Только люди отвлеклись, ужасное происшествие стало забываться – кошмар повторился. Теперь о себе дал знать автомат для пропитки салфеток. Из него каким-то образом вытекла ароматная концентрированная жидкость и распространилась по непроветриваемому запертому помещению… время было предобеденное, у оборудования оставались всего четыре работника. Двое потеряли сознание, у одного случился тяжелый глубокий обморок… Самое ужасное произошло с четвертым. Это был молодой парень, сирота. Он страдал астмой, тем не менее на работу в цех его приняли – людей требовалось много. У него началось сильное удушье. Скорую было вызвать не кому… В общем, парень умер от приступа после трех часов мучений.
Антону даже не хотелось вспоминать тот день… Узнав о случившемся, генеральный директор отправил именно его, исполнительного, разобраться во всем. Именно тогда он решил с главным технологом и инженером по охране труда, что юношу никто искать не будет – родных нет, на работе особо ни с кем не дружил… А если факт его смерти на производстве будет установлен – все, это конец для всех них, крушение наработанной годами репутации компании, уголовное дело!
Дальше была поездка ночью в соседнюю Тверскую область, глухая лесная чаща в Конаковском ее районе, черная наползающая темнота и падение мертвого тела в Волгу… После этого трое мужчин, занимавших немалые должности в компании, вернулись утром обратно: Антон – в офис в Москву, на Флотскую улицу, а технолог и инженер – на производство в Клин. В дело был посвящен только генеральный директор, он дал понять, что со всем согласен… Как же они хотели нанять кого-нибудь за деньги для этой грязной, страшной работы – и не могли: риск огласки в таком случае был очень высок, даже если это сделают свои люди…
После этого Антон попросил неделю отпуска… Нет, он не провел ее с женой Леной где-то на теплом морском берегу, не уехал на их люксовую дачу на озере Сенеж, не на другую, не менее комфортную дачу в Малино, даже не остался просто дома, где было весьма уютно и спокойно… Он уговорил своего друга Коляна Колючего также оставить все дела, и они уехали в Питер… Неделя прошла в угаре: гостиница на Невском, череда ночных клубов, тусовок, наркотики и невообразимое количество алкоголя каждый день… Кстати, тогда Антон впервые попробовал кокаин, который у Коляна всегда имелся в избытке. Горячеву было все равно, что он может сразу «подсесть» на наркотики. Тогда ему хотелось умереть, то и дело перед глазами вставал тот черно-махровый лес, а в ушах явственно, как в тот день, звучал тягучий всплеск воды…
Вернувшись домой, Антон сразу пришел в себя, получив нагоняй от влиятельного тестя и истерику от супруги. Он собрался с силами, начал вновь работать, ездить на охоту с тестем, заниматься с любовью с женой, встречаться с друзьями, даже нашел по «Одноклассникам» ребят, с которыми служил в Таманской дивизии десять лет назад, и почти смог заставить себя не думать о несчастном операторе, как вдруг начали происходить совсем отвратительные вещи…
Ночью один из автоматов в Клину загорелся… Причину так и не нашли, виноватых – тоже… Пожарная сигнализация вовремя сработала, остальное оборудование спасли, но теперь слухи об устаревшем оборудовании на производстве распространились. Перестали молчать и пострадавшие работники, и тот, уволенный, без пальцев. Прибавьте к этому задолженность по зарплате за три месяца… Теперь нельзя уже было, как раньше, ссылаться на кризис. Руководство было очень виноватоперед работниками. Оно само это понимало. Нужно было действовать – уговорить работников не бастовать, по - быстрому купить новые автоматы, разогнать ежедневную демонстрацию сочувствующих у ворот, и самое главное – усилить охрану, чтобы пресса ни коим образом не просочилась внутрь. Улаживать все это снова должен он, занимающий должность исполнительного директора компании.
Совещание закончилось в конце рабочего дня. Еще час Антон просматривал электронную почту, потом сделал пару звонков, отправил сообщение жене и поехал домой.
- Милый, у тебя опять проблемы? – обняла его Лена. Он всегда любил возвращаться в их двухуровневую квартиру, выдержанную в кремовых тонах. А сегодня жена, судя по запаху, еще и приготовила его любимое мясо по-французски.
- Да нет, устал просто. Можно я сначала душ приму, потом за стол сядем? А то жара такая, спарился, пока ехал…
- Конечно, любимый. Я подожду тебя.
Антон с наслаждением мылся под душем, смывая усталость и негатив от рабочего дня. Вылез, покрутился перед большим овальным зеркалом, остался недоволен… За год семейной жизни отрастил такой живот на Ленкиной стряпне, что весь гардероб менять пришлось. Надо бы в спортзал записаться… Да и не ужинать.
Молодой человек подумал, лег на пол прямо в ванной и начал делать скручивания. Услышал, как зазвонил его телефон, и решил трубку не брать, пока хотя бы пятьдесят раз не сделает. А телефон все звонил не переставая...
- Лен, ответь, пожалуйста!
Он услышал, как жена сказала "Алло" - и больше ничего. По-видимому, она ушла на кухню или в гостиную.
Интересно, кто так настырно ему названивает? Неужели с работы? Достали, блин, отдохнуть не дают совсем...
Десять раз… Все, на что его хватило. Мышцы живота ныли, он с трудом поднялся. Все, пора за себя браться, а то уже тяжеловато.
- Лен, знаешь, я сегодня без ужина.
- А что такое?
- Ну посмотри, пузо какое! Ты почему мне ничего не говорила, что я на беременную бабу уже стал похож?
- Ой, да брось ты, пузо у него! По мне, так ты отлично выглядишь! Кстати, тебе звонили, номер-то не определился… Молодой человек, просил, чтобы ты перезвонил Алексею Ветрову.
Антон не верил своим ушам. Алексей Ветров… О Господи! Такого просто быть не может… Молодой человек неожиданно начал задыхаться. Правый бок пронзила острая, сильная боль, в глазах потемнело, голова закружилась… Он начал оседать на пол.
- Антон… Господи, да что с тобой! Милый, глотни воды… - Лена побежала на кухню, вернулась со стаканом воды. Он еще стоял на ногах, держась за стену, но силы его оставили, и Антон рухнул на пол, потеряв сознание.
-Я сейчас скорую вызову! – его бедная жена заметалась от мужа к телефону.
Алексеем Ветровым звали человека, тело которого он месяц назад похоронил в Волге.
* * * * * *
В платной палате Центральной городской больницы было светло, просторно и почти по-домашнему уютно. Стены оклеены бело-зелеными обоями, навесной потолок, на полу – мягкий бежевый ковер. Евроокна не пропускают шум машин с Ленинградского шоссе. Кровать вообще как в лучших гостиничных номерах – мягкая, широкая аккуратная тахта. При палате есть отдельный душ и туалет. Далеко не каждому доступно лечение в такой палате…
Но Горячеву было наплевать, в какой палате находиться, какой врач окажет ему помощь… Ему было очень плохо. Даже хуже, чем во время службы в армии, на таджикской границе, когда наркоторговец-таджик при задержании воткнул ему нож в плечо, прокрутив его там несколько раз, оставляя вместо крепкой молодой плоти куски рваного мяса.
Тогда Антон был пострадавшим. В санчасть приходил командир, товарищи. Было, конечно, очень больно, но он чувствовал себя героем – таджика все-таки задержал, товарищи подоспели. А сейчас… хотелось просто умереть, покоиться на дне той же Волги, где теперь навсегда останется мертвое тело худосочного несчастного астматика-сироты, которому и без Антона в жизни не повезло. Во всем произошедшем молодой человек винил только себя, не вспоминая своих соучастников и полное одобрение их действий генеральным директором.
Антона била крупная дрожь, бок все так же болел, голова кружилась.
- Господи, - шептал он, - помоги мне, чтобы меня это отпустило… Я сам его достану оттуда. И останусь вместо него. Как же я мог-то? Лишить жизни этого несчастного…
Дверь палаты скрипнула, и Антон в бессилии откинулся на подушки, закрыв глаза. Меньше всего он хотел, чтобы его слабость увидел тесть или еще хуже – жена.
В палату зашел солидный пожилой врач и его тесть Виктор Степанович. Тесть, склонив голову, с важным видом слушал медика.
- Тяжелый нервный срыв и переутомление. Молодой человек явно слишком много работает? Мало спит? Часто отправляется в дальние поездки? – на каждый вопрос врача начальник налоговой утвердительно кивал. - Лечить можно и нужно, но именно сейчас, позже будет трудно… Уже есть проблемы с сердцем, и это в тридцать два года! Он нуждается в хорошем отдыхе, укольчики витаминные поделаем, режим постельный… Начнете сейчас – получите здорового зятя.
- Я с вами абсолютно согласен, доктор… Лечите до последнего, сколько посчитаете нужным. Но если это не так страшно, то почему так проявляется, как будто у него то ли сильный инфаркт, то ли клиническая смерть? Когда я приехал, он такой бледный лежал, трясся весь. У меня дочка чуть с ума не сошла…
- А нервный срыв у всех происходит по-разному. У вашего зятя наверняка когда-то что-то болело, вот теперь любой стресс для него проходит намного тяжелее. Просто эти молодые ребята совершенно не обращают внимания на свое здоровье. Что же, приходится это делать нам, докторам, и таким заботливым родственникам, как вы…
- А я и сделаю, если он такой дурной, что решил себя угробить! Я еще жду внуков, так что прослежу за ним!
- Вот и хорошо, Виктор Степанович. Ну, я пойду. Вы сейчас его не волнуйте, долго не разговаривайте – может устать. И все, я думаю, будет у нас хорошо…
- Спасибо, доктор. Я уже перевел деньги на счет больницы, а это лично вам… - в карман белого медицинского халата перекочевал белый конвертик. Врач, поглядывая по сторонам, быстрым шагом вышел из палаты.
Антон продолжал лежать, прикрыв глаза. Раздражало то, что они говорили о нем как о неодушевленном предмете. Может быть, он вовсе не хочет отдыхать и лечиться. Он сдохнуть хочет. Не может так жить. Но если тесть что-то для себя решил, то сделает. Теперь он решил спасти его, Антона, от мифического нервного срыва. И никуда ему теперь от тестя не деться…
- Сынок, как ты? – Виктор Степанович присел к нему на кровать, распространяя запах «Хьюго Босс», и погладил по руке. В кои-то веки он, похоже, искренне переживал – видно, Ленка пролила перед ним немало слез. – Что же ты себя не щадишь? Все работаешь? Денег тебе мало? Ты скажи, если надо помочь – я дам еще. Ты же мне правда стал как сын…
«С каких пор? Кто-то кричал, что скорее помрет, чем примет меня как зятя, а теперь я стал сыном», - промелькнуло голове у Антона, но он сдержался и ответил:
- Виктор Степанович, да мне уже лучше. Напрасно вы все так встревожились, я хоть сейчас поехал бы уже домой!
- Даже не надейся. Будешь лечиться столько, сколько посчитает нужным доктор. Тебе палата нравится? Врачи, персонал? Если что не так – ты только скажи… И кстати, какой я тебе Виктор Степанович? Ты уже год как являешься членом нашей семьи. Было бы удобнее называть меня папой…
«Тамбовский волк тебе папа», - мысленно перекроил Горячев расхожую фразу, но вслух произнес: - Ты прав, папа. За меня не волнуйся, буду все соблюдать. А теперь, если ты не обидишься… Я немного устал.
- Да, конечно, Антон, отдыхай! Лена к тебе завтра утром приедет.
Тесть вышел, и Горячев задумался. Кому нужно было так издеваться над ним? О смерти Алексея Ветрова знали только он сам, главный технолог, инженер по безопасности труда и генеральный. Им всем выгодно вообще молчать, не вспоминая об этой жуткой смерти...
На самом деле больше всего в результате произошедшего страдал именно он. Остальные отнеслись ко всему проще, как будто человека просто уволили, а не оставили без помощи в производственной аварии, а потом не хладнокровно избавились от его тела. Казалось, трое его соучастников просто об этом позабыли, когда он общался с ними – были спокойны и беззаботны. Он тоже пытался простить себе это, оправдать, забыть – не получалось…
Антон хотел позвонить генеральному, попробовать выяснить, кто мог позвонить на его телефон, но не успел – в палату зашел вежливый молодой доктор, померил у Антона давление, температуру, сделал новую витаминную инъекцию. Все это было сделано в полном молчании.
- Черт! – Антон ударил кулаком по прикроватной тумбочке. – Лежу тут как больной старик…
После доктора пришла симпатичная медсестра.
- Добрый вечер. Покиньте, пожалуйста, палату на пять минут, нужно прибраться…
Он стоял у открытой двери палаты и наблюдал, как девушка обметает маленьким веничком несуществующую пыль с мебели, пылесосит ковер, поливает фиалку в красивом керамическом горшке, стоящую на подоконнике…
- Окно оставить открытым?
Антон вздрогнул.
- Не понял?
- Оставить проветривать комнату или не надо?
- А… Не надо, спасибо.
Через некоторое время принесли ужин – картофельное пюре, котлету по-киевски, салат из помидоров и огурцов и большой графин апельсинового сока. Антон с аппетитом поел и решил смириться со своим временным положением больного. Не так уж все плохо. Может, здесь его оставят жуткие воспоминания, хотя бы на время…
Спать не хотелось. Антон щелкнул пультом, телевизор включился на Первом канале. На экране появились красивейшие девушки – явно какой-то конкурс красоты. Мирового мастшаба, так как присутствовали сексапильные темнокожие красотки и латиноамериканки. Молодой человек заулыбался.
- Ничего. Прорвемся. Еще повоюем…
Телевизор, замечательное изобретение с плоским экраном, стоял как-то немного боком, красавиц было видно не всех. Антон встал, повернул его. Почувствовал какой-то странный запах – то ли сырости, то ли реки.
- Что за чертовщина…
Пошарил рукой по тумбочке, за телевизором… В кулаке оказалось что-то мягкое, мокрое. Водоросли. Кусок вонючих бурых водорослей, недавно выловленных из какой-нибудь речки. Он в ужасе пытался отбросить их, но они обмотались вокруг кисти…
Он пытался крикнуть, но горло как будто онемело. Снова заболел бок, как тогда, дома. Также переватило дыхание в горле и потемнело в глазах.
Из телевизора запела Бритни Спирс. Красавицы, уже переодетые в вечерние платья, сомкнули ряды.
- Конкурс вечерних платьев – самый красивый и утонченный. Вы можете оценить как очарование и умение себя подать наших участниц, так и новинки вечерней моды этого сезона, - говорила ведущая, известная индийская киноактриса, которая сама была достойна титула по своей красоте.
Антон уже не мог оценить ни внешность участниц и красавицы-ведущей, ни те деньги, которые были вложены в этот конкурс.
Его выворачивало наизнанку прямо на пушистый больничный ковер. Рядом с кроватью валялись водоросли. Их запах, слабый, но ощутимый, распространился по всей палате…
* * * * * * * *
Лена должна была прийти к девяти часов утра, а утренний обход платного отделения больницы начинался в восемь. К этому времени Антон постарался доползти до ванной, отмыться, выпить воды и немного привести в порядок спортивный костюм, который ему разрешили здесь одевать, он даже смог оттереть желтовато-зеленое пятно на ковре и открыл форточку, чтобы проветрить помещение. Словом, вчерашний молодой доктор и медсестра ничего не заметили такого, что рассказало бы о его вчерашней слабости. И о том, что где-то с десяти часов вечера и до этого часа он был не в силах подняться с пола…
Сейчас он лежал на кровати и думал о Лене. Жену он не любил на момент свадьбы, и так и не смог полюбить за год, что они жили вместе. Испытывал все другие чувства – уважение, привязанность, симпатию, но любовь так и не пришла. Лена – замечательная девушка, красивая, понимающая, умница, любит его, но что он может с собой сделать? Встретил ее два года назад, когда работал еще ведущим менеджером по продажам в своей компании. Познакомились на веселой вечеринке, которую собрал Николай – Колян Колючий. Его хорошая знакомая, молоденькая Ольга Лагутина, привела собой двоюродную сестру, которая выделялась среди остальных девиц на вечеринке сдержанным поведением, достоинством и куда менее обильными возлияниями.