью невольно ощущаешь себя безнадежно старой. Поэтому Лес была рада возвращению Чандлеров. Оба они — и Диана и Вик — все еще сияли от радости, не в силах успокоиться после победы, одержанной их лошадью.
— Вы еще не забыли, что мы должны выпить за победителя? — спросил Вик. — Думаю, сейчас настало самое время. Что скажете?
В сегодняшней программе скачек числилось еще немало заездов, но интерес к ним почти померк после столь яркого события, как победа Вагабонда, и потому Лес согласилась с предложением Вика. Они шумной гурьбой вышли из ложи и направились во внутренний паддок. По дороге Вик пересказывал отчет жокея о том, как вел себя «недотепа» во время забега. Это было скорее даже не отчетом, а хвалебной песнью.
Так, продолжая беседовать, они добрались до бара под деревьями, и Вик прервал свой рассказ лишь затем, чтобы спросить:
— Все будут пить шампанское?
Вопрос был обращен только к одному Раулю, который утвердительно кивнул. Дам Вик не спрашивал, считая их согласие само собой разумеющимся.
Беседа шла об одних только скачках. Скачках и их победителе. Лес поймала себя на том, что постоянно наблюдает за Раулем — в особенности тогда, когда Вик стал расспрашивать его о скачках чистокровных лошадей в Аргентине и о различиях в росте и сложении между аргентинскими и американскими лошадьми. Пока Рауль был занят разговором, она могла незаметно изучать его.
Завязалось обсуждение состязания между молодыми кобылками и жеребцами того же самого возраста.
— У меня есть двухлетняя кобылка, которую я приобрел буквально за бесценок в прошлом году на ежегодной распродаже в Довиле. Она оказалась исключительно резвой. Выиграла два последних заезда. Я уже говорил с Юаном о том, чтобы выставить ее против жеребцов. Думаю, она может побить тех, что я видел.
— Тебе стоит подождать до осени, — сказала Лес. — Я знаю по своему опыту — научилась от Джейка, — что кобылы осенью всегда бегут лучше жеребцов. А для жеребцов сезон, когда они в ударе, — это весна.
— Отличная мысль. Я этого не учел, — задумчиво кивнул Вик, а Лес поймала на себе уважительный взгляд Рауля и испытала странный прилив удовольствия.
Затем он быстро глянул куда-то позади Лес, и через долю мгновения его рука сжала ее локоть и Рауль придвинул Лес к себе, уводя ее с дороги человека, который расталкивал плечами окружающих, пробиваясь к бару. Она подняла глаза на Рауля, чтобы поблагодарить, и увидела, что он сморщился от боли. Лес поняла, что он подхватил ее поврежденной рукой.
— Ваше запястье… — начала она.
— De nada, — небрежно отмахнулся от ее заботы Рауль, но в его взгляде промелькнуло какое-то теплое чувство.
И это вызвало у нее замешательство, смутившее Лес не меньше, чем ее собственный постоянно растущий интерес и тяга к Раулю. Может быть, дело просто в том, что она оказалась в обществе мужчины, которого совсем не знала. Насколько проще было с Эндрю — Лес так хорошо изучила все его жесты и выражения лица, что могла почти предугадать, как он поступит или что скажет в следующую секунду. А Рауль для нее — закрытая книга. И невозможно догадаться, о чем он думает или что означает тот или иной взгляд или движение.
Эта неизвестность всегда придает взаимоотношениям особую остроту и не позволяет ощутить под ногами твердую почву до тех пор, пока все не будет хорошо изучено. Но тогда приходят разочарование или скука. Видимо, так и случилось с ее замужеством. Она и Эндрю начали отдаляться друг от друга, и ему стало с ней скучно. Интерес друг к другу, необходимый для того, чтобы взаимоотношения продолжались, должен быть основан на чем-то большем, чем просто забота друг о друге или потребность в ней. Может быть, для этого нужны общие увлечения, такие, как у Эндрю с Клодией.
Эти невеселые мысли опять закружились в голове Лес, забывшей было на время о своей беде. Она отпила шампанского, чтобы прогнать их прочь. Сегодня — чудесный день, и Лес не позволит себе опять зарыться в бесконечные размышления о том, что она сделала не так. Париж — это город, где надо радоваться жизни… и наслаждаться, чувствуя себя женщиной…
— У меня родилась замечательная идея, — объявила Диана. — Давайте сегодня вечером сходим в какой-нибудь ресторан и отпразднуем первый почин Вагабонда.
— Чудесно, — подхватила Лес и повернулась к Раулю: — Вы пойдете с нами, не так ли?
Это был не столько вопрос, сколько утверждение.
— Мне не хотелось бы вторгаться на интимный, чисто дружеский праздник, — вежливо отказался он.
— Какой вздор, — отмахнулась от его довода Диана. — Мы болели на скачках все вместе, впятером. А значит, все вместе должны и пообедать. Теперь, Рауль, вам не отвертеться. Что же это выйдет за праздник, если одного из нас будет не хватать?
— Не упрямьтесь, Рауль, — присоединилась к остальным Триша, вздернув голову и глядя на него с кокетливым вызовом. — Почему вы всегда ведете себя так недоступно?
Лес увидела, как в глазах Рауля появилась улыбка, когда он глянул на Тришу. В ее словах явно был какой-то скрытый смысл, понятный только им двоим. И это понравилось Лес еще меньше, чем та интимность, которую она временами улавливала в словах и движениях дочери.
— От такого приглашения я, кажется, отказаться не могу, — Рауль слегка поклонился дамам, проявившим столь настойчивое гостеприимство.
Глава 14
Им удалось заказать место в ресторане на девять вечера. В назначенное время два автомобиля с водителями заехали за ними в отель, чтобы отвезти компанию на набережную Сены.
По ночам Париж не менее прекрасен, чем днем. Площадь Согласия выглядела волшебно: высящийся в ее центре обелиск и окружающие статуи освещались прожекторами, а в подсвеченных фонтанах сверкали алмазные струи воды. На другом конце широкого бульвара во всем своем великолепии купалась в море света Триумфальная арка.