Дорота.Как ты познакомился с ней? Когда был дома?
Януш.Да, мы познакомились благодаря моему кузену, который учился в торуньской школе. Форма и профессия моряка-рыболова придавали мне известную привлекательность.
Дорота.Ну конечно же, это ведь так романтично.
Януш.Да. Она была брюнеткой с короткими волосами, но выглядела по-девичьи мило. Когда она смеялась, мне казалось, будто колокольчик звонит. Она была нежной и улыбчивой. Ее звали Мария, и я влюбился в нее. Она тоже что-то чувствовала ко мне, и мы дали слово, что будем «ходить» друг с другом. Так это тогда называлось, когда девушка с парнем начинали встречаться.
Дорота.Что — встречаться на расстоянии?
Януш.Вот именно, в этом-то вся проблема. Влюбленные склонны верить, что будут ждать друг друга. Мне казалось, что если я могу любить на расстоянии свою мать, то смогу любить и другую женщину. И не видел в этом никакой проблемы.
Дорота.А она тоже так думала?
Януш.Так мне казалось тогда, после наивных обещаний, которые мы давали, убеждая друг друга, что до сочельника осталось всего лишь три месяца. Такие интервалы назначались между встречами. У нас не было денег на частые приезды, и мы могли встречаться лишь по праздникам. Однако я изо всех сил стремился, чтобы наши встречи были чаще. Дорога домой по маршруту Варшава—Колобжег в вагоне, полном пьяных солдат, занимала десять часов. Но я проделал ее не раз, чтобы провести с Марией хотя бы несколько часов, а уже к понедельнику вернуться на занятия в училище. К сожалению, оказалось, что к этой любви на расстоянии я отнесся более серьезно, чем она. Для меня это был удобный союз: я очень много занимался, а наши отношения отнимали у меня совсем немного времени, мне даже не надо было ходить на свидания (смеется).И по сей день мои связи с женщинами на расстоянии намного.крепче. Это, наверное, очень эгоистично, но для меня это важно, что они не крадут у меня времени, которое я предназначаю для реализации собственных планов. А тогда у меня была девушка, которую я любил, по крайней мере, мне казалось, что я был влюблен. Я знал, что где-то кто-то ждет меня, но в то же время у меня оставалось время и для достижения наилучших результатов в учебе, и для того, чтобы делать все, что мне захочется. Уже тогда я увлекался физикой. Но Мария не была готова к отношениям на расстоянии и, бросив меня, познакомилась с другим парнем. Я переживал это расставание очень болезненно. Время влюбленности было необыкновенным, до сих пор я помню, как однажды губами коснулся ее груди через толстый синий свитер, пахнущий стиральным порошком «Ы». Этот поцелуй был очень робким. Но таким чудесным.
Дорота.А письма вы писали друг другу?
Януш. Она писала мне прекраснейшие письма, которые сами по себе были настоящей поэзией. Переписывала для меня томики стихов. Это были не только стихи Посвятовской или Павликовской1, что могло бы показаться слишком тривиальным. Оставляла отпечаток помады на письмах, каждое из которых насчитывало страниц по одиннадцать. Она была необыкновенно впечатлительной. И в то же время исключительно красивой, а значит, представляла собой объект воздыханий других парней, живших по соседству. Я же был далеко, а если ты не рядом, то зачастую ты не прав... даже когда ты прав. Так уж повелось. Думаю, что нашу влюбленность погубило расстояние. Приехав однажды домой, я узнал, что она проводит время с другим, я страшно переживал из-за этого. Моя мама тоже полюбила ее, как и я. Моя мама любила все, что любил я, из принципа. Она так сильно любила меня, что, когда я начал встречаться с Марией, очень обрадовалась моей влюбленности. Но может, это было просто проявление эгоизма с ее стороны, ведь она знала, что я буду чаще приезжать (смеется).Мария, даже после разрыва со мной, навещала мою маму, так сильно они подружились. Они долго поддерживали общение, что позднее причиняло мне боль, поскольку я чувствовал себя обманутым, раненым, измученным. Это Мария так меня измучила. Я был верен и предан ей, а она оставила меня ради другого. Впервые со мной произошло нечто подобное, впервые я почувствовал себя брошенным. Я стремился к тому, чтобы во всем быть самым лучшим, а тут неожиданно со мной происходит такое. Как она могла променять меня на другого?
Дорота.Это катастрофа.
Януш.Да, катастрофа. Она не просто бросила меня, но еще и предала. Одновременно со мной у нее был какой-то
парень, мне это стало известно в один из моих очередных приездов. Дело дошло до очной ставки, в ходе которой она призналась, что все обстоит именно так и что практически мы расстались, хотя она и не сказала мне об этом. Случилось это перед Рождеством, так как я приезжал домой только по случаю праздников, таких как Рождество или Пасха. Для меня было ужасно гнетущим и удручающим сознавать, что вот я уеду и уже никто не будет меня ждать. Мне кажется, что эти несчастные любови помнятся лучше, чем счастливые. Быть может, это объясняет человеческую склонность бросаться с головой в самые трудные и болезненные связи с известной долей мазохизма Если бы мы не страдали, то, вероятно, не чувствовали бы, что любим. Возвращаясь же к рассказу о Марии, полага-гаю, связь с ней была классическим тому примером. Благодаря полученному опыту я стал читать еще больше поэзии и очень часто плакал. Разумеется, я не мог показать своих чувств и открыться товарищам, потому что если бы они узнали, что меня «бросила баба», то сочли бы это крайне странным. Совсем недавно в Торуни, когда я уже обрел популярность, произошла наша встреча. Обо мне были опубликованы какие-то статьи, я стал известным и однажды подписывал книгу на встрече с читателями, организованной в Торуни. И на эту встречу в книжном магазине «Матрас» пришла она...
Дорота.Ты узнал ее?
Януш.Нет, в первый момент не узнал. Передо мной стояла очередь, я непрерывно что-то подписывал, поэтому вначале и не узнал ее. Лишь когда она заговорила, я вспомнил ее голос. Он не изменился. Это была необычная встреча, в такой ситуации вообще трудно что-либо сказать. Она не хотела вспоминать о том, что сделала мне что-то плохое, я же не хотел будоражить былые чувства. Мы стали на тридцать с лишним лет старше... А потом не было времени. Мы обменялись электронными адресами, но я ей не написал. Мне говорили, что она несчастлива в личной жизни. Торунь — небольшой город, я узнал об этом от кого-то из знакомых. Но этоможет быть неправдой. Счастье — самая относительная вещь во Вселенной. Что-то подобное непременно должно было случиться: вдруг оказалось, что ее первый парень, то есть я, для нее по-прежнему важен. И если каждый раз, когда она прогуливается по торуньской аллее, к ней возвращаются воспоминания обо мне. Меня же эти переживания надолго отвратили от мыслей о девушках. Я был целиком поглощен учебой. С середины четвертого и весь пятый год обучения девушки вообще меня не интересовали. Я боялся, что они снова принесут мне страдание. Я замкнулся, и совершенно напрасно.
Дорота. Ты занимался с этой девушкой любовью?
Януш.Нет-нет. До этого у нас не дошло. Но мне тогда все казалось исключительно эротичным, все было прямо-таки пропитано эротизмом. Касание рук, вдыхание запаха ее волос, целование шеи, прикосновение губами к свитеру, под которым угадывалась грудь... для меня это было необыкновенное эротическое переживание. Потом я вернулся в Торунь, на первом и втором курсах университета я тоже не интересовался женщинами. К тому же их было совсем мало, — в конце концов, я изучал физику (смеется).
Дорота. Да, это очень мужская наука.
Януш. Среди ста сорока студентов (столько нас было на первом курсе; впрочем, далеко не все окончили университет) было только семь девушек. Чтобы попасть в группу с какой-нибудь девушкой, надо было иметь изрядную долю везения. Кроме того, я сосредоточился на учебе, ведь я окончил училище морского рыболовства, где, как уже говорил, не готовили для поступления в высшие учебные заведения, тем более на такой трудный факультет, как физический. К тому же мое стремление быть самым лучшим переросло в маниакальное желание учиться и наверстать упущенное.
Дорота. Ты приложил титанические усилия.
Януш.Именно. Ведь там учились победители олимпиад и лауреаты всяческих конкурсов из Софии, так называемые СНД (для тех, кто не помнит: аббревиатура СНД означала представителей стран народной демократии; это название насквозь лживо, потому что не было в этих странах никакой демократии). Это были гении, выезжавшие на обучение в другие страны, — очки семь диоптрий, первые эксперименты, проведенные уже в четвертом классе школы, и представление о себе как о состоявшемся физике априори. А тут неожиданно приходит тип, окончивший училище морского рыболовства, каждое второе слово у него «курва», так как ему кажется, что это и есть язык всех настоящих мужчин. И я решил для себя, что если хочу задержаться на физфаке, а там был страшный отсев, то обязан учиться... и я начал учиться. Позднее эта долбежка и в самом деле уже доставляла мне удовольствие. А еще позже появился элемент конкуренции и мое «рыбацкое» образование перестало мешать этим гениям. Кроме того, физика была так называемым дефицитным направлением, на нем был постоянный недобор студентов и сюда поступали даже без экзаменов. Мало кто хотел изучать физику, как и математику или астрономию. Это и в самом деле была трудная учеба. Без экзаменов принимали еще на педагогическое отделение, поскольку никто не хотел быть учителем. Факт: из принятых ста сорока человек физфак окончили только семнадцать. И среди этих семнадцати выпускников было пять девушек. Как видно, отсев среди последних был намного меньше — уже тогда я восхищался женщинами за их стойкость и мудрость.
Дорота. Объясни мне, почему именно физика? Откуда эта идея?
Януш.Меня всегда интересовало, почему я вообще существую, откуда взялся наш мир и каким было его начало. Сегодня меня еще интересует, каким будет его конец. Кроме того, я следил за развитием техники. Ты, возможно, не помнишь ту ночь, когда первый человек ступил на Луну, так как была молода, зато я помню. Польша была единственной социалистической страной, которая транслировала передачу об этом. Другие соцстраны не освещали это событие, дабы не допустить пропаганды американского империализма. Помню, как я сидел у отца на коленях и, раскрыв рот, смотрел на это сверхъестественное событие. Мне казалось, что человек может достигнуть всего благодаря знаниям, а настоящее знание о мире я мог получить только на физфаке. Математика представлялась мне слишком абстрактной и герметичной из-за своих теоретических моделей. В то же время я верил, что именно физика позволяет понять мир.
Дорота. А была какая-то личность, которая тебе эту страсть привила? Может, хороший учитель в школе?
Януш.Как раз нет. Мой учитель был ничего, но его всецело поглощала забота о содержании семьи, потому что у него родились близнецы (смеется).Кроме того, физика не была сильной стороной в нашем училище. И учебных часов у нас было меньше. Мой учебный год длился восемь, а не десять месяцев. Два месяца были отведены для практики или учебного рейса. Наша программа обучения была сильно урезана, поскольку мы не подчинялись Министерству просвещения. Так что идея родилась сама по себе — я сам начал интересоваться проблемами физики. Я читал какие-то научно-популярные издания...
Дорота. «Познай мир», «Знание и жизнь»?
Януш.Да, и «Юный техник», и другие. Я очень хотел знать ответы на множество вопросов. Не для того, чтобы понравиться другим, но для себя самого. Я просто хотел понять некоторые вещи. И мне казалось, что будет отлично, если я найду время для учебы. Никакая это не обязанность или принуждение — я желал постигать суть вещей, изучать те или иные проблемы, а не только читать о них. Я знал, что выбрал трудный факультет, но на первых порах был немного разочарован. Два года мы занимались исключительно математикой, и только с третьего курса начали изучать собственно физику. А причина вот в чем: чтобы понять физику, необходимо в совершенстве освоить математический аппарат. После первого курса студенты отсеивались не из-за физики, а как раз из-за математического анализа или алгебры. Однако вложить усилия в освоение математики стоило, так как благодаря ей четвертый и пятый курсы были, как правило, легкими. Тот, кто не овладел этим математическим аппаратом, должен был много заниматься. Со мной на курсе была, вероятно, известная тебе Янина Охойска1. Она училась со мной первые три года, а потом перевелась на отделение астрономии -- так была составлена программа Для тех, кто выбирал астрономию. Моим преподавателем астрономии (для физиков предмета дополнительного) был Александр Волыцан, открывший первые планеты за пределами Солнечной системы. Для меня это была очень значимая встреча. Мне посчастливилось встретить людей, которые сегодня известны и которые действительно вкладывали всю свою страсть в исследования этих проблем. Я был очень увлечен тогда астрономией.
Дорота. Когда тебе в голову пришла мысль, что ты хочешь изучать именно физику?
Януш.Нет, не во время того рейса, не той памятной ночью. Мне кажется, это случилось под конец четвертого курса училища, когда я начал чаще просматривать научно-популярные издания. Я сосредоточивался на фрагментах, описывающих эксперименты, и в то же время меня все больше увлекала космология. Я покупал такие книги, как «Последние три минуты»1, и просто проглатывал их. Я считал, что другие читают какие-то бессмысленные романы, криминальное чтиво, я же читал книги из научно-популярной серии «Библиотека всеобщих знаний „Омега"». В ней печатались также книги из других областей, таких как философия, археология, география, история, но я поглощал все, что касалось точных наук. Мое решение сдавать физику явилось в своем роде сенсацией и было неожиданным, потому что я был самым лучшим учеником в училище. А в те времена из каждой средней школы трое самых лучших учеников могли попасть в высшее учебное заведение без экзаменов. Это решение было принято министерством просвещения и поддержано министерством морского транспорта. Так награждали лучших, что должно было стимулировать и других к занятиям наукой. Первый из этих лучших выбирал любой факультет, на который хотел поступить. Второй шел на один из дефицитных факультетов, а стало быть, на физику или математику, а третий — на педагогический факультет. Так, в частности, осуществлялся набор в вузы будущих учителей, которых стало не хватать в 1970-е годы, когда страна пришла в упадок, вызванный политикой Терека2. Я был первым из трех лучших выпускников, а значит, мог выбрать любое из желаемых направлений, то есть медицину, архитектуру или право, на которое был бы принят без экзаменов. Несмотря на это, я предпочел выбрать дефицитный факультет. И это свое первое место, как сейчас помню, я перепродал товарищу за пол-литра водки (смеется).Его звали Анджей, и родом он был из Мазур, а стало быть, в нем текла немецкая кровь. Теперь
он живет в немецкой части Узнама, и успешно занимается бизнесом. Сегодня к нему обращаются «доктор Андреас». С ним-то я и совершил эту сделку. Все, что от меня требовалось, — сделать на педагогическом совете заявление, что я отказываюсь от первого места в пользу товарища. И это было очень здорово, потому что давало повод для проведения очередного «мероприятия» в общежитии (смеется).Он тоже был очень хорошим учеником, но ему не подходила ни физика, ни педагогика, так что мы поменялись друг с другом. И так я оказался на физфаке. Это было одно из сильнейших переживаний в моей жизни. До сих пор помню, как я позвонил маме — то есть соседке, у которой был телефон и которую я был вынужден просить сходить за мамой. Я знал, что соседка очень не любила это делать и всякий раз демонстративно давала это понять. Я сказал, что звоню по важному делу, и она пригласила маму к телефону. Когда я сообщил маме о своем решении поступить в университет в Торуни, она от радости вскрикнула, ведь это означало, что наконец-то после пяти лет отсутствия я возвращаюсь домой. Хотя я понятия не имею, какие невероятные чувства охватили ее в тот момент. Помню, как она провожала меня на поезд перед экзаменом на аттестат зрелости, не безусого юнца-первогодка, а «старика», которого могли «забрить» в армию. На вокзале она плакала так же сильно, как и тогда, когда впервые провожала меня, пятнадцатилетнего мальчика. Она плакала, потому что знала, что провожает меня в последний раз и что после получения аттестата зрелости я вернусь и буду жить вместе с ней в Торуни. Так началась моя учеба в университете.