Темноволосый кудрявый парень с кипой на голове, которому на вид было не более тринадцати лет, пытался всех успокоить.
– Это раввин Даг, новый помощник раввина, – сказала Джесс.
Миранда села рядом с Джесс, когда мы нашли свободное место на полу. Понадобилось немного времени, чтобы всех угомонить, и уже вскоре все обратили внимание на раввина Дага.
– Все готовы построить суккат для нашей игры?
Если бы год назад меня спросили, что такое суккат, я бы не смогла ответить. Теперь я знаю, что это небольшая постройка, куда приглашают своих друзей и семью, чтобы съесть «мучной урожай». Обычно евреи строят суккаты ближе к октябрю на праздник Суккот, но молодежная группа ставит спектакль для школьников к празднику, и поэтому суккаты строят сегодня.
Раввин Даг распределил нас по группам. Я попала в группу, где никого не знаю. Парня, который назначил себя лидером, я видела в коридоре. В мою группу попала девушка с вьющимися густыми волосами и еще несколько девушек и парней. Сев рядом с мисс Густые Брови, я улыбнулась ей.
– Я Никки, в моем имени две «к».
О Боже, я сразу вспомнила об отчиме – Марке – с одним «к».
– Я – Эми, через «и», – парировала я в ответ.
– В какую школу ты ходишь?
–Чикагскую Академию, а ты?
При упоминании Чикагской Академии Никки дважды моргнула. Да что такое со всеми сегодня? Клянусь, можно подумать, что Чикагская Академия синоним «школы для хулиганов»
– В математическую.
– Круто.
После того, как я сказала, что учусь в Чикагской Академии, Никки перестала быть такой дружелюбной.
К счастью, классный парень в черном свитере с капюшоном, сидевший напротив меня, решил завести разговор:
– В чем дело? Я Уэс.
– Я Эми.
– Никогда не видел тебя прежде, – сказал он, осматривая меня. Этот парень смахивает на игрока.
– Я из команды девственниц.
На удивление, его это не повергло в шок, а наоборот рассмешило.
– Круто. Ты, наверное, не захочешь гулять со мной. Я не девственник, я могу отпугнуть тебя.
– Я учусь в Чикагской Академии, я могу отпугнуть тебя.
Но вместо того, чтобы испугаться, Уэс заинтересованно наклонился вперед.
– Ооу, одна из богатеньких детишек. Правда, что твои родители устраивают вечеринки с выпивкой и травкой?
– Конечно, – солгала я. – На что же еще потратить кучу денег?
Засмеявшись, он самоуверенно улыбнулся.
–Ты мне нравишься, Эми.
Раввин Даг начал оглашать наше задание:
– Ребята, вам нужно украсить ваши суккаты фруктами. Корзины, крючки и веревки в кладовке. Побольше креатива, ребята.
Я проследовала за остальными ребятами в кладовку. Мы с Уэсом мгновенно подружились. Я узнала, что он ходит в математическую школу и поет в группе Lickity Split. Никки тепло посмотрела на меня, хотя, быть может, она просто неравнодушна к Уэсу, и поэтому старается быть милой.
– У тебя есть парень? – спросил Уэс, когда мы пытались сплести вместе бананы.
Я посмотрела в сторону группы Джессики. Ребята пытались установить суккут.
– Вроде того.
– Что значит «вроде того»? – вмешалась Никки в наш разговор.
Почему всех это так волнует?
– У меня есть парень, но он в Израиле.
Уэс воткнул иголку с ниткой в кожуру банана.
– Он там живет?
– Да.
– Как он может быть твоим парнем, если находится за миллионы миль от тебя?
Я перестала нарезать бананы. Как будто каждому нужно сказать вслух то, что в последнее время занимало все мои мысли. Бесит. Поговорив с моей израильской кузиной, я переосмысливаю наши с Эйви отношения. Очевидно, я для него не на первом месте. Тогда почему он должен быть всем для меня?
Не ответив Уэсу, я прошла мимо молодежной группы и остановилась вдали, чтобы посмотреть на озеро Мичиган. Вид с заднего двора синагоги выходит на озеро и небоскребы. Уверена, мой отчим хотел бы урвать кусок такого аппетитного пирога. Я представила, что нахожусь сейчас на песчаном берегу.
Образ Нейтана всплыл в моей голове, прерывая мысли об Эйви. Не знаю почему, но… Нейтан напоминает мне Эйви. Не внешностью, но что-то в нем есть. Эйви божественно-великолепен и напоминает модель bercrombie. Нейтан же совсем другой. Он выглядит так же неуклюже, как и его поступки, но его совсем не волнует, что он одинок. У Эйви же полно преданных друзей.
Эйви и я влюбились после того, как ненавидели друг друга большую часть лета. В начале лета мы сорились всякий раз, когда находились в двух шагах друг от друга. Когда он поцеловал меня, это было так страстно и совершенно невероятно, что затмило все предыдущие мои поцелуи.
Уверена, поцелуи Нейтана ничто по сравнению с поцелуями Эйви.
Я положила руки на виски и зажмурила глаза. Как я могу думать о поцелуях Нейтана? Фу-у.
Ладно, признаю, у него невероятные зеленые глаза с коричневато-золотистыми искорками, и каждый раз, когда я смотрю в его глаза, я ищу эти искорки.
У такого парня, как он, не должно быть таких великолепных глаз.
– Эй, Эми, ты в порядке?
Это Джессика. Сейчас я не хочу говорить даже с моей лучшей подругой. Я, вроде как, в депрессии.
– Я в порядке.
– Ты думаешь, что молодежная группа – слабовольные неудачники, не так ли? Мне жаль, что я втянула тебя в это.
– Они не слабовольные неудачники.
– Тогда почему ты такая хмурая? –лучшая подруга закатила глаза, вы можете в это поверить? – Серьезно, у тебя с Эйви все будет хорошо. В последнее время ты ведешь себя как затворница, и это действует всем на нервы, особенно мне. Ты не можешь двигаться дальше? Я гарантирую тебе, что Эйви не хандрит и не делает всех окружающих несчастными.
Я в шоке широко раскрыла глаза, не в силах поверить, что моя подруга отчитывает меня. Она никогда не делала этого. Мы всегда поддерживали друг друга, несмотря на прыщи, парней, родителей и школу.
– Полагаю, попросить подругу поддержать меня в самый трудный момент жизни – слишком много.
– Знаешь что, Эми? Я думаю точно так же, – сказав это, она, топая, пошла обратно строить суккут.
Что, черт возьми, это было? Я слишком растеряна, чтобы думать об этом прямо сейчас. Я всего лишь хочу вернуться домой. И ничего более. Хуже всего то, что именно Джессика привезла меня сюда. Я вернулась обратно к своей группе и плюхнулась рядом с Уэсом из Lickity Split.
– Эми, ты села на банан, – сообщил мне Уэс, а после разразился смехом.
Никки и остальная группа наблюдали за мной. Все взоры направлены на меня, в ожидании моей ответной реакции.
Я могла бы заплакать – для этого не нужно прикладывать усилий. Честно говоря, я уже чувствую, как на глазах наворачиваются слезы. Закрыв глаза, я сфокусировалась на мокрой кашице на моих джинсах, которые придется замачивать не менее полтора часа. И на тираде Джессики. И на беременности мамы.
На Эйви и Нейтане, на катастрофическом свидании папы. И неуемном пристрастии Мутта обнюхивать каждую промежность.
В случае, если Вы не заметили, заявляю – моя подростковая жизнь официально испорчена.
Глава 12
Однажды раввин Глассман сказал, что осознал, что хочет учиться на раввина еще будучи учеником средней школы. Честно говоря, я думаю, Бог выбрал его предназначение среди тысячи всевозможных путей. Он слишком беспристрастен и мудр, чтобы быть обычным человеком.
Да, мне было суждено провести остаток ночи с прилипшей банановой кашицей на моих джинсах. И нет, Джессика все еще не разговаривает со мной. В отличие от Миранды.
– Это была очень весело, не так ли? – задорно спросила Миранда, когда мы сели в машину Джессики в конце вечера.
Джесс завела двигатель, а я, прежде чем сесть, подложила полиэтиленовый пакет на сиденье, чтобы не испачкать его
Джессика фыркнула себе под нос.
– Да, все было чудесно, – ответила я. Словами не передать, как я люблю, когда надо мной смеется целая группа школьников, да и в придачу к этому, я пахну как детское пюре. Где мне можно записаться на следующую встречу?
– Мне жаль твои джинсы, – сказала Миранда с переднего сиденья. – Я рада, что ты пришла. Было не так много детей из ЧА.
– В Академии не много евреев, – я откинулась на спинку сиденья. При малейшем движении я чувствую, как подомной шуршит пакет. Вероятно, количество евреев не превышает 15-20% учеников Чикагской Академии, да и к тому же, ЧА далеко не самая большая школа в Чикаго.
– Они думают, что мы богатые снобы, – ляпнула я.
Миранда, повернувшись, посмотрела на меня, в то время как Джессика полностью сосредоточилась на дороге, ведущей домой.
– Люди не считают меня снобом, они считают меня жирной, но они полагают, что ты сноб, потому что ты красивая и мало улыбаешься.
– Улыбки переоценивают.
Джессика фыркнула себе под нос, а Миранда наоборот выглядела воодушевленной, продолжая возбужденно болтать:
– Улыбка продлевает жизнь. А ты знаешь, что когда ты хмуришься, то работают больше мышц, нежели когда ты улыбаешься?
– Ты знаешь, сколько энергии уходит на разговоры, в отличие от того, когда ты молчишь?
Я и вправду сказала это вслух? О Боже. Миранда, прикусив губу, отвернулась и вжалась в сиденье.
Я не это имела в виду. Я просто хотела, чтобы меня перестали попрекать тем, в чем я не права. Джессика остановила машину. Я думала, что вывела ее из себя, и она выкинет меня за шиворот прямо посреди дороги, но потом я поняла, что мы подъехали к моему дому.
Придерживая статусу «я-не-очень-хороший-и-не-улыбчивый-друг», я открыла дверцу машины и ступила на тротуар.
Я уже собиралась переступить через свою гордость и поблагодарить Джесс за поездку, но она опередила меня, выпалив «закрой дверь».
Как только я захлопнула дверь, она умчалась также быстро, как автогонщик NASCAR
Чувствую себя самой последней стервой. Может, так и есть. Должна ли я чувствовать облегчение от того, что я стерва с совестью? Я совершенно несчастна.
С минуту я стояла на улице, а затем развернулась и направилась к дому.
Я хочу улыбаться. Я хочу быть хорошей подругой для Джессики и Миранды.
Миранда одевается и ведет себя не так, как я, но она милая и улыбчивая.
Она улыбается, потому что все хорошо, или она милая, потому что улыбается?
Это вообще важно?
Истощенная физически и эмоционально, я прошла мимо нашего ночного портье Джоржа, который любезно открыл для меня двери. Я вызвала лифт, когда Джордж обратился ко мне:
– Как прошел вечер с друзьями, мисс Барак?
– Дерьмово.
– Боюсь, что некоторые дни действительно такие.
– Да, некоторые дни – дерьмо.
В лифте я прислонилась головой к стене. Двери уже начали закрываться, как вдруг я услышала, что кто-то пытается придержать их. И этот «кто-то» был никто иной, как Нейтан.
Он был одет в кофту и тренировочные штаны. Дама, которую я видела пару раз, шла за ним. Она живет на пятом этаже. Я закрыла глаза, пытаясь отгородиться от всего. Когда лифт остановился на пятом этаже, дама вышла, и я открыла глаза.
Нейтан смотрит на меня поверх очки. Его глаза такие же яркие, как у лягушонка Кермита, и в них сверкают золотые огни лифта. Глупые огни. Тупой лифт. В мою голову лезут дурацкие мысли о том, что мне сделать, чтобы понравиться такому парню, как Нейтан.
Он сделал глоток воды из бутылки, которую держал в руках. Я тяжело задышала, будто мой мозг превратился в огромное картофельное пюре. Я смотрю на его губы. Я никогда не смотрела на его губы, а сейчас они блестят от воды. Натан ненавидит меня, но может быть...
Нет, я не могу.
Но он смотрит прямо на меня; наши взгляды встретились. Я не могу ничего изменить в моей дрянной жизни, но быть может я смогу изменить его отношение и враждебность по отношению ко мне.
Если я не попробую, то никогда не узнаю. Уронив сумку на пол лифта, я приблизилась к Нейтану и прижалась губами к его. Я целовала Нейтана в лифте, пока он стремительно нес нас с пятого на сороковой этаж. Я завороженно смотрела на него, ожидая его реакции.
Никакой реакции.
Мои руки. Куда мне деть руки? Положив их на его грудь, которая оказалась необычайно твердой для парня, вроде него, я наклонила голову, чтобы углубить поцелуй.
Нейтан не ответил на поцелуй. Его губы мягкие и манящие, но он неподвижен. Он не оттолкнул меня, но и не ведет себя как парень, которого целует девушка. Его губы слегка раскрылись, а дразнящее дыхание теплое и сладкое.
Но все впустую. Он не принял участия, всю инициативу я взяла в свои руки.
Когда лифт пискнул, оповещая нас, что мы приехали, открылись двери, я убрала руки с его груди и отступила на шаг назад.
– Что ж, была рада доставить удовольствие, – сказала я, подняв сумку и выходя из лифта.
– Кому? – спросил Нейтан, проходя мимо меня.
Мы в безлюдном холле на сороковом этаже. Нейтан стоит перед своей дверью, а я перед своей. Я изучала его профиль, пока он доставал ключи.
– Расслабься, Нейтан. Это была шутка. Тебе, очевидно, не нравятся девушки.
Он разразился коротким циничным смешком.
– Думай, как хочешь, Барби. Тебе когда-нибудь говорили, что ты пахнешь фруктами?
– Прекрати называть меня Барби! – закричала я, игнорируя его комментарий о фруктовом запахе.
Нейтан, не обращая на меня внимания, открыл дверь и также молча закрыл за собой.
Дверь моей квартиры открылась, из которой быстро выскочил папа.
– Что случилось? На кого ты кричала?
– Ни на кого.
– Я слышал крик. Ты вы порядке?
– Не доставай меня. Я в порядке, – ответила я, пройдя мимо него.
Папа проследовал за мной в мою комнату – в мое святилище, где я могу побыть одна.
– Я твой отец. Я имею право доставать тебя. Почему ты так ведешь себя? И почему ты пахнешь бананами?
Я наградила его моей знаменитой усмешкой.
– А как я себя веду?
– Как будто злишься на весь мир.
– Я не злюсь на мир. Это мир зол на меня. И для твоего сведения, я села на банан. А теперь прошу меня извинить, я должна почистить свои джинсы.
Мой папа достаточно быстро удалился.
После того как я застирала джинсы до скрипа, я надела сорочку и вышла в коридор, чтобы почистить зубы и умыть лицо. После пережитого стресса, на моем лице точно появится прыщик… или два. В ванной я усердно терла губы, пытаясь навсегда стереть следы поцелуя. Возвращаясь в свою комнату, я увидела, что папа стоял около двери, облокотившись о косяк.
– Признаюсь, я не привык разбираться с проблемами девочки-подростка, но я здесь, чтобы выслушать тебя.
Думаю, он мысленно готовится к тяжелому разговору. Он не привык разбираться с проблемами девочки-подростка. Мой папа типичный мужик. В его жизни не хватает женского влияния.
– Почему ты не хочешь ни с кем встречаться?
– Потому что отношения требует времени и обязательств.
Закатив глаза, я сказала:
– Для меня не тайна, что у тебя проблемы с обязательствами. Давай начистоту – ты отказываешься ходить на свидания, потому что любишь маму?
– Я не собираюсь обсуждать это с тобой.
– Почему же? Ясно как божий день, ты ни с кем об этом не говорил. Если ты думаешь, что уходя с головой в работу, ты сбежишь от правды, то ты сильно заблуждаешься.
– Эми, я весь поглощен тобой. У меня едва хватает времени, чтобы побыть с моей дочерью, и это как нож по сердцу. Как я могу посветить себя еще кому-то, если это отдалит меня от моей семьи?
– Ты считаешь, что два человека – это семья?
– Да.
Мой бедный папочка не понимает.
– А что ты будешь делать, когда я поступлю в колледж? Ты останешься один, в то время как у мамы и Марка будут дети. А кто будет рядом с тобой, когда ты постареешь? Ты будешь сидеть дома наедине с собой, и лишь вставная челюсть и дряхлое тело будут твоей компанией.
Он улыбнулся, а в глазах засветилось веселье.
– Спасибо за столь красочное и полное описание картины моего будущего. Считай, что я официально предупрежден о моей судьбе.