— Как-нибудь без тебя справлюсь.
— Левой или правой?
— Двумя.
— М-м-м! Как интересно. Я зайду посмотреть.
— Иди…
— Знаю-знаю! Бегу-бегу!
Он ушел в свою комнату, а я вместо того, чтобы переживать из-за произошедшего, опять вспомнил, что я всего лишь гребаный дворецкий.
***
Вернувшись в комнату, попробовал уснуть — не получалось.
При щелчке открывающейся двери я по инерции закрыл глаза.
— Спишь? — голос Вячеслава.
Я не пошевелился. Кровать скрипнула и прогнулась у изголовья. Резким движением он развернул меня, положив на лопатки. Пришлось открыть глаза.
Я увидел лицо без эмоций. О чем он сейчас думает, я не могу понять. Просто смотрит и все. Смотрит беспрерывно, словно игра в гляделки. Что ему нужно? От нависшей тишины стало отчетливо слышно, как бьется мое сердце. А когда он стал медленно наклоняться, сердце застучало как сумасшедшее. Тридцать сантиметров. Двадцать. Десять. Пять. Четыре. Он меня сейчас поцелует! Я не выдержал и закрыл глаза.
— От тебя несет, как от сапожника. — Вместо поцелуя, он прошептал это прямо в губы. — Вечером готовься, я тебя накажу.
Когда я открыл глаза, его уже не было, но было кое-что другое, и я надеюсь, он этого не заметил.
И зачем только я закрыл глаза! Зачем?!
Часть
Наказание, мне ли не знать, каково это? За свою короткую жизнь я успел насмотреться разного. Детдом - это место, где каждый ребенок — история поломанной судьбы. У каждого она своя. Как бы это сейчас жестоко не звучало, но все страдания делают нас сильнее. Боюсь ли быть наказанным? Смотря что подразумевается под этим словом, если физическая боль, то я давно перестал ее бояться. К этому можно привыкнуть, когда день за днем получать тумаки. Их мне отвешивал наш физрук, который ненавидел меня больше, чем других. И я даже знал, за что — меня любил весь женский персонал. Может, по этой причине, когда все мечтали об отце, я в глубине души ненавидел мужиков. Кто, в конце концов, они такие? Осеменители? А сейчас один из таких хочет меня наказать. И чего он этим добьется? Ничего! Лишь подтвердит мою уверенность, что все мужчины жестоки. Да и я не сильно от них отличаюсь. Я родился мужчиной, и ничего мне не чуждо, что им присуще. Мое отношение к женщинам полностью соответствует статусу. Такой, как все: дают — беру, начинают хотеть большего — разворачиваюсь и ухожу.
День тянулся медленно, когда на пороге квартиры появился Вячеслав, я полностью был уже на взводе.
«Пусть делает, что хочет, козел!»
— Сумку возьми. В комнату к Сане отнеси. — Даже не поздоровался, вручил дорожный чемодан и отправился в сторону кухни. — Что-то из еды есть? Устал, как собака.
Опустившись на диван, опрокинул голову назад и закрыл глаза.
— Не знаю. Я только вернулся из спортзала. — Я, как дурак, продолжал стоять посреди комнаты с чемоданом в руке.
— Так приготовь что-нибудь, а я пока в душ.
Встал и вышел, даже не услышал моих возражений. Только почему-то мне кажется, что и не мог он услышать, ведь я так и не промолвил и слова. Стоял и пытался выдавить из себя, но не сумел.
Ненавижу его! Достал!
Но больше меня выводит из себя Малыш, который даже не поднял на меня глаза, когда я вошел. Уставился в ноутбук и хоть бы для приличия посмотрел на меня.
— Где Слава?
— В душе.
Поставив в угол чемодан, я повернулся и опять посмотрел на него. Реакции ноль.
— Тебе что-то нужно? — наконец-то спросил он.
— Мне? Нет.
«А тебе бы не помешало встать и сделать пожрать своему ебарю!»
— Свободен! — Сученок! Чтоб тебя!
Почему я здесь как слуга. «Открой! Закрой! Свободен!» Достали!
Ничего, я потерплю. Не такое терпел.
Стоя у плиты, из-за шума вытяжки я даже не заметил, как ко мне подошли сзади. Когда из-за плеча раздался голос, я вздрогнул от неожиданности.
— Вкусно пахнет! Что это будет?
Вячеслав стоял вплотную за моей спиной. Свежий запах геля для душа перебил запах еды.
— Блинчики. — Попытавшись перевернуть блин, я уперся локтем в теплое тело. — Извините.
Резко обернувшись, чуть не соприкоснулся с ним губами. От такой близости растерялся и, крутанув головой, нечаянно провел деревянной лопаткой по его голому животу.
— Извините. Черт! Я не хотел.
Он вполне спокойно сжал мое запястье с лопаткой, опуская вниз.
— Еще не хватало, чтобы ты этого хотел. Хорошо, что хоть не ножом. — Его голос звучал насмешливо. — Ты чего так нервничаешь?
— Кто вам-м-м такое сказал? — Боже, лучше бы я смолчал. Я и сам слышу, как сейчас это произнес.
— Блинчики. — Он резко сменил тему.
— Что?!
— Говорю, у тебя блинчики горят.
— Черт!
Только испортил еду. Что я так разволновался? Просто я ждал, когда он придет и начнет меня воспитывать, ругать, в конце концов, наказывать, а тут подозрительное спокойствие. Да еще эта близость… А он, как назло, продолжал стоять за мной и наблюдать, как я жарю. Периодически просовывая руку и воруя блинчик.
— Вкусно. Ты все молоко на блинчики спустил или осталось?
— Какое молоко? Блины на воде.
— На воде? Почему?
— Какое молоко в детдоме? Мы по ночам, когда жрать хотелось, прокрадывались на кухню и жарили блины. Мука, вода и сахар.
— Вам разрешали готовить?
— Вы что?! Приходилось ждать, пока взрослые уснут и на стреме обязательно кто-то стоял.
— А я люблю на молоке. Поливать потом медом или клубничным вареньем. Пробовал?
— Нет.
Разговор расслабил, и я снова вздрогнул, когда его рука легла мне на плечо.
— Поищи на полках что-нибудь сладкое, а я дожарю.- Оттолкнул меня в сторону, тем самым опять повергнув в ступор.
Кто бы мог подумать, что он так ловко орудует сковородкой. Странно было наблюдать, как мужчина с оголенным торсом готовит на кухне. Его лопатки двигались так гармонично, мышцы красовались рельефом. Не мужчина — а мечта домохозяйки.
— Что там со сладким? — Он, повернув голову, посмотрел на меня, а я сделал вид, что изучаю содержимое холодильника.
— Сгущенка годится?
— Сойдет.
Поставив на стол упаковку со сгущенкой, я решил, что на этом моя миссия закончена.
— Ты куда?
— Я не хочу есть.
— Я тебя не спрашивал, чего ты хочешь. Садись. — Ну, конечно. Почему я решил, что моя вчерашняя выходка сойдет мне с рук.
— Ешь!
Вячеслав поставил тарелку с блинами посредине стола. Полив сгущенкой первый блинчик, свернул и протянул мне. Я взял и надкусил. Он довольно шмыгнул и сделал себе. Ели мы молча, лишь смотря друг на друга. Первым заговорил он:
— Обдумав вчерашнее происшествие, я пришел к выводу, что Катя не справляется. Мне следовало с самого начала учесть, что это как запустить мышь к коту — рано или поздно она увлечется тобой. Контроля нет, нет дисциплины. Трава, алкоголь, что еще мне от тебя ждать? Ах, да! Женщины! Как мне понять вчерашний инцидент? Ты, что, без секса не можешь прожить и месяц?
Это он мне сейчас говорит? Тот, кто каждый день приходит потрахаться?
— Ты какого черта искал у меня грудь? — Я?! Грудь?! Да я просто хотел снять его рубашку. Черт! Я не стану этого произносить. — Если так пойдет и дальше, ты завалишь мне весь проект. С сегодняшнего дня я займусь лично вашей группой. И теперь вы будете у меня на виду двадцать четыре часа в сутки. Понятно тебе, не слышу?
— Да.
Он встал, обошел стол и, протянув руку, взял меня за подбородок. Я не отвел взгляд, но когда он стал наклоняться, все повторилось — сердце заколотилось, как сумасшедшее, и я закрыл глаза.
Влажный язык коснулся моей верхней губы, слизывая сгущенку. Голова закружилась от резкого выброса адреналина. Какая-то секунда слабости, и я опомнился, открыв глаза.
Он стоял прямо, но продолжал держать за подбородок.
— Ты закрыл глаза.
— Что?
— Посуду убери!
Когда за ним закрылась дверь, я поднял тарелку и замахнулся в его сторону.
Нет, Спокойствие! Нужно взять себя в руки.
Часть
Так вот, значит, какое наказание он мне уготовил, двадцать четыре часа под присмотром? Да это эти чертовы педики у меня постоянно перед глазами.
Целый день, куда бы я не пошел, везде эти двое. Я никогда не был гомофобом, но эту парочку я терпеть не могу. Меня раздражает всё в них. Будь то поцелуи или даже взгляды. Кто им сказал, что так можно вести себя на людях? Ах, да! Я для них не человек вовсе. Так, просто — «Принеси, подай!».
Даже по ночам нет от них спокойствия. Эти постоянные скрипы и стоны мешают уснуть. Но и этого им мало. Только усну, стук в дверь: «Приготовь мне блины». Он делает это специально? Жрет десятками ночью эти блины и запивает литрами молока. Куда оно у него девается? Я же вижу, что на теле нет и грамма лишнего веса. Какого я такой наблюдательный стал? Зачем мне думать о его теле? Какая разница, что иногда на нем даже видны следы от спермы. Мне должно быть все равно, но… Это все раздражает меня!
— Ты плохо выглядишь в последнее время. — Спасибо за комплимент!
В очередной раз запихивая в себя блинчики, приготовленные мной, решил удостоить меня своим вниманием.
— Ты не заболел случайно? — Я спать хочу! Дайте мне выспаться и отдохнуть от вас!
— Все хорошо. — Не хватало мне еще его насмешек.
— У тебя один ответ «Все хорошо», только и я не слепой. На хореографии вялый весь, на пении не попадаешь в ноты. — А кто в этом виноват?
— Я исправлюсь.
— Может, хватит этих сухих ответов? Если что-то болит или тревожит — скажи. Я постараюсь это решить. — Сдохните, ты и твоя подстилка! И мне полегчает.
— Нет, спасибо, все нормально.
— Не хочешь говорить, завтра к врачу.
Так хочется показать ему факью, но я не доставлю ему такого удовольствия. Не сейчас, не время.
***
Доктор четко поставил диагноз. Истощение. Лечение: постельный режим два-три дня. Как же я обрадовался такой возможности. Хотя бы днем не видеть никого и отдохнуть от их присутствия.
Малыш язвительно намекнул, что я слабак, услышав от Славика диагноз. На что я про себя ответил: «Откуда у тебя столько энергии, чтобы полночи давать в зад?!»
Стоило двери с утра за ними закрыться, я запел от радости. Воля! Свобода! Пару часов полного покоя. И у меня уже давно были планы, как я проведу это время. Может, это банально, но я хотел включить на весь экран порно и, устроившись поудобнее… Не долго думая, так и поступил. И каково было мое удивление, когда вместо того, чтобы оценить достоинства порно-актрисы, меня заинтересовал мужчина. Смутился. Расстроился. Разозлился. Возбудился… И поддался соблазну. Кто же знал, что на самом интересном месте двери моей спальни резко откроются, и на пороге возникнет Вячеслав.
— Черт-т-т! Я подумал, ты тут с бабой!
Это я должен был возмутиться! Что-что, а быть застигнутым со спущенными штанами, не было моей мечтой.
— Я могу остаться наедине хоть на час?!
Натаскивая спортивки, я пытался прикрыть эрекцию, но тонкая ткань мало что скрывала.
— Можешь! — Он даже не попытался выйти или отвернуться. — Что ты там прячешь, я уже видел твою штуку, и не раз.
— А я не люблю, когда на меня голого смотрят!
— Нужно было раньше думать, когда снимался голышом в клипе! — Он впервые оговорился, что видел его.
А чего он на меня раскричался? Что он здесь забыл, если должен был быть с Малышом в студии?
Что-то мне подсказывало, что никого, кроме нас, в квартире нет.
— Почему вы вернулись?
— Нужно было, вот и вернулся. — Уклончивый ответ. Почему стоит и смотрит, а не уходит?
Подозрительно.
Сделав пару шагов навстречу, пришлось остановиться перед ним.
— Можно пройти?
— Ты куда?
— В ванную. Можно? Или и мыться я теперь буду в вашем присутствии?
— А ты хочешь, чтобы я смотрел?
— Нет!
Он повернулся в пол-оборота, позволяя протиснуться между ним и косяком, чем я попытался воспользоваться. Но не успел, его вопрос застал меня в проеме:
— А почему тогда предлагал?
— Я? Вам?! Когда?
Он приблизился, и первое, что я ощутил, как мой стояк уперся ему в бедро. Мужика это совсем не смутило, он слегка наклонился и прошептал мне на ухо:
— В данную секунду. Так что?
— Что «что»? — Я растерялся. Я отчетливо понимаю, о чем он.
Нужно лишь пошевелить рукой и слегка оттолкнуть, но я словно под гипнозом его голоса, шепчущего мне на ухо.
— Потереть тебе спинку? Или еще чего-нибудь?
Нет, чтобы сказать «Не нужно», я продолжал стоять, полностью теряясь в своих ощущениях. Словно все сейчас опустилось ниже пояса. Головка пульсировала, упираясь в него. Я заглотнул и прикрыл глаза. Такого возбуждения, как вызванного присутствием этого мужчины, я не испытывал никогда в жизни. Это пугает. Страх от осознания невозможности происходящего. Адреналин. Запах, который исходит от него. Легкое касание к моим губам. Я перестаю дышать. Нет, это не губы, потому что в ту же секунду его язык коснулся мочки уха.
— Я… — хотел сказать «…Хочу!», но он не дал это сделать, прижав сильнее палец к моим губам.
— Молчи, поздно. — Навалившись всем телом на меня, он стал целовать мою шею. Я пытался не дышать, но когда его рука коснулась моего члена, я застонал.
То, что последовало за этим, я даже не ожидал — он резко отпихнул меня в спальню, а сам шагнул в коридор.
— Ты чего так долго? Я устал ждать в машине. Ты нашел мой телефон? — Раздался голос Сани.
— Нашел.
— А что с инвалидом?
Вячеслав повернул голову, и посмотрел мне в глаза.
— Он спит.
Они ушли, а я, сидя на постели, в очередной раз не мог понять, что со мной происходит.
Ненавижу его. Ненавижу себя. Но больше всего ненавижу этого пацана, которому не сиделось в машине.
Часть
Странно, но после того случая все поменялось. И эти изменения удивили меня больше, чем то, что происходило раннее. Меня стали игнорить. Да-да! Это звучит странно, куда еще больше, но так оно и есть. Если раньше хоть иногда были минуты, когда Вячеслав со мной разговаривал, то сейчас и этого не стало.
Два предложения «Доброе утро» и «Спокойной ночи» - все, что я слышу от него уже неделю. Я этого не понимаю, как можно так работать. Может, он считает, что я в чем-то виноват? Тогда в чем? Я не приставал к нему, правильно? Не давал повода, верно? Что? Что тогда?!
В то же время Малыш стал опять проявлять чрезмерное внимание к моей персоне. Сегодня он вообще обнаглел, вошел в ванную, когда я в ней лежал, сел на ее край, закурил и стал рассматривать меня под водой.
— Что тебе?
— Послушай, может, я к тебе нырну? Пошалим.
— Шали в своей комнате… Сам знаешь с кем!
— Его нет. Уехал на встречу.
— А тебе час подождать слабо, как я понимаю? А может, у него проблемы с этим делом? — Вот чисто теоретически мне просто интересно.
— Я отвечу, если ты мне тоже скажешь, сколько у тебя было баб?
— Не считал. — Считать стало бесполезно, когда мне было еще…
— Много, значит.
— Значит — да.
— И я хочу много.
— То есть у босса много не получается? — Странно то, что я наблюдал, так у него не хило стояло.
— Что ты заладил. Я тебе сейчас о другом говорю. Я предлагаю тебе быть у меня одиннадцатым.
— Одиннадцатым?.. Нет, не хочу. Цифра не нравится. — Я взял на ладонь пену и подул в его сторону. Мыльный пузырь затушил его сигарету. Я посмотрел на его лицо и мокрую от пены чёлку. Сколько ему лет? Я до сих пор не знаю этого. Неужели правда, что он спит с ним еще по малолетке? И что происходит у него в голове? — Ты не любишь его?
Пацан посмотрел на меня серьезным взглядом.
— В том-то и проблема, что люблю. Думаешь, просто любить, когда тебе постоянно изменяют? А все, что делаю я — просто мщу. Представь, наступит время, когда он станет старым и никому ненужным. Я приду к нему, сяду у изголовья и стану рассказывать о всех разах, когда наставлял ему рога. Может, тогда ему это хоть будет небезразлично.