Глава 04
Время неумолимо идет. Я мог думать только об этом. Мне предстояло пройти какое-то испытание, и это должно было отнять у меня по меньшей мере десять драгоценных часов. Лишние десять часов, которых у меня не было. А грузовик был хуже осла. Старый, упрямый. Двигатель громко ревел, трансмиссия скрипела и визжала. Подвеска была изношена, и машина моталась и раскачивалась. Но в зеркала заднего вида, огромные прямоугольники, прикрученные к дверям, было прекрасно видно все, что находилось сзади меня дальше чем на десять ярдов. Я направлялся по I-95 на юг, и все было спокойно. Я был уверен, что за мной никто не следит. Уверен, но не убежден наверняка.
Сбросив скорость, я вывернулся на сиденье, поставил левую ногу на педаль газа и разул правую ногу. Бросил ботинок на колени и одной рукой вытащил устройство электронной почты. Прижал его к рулевому колесу и, не отрываясь от дороги, набрал: «Срочно встречайте меня первая стоянка I-95 на южном выезде из Кеннебанка выезжайте немедленно захватите паяльник и свинцовый припой». Нажав клавишу «Отправить», я бросил устройство на соседнее сиденье. Сунул правую ногу в ботинок, поставил ее на педаль и выпрямился. Снова проверил зеркала. Ничего. Тогда я занялся математикой. От Кеннебанка до Нью-Лондона миль двести, может быть, чуть больше. Четыре часа со скоростью пятьдесят миль в час. Два часа пятьдесят минут со скоростью семьдесят, а семьдесят было максимум, что можно было выжать из этого драндулета. Поэтому у меня было не больше часа десяти минут на то, чтобы выполнить намеченное.
Я ехал вперед. Держал ровно пятьдесят в правом ряду. Все меня обгоняли. Никто не ехал за мной следом. Хвоста за мной не было. Я не мог решить, хорошо это или плохо. Возможно, альтернатива была еще хуже. Через двадцать девять минут я проехал мимо Кеннебанка. В миле за городом увидел знак стоянки. Он обещал еду, бензин и место для отдыха через семь миль. На семь миль у меня ушло восемь с половиной минут. Наконец я увидел узкую дорожку, отходящую от шоссе вправо и поднимающуюся вверх по склону через густые заросли деревьев. Видимость оставляла желать лучшего. Листочки были еще молодые и маленькие, но их было так много, что разглядеть что-либо было очень трудно. Стоянку я не видел. Взобравшись на гребень, я спустился на самую обычную стоянку у автомагистрали. По сути дела, это была широкая полоса асфальта с расчерченными по косой местами для машин, и небольшая кучка приземистых кирпичных строений справа. За строениями виднелась заправка. Перед зданиями стояло с дюжину машин. Одним из них был «таурус» Сьюзен Даффи. Он был последним в левом ряду. Рядом с ним стояли сама Даффи и Элиот.
Медленно проехав мимо, я подал рукой знак обождать и остановился за четыре места от «тауруса». Заглушил двигатель и немного посидел в благодатной тишине. Убрал устройство электронной почты в каблук и зашнуровал ботинок. Затем постарался изобразить из себя нормального человека. Потянувшись, я открыл дверь, вылез из кабины и попрыгал на месте, словно разминая затекшие ноги и наслаждаясь свежим лесным воздухом. Пару раз обойдя вокруг машины, я осмотрел всю стоянку, после чего застыл на месте, не отрывая взгляда от подъездной дороги. На ней не было ни души. Со стороны шоссе доносился шум редких машин. Шоссе было достаточно близко, но все же его загораживали деревья, поэтому на стоянке чувствовалось спокойствие и уединение. Я отсчитал семьдесят две секунды, что на скорости пятьдесят миль в час составляет милю. На дороге так никто и не появился. А следить на удалении больше мили не имеет смысла. Тогда я побежал прямиком к Даффи и Элиоту. Элиот был без костюма и в такой одежде, похоже, чувствовал себя неловко. На Даффи были те же самые потертые джинсы и ношеная кожаная куртка, которые я уже видел. Выглядела она в них восхитительно. Федеральные агенты не стали тратить время на приветствия, чем я остался доволен.
– Куда ты направляешься? – спросил Элиот.
– В Нью-Лондон, штат Коннектикут, – сказал я.
– Что в фургоне?
– Не знаю.
– Хвоста нет, – заметила Даффи.
Это было утверждение, а не вопрос.
– Возможно, электроника, – предположил я.
– Где она может быть?
– В фургоне, если у них хватило ума. Вы привезли паяльник?
– Пока нет, – сказала Даффи. – Но его уже везут. Зачем он?
– На фургоне свинцовая пломба, – объяснил я. – Надо будет поставить ее на место.
Она нетерпеливо взглянула на подъездную дорогу.
– Такую штуку быстро не достанешь.
– Давайте пока проверим то, что можно, – предложил Элиот. – Чтобы не терять времени впустую.
Мы бегом вернулись к грузовику. Нагнувшись, я заглянул снизу. Грузовик был покрыт толстым спекшимся слоем древней серой грязи, кое-где исчерченной подтеками масла.
– Только не здесь, – сказал я. – Для того чтобы добраться до металла, понадобится зубило.
Элиот обнаружил устройство в кабине через пятнадцать секунд после того, как начал поиски. Оно было прилеплено к поролону пассажирского сиденья с помощью маленькой полоски изоленты. Это была крошечная металлическая коробочка размером с четвертак и толщиной с полдюйма. От нее отходил тонкий проводок длиной дюймов восемь, судя по всему, передающая антенна. Зажав устройство в кулак, Элиот вылез из кабины и уставился на подъездную дорогу.
– В чем дело? – встревожилась Даффи.
– Странно, – сказал он. – В таких штуковинах батарейка от слухового аппарата. Маленькая мощность, небольшая дальность. Дальше чем за две мили ее не поймаешь. Так где же тот, кто за тобой следит?
Подъездная дорога оставалась пустой. Я был последним, кто приехал сюда. Мы стояли, уставившись в пустоту. Наши глаза слезились на холодном ветру. За деревьями шелестели машины, но на дороге никто не появлялся.
– Сколько ты уже здесь? – спросил Элиот.
– Минуты четыре, – ответил я. – Может быть, пять.
– Ничего не понимаю, – сказал он. – Это значит, что тот тип должен был отстать от тебя на четыре или пять миль. А на таком расстоянии он ничего не услышит.
– Может быть, никого нет, – предположил я. – Может быть, мне доверяют.
– Тогда зачем ставить эту штуку?
– Может быть, ее и не ставили. Может быть, она здесь уже много лет. Может быть, про нее забыли.
– Слишком много «может быть», – сказал Элиот.
Резко развернувшись, Даффи всмотрелась в рощицу.
– Он мог остановиться на съезде с шоссе, – предположила она. – Смотрите, это как раз на одном уровне с нами.
Мы с Элиотом тоже повернулись направо и всмотрелись в рощицу. Да, предположение Даффи имело смысл. Глупо сворачивать на стоянку и ставить машину рядом с объектом наблюдения.
– Давайте посмотрим, – предложил я.
За узкой полоской стриженой травы следовала такая же узкая полоска, где край леса был укрощен аккуратными насаждениями. Дальше шли просто деревья. С востока их ограничивало шоссе, с запада стоянка, но в промежутке высились сорокафутовые великаны, растущие здесь, вероятно, с незапамятных времен. Пробраться сквозь эти густые заросли было проблематично. Повсюду были вьющийся плющ, колючие кустарники и низко опущенные ветки. Сейчас на дворе стоял еще апрель. В июле или в августе роща, наверное, становится просто непроходимой.
Мы остановились на самой опушке леса. Далее начинался засеянный травой луг вокруг развилки шоссе. Стараясь оставаться за деревьями, мы посмотрели направо и налево. На обочине ни одной машины. Развилка была пустынной. Движение по шоссе было редким. Случались промежутки секунд по пять, когда в поле зрения не оставалось вообще ни одной машины. Элиот снова пожал плечами, показывая, что он ничего не понимает. Мы развернулись и стали продираться назад.
– Чертовщина какая-то, – пробормотал Элиот.
– У них не хватает людей, – предположил я.
– Нет, они на федеральной магистрали номер один, – вдруг сказала Даффи. – Иных вариантов нет. Она тянется параллельно I-95 вдоль побережья. Идет от Портленда на юг. Наверное, почти на всем протяжении между дорогами не больше двух миль.
Мы снова повернулись на восток, как будто можно было увидеть сквозь деревья машину, остановившуюся на обочине далекого параллельного шоссе.
– Лично я поступила бы именно так, – сказала Даффи.
Я кивнул. Объяснение было вполне логичным. Конечно, имелись определенные технические проблемы. Если шоссе действительно отстоят друг от друга на две мили, любое смещение назад или вперед, обусловленное дорожными условиями, приведет к тому, что передатчик окажется вне зоны действия приемника. С другой стороны, Беку необходимо отследить мой маршрут лишь в самых общих чертах.
– Вполне возможно, – согласился я.
– Нет, вероятно, – сказал Элиот. – Даффи права. Этого требует здравый смысл. Они постараются как можно дольше не показываться в твоих зеркалах.
Я снова кивнул.
– В любом случае следует исходить из предположения, что они здесь. Как далеко автострада номер один идет параллельно I-95?
– До бесконечности, – ответила Даффи. – По крайней мере, дальше Нью-Лондона. Они расходятся вокруг Бостона, но затем снова сближаются.
– Хорошо, – сказал я, сверяясь с часами. – Я уже провел здесь около девяти минут. Достаточно для того, чтобы сходить в туалет и выпить чашку кофе. Пора возвращать электронику на дорогу.
Я попросил Элиота положить передатчик в карман и на «таурусе» Даффи ехать на юг, держа стабильные пятьдесят миль в час. Нам же предстояло догнать его на грузовике где-то перед Нью-Лондоном. Беспокоиться о том, как вернуть передатчик на место, будем потом. Элиот уехал со стоянки, и мы остались вдвоем с Даффи. Мы проводили взглядом скрывшийся в сторону юга «таурус», после чего повернулись к подъездной дороге. У меня остался час и одна минута, и мне был нужен паяльник. Время неумолимо шло вперед.
– Как там? – спросила Даффи.
– Кошмар.
Я рассказал про гранитную стену высотой восемь футов, про колючую проволоку, ворота и металлодетекторы в дверях, про комнату, которая запирается только снаружи. Рассказал про Поли.
– Моего агента не видел? – спросила Даффи.
– Я только что попал туда, – напомнил я.
– Она там. Я должна надеяться на это.
Я промолчал.
– Нам нужно какое-либо продвижение вперед, – сказала она. – С каждым часом, проведенным там, ты вязнешь все глубже и глубже. И тянешь за собой Терезу.
– Знаю.
– Что ты можешь сказать про Бека? – спросила Даффи.
– Он по ту сторону закона.
Я рассказал про отпечатки пальцев на бокале, про исчезнувшую «максиму». Затем рассказал про русскую рулетку.
– И ты играл?
– Шесть раз, – подтвердил я, не отрывая взгляда от подъездной дороги.
Она изумленно вытаращилась на меня.
– Ты с ума сошел! Шесть к одному – ты должен быть трупом!
Я улыбнулся.
– А тебе приходилось играть?
– Я никогда не пойду на это. Мне не нравится чересчур высокая вероятность размозжить голову.
– Ты думаешь так же, как и большинство людей. И Бек так думает. Он полагал, вероятность один к шести. Но на самом деле вероятность один к шестистам. Или к шести тысячам. Если зарядить один тяжелый патрон в хорошо сработанный, ухоженный револьвер вроде «анаконды», будет просто чудо, если барабан остановится с патроном в верхнем положении. Вращательная инерция постарается развернуть его патроном вниз. Этому помогут точный механизм, немного смазки, сила тяжести. Я не идиот. Русская рулетка значительно менее опасна, чем думают люди. И ради того, чтобы меня наняли на работу, стоило пойти на такой риск.
Даффи помолчала мгновение.
– Какие у тебя мысли? – спросила она.
– Бек похож на торговца коврами, – сказал я. – Весь его чертов особняк завален этим товаром.
– Но?
– Но он не торговец коврами. Ставлю свою пенсию. Я попросил его рассказать про ковры, и он ограничился парой слов. Похоже, его это нисколько не интересует. Как правило, людям очень нравится говорить о своей работе. Если они начинают о ней рассказывать, их нельзя остановить.
– А ты получаешь пенсию?
– Нет.
В этот момент на гребне подъездной дороги показался серый «таурус», за исключением цвета полностью идентичный тому, на котором приехала Даффи. Водитель сбавил скорость, оглядывая стоянку, затем дал газу и подлетел прямо к нам. За рулем сидел пожилой агент, тот, кого я оставил в сточной канаве у ворот колледжа. Он резко затормозил рядом с моим синим грузовиком, открыл дверь и грузно вывалился из машины, точно так же, как вывалился из полицейского «каприса». У него в руке была черно-красная сумка из радиомагазина, наполненная громоздкими коробками. Показав сумку, пожилой агент улыбнулся и шагнул ко мне, протягивая руку. Он сменил рубашку, но костюм остался прежний. На месте застиранных подтеков фальшивой крови темнели пятна. Я представил себе, как агент стоит в ванной мотеля и трет пиджак губкой. Получилось у него неважно. Пиджак выглядел так, словно его обладатель пролил на себя кетчуп.
– Тебя уже посылают на задание? – спросил агент.
– Пока что не знаю. На пути к разгадке свинцовая пломба.
Он кивнул.
– Я так и подумал. С таким списком покупок что еще это могло быть?
– Тебе уже приходилось заниматься этим?
– Я воспитанник старой школы. В свое время мы делали это по десять раз на дню. Машина сворачивает к придорожной закусочной, и мы успеваем все провернуть еще до того, как парень закажет себе суп.
Присев на корточки, он вывалил содержимое пакета на асфальт. Достал паяльник и моток тусклого припоя. И переходник, чтобы подключиться к автомобильному прикуривателю. Это означало, что двигатель должен будет работать. Пожилой агент завел машину и сдал чуть назад, чтобы дотянулся провод.
Пломба представляла из себя вытянутую свинцовую проволоку с большими напаянными каплями на концах. Капли сжали друг с другом с помощью какого-то приспособления, так что получилась большая приплюснутая таблетка. Пожилой агент оставил сплюснутые концы в покое. Я понял, что он уже не раз проделывал это. Включив паяльник, он дал ему нагреться. Проверил температуру, плюнув на кончик. Удовлетворившись, вытер жало о рукав своего пиджака и прижал к проволоке. Свинец расплавился и разорвался. Пожилой агент расширил разрыв, словно открывая крошечные наручники, и вытащил пломбу из ушков. Нырнул в свою машину и аккуратно уложил ее на приборную панель. Я быстро повернул рычаг двери фургона.
– Ну, что мы имеем? – спросила Даффи.
Мы имели ковры. Дверь со скрежетом поднялась вверх, внутрь фургона хлынул солнечный свет, и мы увидели сотни две ковров, аккуратно скатанных, перетянутых бечевками и поставленных вертикально. Ковры были разных размеров; более высокие стояли у кабины, короткие ближе к двери. Они высились перед нами, подобно какому-то древнему скалистому образованию из базальта. Ковры были скатаны лицом внутрь, так что нам были видны лишь изнанки, грубые и однообразные. Они были связаны прочными лубяными бечевками, пожелтевшими от времени. В фургоне стоял сильный запах свежей шерсти, к которому примешивался более слабый аромат растительных красителей.
– Надо их проверить, – сказала Даффи.
В ее голосе прозвучало разочарование.
– Сколько у нас времени? – спросил пожилой агент.
Я взглянул на часы.
– Сорок минут.
– Тогда лучше проверить выборочно.
Мы вытащили пару ковров из первого ряда. Они были скатаны очень плотно. Без картонных трубок внутри. И туго стянуты бечевками. Один ковер был с бахромой. От него веяло застарелой плесенью. Узлы на бечевках от времени расплющились и набухли. Мы попробовали подцепить их ногтями, но у нас ничего не получилось.
– Наверное, их разрезают, – предположила Даффи. – Но для нас это исключено.
– Да, исключено, – согласился пожилой агент.
Я еще раз посмотрел на бечевку. Мне уже давно не приходилось видеть такой. Она была из какого-то натурального волокна. Джута или пеньки.
– Ну, что будем делать? – спросил пожилой агент.
Я вытащил другой ковер. Покачал его на руках, прикидывая вес. Похоже, он весил столько, сколько должен весить обычный ковер. Я его сжал. Он подался, но лишь немного. Поставив ковер на асфальт, я попытался согнуть его пополам. Он почти не прогнулся, как и должно быть с обычным туго скатанным ковром.