Сначала я не могла решить, посылать ли записку с По. Но даже без нее, воспользовавшись памятью птицы, Уит все равно увидел бы, как я его выпускаю. Увидел бы меня и Майлса, возвращающихся в машину. Он бы понял, что я отпускаю ворона неспроста и мог бы что-то заподозрить. Так что записка служит всего лишь для отвода глаз и моего собственного спокойствия. Я не могу сдержать довольной улыбки. Злость от предательства по-прежнему пылает где-то глубоко внутри меня, но страх испарился. Уит — мой противник и я готова к противостоянию.
Я гляжу на Майлса, и, хотя это противоречит моему решению, меня переполняет желание протянуть руку и прикоснуться к его руке. Дело тут не в романтике, говорю я себе, просто, чтобы успокоиться. После того, что случилось прошлой ночью, я не хочу, чтобы он строил иллюзии. Я не могу сблизиться с ним. Я не буду отвлекаться от поисков. Он здесь только чтобы помочь мне достичь цели, убеждаю себя я, но мой взгляд снова возвращается к его руке.
Мое лицо пылает при воспоминании о том, как мы вцепились друг в другав палатке, и я вдруг осознаю, что парень, который меня целовал, сидит в нескольких футах, смотрит на меня, и… ждет ответа.
— Извини, что? — заикаюсь я.
— Значит следующая остановка Айдахо?
— Думаю, да.
Майлс молчит какое-то время, а затем спрашивает:
— Ты просишь меня проехать две сотни миль на восток и сама точно в этом не уверена? — Он избегает моего взгляда и смотрит прямо на дорогу.
— Да.
— Хорошо… — проговаривает он медленно. — Так в этот раз это был огонь?
— Какой еще огонь? — переспрашиваю я в замешательстве.
— Ты прочитала огонь? Или ворона? Или что-то еще?
Я смотрю на него, пытаясь уловить признаки сарказма. Но их нет. Он просто пытается меня разговорить. — Я бы предпочла это не обсуждать, — наконец выдавливаю я.
— Джуно, ты можешь мне рассказать. Я не буду смеяться, — настаивает Майлс.
Фрэнки сказал, мне нужно говорить ему правду. Но в этом случае я просто не могу.
— Ты бы все равно ничегошеньки не понял, — говорю я, в надежде, что это остудит его желание сыпать вопросами.
Так и есть. Он закусывает губу и тянется снова включить радио. Отлично. Вот и поговорили.
Мысленно я возвращаюсь к полученным вчера ночью пророчествам. В первом достаточно ясно говорилось об Уите. Но когда я спросила о следующем шаге, ответ прозвучал не иначе, как на китайском. Я ни слова из него не поняла.
Пророчества всегда запутанные, но здесь я даже не знаю, каким образом его можно расшифровать. Я беру альбом Майлса и записываю пророчество по памяти, разбирая его затем слово за словом.
Наконец, Майлс выключает радио и спрашивает: — У нас есть время сделать остановку и перекусить? — Его голос звучит привычно ровно — похоже, он уже не сердится на грубость с моей стороны, заставившую его помолчать. Прекрасно.
Я закрываю альбом и засовываю его под сиденье. Моя голова раскалывается от размышлений, а загадка так и остается нерешенной.
— Давай просто сделаем сэндвичей, — предлагаю я.
Мы заезжаем в крошечный городок под названием Юнити и выуживаем из багажника колу, чипсы и продукты для сэндвичей.
— Мы можем поесть в машине, — предлагаю я, но Майлс кривится и указывает на одинокий столик для пикника под деревом.
— А не лучше ли выйти и поесть на улице? Меня уже тошнит от машины.
Мое чутье говорит мне продолжать путь. Но Майлс выглядит уставшим. Поникшим.
— Надеюсь, они купились на нашу уловку в Спрэе и движутся сейчас в сторону Тихого океана, — уступаю я. — Так что и правда, можем сделать привал минут на пятнадцать.
Его лицо тут же проясняется. Мы раскладываем еду на столе, и Майлс стоя начинает жевать. — У меня задница онемела еще уКаньон Сити, — жалуется он, разминая ноги, и вытирая рот от крошек.
— Сколько нам еще осталось ехать до главной автомагистрали? — спрашиваю я.
Майлс бежит к машине и возвращается с атласом и карандашом. — Еще часа полтора и мы снова выедем на 84-е на границе с Айдахо, — говорит он, ставя точку на том месте, где мы сейчас, и проводит тонкую линию к краю Орегона.
Мы возвращаемся на дорогу, с которой начался наш путь. Заданное Фрэнки направление было неточным — просто на юго-восток, а вот куда именно двигаться дальше, я вообще не представляю. «Ох уж эти шифрованные пророчества» — хмурюсь я.
И тут меня осеняет. Я хватаю Майлса за руку: — Можешь мне кое в чем помочь? Я произнесу предложение, а ты скажешь первое, что придет тебе в голову. Майлс морщит лоб.
— Окей, — говорит он неуверенно.
Я произношу пророчество слово в слово:
— Следуй за змеем к городу у воды, которой нельзя напиться.
Майлс выглядит озадаченным.
— Вообще ничего мне не говорит. А о чем это?
— Это наше направление, — отвечаю я.
— Это один из знаков, что ты получила прошлой ночью?
— Да, — отвечаю я неохотно, и твержу себе «Хватит болтать». Я делаю глоток рутбира* и позволяю пузырькам пощипать мой язык, прежде чем глотаю его.
(*Напиток Рутбир — Корневое пиво (англ. Root beer, также известное как Сассапарилла) — газированный напиток, обычно изготовленный из коры дерева Сассафраса. Корневое пиво, популярное в Северной Америке, производится двух видов: алкогольное и безалкогольное. Безалкогольная версия рутбира изготавливается из экстрактов или сиропов с добавлением газированной воды и не так популярна, как другие безалкогольные напитки, но занимает 3 % рынка США. Алкогольная версия (Гежня) изготавливается путём сбраживания смеси экстракта и сахара с дрожжами. Обычно после брожения получается алкогольный напиток, содержащий 0,4 % алкоголя (для сравнения — большинство видов пива содержит 3 и более % алкоголя, квас — 1–2 %).
— И ты слышала именно эти слова? — в его голосе звучит оттенок недоверия.
Я киваю. «НЕ ГОВОРИ ЕМУ» — буквально орет мой внутренний голос. Но я должна сказать. Не следовать пророчествам — все равно, что сдаться прямо сейчас. Он чешет голову и смотрит на меня с подозрением.
— Как же это у тебя получилось?
— Я использовала оракула.
— По разговорила что ли? — фыркает он с ухмылкой.
Я делаю еще глоток и мотаю головой. Чувство вины накатывает на меня волнами и я удивляюсь, как же он еще этого не заметил. Я смотрю в сторону, а когда вновь поворачиваюсь к нему, Майлс выглядит мрачнее тучи.
— Это был не По, — доходит до него.
Я робко киваю, но тут же напоминаю себе, что на войне все средства хороши. Я поднимаю голову и наблюдаю, как Майлс пытается собраться с мыслями и вспомнить вчерашний вечер. И, похоже, находит ответ.
— Что ты добавила в чай, которым напоила меня в палатке? — его голос на себя не похож. Прямо как с того света.
— Кое-что выращенное на Аляске и немного похожее на бругмансию.
— Что еще за хрень эта бругмансия? — закипает он. Его лицо багровеет, а глаза темнеют.
— Ангельские трубы*, - отвечаю я, прекрасно зная, что это ему ни о чем не говорит.
(*Бругма́нсия древови́дная, или Бругмансия древесная (лат. Brugmansia candida) — вид тропических растений рода Бругмансия семейства Пасленовые (Solanaceae), небольшие деревья и кустарники, известные прежде всего содержанием психоактивных веществ. В литературе растение упоминается также под многими другими названиями: англ. Tree Datura (Дурманное дерево, Древесный дурман), англ. Angels trumpet (Ангельские трубы), англ. Tree of the Evil Eagle, Brug, Hua-cacachu, исп. Toé, Шипибо Canachiari.)
— ЧТО ЭТА ФИГНЯ ДЕЛАЕТ? — слова Майлса будто четыре маленьких кинжала буравят мой череп. Я закрываю рукой лоб. Прекращай думать о нем, как о парне. Он твой водитель. Твой оракул. И не более. Я опускаю руку и поднимаю подбородок. Мне пришлось его использовать — у меня не было другого выбора.
— Это наркотик, но в нужной пропорции, как это было вчера вечером, он действует как успокоительное.
— Ты меня накачала. — Майлс охает, будто кто-то дал ему под дых. Боль искажает его лицо.
Я собираюсь с духом. Я ведь правильно поступила.
— Я сделала то, что нужно было сделать.
— Может, нужно было меня сначала спросить? — говорит он, и, похоже, все еще пытается переварить услышанное. Словно не может в это поверить. Будто я его здесь разыгрываю.
— Ты бы не согласился, — возражаю я и скрещиваю руки на груди. Я стараюсь, чтобы мой голос прозвучал как можно сдержаннее. — С чего бы тебе соглашаться, если ты так и не поверил ни единому моему слову?
Майлс смотрит на меня, словно не верит своим ушам, а его руки прямо дрожат от переизбытка эмоций.
— Все потому, что ты ЧОКНУТАЯ! — выкрикивает он. — Я не говорю, что это твоя вина. Тебе просто промыли мозги. Но Джуно, ради бога, не существует никакой Йары и нет у тебя никаких магических способностей!
Его лицо искажено от гнева.
— Но твоя вина в том, что прошлой ночью ты опоила меня самодельным наркотиком, без моего ведома. Все из-за твоего сумасшедшего бреда. В чае что, и афродизиак тоже был? Потому что я быстрее поцеловал бы блохастую ворону, чем такую ненормальную, как ты. Я не могу ехать с тобой дальше. С меня хватит! — выкрикивает он и резким движением вонзает карандаш в атлас так сильно, что тот ломается пополам. Затем, развернувшись, направляется к машине.
Его слова проносятся, словно ураганный порыв ветра, ударяя меня прямо в лицо, прежде чем, обогнув меня, раствориться. Неважно. Потому что я смотрю во все глаза на карту, где грубая черта графита обозначила место, в котором река Снейк* пересекает Айдахо прямо на север от Большого Соленого озера.
Я сгребаю атлас и бегу к машине.
(*snake [sneɪk] (англ.) — змея).
Глава 36
МАЙЛС
Я на автопилоте. Я стоял напротив нее и слушал, как она признается, что накачала меня наркотиками и использовала в качестве куклы вуду, а у самого было чувство, будто меня пырнули ножом. Но мне хватило одного взгляда на ее самоуверенное выражение лица, чтобы прижечь эту рану по-живому. До этого момента у меня еще был недоработанный план уболтать Джуно ехать со мной в Калифорнию. От которого я, кстати, сам себя почти отговорил. И зачем могла понадобиться папе эта чокнутая девчонка?
Но я уже принял решение и мне плевать, зачем она ему. Я просто сдам ее отцу.
Я позволяю ей командовать, сворачивая по ее указаниям на каждую проселочную дорогу в низинном Айдахо, избегая автомагистралей вблизи реки Снейк. Каждый раз ей приходится перекрикивать радио, которое я врубил на полную катушку, чтобы оно заглушало любые другие звуки.
Мы едем семь часов, пока вокруг нас не опускается голубая дымка сумерек, а силуэты деревьев не начинают казаться вырезанными из черного картона. Впереди переливается неоновая вывеска: «МОТЕЛЬ И БАР ЭЛЬДОРАДО». Я выключаю радио.
— Мы останавливаемся здесь, — сообщаю я, и Джуно не возражает.
Я въезжаю на парковку, где стоит только два полуприцепа и грузовик, и занимаю место напротив конторы. Тощий мужик с волосами, зачесанными на лысину цвета горчицы, берет у меня кредитную карту и дает ключи от комнат 3 и 5. Черта с два я буду спать с ней в одной комнате.
Я возвращаюсь к машине, где Джуно выгружает свой рюкзак из багажника и останавливаюсь, наблюдая через окно, как в соседнем здании пара дальнобойщиков уплетает ужин.
— Твоя комната, — я протягиваю ей ключи, даже не глядя в ее сторону.
Я вытаскиваю свой чемодан и захлопываю багажник, полностью игнорируя Джуно. Она все еще торчит у машины, как будто не знает, как ей найти в отеле комнату с огромной цифрой «3» на двери. Ну и пускай стоит, обойдется без моих услуг. Я вваливаюсь в пятый номер, бросаю чемодан на цветастое покрывало кровати и поднимаю телефонную трубку, стараясь не замечать запах приторного ванильного освежителя в воздухе. Гудков нет. Кто бы сомневался.
Я бросаю трубку, захлопываю за собой дверь и топаю к конторе, где лысеющий мужик смотрит родео по допотопному черно-белому ящику. — Телефон в комнате не работает, — говорю я.
— Телефонный автомат за баром, — флегматично отзывается тот, кивая головой в сторону дальнего угла парковки.
Я нахожу телефон и пару секунд просто разглядываю его, не зная, что с ним делать. Даже не знаю, сколько стоит звонок. Тут на ум мне приходит кадр из старого ТВ-шоу, и я поднимаю трубку, нажимая «0». — Платный исходящий звонок Мюррэю Блэквеллу, — говорю я и диктую оператору папин номер.
— Блэквелл, — раздается папин голос, и оператор сообщает ему, что я на линии. Папа нарочито вежлив, но стоит ей только повесить трубку, как он взрывается: — Где тебя черти носят, Майлс? Я приказал тебе отправляться прямиком домой. Еще четыре дня назад. Если бы я не хотел втягивать тебя в еще большие проблемы, чем сейчас, уже бы позвонил в полицию. Чем ты занимался? Зависал на вечеринках в Сиэтле?
— Я в Айдахо. И я добрался до нее, пап. Я смотрю сквозь стекло на сидящих за стойкой дальнобойщиков. Они оба пялятся на меня, словно я куда интереснее музыкального клипа, орущего из телика над стойкой. Я поворачиваюсь к ним спиной и ссутуливаюсь, пытаясь создать хоть какое-то подобие уединения.
— До кого ты там добрался, Майлс? — раздраженно спрашивает отец.
— Я нашел девушку с Аляски. Она сломала мой телефон и я не мог тебе позвонить.
На том конце провода воцаряется молчание, которое ну очень несвойственно моему отцу. Обычно он всегда реагирует молниеносно и эмоционально, а тут… это сбивает меня с толку.
— Я знаю, это она, пап. У нее звездочка в глазу. Темные волосы, хоть сейчас и коротко подстриженные. Роста в ней 5 футов 5 дюймов и говорит, что зовут ее Джуно. Она жила в апокалиптическом культе хиппи в глуши на Аляске.
Папа прочищает горло. — Она упоминала амрит?
— Какой амрит?
— Амрит — препарат, который я пытаюсь заполучить, — говорит он нетерпеливо.
— Нет. Видишь ли, в чем дело, я знаю, ее внешность подходит под описание той девушки, которую ты ищешь. Но она ею не является. Если ты разыскиваешь промышленного шпиона, то она уж точно ничем таким не занимается.
— С чего ты решил? — спрашивает отец, и в его голосе проскальзывают странные нотки. Это тот тон, который он использует, когда стремится преподать мне урок. Лукавый голос, заставляющий меня самого разбираться в проблеме. Он будто говорит… конечно же, она не работает в фармацевтической компании, но скажи почему.
Мой папа ждет ответа. Я хочу рассказать ему, что она не шпионка, а всего лишь жертва культа, которой промыли мозги. Но я не собираюсь вдаваться во всю эту чушь с Йарой. Так я его лишь разозлю. Я вздыхаю: — Она не работает на фармкомпанию, отец. И в шпионаж не вовлечена. Она всего лишь дикарка из глуши, которая пытается найти своего отца. Если тебе нужен кто-то, чтобы ловил и готовил тебе кроликов, или сообщал время, глядя на солнце — тогда это она. В противном случае…
— Майлс, скажи мне точно, где ты находишься. — Голос отца приобретает деловой тон. Лаконичный. Точный. И не терпящий возражений.
— Мотель «Эльдорадо», где-то на юге Айдахо, недалеко от Юты.
— Хорошо. Оставайся там. Мои люди все еще в Сиэтле и они успеют добраться до тебя к рассвету. Убедись, чтобы она оставалась на месте. Не дай ей уйти.
— Давай, пап, присылай своих ребят. Сейчас она никуда не собирается. Я не пытаюсь держать ее в заложниках или как-то еще. Она ведь даже водить не умеет. Готов поклясться, до утра она будет здесь.