– Ну и откуда ты взялась? – поинтересовался я. – Великий Рандан Таонкрахт давеча рубаху на себе рвал, мамой клялся, что меня никто не потревожит в его семейном склепе, даже неприкаянные тени его безвременно почивших родственничков, благо у него отродясь не было этих самых родственничков… И это была лучшая новость за последние несколько дней! Видишь ли, птица, время от времени мы, демоны, испытываем необходимость побыть в одиночестве.
– Ты – не демон, ты – хороший мальчик, – возразила птица.
– Ну, хоть кто-то здесь это понимает! – фыркнул я. – Кто ты, гений?
– Я не гений, я птица, – сообщил мой новый пернатый друг. – Люди называют нас Бэ – всех, без разбора. Но когда здесь жили Урги, они знали каждого из нас по имени. У них хватало ума ладить с нами.
– Урги? – с любопытством переспросил я. – А кто они, эти Урги? Таонкрахт мне что-то о них говорил, но в последнее время я совершенно не был способен воспринимать информацию. Да и лектор из него неважный. Хотя колдун он грозный, если принять во внимание, что он со мной сделал.
– Твой Таонкрахт – дурак и ничего не смыслит в настоящей магии. А с тобой ему просто крупно повезло.
– А мне-то как с ним повезло! – фыркнул я. – И никакой он не мой. Я же не виноват, что этому идиоту срочно приспичило пообщаться с нечистой силой.
Я понял, что в моем распоряжении наконец-то появился собеседник, которому можно как следует пожаловаться на судьбу. Ребята, с которыми мне довелось общаться в последнее время, совершенно не подходили для этой цели. А птица показалась мне разумной и доброжелательной. Поэтому я жалобно сказал:
– Представляешь, я сидел дома и ждал свою девушку, мы с ней собирались немного погулять по городу. Все было так здорово задумано… И вдруг грохот, дым, темнота, мне становится жарко, я ору диким голосом и позорно теряю сознание, а потом обнаруживаю себя в камине у Таонкрахта, будь он неладен, этот мистик-любитель. И достопочтенный Таонкрахт почему-то принимает меня за демона – чушь какая-то!
Я внезапно понял, что почти готов расплакаться, и прервал свою пламенную речь, чтобы не опозориться окончательно. А то – что обо мне подумают разумные представители местной фауны?
– Да, похоже, Таонкрахт навлек на тебя большую беду, – согласилась птица. И оптимистически добавила: – Не переживай, он все равно скоро умрет.
– Можно подумать, мне от этого легче! – буркнул я. – Но откуда ты знаешь, что он скоро умрет?
– Так должно быть, – неопределенно объяснила птица. – Да он и сам это знает. Он потому тебя и вызвал. Думает, ты подаришь ему бессмертие.
– Да, я в курсе! – фыркнул я. – Подарю, как же! А потом догоню и еще раз подарю. Тоже мне, нашел к кому обратиться. Я бы и сам не отказался от такого подарочка. Беда в том, что бессмертие вообще никому не светит, в том числе и мне самому. Так уж все устроено. Вот если бы меня взяли на должность старшего менеджера проекта, когда создавали Вселенную, все было бы устроено иначе. Но поскольку этого не случилось, теперь уже поздно что-либо менять.
– Ты смешной мальчик, – снисходительно заметила птица. – Ты говоришь непонятные слова, от которых мне становится весело.
– Да уж, что умеем, то умеем, всю жизнь только этим и занимаюсь, – невольно улыбнулся я. – Жаль только, что бедняга Таонкрахт не понял, о чем меня на самом деле следует просить… А кстати, откуда ты здесь взялась, птица? Ты что, живешь в этом склепе? Или специально пришла меня проведать? И откуда ты знаешь, что меня зовут Макс? Я об этом пока никому не говорил. Решил, что имя – такая штука, которую лучше держать при себе, если есть возможность.
– Я просто знаю, – ответила птица. – И конечно, я здесь не живу. Где это видано – жить в склепе?! А ты сам-то зачем сюда забрался? Искал путь к Ургам?
– Да какой там путь! Какие, к черту, Урги?! Просто мне показалось, что это – единственный способ остаться в одиночестве. Таонкрахт от меня ни на шаг не отходит. А когда я говорю, что хочу спать, ко мне присылают какого-то идиота, который скрипучим голосом поет мне колыбельную. Почему-то считается, что это ужасно круто. И еще по ночам меня навещают какие-то таинственные убийцы, чтобы скучно не было. А по утрам меня будят истошные вопли во дворе. И, между прочим, на месте господина Великого Рандана я бы сначала изобрел канализацию и водопровод, а уже потом принялся вызывать демонов… Как он сам-то выдерживает? В общем, когда я понял, что больше не могу переносить общество Таонкрахта и этих неподмытых жизнерадостных болванов, его слуг, я придумал какое-то бредовое мистическое дело, ради которого мне непременно следует уединиться. Таонкрахт проникся и предложил мне посидеть в склепе – а где же еще следует вершить всякие темные дела?! Честно говоря, я планировал собраться с мыслями, выспаться как следует, а там – чем черт не шутит! – может быть, и удрать отсюда.
Я удрученно покачал головой, поскольку подумал, что у меня наконец-то появился по-настоящему разумный собеседник, впервые с тех пор, как я с ужасом обнаружил себя в камине этого горе-чародея Таонкрахта. Да и тот – птица.
– Тебе не следует сердиться на этих людей – что тебе до них? – сказала мудрая птица. – Тебе вообще не следует о них думать. Тебя хотят видеть Урги. Поэтому я здесь.
– Урги?! – удивился я. – Ну-ну.
– Они скоро придут сюда за тобой. А меня послали сказать, чтобы ты не сопротивлялся. Урги обычно производят неблагоприятное впечатление при первом знакомстве. Но они не хотят с тобой сражаться. Только посмотреть на тебя и немного побеседовать. Может быть, вы найдете общий язык… Урги уже давно совсем не похожи на людей, но с ними тебе будет легче договориться, чем с Таонкрахтом. Обычно они все понимают.
– Редкий талант! – усмехнулся я. – Ладно, я не буду сопротивляться. Все равно здесь у меня ничего не получается, я уже пробовал колдовать. Бесполезно! У меня не больше шансов совершить хоть какое-нибудь завалящее чудо, чем у самого никудышного слушателя каких-нибудь платных курсов экстрасенсов.
– Что ты имеешь в виду? – заинтересовалась птица. – Я не понимаю некоторые слова. Хочешь сказать, что ты раньше умел совершать чудеса? А теперь больше не умеешь?
Я удрученно кивнул.
– Ничего, не огорчайся. Так бывает, – утешило меня это великодушное создание. – Может быть, это не навсегда.
Удивительно, но разговор с птицей меня здорово успокоил, и я с изумлением понял, что вполне могу снова заснуть – единственное, что требуется жертве жестокого похмелья, проверено опытом! Я так обрадовался этому открытию, что тут же свернулся калачиком на земляном полу склепа, не утруждая себя напрасными сожалениями по поводу отсутствия одеяла и подушки.
* * *
Я действительно тут же уснул – вот это, я понимаю, чудо! – и мне снились изумительные сны о доме, опасно похожие на реальность. Нежась в теплом омуте сновидений, я смутно припомнил, что у меня были большие проблемы, а потом с удовольствием решил, что все уже утряслось.
Но этому неземному блаженству пришел конец. Я проснулся, дрожа от холода, и тут же вскочил, дико озираясь по сторонам. Первые несколько секунд я вообще не понимал, что происходит, поскольку никак не мог выкарабкаться из сладкого тумана сновидений. А потом вспомнил, как на самом деле обстоят дела, и тихонько охнул от обрушившегося на меня отчаяния. Думаю, именно так чувствует себя человек, очнувшийся после наркоза, когда понимает, что пару часов назад ему благополучно ампутировали обе ноги.
В каком-то смысле мне все-таки было легче: по крайней мере, мое тело пока оставалось в целости и сохранности. У меня «ампутировали» только прошлое, мою единственную и неповторимую жизнь, которая как раз начала казаться мне по-настоящему прекрасной и удивительной. Удивительной, впрочем, она вполне могла считаться и сейчас, но вот эпитет «прекрасная» теперь был совершенно неуместен.
– Очень эмоционален, верно? Склонен преувеличивать свои переживания и давать волю чувствам. Как избалованная женщина из касты Хигги.
Я чуть не грохнулся в обморок, услышав бесцветный глуховатый голос, раздававшийся откуда-то из темноты. Потом до меня дошло, что голос не просто звучит, но еще и дает мне не слишком лестную характеристику. Он тем временем невозмутимо продолжил:
– Впрочем, в некоторых случаях это даже полезно.
– Что полезно? Кому полезно? – возмущенно взвыл я. – Кого это еще сюда принесло?!
– Разве его не предупредили о нас? – озабоченно спросил голос.
– Почему же, предупредили. Я послал сюда Бурухи, а на него можно положиться, – ответил другой голос. Они были так похожи, словно таинственный незнакомец говорил сам с собой.
– Ну тогда ладно. Мы – Урги, – последняя фраза явно предназначалась мне.
– Выразить не могу, как меня это радует, – горько усмехнулся я. – А вы что, невидимки?
– Обычно нет. Просто мы не хотим тебя пугать.
– Щадите мое душевное здоровье? – вздохнул я. – Можете не стараться: от него все равно уже ничего не осталось! А где птичка? Тут была такая замечательная птица.
– А, ты имеешь в виду Бурухи. Он улетел. Если ты уже проснулся, нам незачем оставаться в этом склепе, – заметил Ург. – Мы пришли, чтобы пригласить тебя к себе.
«К себе» – это куда?
– Вниз, – лаконично объяснил Ург. Немного помолчал и добавил: – Мы уже давно живем под землей. Можешь поверить, у нас тебе будет гораздо комфортнее, чем здесь. Нам – тем более. Нам тяжело подолгу пребывать так близко к поверхности. Спустимся поглубже, там и поговорим. Ты согласен отправиться с нами?
– А что, разве мое мнение принимается в расчет? – Я был приятно удивлен. – И если я не захочу идти с вами, вы не станете меня принуждать?
– Зачем? – в голосе Урга звучало недоумение. – Ни один человек не нужен нам настолько, чтобы тащить его к себе силой. Если ты не хочешь идти с нами, не надо. Оставайся здесь, или возвращайся в Альтаон, или ступай на все четыре стороны. Ты волен делать, что хочешь.
– Да уж, нечего сказать, выбор у меня шикарный! – усмехнулся я. – Полная неизвестность или мой сердечный друг Таонкрахт… Понятно, что я выберу неизвестность, да еще и спасибо вам скажу.
– Это ни к чему. Мы не нуждаемся в словах, выражающих благодарность. Мы и сами можем произнести сколько угодно таких слов, – флегматично возразил мой все еще невидимый собеседник. – Если ты принимаешь приглашение, следуй за нами.
– Как я могу следовать за вами, если я вас не вижу?
– Тебе не обязательно нас видеть. Вполне достаточно, если ты будешь видеть путь.
Я хотел было сказать, что никакого пути я тоже не вижу, но вдруг заметил у себя под ногами тоненький прямой лучик света. Эта яркая путеводная ниточка ненавязчиво приглашала меня следовать за ней в темноту. Я пожал плечами и решительно зашагал в эту самую темноту. Тому, кто потерял все, легко быть мужественным. Почти так же легко, как мертвому.
* * *
Прогулка оказалась долгой, мои спутники – молчаливыми, зато пейзаж призывал дать волю воображению: я по-прежнему не видел ничего, кроме трещинки золотистого света, аккуратно разрезавшей темноту на две одинаковые половинки.
Сначала я зачем-то считал шаги, потом сбился и принялся обдумывать свое положение. Дело кончилось тем, что я позволил себе малюсенькую надежду – недопустимая роскошь! «А вдруг сейчас эти крутые подземные жители скажут, что мое присутствие поганит их прекрасный и совершенный Мир, и прикажут мне убираться? Да еще и пинка под зад дадут, чтобы максимально ускорить этот замечательный процесс. Мистического такого пинка, от которого я очухаюсь у себя дома…»
От таких мыслей мои губы, уже уставшие кривиться в скорбной гримасе, невольно расплылись в мечтательную улыбку. Я то и дело напоминал себе, что обольщаться не стоит, но это не очень-то помогало.
– Мы почти пришли. – Глухой голос одного из моих спутников положил конец сладким грезам о скором возвращении домой. – Я должен предупредить тебя, что многие люди считают наш облик устрашающим. Постарайся не пугаться: это ни к чему и может помешать беседе.
– Ладно, постараюсь не пугаться, – согласился я. – Меня вообще довольно трудно теперь испугать. Я, знаете ли, несколько дней провел в обществе Великого Рандана Таонкрахта – тоже не сахар!
– Не говори ерунду. Таонкрахт не слишком красив, даже по человеческим меркам, но в его облике нет ничего, что может породить страх, – возразил Ург.
– Зато в облике его бубэра имеется кое-что, вполне способное породить страх, – ехидно сказал я. – Вы его не видели? Весьма рекомендую. Величественное, черт побери, зрелище!
– Что устрашающего и уж тем более величественного можно углядеть в облике бубэра? Не понимаю! – удивленно отозвался он.
Мое остроумие не имело тут успеха, зато я так увлекся воспоминаниями о бубэре, что не заметил, в какой момент исчез мой путеводный лучик. Обнаружив, что оказался в полной темноте, я остановился.
Темнота озарилась холодным бледным светом; мгновение спустя я понял, что свет исходит от огромных – метра по три, не меньше! – но вполне антропоморфных тел. Их было много, как минимум несколько десятков. Сияющие великаны смотрели на меня, а я вовсю пялился на них: зрелище того стоило. Меня совершенно потрясли их лица: широкие, скуластые, с курносыми носами и огромными круглыми глазами. Урги, как мне показалось, были похожи друг на друга, как родные братья. Женщин среди них не было. Впрочем, возможно, среди них не было и мужчин. Но все они явно принадлежали к одному полу; вопрос – к какому? Просторные балахоны скрывали от моих любопытных глаз все анатомические подробности.
– Смотрите-ка, а гость нас не боится, – одобрительно заметил кто-то из Ургов.
– Я же говорил, что после нескольких дней в обществе Таонкрахта и его дворни меня уже ничем не испугаешь, – усмехнулся я. – А вы не верили.
– Ты любишь шутить, – отметил один из них. – Это редкий дар.
– Разве? – удивился я. – Мне-то всегда казалось, что этим «редким даром» обладает каждый второй. Другое дело, что не у всех хорошо получается.
– Возможно, там, откуда ты пришел, все обстоит именно так. Но не в мире Хомана. Любовь к шуткам здесь большая редкость.
– Да? Плохая новость! – хмыкнул я. – То-то я чувствую себя так неуютно в вашем Мире – как, вы сказали, он называется? «Хомана»? Красивое слово.
– Как все слова Истинной речи, – согласился Ург. – Если хочешь, можешь сесть. Позади тебя находится кресло. Насколько я понимаю, в отличие от нас, ты не привык вести долгую беседу стоя.
Я обернулся и увидел пушистое облачко. Осторожно его потрогал. К моему удивлению, облачко оказалось вполне материальным: очень мягкая пружинящая поверхность, не похожая ни на один из известных мне материалов. Я все взвесил и оптимистически решил, что сидеть на нем, пожалуй, все-таки можно. Аккуратно поместил туда свою задницу и вежливо сказал:
– Спасибо. А о чем, собственно говоря, мы будем беседовать?
– Нам известно, зачем Таонкрахт призвал тебя сюда… – начал один из Ургов.
– Представьте себе, мне тоже это известно! – фыркнул я. – Он хочет, чтобы я даровал ему могущество, бессмертие и еще дюжину сувениров в таком роде – всего-то! В обмен он готов предоставить мне свою душу и души всех своих слуг в придачу. Выгодная сделка, нечего сказать!
– Ты собираешься выполнить его просьбу?
К моему величайшему изумлению, Ург спросил меня об этом совершенно серьезно. Сияющие лица его товарищей стали напряженными и внимательными, куда только подевалась их отрешенность.
– Ребята, не сходите с ума! – попросил я. – Собираюсь, не собираюсь… Как, интересно, я сделаю этого кретина могущественным и бессмертным, если даже себе, любимому, не могу организовать такой скромный подарочек на Рождество? Пока я не попал сюда, я еще мог исполнить пару-тройку простеньких чудес – ничего из ряда вон выходящего, но для начинающего, вроде меня, неплохо… А здесь у меня вообще ничего не получается, я уже проверял. Впрочем, даже если бы я привел сюда своих могущественных учителей, никто из них не смог бы удовлетворить потребности господина Великого Рандана. Что касается бессмертия, это вообще бред: даже звезды рано или поздно гаснут, а уж они – куда более совершенные конструкции, чем люди. А свою долю могущества каждый получает от рождения. Можно научиться его использовать, можно не научиться. Второй вариант, к сожалению, более распространен… Но одолжить могущество у чужого дяди в обмен на какую-то дурацкую «душу» – так просто не бывает!