– У нас тоже.
– Вот я о том и говорю. Им, скорее всего, кто-то из местной челяди стуканул, что совсем не местные приехали, они и решили на шару патрончиков срубить.
– То есть продолжения не будет?
– А кто ж его знает? – развел руками Федя. – Но думаю, серьезных проблем не будет. С утра к городовому местному сходим, «наган» подарим. Так, Илья?
– Отчего же не сходить? Сходим, раз надо.
– Все поели? – спросил после минутной задумчивости полковник. – Тогда пошли к машинам, там и разговоры разговаривать не в пример удобнее, и вторую смену пора кормить.
Глава 4
К девяти вечера весь личный состав был «сыт, пьян и нос в табаке», график ночного дежурства составлен, и наступила пора привести себя в порядок. Тем более что, по словам банного распорядителя Воронка, парная готова была уже полчаса как.
– Только вас ждут, уважаемый! – очевидно, что байки о наших «подвигах» в «Хризантеме» уже пошли гулять по городку, поскольку тон бредуна сильно отличался от того, каким он разговаривал до нашего ужина.
– А сколько в вашу баню народу зараз влезает?
– Восемь – с полным нашим удовольствием, а десять – уже тесновато будет, уважаемый!
«Да что он заладил «уважаемый» да «уважаемый»? Мы даже никого не убили! А восемь человек – это даже неплохо, в три смены уложимся, хотя если уплотниться, то можно и в две».
– Сколько с нас?
– Десятку серебром за час.
Я быстро прикинул в уме соотношение цен и сделал контрпредложение:
– Три «макарки» дам, магазины, естественно, полные, – отдавать серебро, которое всяко компактнее и легче, не хотелось, да и от нежданных трофеев избавиться не мешало, хоть и получалось, что я даже слегка переплачиваю.
– Самоеда стволы?
– Нет, но могу и его отдать.
– Его не надо, давайте другие.
«Учитывая наглость вышеупомянутого Самоеда, понятно, что лишние проблемы тебе ни к чему», – сообразил я.
– Тогда считай, что мы на три часа баню твою арендовали. Если что, продлить можно?
– Девочек звать? – снова поднял скользкую тему Воронок.
– Нет.
Договорившись с банщиком-распорядителем, я «вернулся в расположение», то есть сделал пяток шагов и поднырнул под растянутую масксеть.
«Вот что значит опытный народ! Даже уют кое-какой организовали!» – отметил я, копаясь в багажнике «уазика».
Наши гости, привычные к бивачно-походной жизни, устроили на пространстве, ограниченном машинами, подобие полевого штаба. Рядом со своими «Донами» южане установили три складных туристических стола из алюминия и несколько складных стульев. На одном из них уже скучал дежурный. «Вот это да! – мысленно восхитился я, заметив красную нарукавную повязку с соответствующей надписью. – Вот это дисциплина и порядок!»
На крюке, торчащем из трехметрового шеста, поддерживающего тент, висел светодиодный светильник, запитанный от автомобильного аккумулятора, освещая стоящую на столе рацию-«базовку» и лежащую рядом большую тетрадь в клеенчатом переплете.
Следопыты мои были значительно менее официозными – Чпок, как самый молодой, пошел в наряд первым и сейчас с комфортом расположился на коврике-скатке у колеса моего «тигра».
– Андрюх, – обратился я к нему, – давай, мухой достань мне из «уазика» три «макарки», что мы в Люберцах добыли!
– Угу, – Чпок отложил в сторону книгу, которую, держал в руках, и, быстро вскочив, отправился к своей машине.
Еще на подъезде к Коломне мы с Саламандром решили, что трофейный «козлик» будет неплохим подарком нашему коллеге. Естественно, не бесплатно – треть стоимости он должен будет выплатить всем остальным, включая семью погибшего в тех же Люберцах Мистера Шляпы. Не совсем халява, но и получить такую классную машину не за пару тысяч золотых, а за несколько сотен – это всегда приятно. К тому же до подачи отчета в нашу финчасть мы всегда сможем между собой договориться.
«Рвачество» и жадность в нашей среде не приветствовались, но против разумной бережливости и финансовой сметки никто не возражал.
Да, добыча, сдаваемая в Экономуправление, в зачет шла не по рыночным ценам, но и за топливо со снаряжением мы тоже не из своего кармана платили. И аккумуляторы с батарейками тоже не на базаре покупали. Одно дело три, а то и четыре «рубчика» за «двойную А» отдать и совсем другое – получить пять таких батареек за потертый ПМ, которому красная цена – десятка в базарный день.
После недолгой возни Андрей высунулся из окна задней двери:
– Илья, допмагазины доставать?
– Не, давай как есть. И патронов пачку.
– Так в пачках у нас трофейных нет! – удивился Чпок. – Только россыпью.
– А мне какая разница, давай две дюжины россыпью.
– На, держи! – буквально несколько секунд спустя Андрей снова появился над бортом машины, но на этот раз с ярким пластиковым пакетом в руках.
– Спасибо, дорогой! В благодарность командование в лице меня разрешает снизить интенсивность несения службы на семь десятых процента!
Андрюха слегка призадумался, очевидно вычисляя, что же значит моя тирада, потом хохотнул и вскинул руку в воинском приветствии:
– Да, мой генерал!
Я притворно скривился:
– Запомни, к непокрытой голове руку прикладывают только в том случае, если она пустая, Следопыт! – с важным видом отчитал я «молодого», но потом не выдержал и засмеялся.
Дежуривший у рации южанин тоже рассмеялся:
– А вы, Илья Васильевич, служили? И в каких войсках? – в последнем вопросе проскользнула явная ирония.
«Ну как же «военная косточка» над шпаками, в солдатики играющими глумится, что ж тут непонятного…»
– В Отдельном добровольческом разведывательно-диверсионном батальоне семьдесят шестой гвардейской Черниговской Краснознаменной десантно-штурмовой дивизии! – четко и внятно, как четырнадцать лет назад на прощальном параде в славном городе Юрьеве, отрапортовал я. – Еще вопросы будут, лейтенант?
Лицо южанина вытянулось, и он, пробормотав «Простите, Илья Васильевич», сделал вид, что ему срочно необходимо внести какую-то запись в журнал.
Андрюшка просек фишку и, выйдя из машины, попытался продемонстрировать строевую подготовку, но уже на втором шаге запнулся, да так, что чуть не упал. Пришлось его подбодрить и одновременно сделать внушение:
– Покривлялись и будя, – негромко сказал я ему, подойдя вплотную. – Но не умеешь – не берись, а берешься, так учись. Кстати, я сам всей этой шагистике не обучен. Не до того было в двадцать шестом.
– Я понял, Илья.
– Ну и чудненько… А устав, если хочешь, я тебе могу дать почитать. В Торжке у меня лежит.
* * *
Баня оказалась весьма приличной – отдельно стоящее двухэтажное строение в паре сотен метров от «Хризантемы», расположенное во дворе большого трехэтажного особняка. Построили ее явно еще до Тьмы, так что расслаблялись мы сейчас в заведении с «более чем тридцатилетними традициями», как писали в рекламных объявлениях старых журналов.
Первый заход решили сделать командирским – у полковника был ко мне, как он намекнул, серьезный разговор.
Отделка помещения или неплохо сохранилась, или же ремонтировалась время от времени. Даже мебель не производила впечатления собранной с миру по нитке. И пара диванов и кресла были частью одного гарнитура, что само по себе удивительно. И для места, и, что уж там жеманничать, времени. В первые годы после Беды многие как раз мебелью дома и топили. До леса или поленницы еще дойти надо, а шкаф или диван вот они – рядом. Да и мы в Люберцах тоже не скромничали, но там все-таки город и с дровами во много раз хуже.
По многолетней привычке я первым делом осмотрел все помещение и задвинул щеколду на двери запасного выхода – не хватало еще, чтобы кто-нибудь «вошел без стука, стрельнул без звука».
– Заноза, ты за собой какой ствол застолбишь? – спросил меня Верстаков, выгружавший из большой спортивной сумки свой арсенал.
«Лучше быть живым параноиком, чем мертвым альтруистом!» – похоже, капитан руководствовался именно этой поговоркой, отправляясь в баню помыться.
На невысоком, «журнальном», как в старину говорили, столике уже лежали две «ксюхи» с магазинами и непривычного вида пистолет-пулемет со складным проволочным прикладом, цевьем, выполненным вместе со ствольной коробкой и пистолетной рукояткой из пластика, и куцым магазином.
– Это что за зверь такой? – спросил я у капитана, присоединявшего магазин к потертому «бизону» , кстати весьма популярному у многих бережливых Следопытов в силу дешевизны применяемых патронов.
– Это? – Он откинул приклад и положил готовый к бою ствол на стол. – Это «Шипка» болгарская. Так себе машинка, но для разборок в бане сойдет. Нам как раз партию привезли, вот и взяли на всякий случай. Дать?
– Нет, я с чем-нибудь привычным потанцую, – и я сграбастал со стола укороченный «Калашников». – А еще лучше, капитан, если ты сейчас сплюнешь три раза через левое плечо, и все эти железяки нам сегодня не пригодятся!
– Верно, – и, к моему удивлению, Верстаков действительно выполнил мое шутливое пожелание.
– Раз, раз, поддайте там! – ожила лежавшая на столе рация.
– Ждем, готовы. Если что – кроем, – спокойно ответил капитан и, отпустив тангенту, громко предупредил всех остальных, кто находился в здании: – Всем внимание! Наши на подходе. Контроль пространства!
Подход к помывке как к боевой операции мог бы показаться странным, если бы вскоре после ужина ко мне и Удовиченко не подошел Говорун и не сообщил, что, похоже, накаты в столовой были не просто так и кто-то из местных явно замыслил если и не недоброе, то странное как минимум. Об этом ему сообщил один из старых знакомцев, с которым он пересекся вскоре после стычки с бандой Самоеда. И решили мы, по меткому выражению полковника, «тереть друг другу спинки в состоянии полной боевой готовности». Но отменять поход в баню не стали из конспиративных соображений, и сейчас на чердаке бани с комфортом расположился тот самый неразговорчивый снайпер, что ехал в моей машине. И ствол у него, заслуживающий всяческого уважения, – не что-нибудь, а «Винторез» . Его антипод – говорливый прапорщик Коля обживал сейчас местный погреб.
Но наши треволнения оказались напрасными – четверка в составе полковника, Саламандра, Говоруна и старлея Малченко добралась до места назначения без приключений.
За старшего в лагере остался Тушканчик, да и просто опытного народу там хватало, так что за сохранность наших транспортных средств ни я, ни Удовиченко не опасались. К тому же даже у бредунов существовали свои неписаные, но довольно строго соблюдаемые правила, например – на стоянках они не грабили. Точнее, не то чтобы совсем не грабили, но нападение на табор или караван, разделивший с тобой одно место стоянки, считалось делом бесчестным, на которое могут пойти только полные отморозки.
– Ну, орлы, как пар? – громко спросил полковник, едва войдя в дверь.
– Зашибись, Бармалей! – не менее громко ответил Верстаков.
«Бутафорили» мы по полной, например, в руках у шедшего последним Тушканчика была корзинка, из которой торчали горлышки древних бутылок из-под виски – очень популярной тары при продаже самогона практически во всех краях. До сих пор во время «мародерских» рейдов многие из наших прихватывали их, если находили. Не сказать, что очень прибыльный товар, но за полсотни винтовых бутылок «деревенские» мешок картошки дают. Конечно, никто из нас напиваться не собирался, но для сторонних наблюдателей все выглядело вполне логично – компания «крутышей» районного масштаба решила оттянуться в бане. А что от «девочек» отказались – так это до поры до времени. Погреются, примут на душу населения – и ласки захочется, как пить дать.
Да и шли ребята шумно – только что похабных частушек не пели, а так и в голос ржали, и шутили.
Я лично их и без предупреждения по рации метров за сто засек.
Иван аккуратно закрыл за собой входную дверь, щелкнул замком и тут же для страховки накинул на ручку отрезок «пятнихинской струны» – тонкого шнура из конского волоса с сердцевиной из тонкой проволоки. Замок здесь на входной двери был накладной, так что Ваня довольно успешно закрепил «струну» – теперь, даже если замок и откроют без нашего ведома, быстро войти у противников не получится. «Магическую веревку» и ножом не в раз перережешь, а порвать ее можно, только если дверь машиной сдергивать будут.
– Андрей, – обратился полковник к Верстакову, – бери Малченко и ребят, – кивок в сторону Саламандра и Тушканчика, – и в темпе мыться! А мы пока с Ильей Васильевичем вопросы порешаем. Но вначале от насекомых избавься!
– Иван не пойдет, – отрезал я, с удивлением глядя на то, как капитан достал из небольшой сумки незнакомый мне прибор, вставил в него необычную антенну в форме кольца и пошел вдоль стены, водя этим устройством вдоль нее.
«Это что же, они «жучков» опасаются?» – изумился я, а вслух спросил:
– Не перебор?
– Привычка, но в данных условиях не помешает. Место нам насквозь незнакомое, так что пару минут обождем, – Удовиченко показал на диван, присаживайтесь, мол.
Я последовал приглашению, а Мур выудил из корзинки «квадратную» бутылку с чёрной с золотом этикеткой, поставил на стол:
– Морсик пейте, господа хорошие, – прокомментировал он свои действия, после чего преспокойно уселся рядом со мной.
– Сергей Сергеевич, о чем вы хотели поговорить?
– Мне один из бойцов сказал, что вы в Черниговской воздушно-десантной служили, так?
– Было дело, – не стал отпираться я от очевидного факта, – но давно.
– Полковника Бахтарова знаете?
– Да, только он тогда старлеем был.
– И что же, с двадцать шестого года вы ни разу не встречались?
«Да, неплохо вы к поездке на Север подготовились, господа югороссы. И откуда только информацию добыли?» – оценил я степень информированности собеседника.
– Отчего же, встречался. Но для меня он навсегда капитаном останется, а я для него Илюшкой-Занозой, – неискренность в таких вот безобидных с первого взгляда разговорах хорошо чувствуется, так что лучше не обманывать, тем более что смысла особого нет.
– Это понятно, но я с Александром Георгиевичем так близко, как ты, не знаком… Впрочем, не о том сейчас речь. Тебе, Илья, про экспедицию Бахтарова что известно?
Вот тут я откровенно напрягся – Сашина «поездка» в Западную Европу была мероприятием не только опасным, но и сверхсекретным, и знать о ней на Юге не могли ни в коем случае! А если знают…
– Ты, Илья Васильевич, не нервничай. И варианты не считай, все одно не угадаешь… У Бахтарова судно медным тазом накрылось, и он уже второй год кукует где-то в южной Франции. Или северной Испании… Мы передачу его перехватили… Ну и на связь с ним вышли… О, гляди-ка, брови хмурить сурово перестал! – широко улыбнулся Удовиченко. – Хорошие новости, по себе знаю, любому настроение поднимают. А теперь давай, брат, за нынешние дела потолкуем…
– Так вроде все в рамках – я вас встречаю, привожу к нашим начальникам, а там уж вы сами – как взрослые мальчики со взрослыми мальчиками.
– А ты, стал быть, не начальник? – ухмыльнулся полковник. – И не «большой мальчик»?
– Не начальник, – согласился я с ним.
– А ты, Иван, – обратился гость к Муру, – тоже его начальником не считаешь?
– Не считаю! – поддержал меня Ваня. – Вожаком – да, а для начальника у него еще пузо недостаточно выросло.
После такого определения Удовиченко заржал в голос, а мне только и осталось, что погрозить Тушканчику кулаком.
– Надо запомнить: «Вожак – это начальник без пуза!» – утирая выступившие от смеха слезы, сказал полковник. – А скажи-ка мне, разлюбезный «неначальник», почему из ваших в других краях если и знают кого больше тебя, так только Беса – отца твоего, Витамина и еще парочку столь же легендарных стариков?