Она же прижимается ко мне, уткнувшись лицом мне в шею, и закидывает ногу мне на бедро. Лёгкая дрожь, сотрясающая её тело, медленно покидает её от жара моего тела.
Чёрт, сегодня будет долгая ночь и самая сладкая пытка в моей жизни.
Глава 6
Кэтрин
Я окутана теплом. Невероятный комфорт, который я никогда не испытывала прежде покалывает всё моё тело сотнями иголочек. Я медленно открываю глаза и вижу, что лежу рядом с мужчиной. И не просто с мужчиной, а с самым великолепным мужчиной на земле.
Господи, этого не может быть, чтобы шериф Бэннон лежал рядом со мной.
Наверное, он тот, кто спас меня. И ещё… именно этого человека я избегала как чумы. Теперь же прижалась к нему и… не хочу отпускать. Мне слишком хорошо рядом с ним. Я чувствую себя в безопасности в этот момент и не хочу, чтобы это закончилось.
Я закрыла глаза и вздохнула. Я влюбилась в Коула Бэннона, когда он вернулся в город. Я не помню его, когда он учился в школе, потому что разница между нами была десять лет. К тому времени, когда я стала достаточно взрослой, чтобы начать обращать внимание на мальчиков, он уже ушёл в армию, но я часто слышала, как горожане говорили о нем.
Золотой мальчик города.
Горожане даже устроили парад в его честь, когда он вернулся, и вскоре после этого он занял пост шерифа. Тогда это чертовски напугало меня.
Его предшественник не обращал на меня особого внимания, но у меня было такое чувство, что Бэннон не будет таким же. Он строго следовал правилам и был довольно прямолинейным. По крайней мере, я это о нём слышала.
Знаете, вы способны услышать многое, когда сами молчите. Через какое-то время люди и вовсе перестают вас замечать. Вы становитесь невидимкой. Точно как я. Я смогла не заметно скользить под людским радаром, и никто не догадывался, что я, шестнадцатилетняя девочка, живу одна и краду чеки отца, чтобы свести концы с концами. Именно так мне удалось незамеченной прожить два года.
Я тихонько вздохнула ещё раз, и тёплый мускусный запах шерифа заполнил мои лёгкие. Он пахнет мужчиной, и я хочу быть ещё ближе к нему. Всё ещё держа глаза закрытыми, я прижимаюсь к нему ещё сильнее и понимаю, что моя нога лежит на его бедре. Когда же моя грудь касается волос на его груди, я окончательно просыпаюсь, понимая, что абсолютно голая.
Бэннон ворчит сквозь сон и его рука по собственнически ложится мне на бедро. Пальцы грубо впиваются в кожу и слово «чёрт» срывается с его губ. Я же затаив дыхание держу глаза закрытыми и притворяюсь, что сплю. Несколько минут спустя я немного ерзаю и чувствую, как его твёрдое мужское достоинство упирается мне между ног. Жар охватывает меня, и я ёрзаю немного сильнее.
Господи, не могу поверить, что делаю это. Может, это всё, потому что частичка меня думает, что этого просто не может быть. Я ни за что не могу оказаться голой рядом с шерифом Коулом. Это не возможно.
Может быть, я умерла в снежную бурю и попала в рай? Это слишком хорошо, чтобы быть правдой, и я хочу запомнить этот момент.
Я снова ёрзаю, желая, чтобы эта сладкая волна вновь прокатилась по моему телу.
— Кэтрин, детка. Ты меня просто убиваешь, — раздаётся ворчание шерифа.
Мое дыхание замирает, когда он меня так называет. Я фрагментами вспоминаю прошедшую ночь, и мне кажется, он уже называл меня так. Может, он всех называет детками? Просто я думаю, что «детка» – это выражение нежности и любви для любовника.
Я открыла глаза и коснулась носом утренней щетины на его шее, прежде чем нежно поцеловать её. Но мне этого недостаточно. Мне нужно знать, каков он на вкус. Я снова целую его в тоже место, только на этот раз позволяю себе слегка провести по нему языком и чувствую, как его член дёргается. Я стараюсь подавить рвущийся из груди стон и вдыхаю мужественный аромат его тела.
Как молнией меня пронзает мысль, что я его возбуждаю и от этого чувствую себя женщиной. Желанной женщиной. Это так невероятно и не привычно, но мне это нравится.
— Ты хочешь убить меня, — рычит он, и я сдерживаю себя, чтобы не захихикать.
Набравшись смелости, я скольжу ладонью по его груди, чувствуя приятное покалывание на кончиках пальцев от его волосков. Грудь у шерифа такая твердая и я, осмелев, скольжу, не останавливаясь, пока не натыкаюсь на грубые рубцы шрамов. Я хочу отдёрнуть руку, но не успеваю. Шериф молниеносно переворачивает меня на спину и нависает надо мной со странным выражением на лице, которого я никогда раньше не видела.
Действительно никогда! Каждый раз, когда я видела его в городе, у него на губах всегда лёгкая дружелюбная улыбка по отношению к горожанам. Я же украдкой любовалась им и спешила ускользнуть, стараясь не попадаться ему на глаза. Я не хотела привлекать его внимание, потому что Бэннон пытается узнать всех в городе. Он серьезно относится к своей работе шерифа. Интересно, арестует ли он меня, когда узнает, чем я занимаюсь?
Я смотрю в его насыщенного серого цвета глаза. Я не знала, какого цвета его глаза. Я никогда не находилась достаточно близко к нему, чтобы взглянуть. Я даже и представить себе не могла, что глаза такого цвета существуют. Взгляд шерифа словно пронизывает насквозь и мне хочется просто исчезнуть, лишь бы он не увидел, что я воровка. Да, да, настоящая воровка, хоть это и жизнь заставила меня воровать.
— Привет, — бормочу я. Это всё, что я могу сейчас сказать. Его лицо не меняется, и он до сих пор не говорит ни слова. Его взгляд всё ещё прикован ко мне. Он немного смещается, и мои ноги открываются немного больше, позволяя ему скользить ближе ко мне. Шериф закрывает глаза и на его лице появляется маска боли.
Я поднимаю руку и обнимаю его за шею, боясь, что он уйдёт. Не знаю, откуда во мне появилось столько смелости. Может быть, это потому что вся эта ситуация кажется правильной. Или, может быть, из-за того, что у меня отняли так много, что я не хочу, чтобы забрали ещё и это. Я цепляюсь за шерифа и не отпускаю.
Я, конечно, боюсь, того что он скажет или того что он может у меня спросить, но ещё больше боюсь, что оттолкнёт. Я просто хочу сейчас прилечь и, уснуть на нём ни о чём не думая.
Шериф открывает глаза и глубоко вдыхает, как будто сдерживает себя.
— Как ты себя чувствуешь? — спрашивает он. Его голос груб, но мне нравится, и я краснею ещё больше.
— Я голая, — смущенно бормочу я.
— Да, извини за это. Мне нужно было как-то согреть тебя, а больница слишком далеко, так что я привез тебя к себе домой, — шериф замолкает, и мягко смахнув прядь волос с моего лица, нежно проводит костяшками пальцев по моей щеке. — Ты похожа на маленькую фарфоровую куклу. Твои щёки такие розовые… Тебе все ещё холодно?
Я качаю головой. Мои щёки розовые не от холода. На самом деле, мне сейчас очень даже тепло. Я не знаю, то ли это из-за тепла его тела или из-за чувств, которые проносятся сквозь меня в этот момент. Я никогда не чувствовала себя так раньше.
— Голодна? — спрашивает он меня и при упоминании о еде у меня урчит живот. Я так давно не ела нормально.
Бэннон улыбается, а я от смущения закрываю глаза. Моя нагота, наша близость, моя нога на его бедре…Господи, да он смеётся надо мной!
— Как насчет того, чтобы тебе принять хороший горячий душ, а я пока приготовлю нам что-нибудь поесть?
Я киваю головой в знак согласия.
— Открой глаза, детка. Мне нравится в них смотреть.
Я делаю так, как он приказывает. Что-то внутри меня хочет угодить ему.
— Со мной ты в безопасности. Я же шериф, — говорит он.
— Я знаю, кто вы такой, шериф Бэннон.
— Коул, — поправляет он. — Зови меня Коул, милая.
— Хорошо, Коул, — соглашаюсь я.
— Откуда ты меня знаешь, я мог видеть тебя раньше? — спрашивает он.
— Думаю, нет. Но ведь все знают, кто вы такой, шериф, — его взгляд меняется.
— Коул, — исправляюсь я.
— Я тоже думаю, что не смог бы забыть нашу встречу. Твои глаза... — он пристально смотрит в них. Мои глаза тёмно-зеленые, как у моего отца. На свету они меняются на более мягкий зелёный, но я знаю, что сейчас они тёмные. Я прикусываю губу, не зная, что сказать, а Коул продолжает. — Как же я тебя раньше не видел?
— Я всегда старалась, чтобы вы этого не сделали, — наконец признаюсь я, прекрасно понимая, что так просто он не отстанет от меня. — Так что, у меня сейчас неприятности?
— Нет, — огрызается он. — Если кто и попал в беду, так это я, — тихо бормочет он последние слова.
Я открываю рот, чтобы спросить, что он имеет в виду, но он быстро встаёт и, подняв меня, ставит на ноги. Ноги совсем меня не держат, и я начинаю оседать на пол. Коул ловит меня, прежде чем я могу растянуться на полу и я крепко обнимаю его за шею, испугавшись, что упаду. И ещё боюсь… что больше никогда не смогу быть так близко к этому мужчине. Боюсь потерять всё, что он заставляет меня чувствовать.
Коул притягивает меня к себе и немного приподнимает. Инстинктивно я обхватываю его ногами за талию. Мне трудно сомкнуть вокруг него ноги, и он скользит одной ладонью мне под задницу, чтобы удержать на месте. Я чувствую, как он нежно сжимает её, напоминая мне ещё раз, что я голая. От смущения я снова прячу лицо ему в шею.
— Я помогу тебе в дýше, — говорит он мне, прежде чем поцеловать в макушку.
Затем он несёт меня по коридору и вносит в комнату с гигантской кроватью в центре. Комната красиво обставлена, с двумя тумбочками и комодом с телевизором, установленным над ним. Все чисто, но просто. Никакого яркого цвета. Всё выдержано в тонах чёрного, коричневого и белого.
Коул проходит в ванную и я, ожидая, что он отпустит меня, цепляюсь за него ещё крепче в молчаливой мольбе не делать этого. Я не знаю, почему я так привязалась к нему, но одно я знаю точно, что не хочу его отпускать. Я просто не могу.
— Я держу тебя, — успокаивает он меня. Я слышу, как Коул включает воду и вместе со мной входит под струи воды. Теплая вода ласкает мою спину, и я облегченно вздыхаю.
— Опусти ноги, — командует он.
Я медленно делаю, как он мне говорит и, сняв носки, которые он надел на меня, скатываюсь по его телу, пока ноги не касаются пола душа. Коул держит меня за талию одной рукой, а другой тянется за бутылочкой геля для душа.
— Держись за меня, — опять командует он и, отпустив меня, берёт мочалку. Быстро наносит на мочалку несколько капель геля и, отставив бутылочку в сторону, вновь придерживая меня за талию, начинает тереть меня мочалкой. Я закрываю глаза и отдаюсь наслаждению его заботы обо мне. Коул нежно начинает массировать мочалкой мои плечи, потом медленно спускается вниз. Мочалка скользит по моим соскам, делая их твердыми как камешки, и я слышу, как он стонет и бормочет мое имя. Я хочу открыть глаза, но не могу. Я слишком застенчива и немного растеряна, чтобы заставить себя сделать это.
Я слышу, как мочалка падает на пол, и на её месте по мне скользит его рука.
— Скажи, чтобы я остановился, — рычит он.
— Хм, — это все, что я могу сейчас произнести. Мне нравится чувствовать его руки на себе. Я не могу вспомнить, когда в последний раз кто-то даже прикасался ко мне, не говоря уже о том, чтобы держать меня так близко. Конечно же, я никогда не скажу ему остановиться. Если бы я только смогла говорить прямо сейчас, я бы, вероятно, попросила от него больше.
Я толкаюсь в его руку, молча поощряя его. Коул скользит рукой по моему животу и у меня перехватывает дыхание, когда он начинает скользить между ног. Всё мое тело охватывает огнём, и оно пульсирует от нужды, которую я не знаю, как удовлетворить. Я покачиваюсь против него и издаю отчаянный крик.
— Я держу тебя. Я знаю, что тебе нужно, и позабочусь об этом.
Позаботится обо мне – и моё сердце начинает неистово колотиться от его слов.
— Обещаешь? — выдыхаю я.
— Обещаю, — искренне отвечает он.
Я, наконец, открываю глаза, встречаясь с ним взглядом, и ахаю, когда его палец скользит по моему клитору. Коул улучив момент, склоняется ко мне и обрушивается на меня голодным страстным поцелуем.
Его язык проскальзывает мне в рот и я, растаяв, позволяю ему брать то, что он хочет. Коул посасывает мой язык и нежно покусывает губы.
— Поцелуй меня в ответ, детка. Покажи мне, что ты тоже этого хочешь, — рычит он у моих губ, прежде чем взять их в сладкий плен снова. Я размыкаю губы для него, и когда его язык вновь оказывается у меня во рту, скольжу ему навстречу своим языком.
Все мысли покидают мой разум, и я тону под натиском его губ и проворных пальцев, которые всё быстрее двигаются между моих ног. Я цепляюсь за него и немного извиваюсь бёдрами. Ненавижу, что он до сих пор в трусах. Я хочу, чтобы мы были полностью голые. Один на один. Я хочу почувствовать каждую его частичку, когда исчезну.
Удовольствие во мне нарастает и я, разорвав наш поцелуй, немного отклоняю голову назад. Коул лёгкими поцелуями прокладывает дорожку от моих губ к шее и начинает её нежно покусывать, продолжая работать пальцами, приближая меня все ближе и ближе к освобождению.
— Коул, — со стоном выдыхаю я.
— Давай, детка, — моё тело дергается, и я выкрикиваю его имя. Дрожь бьёт меня и ноги становятся совсем слабыми, когда самое интенсивное удовольствие омывает меня. Левая рука Коула удерживает меня от падения, а правая продолжает ласкать клитор, продлевая моё удовольствие.
Медленно он поворачивает меня к себе спиной и начинает мыть мне волосы. Мы оба ведем себя тихо. Стон вновь соскальзывает с моих губ, когда он массирует мне голову, вспенивая шампунь. Он смывает его и наносит кондиционер. Чувство заботы окутывает меня, и я хочу плакать.
Минуту спустя Коул отключает воду и обматывает меня полотенцем. Я поворачиваюсь к нему лицом и смотрю в его красивые глаза. Его лицо нечитабельно, и я начинаю беспокоиться.
Коул же поднимает меня на руки и несёт к огромной кровати, где откинув покрывало, кладет меня, прежде чем укрыть.
— Я приготовлю тебе что-нибудь поесть, — отворачивается он от меня и идет к комоду. Я, молча, наблюдаю, как он снимает мокрые боксеры, бросая их в корзину, прежде чем вытащить фланелевые пижамные штаны и надеть их. Я проклинаю их за то, что они закрывают мне вид на его твердую задницу, которую я видела только мгновение. Он поворачивается, чтобы посмотреть на меня. Мой взгляд устремляется на шрам над его плечом, и он бормочет что-то, чего я не слышу. Коул замолкает и входит в гардеробную. Минуту спустя он возвращается, но уже в чёрной рубашке, которая скрывает его шрамы.
Я хочу кое-что сказать, но, ни одно слово не желает покидать мой рот. Я привыкла к такому. Обычно меня это не беспокоит, но сейчас совсем наоборот. Я хочу кое-что сказать. Я хочу знать, о чём он думает.
— Яйца с беконом подойдут? Это всё, что я могу приготовить, не спалив при этом дом дотла, — пожимает он плечами и его лицо всё так же ничего не выражает.
Я просто киваю ему головой. Коул секунду смотрит на меня и, вздохнув, быстро покидает спальню. Когда он исчезает, пустота, к которой я давно уже привыкла, поселяется внутри меня. Одиночество, которое незаметно для меня исчезло с тех пор, как я проснулась в доме Коула, наваливается на меня.
Я встаю с кровати и использую полотенце, чтобы высушить волосы. Потом иду к шкафу, чтобы найти рубашку, которую смогу носить. Я нахожу серую рубашку с надписью «армия» и надеваю её. Она настолько длинная, что как хорошее платье доходит почти до колен.
Нарядившись, я выхожу из комнаты и иду по коридору в поисках кухни. Я слышу голос Коула и останавливаюсь в гостиной, понимая, что он разговаривает по телефону.
— Эй, Лорен, я только что получил твое сообщение, — наступила долгая пауза. — Да, я могу это проверить. Разве это не нормально, что некоторые девочки принимают душ в школе?
У меня скручивает живот от его слов, и я знаю, что проклятая реальность всё же просочилась в мой маленький тесный мирок. Я смотрю в окно и вижу, что снег прекратился. Небо все ещё серое, сейчас раннее утро. Я не хочу говорить Коулу о том, что произошло в школе или признаваться во всём, что я делала. Я знаю, он сказал, что у меня нет проблем, но не думаю, что он знает всё, что я сделала.