– Что, первый учебный день не задался?
Она сверкнула глазами.
Я положил руки на стол.
– Хочешь поговорить об этом?
– Я не могу.
Кирстен делала вид, что внимательно изучает стены столовой, а тем временем ее щеки краснели сильнее с каждой секундой. Практически все присутствующие открыто пялились на нас, словно мы только что объявили, что собираемся усыновить двадцатого ребенка Брэда Питта.
– Сейчас я все исправлю.
Я вздохнул и отправил эсэмэску Джеймсу. Вообще, он терпеть не может прикрывать меня, но сейчас необходимо было сделать так, чтобы на нас перестали таращиться. Я оглядел столовую и нашел, где сидит Джеймс. Он посмотрел за пиликающий телефон, нахмурился и положил газету на стол. В следующую секунду он уже шел в нашу сторону, но через пару-тройку шагов не удержался на ногах и свалился на пол.
Присутствующие пооткрывали рты от удивления.
– Смотри, на нас больше никто не пялится, – кивнул я Кирстен. – Так что случилось на занятии?
– С ним все нормально? – Девушка показала на Джеймса.
– Низкий уровень сахара в крови. – Я тоже посмотрел в его сторону. – Так что все-таки случилось?
– А разве не нужно сбегать в медпункт за врачом или вызвать «скорую»? – Она достала телефон.
Я успел схватить Кирстен за запястье и покачал головой:
– С ним все будет нормально минут через десять, или ровно через столько, сколько займет твой рассказ. Начинай.
– Л-ладно… – Она продолжала смотреть на Джеймса, но все-таки начала говорить, уже неплохо. – Я подняла руку на занятии, меня спросили. И я получила замечание от профессора за то, что исправила его.
Я моргнул.
– И я завела двоих приятелей.
А вот это хорошая новость. Я улыбнулся.
Но Кирстен оставалась серьезной.
– Скажем так, они даже немного приветливее тебя и ведут себя более раскованно.
Могу поклясться: в этот момент перед моими глазами нарисовалась четкая картина того, как я убиваю двух человек голыми руками.
– Кто они? Они к тебе приставали? Они тебя обижали? Серьезно, я поубиваю их всех. Я… – Я встал и обвел столовую безумным взглядом в поисках сопливых первокурсников, которые бы осмелились даже покоситься в сторону Кирстен.
– Сядь. – Она потянула меня вниз и покачала головой. – Я сказала им, что у меня есть молодой человек, и мы закрыли вопрос.
– Я имел в виду приятелей-девочек. – Я почти слышал, как бурлит моя кровь и все внутри закипает. – Не парней.
– И что? – Девушка только развела руками. – Это были единственные два человека, которые мной заинтересовались и с которыми мне удалось пообщаться.
– Конечно, они заинтересовались, – прорычал я.
– Уэс?
Она назвала меня Уэсом.
Теперь можно умирать с чистой совестью.
Многие называли меня Уэсом. Но я не предлагал ей перейти эту грань. Хотя это было бы так естественно. И именно так я подписал письмо.
Наверно, я выглядел, как довольный кот. Моя улыбка все росла, а тем временем ее глаза сужались.
– Что? – спросила Кирстен.
– Ничего. – Я взял ее руку и поцеловал тыльную сторону ладони. – Просто я счастлив.
– Что я провалила твое маленькое задание? Не справилась даже с примитивным планом действий?
– Не провалила, – покачал головой я. – Ты хотя бы попыталась, а это уже считается. Тебе нужно учиться выходить из зоны комфорта.
С выражением злости на лице она втянула носом воздух, резко встала и схватила сумку.
– Мне нужно идти.
– Сядь.
– Нет.
– Да сядь же. – Я снова поймал ее за руку, легким рывком усадил на место и больше не выпускал ее ладонь. Я чувствовал, как пульсирует вена у нее на запястье. Сбивчиво, нервно. Зло. – Извиняться не буду.
– Не понимаю, о чем речь.
– Ты напоминаешь мне брата.
– Что?
– Он был в коме. Потом умер, – объяснил я, – от передозировки.
– Вот оно что. Ну спасибо, – процедила Кирстен сквозь плотно сжатые зубы.
Я всегда гнал от себя тяжелые мысли о столь ранней трагической смерти брата.
– Всегда печальный, невероятно талантливый – в общем, потрясающий… Для меня он был самым родным человеком на свете. В нем сочеталось очень много несочетаемых качеств. А ты… ты напоминаешь мне его. Сам не знаю почему, просто это так. Так что да, я немного более настойчив, чем следовало бы, но, думаю, ты с этим справишься. Скажи мне, что ты достаточно сильная, чтобы справиться с этим?
– Ты меня совсем не знаешь, – уверенно ответила она. Никогда не слышал, чтобы девушка что-то говорила с такой твердостью в голосе.
– Знаю.
– Нет. Не знаешь.
Я отпустил ее руку.
– Лучше, чем ты можешь себе представить. Понимаешь, я ничего не приукрашиваю, говорю так, как есть. И я точно не собираюсь неделями терпеливо ждать подходящего момента, чтобы подкрасться и одним ударом расколоть панцирь, в котором ты прячешься от окружающего тебя мира. Я не такой. Может быть, я слишком давлю на тебя. Я понимаю. У меня ненормальные методы. Но меня действительно тянет к тебе. И, сказать по правде, я тебе тоже нужен.
– Да никто мне не нужен, – прошептала Кирстен таким тоном, как будто сама не верила в то, что сказала, не говоря уже о том, чтобы попытаться убедить в этом кого-нибудь еще.
– Нужен, – возразил я. – И я подожду, пока ты скажешь это мне сама, если это единственный способ заставить тебя саму поверить в это.
С этими словами я поднялся из-за стола и направился к выходу из столовой. Я продолжу писать письма. И подталкивать ее к активным действиям.
Если бы я мог спасти ее… У меня вырвался тяжелый вздох. Может, спасая ее, я словно еще раз попытался бы спасти брата. Тогда я не смог, но может сейчас получится.
Глава 12
Не нужно лезть не в свое дело, так ведь? Тогда что за тараканы у него в голове и какое отношение это имеет ко мне?
Кирстен
– Да кем он себя возомнил?! – кричала я в телефонную трубку.
На другом конце дядя Джо тяжело вздохнул.
– Судя по твоим рассказам, он вполне приятный молодой человек и его слова не лишены смысла.
Мне хотелось схватить что-нибудь тяжелое и с размаху швырнуть в стену. Я достала из упаковки еще одну таблетку и раскусила пополам. Было горько, ну и ладно. Мне надо было прийти в себя. Конечно, я знаю, что антидепрессанты принимают курсом, а не когда тебя что-то взбесило, но на данный момент меня вполне устраивал даже эффект плацебо.
– Кирстен, он ведет себя как хороший друг. А ты пытаешься скрывать свои эмоции и избегаешь его.
– Да мы всего один день как знакомы! И что? Он готов из штанов выпрыгнуть, чтоб помочь мне? Спасти меня? Да мне от этого только хуже становится!
– Правда, что ли? – спокойно спросил дядя Джо. – А вот мне кажется, что он словно снимает пластырь, которым ты залепила свои эмоции. И тебе больно, потому что болячка к нему присохла. Я, конечно, не специалист, но пока ты продолжала жить так, как жила уже очень долго, не пытаясь ничего изменить. Я разрешил тебе учиться в колледже в четырех часах езды отсюда именно для того, чтобы ты почувствовала свободу и дала волю своим эмоциям. Помнишь, о чем мы договаривались?
– Да, да, – простонала я и шлепнулась на кровать. – «Либо приспосабливайся, либо пакуй манатки и возвращайся».
Дядя одобрительно засмеялся, и это немного привело меня в чувство.
– Именно. Ты не смогла пережить трагедию так, как это обычно происходит у здоровых людей. По идее, ты уже не должна сидеть на антидепрессантах и не должна быть такой нервной и зажатой. Господи, Кирстен, да тебе ведь всего восемнадцать!
– Я стара как мир.
– Ты еще ребенок. – Я хорошо представляла себе, как дядя Джо мерил шагами кухню, вышагивая по дощатому полу из угла в угол. – Живи. Выпей пива – только не больше одной кружки. Обмани смерть. Сделай то, чего твоим родителям так и не удалось. Разденься догола и прыгай по комнате. Делай хоть что-то, это в любом случае будет гораздо лучше, чем сидеть и круглые сутки пялиться в чертову стену, как ты это делаешь последние два года.
– Ты смотрел программу доктора Фила? – недоверчиво спросила я.
– Может быть, – засмеялся дядя. – Но главное сейчас то, что тебе нужно начать жить полной жизнью.
Мне впервые дали разрешение делать это – жить полной жизнью. Я всегда считала, что должна страдать, только потому, что они страдали. Идиотизм, не правда ли? Но люди часто глупо себя ведут. Мы нередко сами себя мучаем: нам кажется, что так мы чувствуем себя лучше. Именно этим я и занималась. Мучила себя, потому что то, что случилось, было так несправедливо.
– Перестань! – рявкнул дядя Джо.
– Что?
– Перестань думать.
– Я не…
– Ты думаешь и снова грузишь себя, – тихо вздыхая, проговорил он в телефонную трубку. – Дорогая, твои родители хотели, чтобы ты что-то делала. Что-то сумасшедшее. Рисковала. То, что ты сама себя истязаешь и осторожничаешь во всем, в чем только можно, никак не защитит тебя от того, что уже случилось. Только сделает хуже.
И вот тут мы добрались до самой сути.
Я была до смерти напугана. И мне казалось, что все в моей жизни должно находиться под контролем. Если я контролирую, что я ем, какую одежду ношу, свое поведение, с кем я разговариваю, то я могу гарантированно избежать их печальной судьбы.
– Они любили тебя, – с напором сказал дядя Джо.
Слова застряли у меня в горле.
– И они бы хотели, чтобы ты жила.
Я проглотила комок в горле.
– А что, если я не буду жить? Если я умру? – Я физически чувствовала, как темнота заполняет меня, захлестывает с головой. Я забралась на кровать и уткнулась лицом в колени. Доктор всегда говорил, что тревога – четкий симптом депрессии. Я никогда бы ему не поверила, но за последние два года тревога и депрессия стали моими лучшими друзьями. Может, именно поэтому Уэс и обратил на меня внимание.
– Живи, – севшим голосом тихо проговорил дядя Джо. – Впутайся во что-то безумное. Пусть тебя арестуют. Да хоть попадись на употреблении наркотиков.
Я похихикала над тем, насколько его занесло.
– Я всего лишь хочу знать, что с тобой все нормально.
– Со мной все будет нормально, дядя Джо, я обещаю. А еще ты знаешь, что ты худший опекун на свете?
Он вздохнул и негромко засмеялся:
– Или лучший, это смотря с какой стороны посмотреть.
– Ты только что уговаривал меня попробовать наркотики.
– Только не говори своей бабушке, – прозвучал его ответ после небольшой паузы.
– Заметано.
– Так и порешим.
Разговор явно подходил к концу, дядя Джо никогда подолгу не болтал по телефону. Он вообще не особо любил разговаривать, и наш сегодняшняя беседа на самом деле воспринималась чем-то из ряда вон выходящим.
– Иди сделай какую-нибудь глупость. Прямо сейчас.
– Спасибо, дядя Джо, что поговорил со мной.
– Звони в любое время.
Я повесила трубку и стала гипнотизировать взглядом дверь. Сделать что-нибудь глупое? Ну хорошо. Сейчас я пойду и сделаю кое-что сумасшедшее.
Я пулей вылетела из комнаты и с бешеной скоростью поднялась по лестнице на несколько пролетов вверх. Я бежала, только бы не успеть передумать.
И оказалась у комнаты Уэса.
Мое сердце колотилось с такой силой, что казалось, что оно сломает ребра и выскочит из груди. Я постучала в дверь. Потом еще раз. И еще.
– Иду-иду, – послышался из-за двери его голос.
Дверь приоткрылась. Его улыбка из дежурной выросла до размеров добротного полумесяца.
– Я закончила со списком.
– Знаю, ты уже говорила мне об этом.
– И составила свой собственный. – И я вызывающе задрала подбородок.
– Да что ты говоришь? – Уэс скрестил руки на груди и, старательно пытаясь не рассмеяться, облокотился своим мощным, мускулистым телом о косяк. – И что же ты включила в свой новый список?
– Я не могу тебе сказать.
Глубокая морщина легла у него между бровей.
– Зато могу показать.
– Ладно, – тихо произнес Уэс. Он моргнул и расплылся в одной из самых привлекательных улыбок, которую я когда-либо видела. – Покажи мне.
Черт. Меня прошибло холодным потом. Но я не могла струсить. Дядя Джо хотел, чтоб я сделала что-то сумасшедшее? Он будет доволен.
Я встала на носочки и вытянулась вверх, чтобы мои губы оказались прямо напротив его. Я так волновалась, что губы мои дрожали, когда я коснулась ими его губ. Как только это произошло, я тут же попыталась отстраниться.
Но Уэс не дал мне этого сделать. Он взял меня за подбородок и притянул меня поближе.
– А знаешь, у меня ведь тоже есть список.
– Правда? – Парень был настолько близко, что мне стало трудно дышать.
– Да.
Его губы снова нежно скользнули по моим, и я почувствовала, как его язык слегка надавил на них, словно разбивая вдребезги остатки моей защиты. Но я знала, что если впущу его, то уже никогда не смогу заставить уйти. Поэтому я до чертиков боялась поддаваться.
– Открой. – Уэс слегка прикусил мою губу, – все будет хорошо.
Но все уже не было хорошо, потому что каждая секунда, проведенная в его присутствии, была словно ведро холодной воды, которое все время выливают на меня, наполняют снова и опять выливают. Я не знала, чему верить, не понимала, могу ли доверять ему. Как можно доверять кому-то настолько красивому? Такому талантливому? И просто идеальному?
Его ладони плавно переместились мне на плечи, потом медленно сползли вниз по моим рукам, заставляя все тело покрыться мурашками.
Я почувствовала, что Уэс слегка подул на мои губы. А я задыхалась. Теперь точно все полетело в тартарары. Мои губы приоткрылись, он снова прижался к ним своими, и я ощутила вкус его языка. Я всхлипнула. И вот уже его ладони обхватывают мой затылок, а из его горла вырывается тихий, глухой стон.
Следующее, что я помню – это что я у него в комнате, дверь захлопнута и его руки лежат у меня на талии. И я прижимаюсь к нему, не зная на самом деле, чего хочу, просто чувствуя, что мне необходимо быть как можно ближе к этому человеку.
Уэс оторвался от моих губ, тяжело дыша. Каждый вдох и выдох давались ему с явным усилием. Он сглотнул, отвернулся от меня и произнес:
– Прости меня.
Он извиняется? За то, что поцеловал меня? Я потянулась к двери, но стоило мне ее приоткрыть, парень моментально захлопнул ее обратно. Я отвернулась. Его горячее дыхание обжигало мне шею. Потом я ощутила прикосновения теплых губ и закрыла глаза. Мне было так приятно, когда он прикасался ко мне, так хорошо, что я почти готова была закричать. Я никогда не была так близка ни с одним человеком на земле. И я никогда не чувствовала такой всплеск адреналина, как когда его язык сплетался с моим и когда его пальцы касались голого участка кожи на бедре между джинсами и кофточкой.
– Останься, – хрипло прошептал Уэстон. – Останься со мной.
– В твоей комнате?
– Нет. На крыше. – Он усмехнулся прямо мне в ухо. – Да, в моей комнате. А я пообещаю, что не притронусь к тебе, хорошо?
– Разве это не те самые слова, которые говорят парни перед тем, как начинают приставать? По крайней мере в кино?
– Это не кино.
Он слегка нажал пальцами мне на ключицы, затем медленно провел руками вниз по футболке, остановившись прямо у сердца.
– Я просто хочу чувствовать, как бьется твое сердце. Ничего больше.
Это попытка прикинуться романтиком, или он говорит серьезно? Уэс так и не убрал руку с моей груди. А потом он снова прижал меня к себе, и я всем телом ощутила его тепло.
– Ну пожалуйста.
– Если только я вылечу из колледжа…
– Не вылетишь, – убедительно ответил Уэс. – Я твой куратор. Ты поссорилась с соседкой по блоку. Я защищаю тебя и твою честь, вот и все.
– Только моя соседка по блоку сама бы с удовольствием надрала тебе задницу за то, что ты хочешь украсть мою честь и вообще строишь из себя плейбоя.
– Строю из себя плейбоя? – Парень нехотя отстранился от меня. – Может быть, но уж явно не с тобой.
– Потому что я не такая, как все, да? Скольким девушкам ты это говорил за последние двадцать лет?