— Ты что, девственница? — выпаливаю я.
Её глаза широко распахиваются от моего вопроса, и она вновь прикусывает губу. Я немного двигаю бедрами, касаясь членом её клитора. Кэтрин дёргается, и я понимаю, что она все еще чувствительна от двух оргазмов, которые я ей подарил.
Отпустив губу, она облизывает её, прежде чем, наконец, кивнуть мне в ответ. Я смотрю на неё сверху вниз, и водоворот эмоций проходит сквозь меня. Мне, конечно, нравится мысль, что никто и никогда не прикасался к Кэтрин, и уж точно не будет, но я боюсь проникнуть в неё членом.
Я БОЮСЬ ПРИЧИНИТЬ ЕЙ БОЛЬ!
— Мы… можем… остановиться… сейчас, если ты хочешь. Мы… не должны… делать больше, — каждое слово даётся мне с трудом.
Но, не смотря на то, что я не хочу причинить ей боль, у меня всё ещё есть первобытная потребность заклеймить её во всех отношениях. Связать со мной Кэтрин самым варварским способом.
— Я хочу… Я хочу, чтобы ты был моим первым… — шепчет Кэтрин и прикасается к моей щеке ладонью.
— Первым и единственным, — поправляю я. После меня больше никого не будет. Я буду её первым и последним. — Скажи это, Кэтрин, — приказываю я.
— Первым и единственным, — улыбается она.
Тяжесть, сжимавшая мне грудь, ослабевает. Я целую её, вкладывая в поцелуй всё, что могу и хочу ей отдать. Я хочу, чтобы она знала, как много это значит для меня.
Раздвинув коленом ноги Кэтрин, я скольжу членом, имитируя секс. Несколько секунд спустя, моя девочка начинает двигаться мне на встречу, впиваясь ноготками мне в спину.
Я задеваю головкой члена её вход и Кэтрин вздохнув, замирает. Мой взгляд прикован к её лицу, и я тоже замираю.
— Больше, — наконец выдыхает она, и я даю ей то, что она просит.
Тихий стон срывается с губ Кэтрин.
— Ты самое прекрасное, что я когда-либо видел в своей жизни, — рычу я и одним мощным толчком вонзаюсь в её лоно. Крик срывается с губ Кэтрин, и я, заглушив его поцелуем, не двигаюсь. Я просто продолжаю целовать её, позволяя телу Кэтрин привыкнуть ко мне.
Я отрываюсь от её губ и покрываю лёгкими поцелуями лицо, шею и ушко Кэтрин. Я шепчу ей, насколько она идеальна, и как долго я ждал её. Я шепчу ей, что теперь она принадлежит только мне и пока я жив, буду давать ей всё, что она когда-либо захочет.
Скользнув рукой между нами, я поглаживаю её клитор.
Тихие стоны и вздохи срываются с её губ, и она начинает подмахивать мне. Мой член уже истекает спермой внутри неё, но я держусь.
Я сделаю для неё всё, что угодно. Я чувствую это до самых костей. Она моя единственная. Впервые я благодарен бомбе, разворотившей моё плечо. Именно это отправило меня домой. Отправило меня к Кэтрин. Туда, где я и должен быть. Защищать и заботиться о ней, это самое главное в мире.
Киска Кэтрин вновь и вновь сжимается, пока я поглаживаю её клитор. Её спина выгибается, и твердые как камешки соски прижимаются к моей груди. От этого ещё больше спермы вытекает из моего члена, и он дергается внутри неё. Я стискиваю зубы, используя всю внутреннюю силу, оставшуюся во мне, чтобы не сорваться и не начать сумасшедший «забег» внутри её маленького тела.
— Прости, детка, но мне нужно двигаться, — рычу я, и Кэтрин пытается двигать своими бедрами вперёд и назад. Я немного выскальзываю из неё и снова вхожу. Полные губки Кэтрин принимают форму буквы «O».
Я сильнее надавливаю пальцем на клитор, желая приблизить её оргазм, потому что знаю, что не продержусь долго.
Чёрт, у меня несколько лет не было секса, хотя каждая женщина в городке, одинокая или нет, пыталась залезть ко мне в штаны. Я даже не мастурбировал. У меня вообще пропала тяга к сексу после возвращения домой.
И вот теперь рядом с Кэтрин всё изменилось и я готов взорваться в любую секунду. Я уверен, что мог бы провести неделю внутри неё, и даже после этого мне было бы её мало.
Я двигаюсь немного быстрее, и глаза Кэтрин закрываются.
— Смотри мне в глаза, детка. Смотри на меня, — рычу я, и она выполняет мой приказ. Взгляд Кэтрин затуманен от страсти, и это лишает меня остатков контроля.
Наклонив бедра, я попадаю в идеальное местечко внутри неё, и она стонет моё имя. Снова и снова я врываюсь в неё. Мои яйца сжимаются, и я чувствую, что могу лопнуть в любую секунду.
— Детка, пожалуйста, мне нужно, чтобы ты кончила для меня. Отдайся мне. Мне нужно почувствовать, как твоя киска стискивает мой член.
От моих слов тело Кэтрин содрогается, и она сжимает меня внутри себя. Я рычу и «выстреливаю» спермой. Её так много, что она просачивается наружу. Секунды спустя, когда я, наконец, полностью опустошаюсь, моё тело слабеет, растворяясь в Кэтрин. Я зарываюсь лицом в её шею, чувствуя, что не могу пошевелиться.
Она же нежно гладит мои волосы, а я, поцеловав её шею, смотрю на неё.
На лице Кэтрин расцвела широкая улыбка, и я теперь точно знаю, что проведу всю свою жизнь, следя за тем, чтобы эта улыбка никогда не сходила с её лица.
Глава 8
Кэтрин
— Мне нужно накормить тебя, — бормочет Коул. Я лежу у него на груди, а он играет с моими волосами. Он как будто очарован ими. Я качаю головой и крепче прижимаюсь к нему. Я голодна, но не хочу двигаться. По крайней мере, пока. — Детка, тебе нужно поесть.
— Мы так и сделаем. Просто дай мне ещё немного времени. Я пока не хочу вставать, — признаюсь я. Я люблю, когда он называет меня деткой. Каждый раз, когда он называет меня так, рой бабочек начинает порхать в моём животе. Мне нравится это чувство. Коул рычит мне в ответ, и я улыбаюсь. Не знаю почему, но когда он рычит, моё сердце сжимается. Мне нравится этот звук.
Мне кажется, что я люблю Коула. Я не совсем уверена в этом, потому что не знаю, что такое любовь, но то, что он заставляет меня чувствовать, кажется и называют любовью. А ещё я не хочу его отпускать. Слова Коула, когда мы занимались любовью, почти заставили меня плакать. Никто раньше не говорил мне таких приятных вещей.
Мои глаза вновь наполняются слезами, и слезинка скатывается по щеке на грудь Коула, когда я думаю об этом. Коул замирает.
— Детка, ты что, плачешь? — я поднимаю на него взгляд, и он резко перевернув меня, нависает надо мной. В его взгляде сквозит беспокойство.
— Ты сказал, что я красивая, — смущённо шепчу я.
— Ты гораздо больше чем красавица. Ты идеальна…
Я чувствую, как краснею.
— И этот румянец… — Коул двигается против меня, и его твердый член трется о мой клитор. Я тоже начинаю ёрзать под ним. Мне понравилось быть связанной с ним, когда мы занимались сексом. Я никогда в жизни не чувствовала себя так. Как будто мы одно целое.
Коул рычит, и неожиданно встает с кровати, поднимая меня и ставя на ноги. Он подходит к шкафу, и я разочаровано вздыхаю, когда он возвращается в джинсах. Они не застегнуты, и я скольжу взглядом по дорожке волос, исчезающих под поясом. Я не могу перестать смотреть на него. Он настоящий альфа-самец. Я никогда раньше не видела столь красивого мужчины. Даже шрам на плече делает его еще более мужественным. Как воина, который ринулся в бой и победил.
— Перестань так на меня смотреть, — рычит он, сокращая расстояние между нами. Он надевает рубашку мне на голову. Она доходит мне почти до колен. Это еще одна армейская рубашка.
— Ты получил ранение в армии? — спрашиваю я, прикасаясь к шраму на его плече. Я знаю, что он получил много наград и вернулся домой из-за ранения. Так вот я думаю, что это шрам последствие этого.
Коул вздрагивает.
— Да. Получил, когда был рейнджером.
— Извини, — бормочу я, опуская руку, но он хватает её и вновь прикладывает к шраму.
— Извини. Я не привык, чтобы люди видели или прикасались к нему, — голос Коула немного оседает. — Но ты можешь потрогать, детка. Ты можешь трогать меня, где захочешь. Мне бы, например, не понравилось, если бы я не мог касаться тебя, где мне хочется.
— Ты можешь касаться меня везде, — улыбаюсь ему я и провожу пальцами по шраму. — Ты расскажешь мне, как это случилось?
— Мы собирались штурмовать дом, и я услышал щелчок, когда один из моих парней вошел. Я схватил его, оттянул назад. Но, к сожалению, был не достаточно быстрым, — Коул глубоко вздыхает. — Бомба взорвалась. Я попытался заслонить парня собой, и осколки задели часть моего плеча, — я прослеживаю пальцем несколько грубых следов от глубоких порезов. — Шрапнель. Осколки надо было срочно достать, но полевые врачи не всегда действуют быстро…
Коул замолкает и я, приподнявшись на цыпочки, целую его.
— Мой папа тоже пострадал в армии, получив пулю в колено. Он не был рейнджером, как ты.
— Мне очень жаль, — бормочет Коул и, запутываясь рукой в моих волосах, притягивает меня к себе. Я кладу голову ему на грудь.
— Он сам подстрелил себя, когда чистил пистолет, — признаюсь я. Коул ничего не говорит. — Он немного взбалмошный, — добавляю я.
— Я понимаю, детка.
— А твой друг выжил? — стараюсь я перевести тему подальше от моего отца. Иногда мне трудно о нём говорить. Временами он был хорошим отцом, а в другие – ужасным. Я не знаю, ненавижу ли я его или люблю и не хочу думать об этом в данный момент.
— Да, он выжил. Вскоре после этого он ушёл в отставку. У него двое детей, жена и он хотел вернуться к ним живым.
Я прекрасно понимаю это. Если бы у меня была семья, я бы не хотела делать ничего, что могло бы навредить ей. Я бы хотела защищать их и всегда быть с ними. Это то, о чём я всегда мечтала.
— Давай, детка. Я пока приготовлю нам завтрак, а ты можешь понежиться в горячей ванне. Я не хочу, чтобы ты заболела.
Я молчу, что уже немного «больна». Но это не простуда. Это восхитительно сладкая боль, которую я готова переживать вновь и вновь.
Коул тащит меня с собой на кухню. Подняв меня, устраивает на кухонный островок и целует в нос.
— Я не очень-то хорошо готовлю, но могу приготовить яйца и бекон, — говорит мне он и стреляет в меня улыбкой, прежде чем достать продукты из холодильника.
— Я умею готовить, — говорю я ему. Я болтаю ногами, пока смотрю, как он движется по кухне. Он включает плиту и подходит ко мне. Я раздвигаю ноги, чтобы он мог скользнуть между ними. Коул отклоняет мне голову назад, и я впиваюсь взглядом в его серые глаза, завораживающие меня.
— Тебе нравится готовить?
Я слегка пожимаю плечами.
— Я очень люблю готовить. Когда у меня есть продукты…
Коул стиснув зубы, смотрит на меня.
— Составь список, детка, и я достану из магазина всё, что тебе нужно. Хорошо?
— Хорошо. Тогда я с удовольствием приготовлю для тебя, — улыбаюсь я. Мне нравится мысль заботиться об этом мужчине. Мысли о том, что он вернется с работы, а я буду ждать его, витают у меня в голове. Я бы приготовила ему ужин. И его дом мог бы стать и моим.
— Отлично. Тогда составь список, и я куплю всё, что тебе нужно. Но сегодня… Сегодня я позабочусь о тебе. Договорились? — и Коул приподнимает бровь. Боже, он такой красивый и я каким-то образом смогла привлечь его внимание. Я не знаю, как и почему, но не хочу задавать вопросы или думать об этом. Я не хочу, чтобы мои сомнения заставили меня бежать подальше от него.
— Сделка.
Коул наклоняется, и нежно поцеловав меня, отстраняется.
Его слова продолжают витать в моей голове. Он говорил так, будто я никуда отсюда не уйду. Что я должна здесь остаться. Когда мы занимались любовью, он тоже говорил так, будто бы я должна остаться с ним рядом. Хотя, наверное, мужчины всегда так говорят в порыве страсти. Но мне кажется Коул не из их числа. По-моему он говорил искренне. И впервые за долгое время бремя тревог падает с моих плеч.
Теперь я точно знаю то, что я чувствую к Коулу – любовь.
Глава 9
Коул
— Чёрт, — ворчу я и стискиваю зубы. Я не могу перестать сыпать проклятиями с ней. Всю жизнь я был противником этого дерьма перед женщинами, и вот, пожалуйста, сам творю это самое дерьмо. Никакого контроля. Это она так влияет на меня, и, чёрт возьми, мне это нравится. Только она. Потому что я принадлежу ей.
— Коул, — Кэтрин откидывает голову назад, и её пальцы впиваются мне в грудь. Её волосы повсюду, пока она скачет на моём члене, её маленькие бедра движутся взад-вперед. Я цепко держу её за бедра, помогая ей двигаться. Я чувствую, что она приближается к пику. Её киска сжимает меня, пытаясь высосать все мою сперму. За последние несколько дней я узнал, что её киска очень ненасытна.
Я проснулся, когда она опустилась на мой член. Она так от него зависима. Я думал, что наш последний раунд в два часа утра лишил её сил, но явно ошибся, потому что сейчас пять тридцать, и она хочет большего. Принимать больше. Я не знаю, как её крошечное тело способно на такое, но это так.
Я смотрю на пространство между нами, и вижу, как мой член скользит внутрь и наружу её киски. Её маленький клитор сильно опух. Я скольжу одной рукой между её бедер, чтобы погладить его.
— Мне нравится это, Коул. Не останавливайся.
— Никогда, — хриплю я, не в силах говорить в этот момент. Я слишком зациклен на этой богине.
— Я собираюсь кончить, — стонет она и её голова падает вперед. Мой взгляд прикован к ней. Мне нравится смотреть на лицо Кэтрин, когда её накрывает освобождение. Её киска сжимает мой член, и я взрываюсь, сперма струится из моего члена глубоко в неё. Я не знаю, откуда у меня столько запасов спермы, но она может высасывать её из меня каждое проклятое время.
— Кэтрин, — я со стоном вжимаюсь в неё, желая убедиться, что её киска принимает каждую мою каплю, желая быть глубоко внутри неё, заклеймить её.
Кэтрин впивается ногтями в мою грудь, пока её киска стискивает меня снова и снова, оргазм накрывает с головой и она не падает на меня.
Я провожу руками вверх и вниз по её спине. Ненавижу, что сегодня мне нужно идти на работу, ведь школы открыты. Я не хочу расставаться с ней, но знаю, что это жизнь, что мы должны двигаться дальше. Мне придется привыкнуть к тому, чтобы быть без неё нескольких часов подряд.
Она целует мою грудь, заставляя меня улыбнуться.
— Я не думаю, что смогу заснуть, — бормочет она мне в грудь.
— Тогда встаем. Одеваемся. Я хочу отвезти тебя кое-куда, прежде чем оставлю в школе.
— М… хорошо, — бормочет она, но не двигается. Я перекатываю нас, оказываясь сверху. Убрав волосы с её лица, целую. Поцелуй медленный и ленивый, как будто мы делали это каждое утро всю нашу жизнь. Это так естественно.
— Мне нечего одеть, — вздыхает она.
— Мы придумаем, как забрать одежду из твоего старого дома, — говорю я ей. Меня не волнует, должен ли я врываться в этот дом. Я достану ей всё, что она хочет. Также я собираюсь заказать ей кое-что. Ей нужны сапоги и хорошая зимняя одежда. — Подъем, — говорю я ей, вытаскивая её с кровати вместе со мной.
Она бежит в ванную, закрывая за собой дверь.
— Никакого душа, — кричу я, и слышу её хихиканье. Этот звук прошибает меня насквозь. Чёрт, не хотел бы я быть без неё сегодня.
Я направляюсь в ванную комнату по коридору и выполняю утреннюю рутину, прежде чем отправиться в сушилку и вытащить одежду Кэтрин. Возвратившись в спальню, бросаю их на кровать и начинаю надевать форму.
Кэтрин выбирается из ванной, когда я надеваю сапоги.
— Твоя одежда чистая, — говорю я ей. — Мне не нравится мысль о том, что ты собираешься в школу без бюстгальтера и трусиков, — продолжаю я. У неё их не было, когда я раздел её в наш первый день.
— О! — она выбегает из комнаты и через несколько минут возвращается с бюстгальтером и трусиками в руке.
— Забыла про них в спешке после моего побега из школьного душа, — застенчиво говорит она, напоминая мне о звонке, который мне нужно сделать в школу.
— Больше никакого школьного душа, — говорю я ей. — Ты принимаешь душ только со мной. Дома, — и Кэтрин улыбается от моих слов.
Она подходит к кровати и начинает одеваться, надевает лифчик, трусики и джинсы.
Она заходит в мою гардеробную и выходит через минуту с надетой сверху моей военной рубашкой. Берет резинку для волос и обертывает им низ рубашки, делая какую-то странную петлю, отчего рубашка становится короче, и смотрится лучше. Я хмыкаю в удовлетворении, что сегодня она идет в школу в моей рубашке, а моя сперма покрывает её киску. Это заставляет меня чувствовать себя немного лучше при мысли о расстоянии между нами.