Здесь тоже перед входом опущена завеса с выцветшими нарисованными символами, извивающейся вдоль шкуры. У Кемли когда-то была сестра, Колой, но она умерла от кхай-болезни. Колой любила рисовать так же, как сейчас это любит делать Фарли, дочь Кемли. И ее старая пещера до сих пор сохранили следы ее фантастических узоров. Я отодвигаю в сторону завесу и, пригнувшись, вхожу в пещеру, таща за собой Кайру.
Ее радостный крик подсказывает мне, что справился я отлично.
— Здесь так темно, Аехако. Но все эти…
— Узоры, да. Женщина, которая раньше жила в этой пещере, разрисовывала стены. Тебе нравится?
— Это так красиво, — она проходит вперед, в сторону кострища, пристально глядя вверх, где с потолка проникает струйка света. — Проход для дыма?
Я киваю головой.
— Ну, это удобно, — она снова оглядывается, а затем указывает на заднюю часть пещеры. — А это что?
Я делаю несколько шагов в тень, и тут до меня доходит.
— Это — череп са-кoхчк. Здесь нет бассейна для купания, поэтому они опустошили череп и покрыли его водонепроницаемыми шкурами, чтобы сделать небольшой купальный водоем…
Ее визг восхищения в пещере отдается эхом.
— Это что, ванна?
Я пожимаю плечами. Я не знаю этого слова.
— Ну… наверное?
Кайра подскакивает на месте, а затем бежит ко мне, хватая меня за руку.
— Я хочу эту пещеру. Она наша, верно?
Меня переполняет огромная гордость из-за ее восторга.
— Да. Именно эту я выбрал для нас.
Ее руки оборачиваются вокруг моей талии.
— Это потрясающе!
Кто бы мог подумать, что моя Кайра будет настолько счастлива от вида красок на стенах и импровизированного купального водоема. Мои руки тянутся к ее спине и начинают скользить вверх и вниз по ее позвоночнику.
— Я рад, что она тебе понравилась.
— Я уже обожаю ее, — говорит она. — Не могу дождаться, когда переберемся сюда. Столько уединенности будет бесподобно. До наступления зимы у нас хватит времени, чтобы навести порядок и сделать ее уютной.
Зима — это ее слово для жестокого сезона, поэтому я просто киваю головой.
Она запрокидывает голову назад и смотрит на меня, а на ее губах появляется улыбка. Я в восторге от этого зрелища.
— Ну, есть кое-какая вещица, которой тут не хватает, — заявляет она мне.
— О?
Она отступает на шаг назад и снимает с плеча сумку. Я знаю, что она принесла с собой кожаный мешок с водой и несколько лепешек из корнеплода, которые люди с удовольствием едят, но вот мне интересно, зачем они нам сейчас нужны. Она поворачивается ко мне спиной и движется к стене, к укромному уголку спальной зоны. Там есть что-то вроде полки, образовавшийся путем смешения резких краев пещеры, и она ставит туда предмет.
Как только вижу его, резкий взрыв хохота прорывается из моего горла.
Это — подарок в знак ухаживания, который я подарил ей — точная копия моего члена, вырезанная из кости. Она принесла ее с собой и утвердила пещеру «нашей», разместив ее здесь. От одного вида на эту копию я долго хохочу, чуть ли не заливаясь слезами, а ее счастливый смех переплетается с моими. Звук ее беззаботного смеха — ее счастья — тут же заставляет все мое тело отреагировать, и я притягиваю ее к себе.
— Моя сладкая пара, — бормочу я, проводя пальцами сквозь ее волосы. — Ты принесла это сюда, чтобы я смог использовать ее на тебе?
Ее выражение лица меняется к застенчивости, и она отводит взгляд. Но вместо того, чтобы запротестовать, ее руки скользят к переду моей туники, и она дергает за нее.
Аха! Так значит, моя пара соскучилась по моему телу так же сильно, как я соскучился по ее. Потребность волной хлынула сквозь меня. Я вонзаюсь пальцами в шелковистые пряди ее волос и оттягиваю их назад, обнажая ее шею. Я прикусываю связки у нее на шее, а затем провожу языком по ее коже.
Ее сотрясает дрожь.
— Как же я соскучилась по тебе, Аехако. У меня такое ощущение, будто мы не были наедине целую вечность.
— Оглянись вокруг, моя пара. Тут нет ничего, лишь мы вдвоем, в великолепном уединении.
Кайра дергает перед моей туники.
— Тогда почему ты все еще одет?
Я покусываю ее шею, прежде чем выпустить ее.
— Какая нетерпеливая. Сердце мужчины радуется, когда он слышит, что его пара так стремится соединиться с ним.
Я развязываю шнурки своей туники, после чего стаскиваю все это через голову, оставшись лишь в леггинсах и набедренной повязке. Я расправляю свою тунику на пыльном полу, чтобы моей паре не приходилось сидеть на холодном камне.
Она тут же начинает развязывать шнурки своего плаща, но я ее останавливаю.
— Я раздену тебя.
— Ооо! — улыбка играет в углах ее губ. — Собираешься развернуть меня как подарок?
— Как мясистые кусочки, скрывающиеся под ребрами свеженькой добычи, — поддразниваю я.
Она морщит свой носик.
— Звучит ужасно.
— А-а, но ведь это самые вкусные, самые сочные кусочки, — я развязываю свою набедренную повязку, а она, задумчиво покусывая губу, наблюдает, как я раздеваюсь. Я бросаю ее на пол, ну а потом и свои леггинсы, и мягкие сапоги. И тогда я стою прямо перед ней абсолютно голый, а мой член встает, жаждя ее тела. Я сжимаю свой член в руке и дразняще его поглаживаю, только чтобы увидеть выражение ее лица.
У нее судорожно перехватывает дыхание, и ее взгляд встречается с моим.
— Не хочешь понаблюдать за тем, как я себя ублажаю? — я обожаю, какой ошарашенной она выглядит от одного этого зрелища, и я еще разок потираю свой член именно так, как мне нравится, круговыми движениями плотно сжатыми указательным и большим пальцами, потянув от основания до головки, после чего легонько его сжимаю, сгибая запястье.
— Я бы сказала «да», но в любое другое время, — шепчет она, не в силах отвести взгляд от моих движений. — Ведь я так хочу, чтобы ты коснулся меня. Значит ли это, что я жадная?
— Если это так, тогда я — самый счастливый мужчина, имеющий столь жадную пару, — заявляю я ей и развязываю завязку ее плаща у нее на шее.
Дрожа от нетерпения, она стоит на месте и огромными глазами смотрит на меня. Ее лицо не отражает ни малейшего страха или настороженности, одно лишь вожделение. Она так красива, что мне аж больно становится, глядя на нее. Воистину, я определенно самый счастливый мужчина, который когда-либо жил. Я прижимаюсь губами к ее странному, гладкому лбу и целую ее крошечный, очень ровный носик. Для меня она абсолютное совершенство.
Я наклоняюсь и прикасаюсь к ее подбородку. Затем запрокидываю ее голову назад, чтобы я мог поцеловать ее в губы, спариваясь языками самым сногсшибательным образом, который люди так обожают. Она тянется ко мне за поцелуем, ее руки скользят к моим бокам, а затем, опираясь на мои бедра, прижимает меня к себе. Мой член прижимается к ее животу, твердый и напряженный. Он тоже хочет внимания. «Скоро», — напоминаю я себе. Вот именно, но это всего лишь второй раз, когда мы будем спариваться, и я по-прежнему должен быть с ней осторожен и быть уверенными, что она готова.
Так что я продолжаю медленно снимать с нее одежду. Я снимаю с ее плеч плащ, кладу его на пол и расстилаю его как одеяло. Ее платье сделано из самой мягкой кожи, изготовленной Кэшремом, но рукав порван, само одеяние в лохмотьях, а юбка все еще запятнана сажей от ее захвата в плен. Увидев все это, я хмурюсь, и не только потому, что у меня остались воспоминания о том, что я был так близок к тому, чтобы потерять ее, от чего мое сердце страдало от невыносимой боли, а еще и потому, что она нуждается в теплой, чистой одежде.
— Тебе нужно новое платье.
— Я забыла попросить об этом, — она пожимает плечами. — Не так уж это и важно.
— Это важно для меня. Ты — моя пара. И я хочу, чтобы ты была тепло одета.
— Мне хотелось бы самой сделать себе одежду, — говорит Кайра робким голосом. — Хочу научиться. Хочу уметь заниматься этим.
— Могу показать тебе, как нужно работать с кожей, но это и близко не так хорошо, как это делает Кэшрем, — я стягиваю ее платье через голову, и в ту же секунду, когда я это делаю, она сжимает мой член в своих маленьких ладошках, от чего из моих легких с шипением вырывается дыхание.
— Давай не будем сейчас говорить про одежду?
Я начинаю хихикать.
— Тебе так не терпится?
Робкий наклон ее головы рассказывает мне все.
Я опускаюсь на пол на шкуры и притягиваю ее к себе, усаживая Кайру прямо к себе на колени. Она садится на одно из моих бедер, и ее маленькая, бесхвостая попка ерзает, пока она устраивается поудобнее. Я обхватываю одну ее грудь своей ладонью, восхищаясь мягкостью ее плоти и тем, как она задыхаться в ответ на это.
— Ты везде такая мягкая, моя Кайра, — бормочу я и наклоняюсь, чтобы взять в рот напряженный сосок.
Она издает стон и ее бедра взбрыкивают, и, цепляясь за меня, ее руки обнимают меня за шею.
Я облизываю и сосу ее сосок, терзая его шершавым кончиком моего языка. Ее слабые крики подсказывают мне, что ей это нравится, даже очень, и я ощущаю, как на мое бедро просачивается влажность, что у нее между ног. Моя другая рука движется к ее влагалищу, чтобы окунуться в ее сладкий мед. Она разгорячилась и промокла под темными завитками между ее ног, ее складочки налиты соком и дожидаются моего языка. У меня слюнки текут от одной только мысли об этом.
И тут я вспоминаю, что она принесла с собой подарок в знак ухаживания, который я для нее сделал. Она хочет его опробовать? Я никогда ни о чем таком не слышал, но люди изобретательны, и я с нетерпением жду возможности поучаствовать. Я сделал его таким же большим, как мой член, и хотя я ничего не хочу так сильно, как погрузить себя между ее ног, меня прямо таки распирает от желания узнать, как она отреагирует, если я опробую на ней этот подарок.
Мои пальцы скользят между ее скользкими складочками. Она горячая и влажная, а, когда я поглаживаю ее, она двигает бедрами, побуждая меня толкнуться внутрь нее. Короткий стон срывается с ее губ, когда я облизываю ее сосок, и это все решает. Я хочу еще больше ее стонов, ее криков, слышать, как она издает воплями мое имя. Хочу возбудить в ней такое неистовство, чтобы она повела себя, как дикарка.
Я протягиваю руку назад к полке и беру мой подарок в знак ухаживания и держу его прямо перед ней.
Кайра резко вдыхает, и ее взгляд тут же направляется мне в лицо.
— Отличная копия, правда? — я восхищен своей резьбой, вплоть до прослеживающих вдоль ствола вен. — Ты даже не представляешь, сколько часов я провел, разглядывая свой собственный член, чтобы все сделать, как надо.
Она тихонько хихикает.
— И ты сделал это специально для меня?
— Ну, разумеется. Ты — моя женщина, и я очень хотел тебя порадовать.
Сжимая руки вокруг моей шеи, она наклоняется вперед и нежно целует меня в губы.
— Ты всегда меня радуешь, Аехако.
Я скольжу им по всему ее животу.
— А сейчас мне хочется порадовать тебя этим, — заявляю я ей между поцелуями. Я чувствую, как она застывает, и ее дыхание ускоряется, но «нет» она мне не говорит. Поощренный, я скольжу им еще ниже, направляя его головку к ее холмику. — Думаю, так же как и моему члену, нужно убедиться, что он мокрый от твоих соков, прежде чем я введу его в тебя.
Из ее горла вырывается жалобное хныканье, а ее руки вокруг моей шеи напрягаются еще сильнее.
— Раздвинь для меня свои ноги, моя пара, — говорю я ей.
Она снова прикусывает губу, но ноги раздвигает с непринужденностью. Я вижу блеск влаги на ее верхней части бедер и чувствую аромат ее жара. Из-за этого я просто с ума схожу от желания. Из глубин моего горла подступает рык. Потребность обладать ею крайне сильна, но мое любопытство и более, чем будоражащая игрушка — а также мысль о том, чтобы доставить ей удовольствие — то, что движет мною. Я проталкиваю массивную головку игрушки между ее складками, и она прижимается к ее третьему соску.
Кайра издает крик, ее бедра приподнимаются, а руки вокруг моей шеи затягиваются.
— О, Господи!
В воздухе витает ее мускусный аромат даже гуще, чем прежде. Ее тело дрожит.
Я тяну головку искусственного члена сквозь ее влажные складочки, делая его скользким. Каждое его перемещение заставляет Кайру реагировать — влеченная своей потребностью она приподнимается с моих коленей, а ее ногти впиваются мне в плечи. Я проталкиваю головку искусственного члена в нее, и она начинает хныкать. Дальше вглубь я не продвигаюсь, потому что, чтобы сделать куда больше, ей придется сменить позицию, и я хочу, чтобы она попросила об этом. Я хочу выяснить, получает ли она удовольствие так же, как и я. Мой собственный член пульсирует из-за пренебрежения к нему, однако в данный момент все полностью посвящено Кайре и ее нуждам.
В то время, как я не проникаю глубже, ее всхлипы усиливаются, а бедра, поощряя меня, приподнимаются.
— Аехако, — говорит она, задыхаясь, и ее ногти впиваются в мою кожу. — Пожалуйста.
— Ты хочешь большего, моя пара? — я наклоняюсь вниз и целую ее, при этом легонько подталкиваю искусственный член, чтобы напомнить ей о его присутствии.
Она издает слабый, бессловесный звук, после чего кивает головой.
— Ты мне доверяешь?
И вновь она кивает головой. На ее личике выделяются глаза — огромные, зрачки которых расширились от необходимости.
— Тогда ляг на спину для меня, — я вытаскиваю искусственный член, и в то время как она просто смотрит на меня, я облизываю головку, очищая ее от всех следов ее соков. Из моего горла прорывается утробный рык. На вкус она восхитительна, и я хочу прикоснуться к ней своим языком.
Кайра вздрагивает, но потом кивает головой. К моему удивлению, она переворачивается на живот и подталкивает свою попку вверх, слегка раздвигая ноги. Она животом налегает на мое бедро, и я хочу ее поправить… но сдерживаюсь.
Ее попка такая гладкая, нет даже намека на хвост, что нарушило бы эти сладкие изгибы. И я понимаю, что, если я погружу искусственный член в нее, ничто не сможет помешать мне погрузить его полностью. Очарованный этой мыслью, я проталкиваю пальцы между ее бедер, чтобы поласкать ее влагалище, а она стонет, вжимаясь лицом в шкуры.
Кайра мокрая, скользкая и готовая, и я убираю руку и нажимаю головкой искусственного члена на вход в ее влагалище. Ее поощряющие покачивания — красивое зрелище, и я вжимаю его глубже, дюйм за дюймом до тех пор, пока он не оказывается наполовину внутри нее. Она издает стон, когда я начинаю медленно им двигать, толкаясь в нее все глубже с каждым погружением внутрь. Я очарован видом, как искусственный член — мой член — толкается в нее, а мой собственный член вздрагивает, реагируя на это.
— Аехако, — стонет она, а ее бедра покачиваются, когда я толкаю его все глубже в нее. Когда я это делаю, вглубь ее попки вжимается шпора, и она испускает визг. — Что это было?
— Это была шпора.
— Ооо, — выдыхает она и снова расслабляется. — О, Боже, даже и не знаю, по душе ли мне это.
— Разве это что-то плохое?
— Да нет, в этом-то и проблема, — она стонет и снова подталкивает вверх свои бедра, побуждая меня дать ей еще. Я толкаю его внутрь нее снова, еще глубже, с каждым ударом члена продвигаясь в ее попу шпорой.
Но когда она издает вопли, меня пронзает укол ревности. Глупо ревновать к резной игрушке, но все же хочу, чтобы она стонала и вопила из-за моего члена. Хочу, чтобы ее влагалище сжималось вокруг меня, ее соки просачивались на мой член, а не на вырезанную кость.
Я вытаскиваю его из нее и отбрасываю в сторону, не обращая внимания на ее крики. Но когда я поднимаюсь и поправляю ее бедра, приподнимая их к себе, ее протесты изменяются на скулеж потребности, призывая меня своим телом. Я провожу рукой по ее гладкой заднице, а мой хвост стегается по ногам. Я никогда не предполагал, что отсутствие хвоста может быть таким… чрезвычайно эротическим. Я раздвигаю ее бедра и погружаюсь в нее одним плавным движением, наблюдая, как моя шпора проникает в ее задницу.
Крик наслаждения Кайры отдается в пещере гулким эхом.
— Да!
Рык прорывается из моего горла, и я хватаю ее за бедра. Слишком много времени прошло с тех пор, как я прикасался к своей паре и клеймил ее как свою собственную. Я больше не могу сдерживаться. Я снова толкаюсь в нее, подаюсь назад и опять скольжу глубоко в нее, а Кайра вопит от восторга. Она не может сдержаться. Чем больше я врезаюсь в нее, тем громче она становится, и тем ближе ее вопли следуют один за другим, пока она не издает один длинный голосистый вопль, когда кончает. Ее влагалище капканом сжимается вокруг меня, после чего становится еще сложнее удерживать контроль над собой. Я врезаюсь еще три раза, прежде чем проливаюсь внутри нее, и у меня такое ощущение, будто все мое тело опустошается между ее бедер. Я не прекращаю толкаться в нее, пока полностью не осушен, но когда я вытаскиваю свой член из ее тела, уже испытываю легкое чувство потери. Я уже хочу вернуться обратно.