- Что значит убил человека? – вернул меня из воспоминаний Рафаэль. Я оторвался от созерцания чая в кружке и мельком взглянул на него, чуть заметно улыбаясь.
- Да это шутка. Ему просто показалось.
- Ну ничего себе! – возмущенно произнес Раф. – Показалось!
- Ага. Малой горазд на выдумки, - кивнул я, улыбаясь еще шире. Мой гость как-то странно на меня посмотрел.
- Ты его любишь, да?
- Люблю. Очень сильно, - глядя парню точно в глаза, подтвердил я.
И вдруг Раф закашлялся, расплескивая чай по столу и ударяя себя ладонью по груди. Тело рефлекторно дернулось к нему, но тут же замерло, не зная, что делать. Я с волнением смотрел на него, не понимая причины столь неожиданно приступа.
- Это выражение лица должно быть запрещено законом, - откашлявшись, чуть хрипловато сказал Рафаэль. Я недоуменно смотрел на него.
- Что, прости?
- Говорю, твое выражение лица, когда ты произносишь «люблю», должно быть запрещено законом. Ты выглядишь в этот момент слишком очаровательным даже для парня, а твой голос… Черт, никогда не слышал, чтобы это слово говорили с такой интонацией! Мне даже на секунду показалось, что это ты мне в любви признаешься, - я во все глаза уставился на парня, пытаясь сохранить хоть какое-то подобие хладнокровия и не покраснеть. – Чуть сердце из груди не выскочило, - тяжело дыша, замолчал Рафаэль.
- Тебя не волновал бы тот факт, что тебе в любви признается парень?
Мне понадобилось приложить максимум усилий, чтобы мой голос оставался ровным, хотя внутри все дрожало в ожидании ответа. Я молился, я надеялся, что Раф поморщится, или помедлит с ответом, или скажет что-то грубое. Я хотел, чтобы он ненавидел этих… Больных? Уродов? Сынов Содомии? Даже не знаю, какое определение выбрать.
- Я не в силах запрещать человеку любить кого-либо, - спокойно ответил Раф.
Это было сродни тому, что у высокой каменной башни вдруг обрушился фундамент и она, больше не имея опоры, стала крениться в сторону, а затем и вовсе рухнула наземь, поднимая облако пыли и оглушая своим грохотом.
Почему? Почему он так сказал? Это ведь не то, что я хотел услышать, как и не то, что я не хотел слышать. Это было не да и не нет. Он не сказал свое мнение, но его слова звучали как окончание дискуссии, словно он ставил точку и предлагал сменить тему.
- Но что бы ты сделал, если бы тебе все-таки признался парень? – не знаю, зачем задал этот вопрос. Наверное, мой голос и губы тоже не знали, поэтому он прозвучал тихо и не очень разборчиво, но Рафаэль все равно услышал. Он потянулся, улыбаясь, будто специально хотел потянуть время.
- Не знаю… Смотря какой парень. Если симпатичный, то почему бы не попробовать встречаться, вдруг это приведет к чему-то хорошему?
Я уставился на него, открыв рот и пытаясь переварить услышанное. Нет. Не может быть. Ни в коем случае. Он не может быть одним из этих.
- А ты, Игорь? Что бы ты сделал?
- Постарался бы держаться от него подальше, - моментально выпалил я.
- Почему? Он же тебе ничего не сделал. Лишь в чувствах признался.
- Какая разница? Это отвратительно! Г… - из горла не вырвалось ни звука, и я захлопнул рот, поморщившись, зато Рафаэль приподнял брови и подался вперед.
- Г? Ты хотел сказать геи?
Я молча кивнул.
- Но почему не сказал?
- Не могу, - отводя глаза в сторону, признался я.
- Ха? То есть как? Там всего три буквы! Г. Е. И. Геи. Ге-е-еи. Геи. Геи, геи, геи, геи… - как заведенный, стал повторять Рафаэль. У меня по спине пробежались мурашки, а ладони сами сжались в кулаки.
- Да заткнись ты! – все же не выдержав, заорал я, попутно закрывая уши руками, да еще и жмурясь. Я судорожно дышал, пытаясь прийти в норму.
- Надо же, - прозвучал приглушенный голос парня. – Оказывается, идеальный студент – гомофоб.
- Я не гомофоб! – убирая руки от ушей и открывая глаза, произнес я все так же резко и враждебно. – Гомофоб это латентный г… - я с шипением выпустил воздух из легких. – Черт. Я не гомофоб, потому что меня не привлекают парни и я не пытаюсь это скрыть, отчего мои чувства по отношению к другим г… преображаются в ненависть и ярость!
«А ты и дальше продолжай отрицать свою сущность, ненавидя всех вокруг и постепенно захлебываясь в своей желчи», - эхом отдается в моей голове голос брата.
Заткнись…
- Я нормальный! Мне нравятся девушки! Я просто ненавижу этих гребанных педиков! Они больны! Но вместо того, чтобы лечиться, они, держась за руки, скачут по своей радуге, напевая при этом «Мы такие, какие есть! Мы так счастливы!»
«Абсолютно счастлив и доволен этим фактом», - вновь звучит голос Дениса.
Замолчи!
- Даже Денис, вместо того чтобы бороться с этим, решил просто принять этот факт! – уже задыхаясь, выкрикиваю я. Глаза Рафаэля широко распахиваются.
- Твой брат гей?
Я ничего не отвечаю. Я не могу сказать «да», потому что я отказываюсь воспринимать эту действительность. Я знаю, что это так, что это правда, именно поэтому я не могу сказать и «нет», но где-то внутри меня одна маленькая частичка непрерывно нашептывает: «Ложь… Это ложь… Ты же знаешь: он не такой… Со временем это пройдет… Это детское любопытство… Он не такой…».
- Ладно, - так и не дождавшись моего ответа, произносит Раф. – Давай обо всем этом забудем. Нам надо заниматься.
Я согласно киваю и ухожу в комнату на поиски конспектов. Внутренний голос поздравляет меня с прохождением второго круга. Впереди третий.
Третий круг
Этот человек меня пугал. Пугал тем, что ему удалось увидеть то, что я никогда не показывал на людях, – мой приступ ярости. Пугал тем, что совершенно спокойно отреагировал на него. Пугал тем, что он не собирался ничего выяснять и еще раз поднимать эту тему, словно действительно никогда и не было того нашего разговора. Пугал тем, что никому ничего не рассказал.
Я не привык к такому. Я ждал подвоха. Ждал, что каждую минуту ко мне кто-нибудь подойдет и скажет, что ему все рассказал Раф. Но время шло, а люди, крутившиеся вокруг меня, спрашивали о чем угодно, кроме того, как прошло мое занятие с новеньким. И от этого я был весь день на нервах, а Рафаэль каждый раз, когда наши взгляды пересекались, лишь улыбался. И от этой улыбки тело прекращало подчиняться мне, внутри словно все начинало петь и отправлялось в невесомость. Кажется, именно это состояние девушки называют «бабочки в животе». Мне хотелось совершать целую уйму безумных поступков. Нет, не мне. А тому, другому, что заперт в глубине моего сознания. Тому самому мне, что лишь единожды вырвался на свободу и сотворил такое, что я до конца жизни не прощу ни ему, ни себе. Вот только если в тот раз другой я рвал, метал, кричал, бился, пытаясь вырваться из плена, желал подчинять и рычал без остановки: «Мое! Хочу!», то в этот раз он вел себя совершенно по-другому. Тогда он был похож на дикого тигра, сейчас же напоминал котенка. Ему хотелось постоянно быть рядом с Рафаэлем, хотелось улыбаться ему, обращать на себя внимание, но он не мог этого сделать, и вовсе не потому что был заперт, а потому что… стеснялся. Он был похож на младшеклассницу, влюбленную в старшеклассника. И поэтому он не рвался на свободу. Он боялся, что если я потеряю контроль и выпущу его, то он выставит себя глупцом, и тогда Рафаэль больше не посмотрит на него. Он бы этого не выдержал и оттого сидел тихо, довольствуясь нашими мимолетными встречами глаз.
И я, пораженный поведением другого себя, а также беспокоившийся о том, что приключилось вчера, не сразу понял одну вещь. Это не Рафаэль ловил мой взгляд на себе и смотрел в ответ, а я, почувствовав его взгляд, оборачивался. И это стало еще одной причиной, почему этот парень пугал меня. Я никак не мог сообразить, почему он смотрит на меня. Что он хочет. Я терялся в догадках, ловя себя на мысли, что из-за всего этого становлюсь более нервным…
- Нет, ну как же он мне сапог порвал! – возмущенно говорила сидящая рядом Наташа, показывая другим девчонкам несчастный сапог, чья подошва была наполовину оторвана и теперь напоминала открытую пасть неведомой зверушки, а точнее монстра.
Как я понял, девушка, идя в универ, натолкнулась на какого-то алкаша, что валялся на земле и очень был похож на труп. Вначале Наташа так и подумала, что ей совершенно не повезло и она нашла труп, но при более близком рассмотрении девушка заметила, что труп дышит. Махнув рукой, она прошла мимо, но почти сразу в ней проснулась совесть. Хоть на дворе и стояла середина марта, погода была еще холодной, и алкаш имел все успехи через пару часов реально стать тем, за кого его приняли вначале, если его не разбудить, особенно если учесть, что его одежда почему-то была мокрой, словно он в реке искупался. Поборов брезгливость, Наташа стала будить мужика. Первые десять минут он никак не реагировал. Не помог даже включенный на телефоне рок и подставленный под самое ухо спящего, а так же крик: «Рота, подъем!», из чего девушка сделала вывод, что мужик никогда не служил в армии. Когда же она уже отчаялась добудиться алкашню и поняла, что на первую пару успешно опоздала и, если не поторопится, не попадет и на вторую, девушка сдалась. Выпрямившись, Наташа только занесла ногу, чтобы сделать шаг назад, как вдруг мужик резко схватил ее за сапог. Заорав от неожиданности, девушка дернула ногой, но недотруп крепко держал ее, лишь рука чуть скользнула вниз, зацепляясь за выступающую подошву сапога. Наташа еще сильней дернулась. Раздался какой-то непонятный звук - и она вдруг почувствовала, что ее стопе стало как-то холодно. Бывший труп разжал свою ладонь, после чего, ничего не говоря и явно не до конца соображая, где он и что он вообще такое, поднялся на ноги и походкой, на которую был способен только пьяный человек, куда-то пошел. Наташа же осталась стоять на месте, переваривая произошедшее…
Когда разъяренная девушка появилась в дверях аудитории и рассказала группе эту историю, хохотали абсолютно все.
- Ужас, - запричитали девчонки, разглядывая бедную обувь в руках Наташи. – Как же ты теперь до дома добираться будешь?
- Такси, наверное, вызову… Пешком не вариант. Я еле до универа дошла, - задумчиво ответила девушка, покачивая сапог. Он то и дело раскрывал и закрывал свою пасть.
- Тц, - неодобрительно цыкнул Илья и закачал головой. – Как же это он так?
- Да вообще! – воскликнула девушка, обернувшись к парню. – И откуда только силы взялись? Лежал себе не шевелясь, а потом как схватит!
- Да-а-а, - протянул Илья. – А это ведь твои любимые сапоги.
- Да! – еще с большим возмущением согласилась Наташа.
- Как же это он так их порвал?..
Я посмотрел на друга, не понимая, зачем он по второму кругу начал говорить то же самое. Поймав мой взгляд, Илья слегка улыбнулся и подмигнул. Я неодобрительно сдвинул брови: когда девушка поймет, что парень над ней просто издевается, она его убьет.
- Не представляю! Это ж вот надо было так вцепиться! – воодушевлено жаловалась Наташа, счастливая от того, что нашла человека, который полностью разделяет ее горе.
- И не починить их ведь…
- Угу, - воодушевление пошло на убыль, теперь во взгляде девушки появилась тоска.
- Твои любимые…
- Да…
- Как же он так?
Народ начал похихикивать, разоблачив Илью, но девушка пока еще ничего не замечала.
- Вообще… Пьянь подзаборная.
- Тц… Ужас. Ужас! Твои любимые!
- Угу, - печально протянула Наташа, но вдруг резко вскинула голову вверх, посмотрев на парня и прищурившись, спросила. – Корн, сука, ты издеваешься надо мной что ли? Да я же тебе сейчас яйца оторву, в задницу запихаю, зашью их там и скажу, что так и было! И даже не поленюсь врача найти, который справкой подтвердит этот факт!
Илья начал пятиться к выходу из аудитории, улыбаясь во все тридцать два. Злая Наташка уже оббегала столы, чтобы достать парня.
- Нет, ну как же он тебе сапог порвал?! – искренне возмутился Илья.
- Да вообще! - девушка замерла на месте. – Урод полнейший. Если увижу его, сама утоплю в Москве-ре… Корн, ублюдок, прекрати издеваться! – заорала девушка, возобновляя погоню за парнем. Илья со счастливой улыбкой выбежал из аудитории. Как раз вовремя, так как в то место, где еще секунду назад стоял он, упал многострадальный сапог.
Все, кто наблюдал эту сцену, уже не скрываясь, хохотали. А я был уверен, что Илья еще не раз за день вспомнит несчастную обувь, стараясь поприкалываться над Наташкой.
- Ты не боишься? – прозвучал тихий шепот на ухо. Я вскочил на ноги, роняя стул и резко оборачиваясь. Рафаэль виновато улыбался и держал спинку так до конца и не упавшего стула. – Прости. Не хотел напугать.