– Дик, ну, в самом деле.
– ...
– Я что-то не то сказал?
– ...
– А рак сердца бывает?
– ...
– Мне кажется, только как метафора.
– ...
– Георг Шестой – у него ведь был рак легких?
– ...
– Или горла?
– ...
– Так или иначе, это подтверждает его демократичность. Подумать только: оставаться в Букингемском дворце под бомбежками, совершать объезды Ист-Энда и среди руин пожимать руки подданным.
– То есть демократичная форма рака подходила ему как нельзя лучше, это ты хочешь сказать?
– Понятия не имею, что я хочу сказать.
– Мне кажется, он не стал бы пожимать руки. Не королевское это дело.
– А вот такой серьезный вопрос. Кто завязал с курением позже всех: Обама, Маккейн или Клинтон?
– Билл Клинтон или Хилари?
– Естественно, Хилари.
– Билл, как мы помним, частенько появлялся на публике с сигарой.
– Но докуривал ли он потом эту сигару?
– Или убирал на хранение в ящичек с регулируемой влажностью, как она – свое платье.
– Зато теперь эту сигару можно пустить с молотка в счет оплаты долгов Хилари по избирательной кампании.
– Маккейн наверняка курил, когда был в плену.
– А Обама наверняка забивал косячок, и не раз.
– Могу поспорить, Хилари никогда не затягивалась.
– По куреву их узнаете их.
– На самом деле Обама, ваш вероятный президент, был заядлым курильщиком. А потом решил баллотироваться – и перешел на «никоретте». Но сорвался, насколько мне известно.
– Наш человек.
– А что такого, если кто-то из них не удержался? И был застукан фотографами?
– Да ничего, если он потом глубоко и чистосердечно раскаялся.
– Как Хью Грант, когда его застукали в машине с минетчицей.
– Уж эта-то затянулась от души.
– Дик, прекрати. Уберите от него бутылку.
– ...
– «Глубоко и чистосердечно раскаялся» – это хорошо.
– ...
– Буш не особенно каялся за пристрастие к кокаину.
– ...
– Он ведь не подвергал опасности окружающих.
– ...
– Ну почему же, подвергал.
– Ты имеешь в виду аналог пассивного курения? Мне кажется, пассивного вдыхания кокаина не существует.
– Если торчок не раcчихается.
– То есть вреда для окружающих нет?
– За исключением того, что им приходится выслушивать наркотический бред.
– На самом деле...
– Да?
– Если правду говорят, что Буш в свое время был алкашом и нариком, тогда понятно, за счет чего он пробился в президенты.
– За счет умственной отсталости?
– Нет, за счет упертости завязавшего наркомана.
– Ты сегодня прямо штампуешь афоризмы.
– Мое ремесло.
– Упертость завязавшего наркомана. Прости нас, Багдад.
– Значит, мы решили, что не все табачные изделия одинаково вредны?
– Сигары меня успокаивали.
– А меня от сигарет иногда так вставляло – до дрожи в коленках.
– Да уж, помню.
– У меня был знакомый, который специально заводил будильник, чтобы встать посреди ночи и покурить.
– Кто это был, дорогая?
– Да так, один, еще до тебя.
– Я, блин, надеюсь.
– Кто-нибудь читал в газете про Макмиллана?
– Это благотворительный противораковый фонд?
– Нет, это бывший премьер-министр. Но вначале он был министром финансов, году в пятьдесят пятом – пятьдесят шестом. Ему представили результаты исследования, посвященного связи между курением и раком. Читает он и думает: откуда, мать вашу, в казне возьмутся деньги, если курево запретить? Потом видит цифры. Статистику. Продолжительность жизни курильщика – семьдесят три года. Продолжительность жизни некурящего – семьдесят четыре.
– Это правда?
– Так было сказано. И Макмиллан накладывает резолюцию на этот отчет: «Казначейство считает, что процентный доход важнее».
– Ненавижу двуличие.
– А Макмиллан курил?
– И трубку, и сигареты.
– Значит, можно курить в охотку до самой смерти? Если на этом потеряешь всего лишь год.
– Но приобретешь ужасные болезни и страдания, с которыми будешь мучиться до семидесяти трех лет.
– Один год. Разница в один год. Кто бы мог подумать.
– Может, нам всем снова закурить? Не выходя из-за стола. Тайный вызов здоровому образу жизни.
– А что Рейган рекламировал – «Честерфилд»? Или «Лаки страйк»?
– Каким боком это сюда относится?
– Ну, каким-то.
– Ненавижу двуличие.
– Ты повторяешься.
– Я же правду говорю. Вот и повторяюсь. Правительство твердит, что курить вредно, а само живет с акциза. Табачные компании знают, что курить вредно, и сбывают отраву странам третьего мира, поскольку здесь их могут засудить.
– Не странам третьего мира, а странам с развивающейся экономикой. Выражайся политкорректно.
– Странам с развивающейся онкологией.
– А эта история с Хамфри Богартом? Помните, в его честь хотели выпустить почтовую марку, но на фотографии он был с сигаретой, и ее заретушировали. А то человек начнет приклеивать марку на конверт, увидит, что Хамфри курит, и подумает: классно выглядит.
– Наверное, скоро начнут из фильмов вырезать сцены с курением. Вроде того как черно-белым лентам уже добавляют цветности.
– Когда я мальчишкой жил в Южной Африке, комитет по цензуре кромсал все фильмы, показывающие общение черных с белыми. «Остров Солнца» урезали до двадцати четырех минут.
– Ну, если фильм занудный, не грех и урезать.
– Я не в курсе, что ты родом из Южной Африки.
– И еще одна деталь: в кино разрешалось курить. Помните? На экран смотрели сквозь завесу сигаретного дыма.
– Пепельницы в подлокотниках.
– Точно.
– К вопросу о курильщике Хамфри... Иногда смотрю я старый фильм, где парень с девушкой сидят в ночном клубе, выпивают, курят, вальяжно беседуют, и думаю: «Гламурно, мать вашу». А потом думаю: «Кстати, я ведь тоже могу и выпить, и покурить прямо сейчас, почему нет?»
– Это было гламурно.
– Если бы не рак.
– Если бы не рак.
– И если бы не двуличие.
– А ты не затягивайся.
– Пассивное двуличие?
– Бывает. Сплошь и рядом.
– Кстати, разве есть такое слово – «цветность»?
– Кому кофе?
– Разве что с сигареткой.
– Они ведь всегда были неразлучны? Кофе и сигареты?
– Похоже, курева в доме нет. Джим заезжал – оставил пачку «Голуаз», но они такие крепкие, что мы их выкинули.
– А кто-то из твоих подруг оставил «Силк кат», но они слишком легкие.
– В прошлом году были мы в Бразилии: там предупреждения о вреде для здоровья – это просто конец света. Жуткие цветные картинки на сигаретных пачках: младенцы с врожденными уродствами, прокуренные легкие и все такое. А тексты... Ни одного цивильного, типа «Правительство ее величества напоминает» или «Минздрав предупреждает». Там без затей сообщают, какая судьба ждет твои внутренние органы. Один парень заходит в магазин, покупает пачку сигарет... не помню точно, какой марки. Выходит, читает предупреждение, возвращается, протягивает сигареты продавцу и говорит: «Эти вызывают импотенцию. А мне нужны те, что вызывают рак».
– Угу.
– По-моему, смешно.
– Видимо, ты им уже рассказывал эту историю, дорогой.
– Ну и что? Могли бы и посмеяться. Вино-то мое пьют, негодяи.
– Да у тебя не смешно получилось, Фил. Надо было урезать.
– Вот паразит.
– Мне кажется, у нас осталось немного травки.
– Разве?
– Да, в дверце холодильника.
– Где конкретно?
– Между пармезаном и томатной пастой.
– А кто принес?
– Уже не помню. Давно завалялась. Наверное, выдохлась.
– Разве травка выдыхается?
– Все выдыхается.
– А кандидаты в президенты?
– В первую очередь.
– Я предлагала ее Дорине.
– Что за Дорина?
– Пол моет.
– Дорина Пол-Моэт? Это каламбур?
– Ты предлагала Дорине?
– Конечно. Разве это противоречит трудовому законодательству? Короче, она не взяла. Сказала, что больше такими вещами не балуется.
– О боже, куда катится мир, если домработница отказывается от халявной марихуаны?
– Мы-то знаем, что на сигареты подсесть проще всего. Проще, чем на алкоголь, легкие наркотики, тяжелые. Вплоть до героина.
– Разве мы это знаем?
– Ну, я читала в газете. Сигареты вызывают привыкание сильнее всего прочего.
– Вот теперь мы знаем.
– Даже сильнее, чем власть?
– Это под вопросом.
– А еще мы знаем, но уже не из газет, что все курильщики врут.
– Выходит, ты нас обозвал бывшими лжецами?
– Ага. Я и сам такой.
– С этого места, пожалуйста, поподробнее.
– Когда начинаешь курить, врешь родителям. Врешь, когда спрашивают, сколько куришь, – либо преувеличиваешь, либо преуменьшаешь. «О, я выкуриваю четыре пачки в день» (все равно что сказать: у меня самый большой член). Или: «Что вы, что вы, мы только по одной, и то редко». На самом деле минимум три штуки в день. Потом врешь себе, когда бросаешь. Потом врешь медикам, когда уже выявили рак. «Ох, я же никогда много не курил».
– Сурово.
– Зато правда. Сью и я обманывали друг друга.
– Дэвид!
– В смысле сигарет, дорогая. «Только одну – в обеденный перерыв». Или: «Нет, другие курили, потому и пахнет». Мы оба так обставлялись.
– Поэтому голосуйте за некурящего кандидата. Голосуйте за Хилари.
– Поезд ушел. Как бы то ни было, мне кажется, что курильщики врут только насчет количества. Как и алкоголики врут только о количестве выпитого.
– Вот это неправда. Я алкоголиков знаю как облупленных. Настоящие алкоголики врут направо и налево. Лишь бы выпить. А чтобы покурить, я и сама привирала. Типа: «выйду подышать свежим воздухом» или «мне пора домой, дети ждут».
– Хорошо, мы выяснили, что курильщики и алкоголики в целом лжецы.
– Голосуйте за Хилари.
– Мы утверждаем, что все лжецы лживы.
– Слишком глубокомысленно для такого позднего часа.
– Самообманщики, кстати, тоже, но это другой вопрос. Наш знакомый Джерри был заядлым курильщиком, человек того поколения. Прошел обследование лет в шестьдесят пять и узнал, что у него рак простаты. Согласился на радикальную операцию. Ему отняли яйца.
– Отняли яйца?
– Ага.
– И у него... это... остался только член?
– Ну нет, ему протезы поставили.
– Из какого материала?
– Откуда я знаю – из пластмассы, наверное. В любом случае, по весу – то же самое. Даже не заметно.
– Не заметно?
– Они подвижны, как настоящие?
– Мы, случайно, не отклонились от темы?
– Знаете как французы на жаргоне называют яйца? Les valseuses. Вальсерши. Такие же подвижные.
– Женское слово? В смысле женского рода? Valseuses.
– Да.
– Почему во французском «яйца» женского рода?
– Однозначно, мы отклонились от темы...
– Testicules – не женского. А valseuses – женского.
– Яйца женского рода. Вот и верь после этого французам.
– Неудивительно, что они не поддержали вторжение в Ирак.
– Можно подумать, мы с вами поддержали.
– Я – на шестьдесят процентов.
– Как можно поддерживать такую акцию на шестьдесят процентов? Это как на шестьдесят процентов поддерживать теорию, что земля плоская.
– Я и в ней уверен на шестьдесят процентов.
– Короче, почему я вспомнил Джерри: по его словам, он даже успокоился, узнав, что у него рак простаты. Сказал: будь у меня рак легких, пришлось бы бросить курить.
– Так он продолжал курить?
– Вот именно.
– И?
– Ну, несколько лет, довольно долго, все было хорошо. Потом пошли метастазы.
– Тогда он завязал?
– Нет. Сказал, на такой стадии уже бессмысленно – и не стал отказывать себе в удовольствии. Помню, как мы в последний раз навещали его в больнице. Сидит в кровати, смотрит крикет, а под рукой – здоровенная пепельница с окурками.
– В больнице разрешалось курить?
– Он лежал в отдельной палате. Причем в частной клинике. Это было несколько лет назад. Заплатил – и делай что хочешь. Такая вот политика.
– К чему ты нам про него рассказываешь?
– Уже не помню. Вы меня сбили.
– Про самообман.
– Точно – про самообман.
– Я-то считаю, что в его случае все было как раз наоборот: он, похоже, прекрасно знал, что делает. Наверное, решил, что оно того стоит.
– Вот я и говорю: самообман.
– Стало быть, кандидат в президенты просто обязан пройти курс молодого курильщика.
– Я абсолютно уверен, что Обама их всех сделает. Ваш образцовый американец.
– Согласен. На шестьдесят процентов.
– Да ты либерал – со всем согласен на шестьдесят процентов.
– Не уверен, что соглашусь.
– Видите, он только на шестьдесят процентов уверен, что уверен только на шестьдесят процентов.
– Кстати, насчет Рейгана вы заблуждаетесь.
– Он не рекламировал «Честерфилд»?
– Нет, он не умирал от рака легких.
– Я этого и не говорил.
– Разве нет?
– Конечно нет: у него была болезнь Альцгеймера.
– По статистике, курильщики намного меньше подвержены болезни Альцгеймера, чем некурящие.
– По той простой причине, что курильщики не доживают до Альцгеймера.
– Новое бразильское предупреждение: «Этот сорт сигарет способствует профилактике болезни Альцгеймера».
– На прошлой неделе мы полистали «Нью-Йорк таймс». В самолете взяли. Там была статья о продолжительности жизни; в ней говорилось, во что обходятся правительству, точнее, государству различные факторы, ведущие к смертельному исходу. А статистика, которую изучал Макмиллан, когда была опубликована?
– Году в пятьдесят пятом, пятьдесят шестом.
– Ну, сейчас это фуфло. Вероятно, и тогда было фуфло. Курильщик, скорее всего, умрет в районе семидесяти пяти. Тучный – в районе восьмидесяти. А здоровый, некурящий, стройный доживет, очевидно, лет до восьмидесяти четырех.
– И чтобы это просчитать, понадобилось целое исследование?
– Нет, исследование понадобилось для другого: чтобы просчитать расходы на здравоохранение. В том-то и штука. Курильщики – самая низкозатратная статья. Потом идут толстяки. А здоровые, стройные, некурящие создают главную брешь в государственном бюджете.
– Потрясающе. Из всего, что сказано за сегодняшний вечер, это самое существенное.
– За исключением того, что баранина тает во рту.
– Курильщиков все проклинают, разводят их на акцизные сборы, заставляют мокнуть под дождем – и никто не заикается, какая от них польза государственному бюджету.
– Ненавижу двуличие.
– Между прочим, курильщики намного симпатичнее некурящих.
– Хотя провоцируют у некурящих рак.
– По-моему, теория пассивного курения не имеет под собой медицинского обоснования.
– Согласен. Хотя я не медик. Ты, кстати, тоже.
– По-моему, это скорее метафора. Типа, твой дым нарушает мое личное пространство.
– Метафора внешней политики США. Мы снова вернулись к Ираку?
– Нет, я к тому, что мне по большому счету всегда казалось, что в эпоху повального курения некурящие были симпатичнее. Теперь наоборот.
– Притесняемое меньшинство всегда симпатичнее? Джоанна это имеет в виду?
– Я хочу сказать, что у курильщиков существует некая солидарность. Если подойти к прохожему на улице у паба или ресторана и стрельнуть сигаретку – всегда дадут.
– Я думал, ты не куришь.
– Правильно, но если бы курила, могла бы стрельнуть.
– Отмечаю запоздалый переход к сослагательному наклонению.
– Говорю же: все курильщики врут.
– Останемся наедине – я с тобой разберусь.
– Над чем смеется Дик?
– Яйца-протезы. Любопытная мысль. Или фраза. Применима к чему угодно, от французской внешней политики до Хилари Клинтон.
– Дик.
– Простите, я старомодный человек.
– Ты старомодный ребенок.
– А когда я вырасту, ты позволишь мне курить, мамочка?
– Все эти разговоры про политиков с яйцами. Они яйца выеденного не стоят.
– Один – ноль.
– А знаешь, меня удивляет, что этот ваш знакомый не сказал своему онкологу или хирургу: «А можно, у меня будет другой рак, чтобы не оттяпывать яйца?»