Мы стоим напротив, жадно пожирая глазами друг друга, наши грудные клетки вздымаются и опускаются, тяжелое дыхание наполняет комнату, желание и нужда становятся полностью осязаемыми. Мы стоим с распахнутыми глазами, сверля друг друга взглядом... Неверие того, что произошло, отражается на ее лице, такое же выражение воцаряется и на моем.
— Эмили, этому не суждено произойти.
И теперь неверие сквозит в ее голосе:
— Почему?
Кстати, а почему нет? Резонный вопрос.
Все причины, которые ранее наполняли мой разум, в один миг испарились, разлетаясь в пыль. Я прекрасно понимаю, что буквально десять минут назад гребаная логика была еще со мной, но сейчас от нее не осталось и следа.
— Ну… ээ… потому что мы... несовместимы. Точно, несовместимы.
Она удивляет меня, когда начинает громко смеяться, искреннее ошеломление отражается на ее лице.
— О, мы очень даже совместимы. Твои части тела определенно идеально взаимодействовали с моими. Хммм, это происходило всего пару секунд назад.
Проклятье, а это было горячо!
Только что она сказала, что это был не случайный поцелуй. Она намекала на то, что так же, как и я, фантазировала об этом и до боли хотела тех оргазмов, которые уже буквально мерещатся мне на каждом шагу, настолько я стал одержим этой девушкой. Я практически кидаюсь к ней, но в следующую минуту меня настигает прозрение.
Я качаю головой.
— Я не спорю, что наши части тел абсолютно совместимы, Эм. Но это большее, что может случиться между нами. Это будет просто секс без обязательств, на большее я не способен. Я не тот человек, который нужен тебе.
Я наивно предполагаю, что эти слова причинят ей боль, так как они были сказаны с умыслом ранить как можно сильнее... надеюсь, они приведут её в ярость, заставят думать, что Никсон Кэлдвелл — самый большой мудак, что существует на земле. Я так надеюсь, что мои слова заставят ее в слезах убежать из моего дома и больше не возвращаться.
Вместо этого она говорит:
— И что?
Черт, проклятье. Я слегка возмущен ее поведением, что она не настолько умна, как может казаться.
— Что значит «И что»? Ты поняла, что я сказал?
Она смотрит на меня так, будто я полный кретин.
— Дааа, — протягивает она. — Ты только что сказал, что это будет не больше, чем интрижка, секс на одну ночь
Да, это именно то, что я имею в виду. Но почему это звучит не так плохо, когда она произносит это. И это говорит мне милашка Эмили Бёрнэм. Которая носит желтый сарафан и спит с собакой, чьи лапы лежат у нее на лице.
Не покупайся на ее слова, Никсон.
— Да ладно тебе, Эмили. Ты не тот человек, который любит секс на одну ночь.
Она сверкает в меня искрометным взглядом.
— А что именно заставило тебя думать, что я не такая? Я спокойно отношусь к такому виду отношений. Если захочу, я могу себе позволить сколько угодно интрижек на одну ночь. И они не обязательно могут быть с тобой, просто в данный момент я хочу тебя.
Проклятье. Что, черт возьми, происходит, когда мир успел слететь с катушек, если Эмили смеет говорить мне такое. Ее слова о том, что она может трахаться, с кем пожелает и не только со мной, приводят меня в ярость. Но я не собираюсь отступать. Я настроен решительно, чтобы показать ей, насколько глупы ее слова.
— Давай посмотрим правде в лицо. Ты — это цветы и романтика. Я — развратный и грязный. Чувствуешь разницу, или у тебя все еще не прошло помутнение рассудка от поцелуя?
Ее яростный взгляд сменяется по-настоящему ядерной катастрофой, что грозится развернуться с каждой следующей секундой, отчего мое сердце пропускает удары, чувствуя наступающую угрозу. Она наклоняется и поднимает с пола кисточку, делая решительный шаг в мою сторону. Эмили ударяет ею по моей груди, слегка задевая шею и оставляя там влажное пятно краски. Мои руки автоматически хватаются за кисть, и она выпускает ее из рук.
— Ты ни черта не знаешь обо мне, Кэлдвелл. На сегодня с меня хватит. Разберись со своим дерьмом и встретимся в понедельник.
Она обходит меня и направляется к выходу. Но прежде чем покинуть комнату, разворачивается и смотрит на меня задумчивым, спокойным взглядом.
— Ты знаешь, Никс, пару лет назад я приняла решение изменить свою жизнь и попробовать как можно больше вещей, которые ранее были под запретом. Я могу тебе поклясться, что ты меня недооцениваешь, я такая же развратная и грязная, как и ты. А может даже и больше, так что не суди человека по внешности.
С этими словами она проносится по моей кухне, словно ураган, и скрывается из виду. Я прихожу в себя, когда слышу, как хлопает задняя дверь, и секундой позже Эмили заводит двигатель, затем до меня доносится шелест шин по гравийной дороге. Я стою, не смея двинуться еще некоторое время, пока окончательно не прихожу в себя.
Бл*дь. А все так хорошо начиналось.
Я прекрасно знаю, что ее слова будут преследовать меня еще много дней. И я не сомневаюсь, что мой разум будет возвращаться и анализировать ее слова снова и снова, чтобы подтолкнуть меня сделать то, чего мы так желаем. Я усмехаюсь и добавляю к длинному списку причин «почему мне нравится Эмили», помимо ее охрененного тела, упругой попки, отличных сисек — хитрость. Она определенно хитра и знает, как и когда воспользоваться своим достоинством. Только одна мысль о том, что Эмили делала бы со мной те грязные штучки, про которые пела, обеспечивает мне ледяной душ на бесконечное количество дней.
15 глава
Эмили
Мое такси подъезжает к ресторану Le Bernardin на десять минут раньше, но я прекрасно знаю, что родители уже там. Они всегда приезжают заранее, как и я. Я оплачиваю счет за поездку и выхожу из машины. Прошло уже много времени с того момента, как я одевалась соответственно уровню такого ресторана, так как жизнь студента не требует роскоши.
Я разглаживаю подол своего нежно-кремового платья от Valentino. Оно в числе моих самых любимых, сшито идеально по моей фигуре, доходит до колена и подчеркивает все мои формы. Платье без рукавов, но на нем есть замечательный воротник цвета насыщенного мандарина. Образ дополняет легкий черный пиджак и туфли-лодочки с открытым носом. Время от времени мне нравится так одеваться, но на данном этапе моей жизни подобная одежда занимает достаточно мало места.
Сейчас я больше предпочитаю дорогостоящим вещам брюки-карго, которые, кстати, благодаря Никсу полностью перепачканы краской.
Но только одна мысль о брюках, перепачканных краской, сразу возвращает меня к мыслям о Никсе и его отвратительном поведении. Как он вообще посмел прикрепить ко мне ярлык? Последние два года я пыталась выйти за рамки ограничений, а он с такой легкостью заталкивает меня обратно.
Придурок.
Может, мне прийти в понедельник, сбросить с себя всю одежду и посмотреть на его реакцию? Я покажу ему, кто из нас развратный и грязный.
Я вхожу в ресторан и сразу пробегаюсь взглядом по бару. Мгновенно замечаю своих родителей, сидящих как раз напротив бара и пьющих легкие коктейли. Направляюсь в их сторону с тяжелым ощущением в животе. Я уже заранее знаю главную тему нашего разговора — выбранная мной специальность, и насколько она вредит имиджу нашей семьи.
Мое сердце болезненно сжимается от мысли, что у меня нет таких родителей, которые бы порадовались успехам своей дочери и просто захотели провести вечер в спокойной атмосфере. Я направляюсь в их сторону и сразу же попадаю в зону пристального внимания, они оба наблюдают за мной, не сводя глаз. На лице моего отца играет теплая, приветливая улыбка, а мама скользит по мне внимательным взглядом, тщательно осматривая выбранный мною наряд. Через мгновение на ее лице разливается одобрение по поводу выбранного платья. Я бы отдала многое, чтобы при моем приближении они подскочили на ноги, радостно закричали, насколько они соскучились, и бросились меня обнимать.
Но, естественно, мое желание нечестно по отношению к ним, потому что я сама не так уж и радостно бегу им навстречу. Если быть откровенной, то я стараюсь идти как можно медленнее, настолько велико мое нежелание здесь находиться.
Когда я подхожу к их столику, отец поднимается и заключает меня в объятия. Он любезно выдвигает стул и прижимает меня покрепче, чтобы поцеловать, я же успеваю легко чмокнуть маму в щеку, перед тем как, наконец, усаживаюсь на стул.
— Ты выглядишь очень мило, Эмили, — начинает разговор мама.
Ее комплимент настолько приятен, что я жадно проглатываю его, словно голодная собака косточку. Мне кажется, я бы приняла любое одобрение от моей матери, настолько я стремлюсь хоть как-то заработать ласковое слово и ее внимание, а не только тычки, приказы и комментарии о том, как я порчу столь ценный имидж нашей семьи.
— Спасибо, вы оба тоже выглядите просто потрясающе. Что привело вас в Нью-Йорк?
— Мероприятия по сбору средств. Мы остановились у Рейнольдсов и Либби, — посвящает меня в подробности отец.
Я смотрю на моего папу и понимаю насколько он приятный, располагающий к себе и привлекательный мужчина. Определенно, в молодости он обладал темной красотой, что так привлекает всех девушек. У него приятные, мягкие черты лица, четко очерченные губы, темные волосы, посеребренные легкой сединой на висках. Его теплый взгляд, словно уютное одеяло, что радушно приветствует тебя, укрывая от всех невзгод, внушая чувство безопасности. По внешности они с моей матерью полные противоположности, она обладает скандинавским типом.
К нам подходит официант и вежливо интересуется у меня, что я хотела бы выпить. Я заказываю холодной воды, потому что в моем горле ощущается сухость еще с того момента, как я покинула свою квартиру. Я уверена, что это так или иначе связано с моими нервами.
— Так, как твои дела в университете? — аккуратно интересуется отец, скорее всего пытаясь начать издалека.
Мои брови вопросительно приподнимаются. Я не уверена, просто ли он интересуется или все-таки начинает прощупывать почву, прежде чем направить разговор в нужно им русло, поэтому отвечаю с некоторой опаской:
— Все просто отлично. Мне очень нравятся все занятия. — Мне кажется, пора немного разрядить напряженную обстановку, поэтому я, как ни в чем не бывало, начинаю рассказывать дальше: — Но больше всего мне нравится «Экономика физической культуры и спорта». Очень интересный предмет, и я безумно счастлива, что выбрала именно эту профессию.
Я слышу, как мама издает раздраженный гортанный стон, затем ее руки сжимаются в кулаки на столе. Мой отец полностью удивляет меня, когда заявляет, как ни в чем не бывало:
— Это же просто замечательно, Эмили. Мне нравится, что ты довольна выбранной специальностью.
Мне кажется, в этот момент чаша терпения моей матери переполняется, она больше не может терпеть притворную сладкую обстановку, что царит за столом. Поэтому тянется к руке моего отца и накрывает ее, заявляя:
— А теперь, Алекс, прекрати ей потворствовать.
— Ну, а почему бы и нет, — огорошивает ее мой отец. — Мне кажется, звучит достаточно захватывающе, и ей явно по душе то, что она выбрала.
А это уже интересно, мне все больше начинает нравиться сегодняшний вечер. Мне кажется, мой отец совершенно не имеет понятия, о чем он вообще говорит, не подозревая ничего, он поддерживает мои занятия по журналистике. Но если ему и правда наплевать какую специальность я выбрала, то он бы уж точно никогда не сказал ничего, что могло бы хоть как-то расстроить мою мать. Именно поэтому он и является отличным политиком, умеет балансировать на грани и находить золотую середину там, где практически не остается никакого выхода из ситуации.
— Алекс, — предостерегает его мать, и ее тон плавно меняется от отстранено-холодного до арктически-ледяного. — Мы это обсуждали.
Затем мой отец говорит то, что полностью повергает меня в состояние шока:
— Нет, Селия, ты обсуждала это, не дав вставить мне ни слова. — Затем, он невозмутимо поворачивается ко мне. — Я горжусь твоим выбором, детка. Следуй за своей мечтой и делай все возможное, чтобы добиться желаемого.
Я ошарашенно смотрю во все глаза на моего отца. Он еще никогда не шел так открыто против матери. Честно говоря, он всегда был очень занят политическими делами, поэтому все заботы о нас с Ри всегда падали на ее плечи. Когда мама слышит его комментарий по поводу выбранной мной профессии, то удивленно смотрит на отца, по-видимому, пребывая в состоянии шока, и, скорее всего, обдумывая способ его убийства.
— Алекс, — говорит она недовольно, и мне кажется, ее слова не могут звучать еще более холодно. — Журналистика — абсолютно неподходящая специальность и будет портить общую картину твоей компании.
Мой отец делает глоток коктейля и отвечает:
— И пошло оно все, Селия. Главное, чтобы нравилось Эмили. Ты не можешь все контролировать, дорогая. В конце концов, она же не учится, как стать стриптизершей.
Я не могу сдержаться и практически смеюсь в ответ на его слова. Моя мать недовольно смотрит на меня, затем переводит взгляд на отца. Он весело подмигивает мне, а я в ответ широко ему улыбаюсь.
— Ну и отлично, — гневно восклицает моя мать. — Я вообще-то тут практически в лепешку разбиваюсь, так стремлюсь помочь тебе достичь твоей мечты.
Он наклоняется и притягивает ее в свои объятия, что-то произнося ей на ухо, а затем игриво целует ее в висок, отчего все раздражение, словно по мановению волшебной палочки, испаряется.
— И ты делаешь восхитительную работу, без тебя я бы не был тем, кем сейчас являюсь.
Ооо, как же это все мило. Развратное обещание на ухо и легкий поцелуй в висок, и моя мама напоминает безвредного маленького котенка. Ее плечи расслабляются, и она дарит ему восхитительную улыбку, словно ее лицо в одно мгновение освещают мириады звезд, настолько она преображается. Ужин обещает быть не таким уж и ужасным.
— Добрый вечер, Конгрессмен Бёрнэм... Миссис Бёрнэм...
Я резко разворачиваюсь на стуле на звук голоса, который раздается позади меня и понимаю, что ужин грозится быть не просто ужасным, а практически омерзительным. Хорошо, что я не успела ничего съесть, потому что сейчас бы меня, вероятно, вывернуло на дизайнерские туфли Тодда...
— Тодд! — восклицает мой отец, явно удивленный его появлением. — А что ты тут делаешь?
В самом деле. А что тут делает этот ненормальный?
Моя мама поднимается на ноги и заключает Тодда в теплые объятия. Это меня буквально выводит из себя, потому что я не ожидала такого подвоха.
— Это я взяла на себя смелость и пригласила Тодда пообедать с нами. Не прекрасно ли это, собраться вчетвером и поужинать?
Тодд смотрит на меня с хитрой улыбкой на лице. Я вижу, что он выглядит ужасно довольным собой, что сумел заманить меня в такую неожиданную ловушку. Я так и вижу, как он поглаживает себя по спине за столь удачное воплощение плана.
— Эмили, ты выглядишь просто великолепно, — легко растекается в комплиментах Тодд и шагает вперед, чтобы поцеловать меня в щеку. Но я слишком раздражена тем, что сейчас происходит, поэтому гневно отталкиваю стул назад. Тодд же вынужден резко отступить на пару шагов, потому что стул с силой ударяется о его ноги.
Я смотрю сердитым взглядом на свою мать:
— Я тебе, кажется, уже говорила, мама, что мы с Тоддом не встречаемся, и не будем в будущем, если он останется, я не намерена присутствовать на ужине.
— Эмили, — шипит моя мать, обращаясь ко мне. — Это очень грубо с твоей стороны, говорить такие вещи. Тодд наш гость, и не смей ставить нашу семью в неловкое положение.
Я закрываю глаза и собираю все остатки сил. Открывая их, я первым делом смотрю на моего отца, который выглядит очень обеспокоенным, затем перевожу недовольный взгляд на мою мать, но она делает вид, что безмерно оскорблена моим отношением. Тодд практически усмехается, ошибочно полагая, что я собираюсь подчиниться моей матери.
Я собираю всё оставшееся спокойствие и учтивость, обращаясь к маме в надежде, что она меня всё-таки услышит.
— Мама... я тебе уже говорила, наш разрыв произошел не очень хорошо, поэтому больше между мной и Тоддом ничего не может быть. Я не понимаю тебя и твое стремление свести нас вместе, ведь я тебе ни раз повторяла, что я против этого.