Изо рта Ивана полилось словно из самого дерьмового и вонючего рога изобилия. В его словах было все – ненависть, презрение, злость, упреки и еще раз ненависть. Все звучало слишком искренне и слишком больно и никак не заканчивалось.
- София, как ты можешь быть такой спокойной? Я просто не понимаю. Возрастное, аллергия… Да хоть обычная простуда! Ты обязана замечать ВСЕ! Наш ребенок это наша ответственность и наша жизнь, а не директоров школ и тренеров. Как так можно? Я не понимаю. Ты мать! София – ТЫ - МАТЬ! А я узнаю о проблемах со здоровьем моей принцессы от тренера карате!
София просто онемела. Она ожидала любой реакции, но то что произошло… В мечущемся по кухне с дымящейся сигаретой в руках «звере», она не узнавала своего Ивана. Ее рот был открыт, а в горле стоял огромный ком обиды. Как ни странно, но на глазах не было слез. Ненависть не способна увлажнить глаза, а именно это чувство испытала по прошествии нескольких минут София. Она ненавидела человека, который у нее на глазах сошел с ума.
Он заставил ее онеметь, но все же на короткий, но достойный ответ, она нашла в себе силы.
- Я – мать, которая понимает, что дети могут заболевать. Дети могут получать незначительные травмы. Дети имеют право быть несовершенными. Дети, в конце концов, имеют право на ДЕТСТВО! А ты, ты… Я не знаю кто ты? Ты просто одержим Бахтиярой! Ты помешан на дочке и это перешло уже все границы!
София сделала разворот в надежде покинуть кухню. Ей не хотелось продолжать этот разговор, а тем более дальше выслушивать «комплименты» в свой адрес. Но Иван не дал ей ступить и шагу, цепко схватив ее за руку.
- Да, я одержим! Пусть будет так, но это лучше, чем безразличие к собственному ребенку! Ты всегда с легкостью отказываешься от времяпрепровождения с дочерью, занимая себя посиделками в парикмахерской, у мамаши или у подруг. Ты легко бросаешь Бахтияру ради копеечного заработка! Да тебе всегда больше нравилось заниматься любой херней, только бы не видеть дочь! Конечно ты ничего не заметила, куда уж тебе с твоим плотным "рабочим" графиком!
Это был перебор. София никоим образом не заслуживала всех этих слов. Кто как не она пожертвовала своей карьерой ради материнства? Она, которая поступала в университет на юрфак с полной уверенность, что сделает ослепительную карьеру в этой сфере. Ей всегда нравилось представлять себя первым юристом их государства. Ну, или хотя бы войти в десятку самых известных и высокооплачиваемых. Из подруг у нее осталась только Маринка Плотнова, с которой она с детского сада дружила, да и то, они с ней виделись не чаще чем раз в месяц, а может и реже. Даже эти встречи София всегда старалась соединить с походом в салон, и сидя на соседних креслах они за пару часов могли вдоволь наболтаться обо всем на свете. К маме она просто не имела права не зайти хотя бы раз в неделю. Нина Михайловна не молодела и всегда с распростертыми объятиями встречала дочку и любимую, единственную, внучку. Да и втроем они часто в выходные заглядывали к ней на вкуснейшие домашние пироги с повидлом. София обожала свою кудряшку, но не вращалась на одной ноге лишь вокруг нее. У нее были еще и другие интересы, хоть и минимальные, но были.
- Иван, я знаю что ты пожалеешь обо всем, что только что тебе пришло в голову. Или не только что… - София смело смотрела прямо в испепеляющий огонь в глазах мужа. – Я люблю нашу дочь не меньше чем ты. Вот только я даю ей право на ошибки и болезни, а ты не даешь такого права никому.
София почувствовала, как на глаза все же накатывают слезы безумной обиды. Ей не хотелось плакать. Она не собиралась, но… Резко высвободив свою руку из цепкой хватки, София все же покинула Ивана, не став дальше унижать себя. Она даже не стала громко хлопать дверью, ей просто хотелось тишины и покоя.
Господи, но ведь она всегда гордилась своим Ваней! А сегодня, как никогда, она ненавидела его. И себя, за это разрывавшее душу чувство.
София была согласна отмотать время назад и не дать Ивану отстранять ее от купаний Бахтияры. Сейчас она была согласна гораздо чаще не досыпать ночами, пытаясь уложить орущую без памяти дочь, а не радоваться тому, что эту роль легко взял на себя муж. В памяти всплыли первые шаги дочки, которые она сделала на глазах у Ивана. Первые слова, которым он ее обучал в любую свободную минуту. Самое первое - ПАПА.
В голову приходили лишь упреки, что она охотно позволяла Ивану быть идеальным отцом, оказавшись, в итоге, в его глазах никчемной матерью. Но ведь это не так! Или так? Нет, однозначно не так. Да, она не была сумасшедшей мамашей трясущейся над своим карапузом в маразме гипертрофированного материнского инстинкта. Но ведь и никогда не была безразлична. Как утверждает ее муж.
Иван проводил с дочкой лишь свое свободное время, а София – все остальное. Как же теперь он может ее упрекать в том, что она охотно давала ему возможность наслаждаться каждой минутой рядом с малышкой? Он ведь всегда сам настаивал на ее отдыхе и с удовольствием развлекал Бахтияру. Она ведь только из любви к мужу и его чувствам к малышке, не мешала им и не отнимала такие драгоценные совместные минуты. Почему же теперь все всплыло в таком свете?
Было очень больно и обидно, но истина гласит – слово не воробей. Ноги сами привели Софию в комнату Бахтияры. Практически бесшумно войдя в приоткрытую дверь, она обнаружила своё дитя сладко спящим. Ее малышка, скрутившись калачиком, занимала третью часть недавно приобретенной кровати, и тихо посапывала, уткнувшись в собственные колени.
Несколько секунд София тихонько наблюдала за Бахтиярой, и, в конце концов, решилась занять свободное место рядом с дочерью, легонько обняв ее сзади.
София подогнула колени и поймала себя на мысли, что они сейчас лежат в такой позе, как и несколько лет назад, когда они были намного ближе друг к другу и вряд ли когда-либо будут. Бахтияра росла в ее животе, а София ежедневно ласково поглаживала его перед сном. Сейчас, чтобы максимально близко прикоснуться к своей дочурке, ей никак не обойтись без собственных рук, в кольцо которых она пленила свою малышку.
Теплые воспоминания о девяти прекрасных месяцах проснулись в материнской душе. По телу разлилась сладость. София сильнее и сильнее жалась к Бахтияре, пока не окунулась в тревожные сновидения.
Спустя несколько долгих минут Ивану все еще хотелось орать во все горло, но влетев в детскую, он замер глядя на двух мирно спящих любимейших женщин. Он застыл на месте, пытаясь обуздать гнев.
Любящими до боли глазами он смотрел на рассыпанные по белоснежной подушке черные как ночь кудряшки и боялся поверить в то, что его девочка, его принцесса, больна. Как бы ему ни хотелось поверить в Софиины слова о незначительности случившегося, его отцовское сердце настойчиво твердило обратное.
Вот уже который день подряд, он не высыпался. Что-то невидимое толкало его каждую ночь к кровати Бахтияры, где практически до ее пробуждения, пролетала его бессонница. Он неудобно ютился на ее компьютерном кресле и с угла комнаты, оберегал детский сон. Он вдыхал ароматы ее тела, которое для него всегда пахло солнцем и счастьем. Этим солнцем в комнате его малышки было пропитано все вокруг. По ночам Иван прокручивал в голове практически каждый миг ее жизни, их жизни. Эти несколько дней были переполнены некой непонятной ему меланхолией. Все было как всегда, но что-то глубоко внутри его души настойчиво пыталось убедить в обратном.
Господь больше не давал им с Софией детей. Да и если быть до конца откровенным – им было просто некогда заниматься самим процессом. Время бурной молодости миновало и гормоны поулеглись. Иван все время проводил на работе, а выходные старался подарить дочке. София с материнством утратила былой темперамент и редко проявляла инициативу, ежедневно истрачивая собственную энергию на домашние хлопоты. Дни переполненные сексом и страстью остались в прошлом. Нет, у них, конечно, ЭТО случалось, но с каждым годом прекрасный процесс утрачивал свою значимость, качество и количество. Повседневная усталость и годы, все же давали о себе знать. Голова уже не была занята похотью. Мысли постоянно вращались вокруг других ценностей - обеспеченного будущего и настоящего. Секс раз или два в месяц, в их возрасте уже никак не мог привести к беременности, как в восемнадцать, двадцать или даже тридцать. Сейчас им бы стоило все высчитывать. Подбирать нужное время, позу и еще Бог знает что. Но на это все не было ни времени ни желания. Они просто любили друг друга тогда, когда им этого хотелось, пусть даже это случалось пару раз в месяц. Да и их маленькое чудо Бахтияра, заменяла им троих детей одновременно.
Сегодня, когда в трубке его мобильного раздался испуганный голос Бахтияриного тренера, идеальный мир Ивана пошатнулся. Он - взрослый, крепкий, видавший многое в силу своей профессии мужчина, впервые в жизни по-настоящему испугался. Это был просто нечеловеческий страх, который вылился в нечеловеческую агрессию в адрес Софии.
Он уже тысячу раз проклял себя за то, что позволил себе так разговаривать с матерью своего ребенка. Со своей любимой женщиной. Но он ничего не мог с этим поделать, так как София целиком и полностью была права – он одержим Бахтиярой. Он обожал эту малышку и даже на секунду не мог представить себе, как бы сложилась его жизнь, не будь у него этого курчавого чуда. Вся его жизнь вращается вокруг одного солнца – Бахтияры. А ему, вдруг, совершенно посторонний человек сообщает, что на этом «солнце» появились пятна. Да он чуть с ума не сошел, пока летел с работы в клуб боевых искусств. Хотя, это все равно не оправдывает десяток оскорблений произнесенных в сторону Софии, которая была прекрасной матерью и женой.
Ивану было стыдно, но глядя на дымящуюся в руке сигарету, к нему приходило понимание что ТО, что толкало его по ночам в дочкину комнату - толкнуло к никотину и заставило поскандалить с Софией. Он не мог дать определение этому чувству, этим ощущениям. Но что-то тревожило его подсознание, словно малюсенький червь, огромное яблоко.
- Соня, проснись, - вновь прошептал Иван.
То ли чрезмерное чувство вины за все сказанное. То ли огромное количество виски в его организме, заставляли Ивана разбудить Софию. Ему хотелось все исправить, извиниться, объясниться, прямо сейчас, не откладывая в долгий ящик. Прежде ему никогда не приходилось извиняться и это, скорее странно, для их супружеского стажа.
- Сонь.
Софие снилось нечто тревожное. Она от кого-то убегала, что-то потеряла, с кем-то дралась и что-то, кому-то доказывала... Откуда-то с высоты, казалось с самого поднебесья, зазвучал знакомый голос Ивана. София резко открыла глаза, когда свое имя услышала в третий раз.
- Ваня?.. – на лице расплылась улыбка, но когда сон окончательно отпустил Софию, и в голове всплыла недавняя реальность, лицо окаменело. – Что тебе нужно?
Иван хоть и был выпившим, но он не был слепым.
- Нам нужно поговорить.
- Опять?
- Нет… В смысле, да. В смысле… - Иван никак не мог собраться, а еще ему было чертовски стыдно смотреть Софие в глаза. – Сонь, я хочу извиниться и нормально поговорить. Давай оставим Бахтияру, пусть еще поспит.
София внимательно смотрела на супруга и отчетливо понимала что «зверь», которого она недавно видела на своей кухне, сейчас предстал перед нею в образе "побитой собаки".
- Идем, - аккуратно встав с кровати прошептала София.
Их разговор был не долгим. Точнее, монолог, так как Иван все время твердил лишь о прощении, а София уже давно его простила.
Мужчина крепко обнимал ноги Софии, которая сидела у окна и нежно поглаживала непослушные кудри мужа. Она поймала себя на мысли, что даже если бы Ивану не пришло в голову извиниться, она бы и тогда его простила. Она любит этого мужчину и всегда будет любить, не смотря ни на что.
- Черт! Что за фигня?! – практически в один голос вскрикнули оба супруга.
- Господи, Ваня, это же голубь! – инстинктивно закрыв лицо ладонями, испуганно завопила София.
- Я вижу, что голубь. Ну какого черта он здесь делает?!
В дальний угол их кухни забилась испуганная птица, которая непонятным образом сумела врезаться в их окно, проскользнуть в приоткрытую на «проветривание» оконную щель и молниеносно пересечь комнату. Иван с Софией были ошеломлены в равной степени.
- Вань, может это бешеный голубь? – испуганно проблеяла София, боясь сделать даже шаг в сторону птицы.
- Не знаю, на сколько он «бешеный», но точно раненый. – Иван медленно приблизился к грязно-белой птице, успешно переступая кровавые следы на полу.
Голубь жался к стене и жадно глотал воздух, которого ему однозначно не хватало. А еще, он издавал душераздирающие звуки, что-то среднее между человеческим стоном и звериным рыком, только значительно тише.
- Боже, Ваня, сделай что-нибудь, иначе эти вопли сведут меня с ума. – Истерически прокричала София. – Я не хочу, чтобы на нашей кухне сдохла птица!
- Не ори, ты его пугаешь. – Иван медленно присел на корточки. – Иди сюда, маленький. Не бойся, я не сделаю тебе ничего плохого.
Иван протянул руки и бережно взял в ладони птицу:
- Похоже, мы имеем дело с жертвой кота, или пса. – Ваня профессионально осмотрел дышащую через раз птицу. – Вынужден тебя огорчить, но он все-же сдохнет. Хотя, все же, постараюсь хоть чем-то помочь. Может, боль снять смогу.
София все так же оставалась у кухонного окна, а Иван вместе с голубем покинул кухню, чтобы через несколько минут вернуться.
- Я обработал его раны, но, по-моему, он уже не нуждается в этом. – В глазах Ивана было сожаление, а София была в шоке.
- Иван, ты хочешь сказать, что у тебя в руках мертвый голубь, а ты спокойно расхаживаешь с ним по нашему дому?
- А что прикажешь делать?
- Вынеси его на улицу, похорони, что ли. Не знаю. Делай с ним что угодно, только удали его из нашего дома, пока Бахтияра не проснулась.
Только после того, как в комнате прозвучало имя дочери, все случившееся обрело совершенно другие краски. Сердце остановилось у Ивана и Софии одновременно.
- Бахтияра… - глаза супругов одновременно скользнули на почти остывшую птицу.
- София, я сейчас же похороню голубя, а тебе советую пойти к дочке. Мне все это совершенно не нравится.
Не задавая лишних вопросов, София испуганно бросилась в комнату Бахтияры, но та все еще спала. Не став тревожить сон своей малышки она, ведомая какой-то невидимой силой, разместилась за ее компьютерным столиком и принялась бороздить просторами интернета.
- Она что, все еще спит? - спустя несколько минут в комнате появился и Иван.
- Да.
- Ты не находишь это странным? Бахтияра никогда раньше не спала днем, даже когда была совсем малышкой, ее всегда было проблематично уложить.
- Не знаю... Но я боюсь ее будить. А еще… - София медленно перевела взгляд на раскрытый ноутбук. – Вань, я, конечно, не верю во все это, но тут пишут…
Иван быстро подскочил к компьютеру. То, что он прочел в следующие несколько секунд, он и без того слышал. Птица, залетевшая в окно – не к добру, а если быть точным, зачастую это сулит смерть.
- Черт! И что сегодня за день такой?! Мало того, что на тебя вызверился. Бахтияра заболела. Так еще и этот проклятый голубь! – Иван больше не сдерживал себя, а Софие от всего происходящего хотелось плакать.
- Вань, что происходит? – София с надеждой смотрела на мужа, всегда знающего ответы на любые вопросы. – Пожалуйста, скажи что мы просто себя накручиваем. - Глаза автоматически скользнули на монитор. - А еще лучше, поехали в больницу. Вот прямо сейчас, поехали.
- Поехали. - Без тени сомнения согласился Иван.
Здравый смысл в этом случае был не уместен. Оба родительских сердца, душа, интуиция, назовите это как угодно, твердили одно и то же – нужно что-то предпринимать. В мыслях каждого из них стояла прекрасная, но мертвая птица. Перед глазами лежала неизвестно чем больная дочь. Их дальнейшие действия были стопроцентно автоматическими и спонтанными.
Не медля ни секунды, София бережно разбудила Бахтияру, а Иван тщательно пытался избавиться от алкоголя в своем организме с помощью двух волшебных пальцев и белого друга.
Бахтияра не понимала, что происходит с ее родителями, но и на вопросы «все ли с ней в порядке», неуверенно шептала «да». Прошло не более получаса, когда семья в полном составе оказалась в отделении скорой помощи, где эту самую «скорую помощь» никто не спешил предоставлять.
- Женщина, вы в своем уме? Я отец этой девочки и мне лучше знать, нужна ей помощь или нет! – Иван, которого все всегда считали стрессоустойчивым и неконфликтным, в очередной раз за день убеждал Софию в обратном. Он просто орал на дежурную сестру, совершенно не заботясь о брошенных словах. – Я вам говорю – девочка нуждается в полном медицинском осмотре, а возможно и госпитализации! Я, ВАМ, ГО-ВО-РЮ!