Отец вскакивает с места и, вцепившись рукой в волосы, начинает нервно расхаживать по комнате. Взглянув в мою сторону и обнаружив, что я за ним наблюдаю, он шагает к двери и захлопывает ее, отгораживаясь от меня.
Я чувствую, как заливаюсь краской, беру пульт и добавляю звук, блокируя теперь приглушенные вопли отца. Не знаю, почему это так меня задевает. Пора бы уже привыкнуть к тому, что меня не берут в расчет.
Глава 7
ДЖУНО
Прислушиваясь к небу, мы стремительно несемся по замёрзшей тундре в погоне за призраками из костра. Теперь, когда мы выехали из леса, укрытия нет. Сейчас середина апреля.
Всего через месяц снег растает, и пейзаж сразу поменяет свой цвет с тундро-коричневого и белоснежного на багрянец полевых цветов и трав. А пока, мы — движущаяся цель на покрытых льдом, узорчатых полях.
Я ещё не знаю, как мы доберёмся до океана, но это и не важно. Перед тем, как покинуть территорию общины, нужно сделать остановку.
Перед убежищем Беккет и Неруда сбавляют скорость. Они уже здесь бывали, и понимают, куда мы направляемся.
Остановившись у валуна, означающего границу нашей территории, и соскочив с саней, я начинаю очищать от снега углубление у его основания. Сунув варежки в карманы, я роюсь кончиками пальцев, вытаскивая рыхлую землю. Нащупав брезент, я хватаюсь за него обеими руками и, вытащив, нахожу под ним люк.
Уит сделал его на пружине, и при необходимости даже самые маленькие смогут попасть внутрь. Стоит только легко потянуть за кольцо, и двери из тяжёлых досок вмиг распахиваются. Я делаю несколько шагов по деревянной лестнице, уходящей во тьму, а затем снимаю с крючка висящий под потолком землянки фонарь.
С помощью огнива я поджигаю фитиль, который, в принципе, мне не нужен: это место я знаю наизусть. Каждый месяц мы с Ном и Кинаем приходили сюда, чтобы удостовериться, что животные не нашли наши запасы. Также мы докладывали новое сушеное мясо и удостоверялись, что черви не тронули старое.
Как только мы научились водить собачьи упряжки, нам рассказали про укрытие. "На всякий случай", — говорили родители. Мы знали, что это за "случай". Нападение бандитов. Или вдруг нас обнаружат выжившие. Укрытие спасало нас несколько раз, когда Уит считывал близкое присутствие бандитов. С самого начала это было неотъемлемой частью нашей безопасности.
Но мы и думать не думали о похищении целой общины. Поэтому здесь меня никто не встречает. И ждать некого. Пополню запасы еды и побегу.
Я беру пустой мешок и наполняю его едой для нас с собаками на три… нет, четыре дня. Снимаю с крючков сушеное мясо и рыбу, висящие под потолком, чтобы к ним не подобрались грызуны.
Высушенные бобы можно размочить в талом снеге. Котелок. На санях уже есть всё необходимое на тот случай, если я окажусь в ловушке: шкуры и палатка из шкуры оленя. Но раз уж я буду три дня за пределами границы, то беру одну зимнюю палатку: её белое покрытие на снегу не будет бросаться в глаза.
И, наконец, на случай пленения я беру "страховку". Кое-что ценное, чем можно поторговаться с бандитами.
Мне удаётся сложить всё в сани в три подхода, и я готова. К чему? Теперь я осознаю, что не знаю, куда идти.
Пока я не узнаю, куда увезли мою общину, лучшее, что остаётся, — это искать Уита. Должно быть, его захватчики — часть той же группы бандитов. Я смотрю на солнце: ещё далеко на западе, а потом на тень, отбрасываемую валуном на снег.
По сравнению с короткими, пятичасовыми зимними днями в середине лета светло бывает и по двадцать часов. Я знаю земной календарь не хуже собственного тела. До заката осталось не менее трех часов. И мне хватит этого времени, чтобы успеть преодолеть приличное расстояние.
Нельзя терять ни минуты. К вечеру похолодает, и хотя холод мне не помеха, на новой территории нужно использовать все преимущества.
"Пошли!" — кричу я собакам. Излишне. Они и так бегут, и мы вновь оказываемся на белом просторе, двигаясь на юг. Через границу. Прочь от защиты племени — навстречу дикой природе.
* * *
Пробыв в пути около часа, я решаюсь Прочесть. Спокойствие. Установить связь с Землёй. Важно спокойствие духа. В голове я слышу голос Уита, с той же четкой, практичной интонацией.
Спокойствие. Только у меня сейчас совсем не то расположение духа. Паника — возможно. Неуверенность, страх — определённо. В ближайшее время мне не просто будет успокоиться.
Но выбора у меня нет. Единственное, на что я ориентируюсь — общие сведения о том, что океан находится на юге. Мне нужно узнать больше, чтобы не терять драгоценное время, ведь Уит был уже у океана, когда я его видела. А мою общину забрали по воздуху. По сравнению с ними, я движусь черепашьим шагом. Их уже может и не быть на территории Аляски. Их вообще уже может не быть в живых. На меня обрушивается суровая действительность.
"Хватит!" — упрекаю я саму себя, цепляясь в поручни саней. И замечаю, как вдали безупречным клином летит в нашу сторону стая канадских гусей. Они летят на север, возвращаясь на Аляску после зимовки. Подстраиваясь под траекторию их полета, я направляю сани прямо на юг и кричу:
— Тише! — Собаки снижают темп и, по команде "Стоять", останавливаются. Я слезаю с саней и приседаю, чтобы расчистить землю от снега. Сняв через голову опал, я прижимаю его к земле и думаю об отце, но не получаю ответа.
Меня пробирает страх. Раньше такого не случалось. Значит ли это, что он мертв, или просто находится слишком далеко? Образ отца в моем воображении сменяется образом Уита, и на меня внезапно накатывает волна беспокойства. Тревога Уита не удивительна, но она отзывается во мне ответным страхом. Я вскакиваю обратно в сани, кричу: "Вперед!", и мы, сорвавшись с места, мчимся на юг к океану.
Днём светло по пятнадцать часов подряд, и всё это время мы движемся. Останавливаемся только на приём пищи, а на ночь разбиваем лагерь. Первые две ночи, я сидела во тьме и смотрела на звезды. Третья дарует мне полярное сияние. Мерцающие разноцветные огни похожи на шёлковое знамя.
Я прикасаюсь к Земле по десять раз на день, но не могу связаться с отцом. Прижимаю сырую землю к опалу, но в пальцах не отзываются никакие чувства. Сейчас же, стоя неподвижно под сиянием, я поднимаю вверх руки, в одной из которых опал, и пытаюсь Прочитать ветер.
Я интересуюсь, жив ли мой отец, и внезапно, в самом центре безжизненной тундры, ощущаю запах костра и аромат жареного мяса. И понимаю, что где бы ни был мой отец, он жив и не голодает. Скрестив руки на груди, я начинаю радоваться, и от облегчения кружится голова.
Глядя на распускающиеся сине-зелёные огни над собой, я улыбаюсь. С чувством успокоения я возвращаюсь в палатку. И в первый раз, за всё время, проведённое вне границ нашей территории, лёжа меж двух хаски, под шкурами палатки, я сплю хорошо. Сплю крепким сном.
Глава 8
МАЙЛС
Я успеваю переброситься с секретаршей отца парой слов, как вдруг снова слышу его крики.
— Не знаю, чем, но она очень важна! Видимо, вся сделка держится на ней… Мне плевать, что вы скажите своим людям! Скажите, что она — промышленный шпион, обладающий информацией о препаратах, которая мне нужна. Это почти правда. Просто выведите на улицу как можно больше людей!
Секретарша поднимает на меня взгляд и закатывает глаза.
— Что происходит? — спрашиваю я.
— В последние дни он сильно взволнован. Думаю, у него срывается очень важная сделка.
Забрав кружку кофе, она уходит в комнату отдыха. Отец понизил голос, поэтому я подхожу к его двери.
— Мой осведомитель сообщает, что, возможно, она идёт от Аляски по воде, — говорит он. — И может высадиться где-то на западном берегу. За ней будут охотиться все без исключения. И мы должны сделать это раньше конкурентов. Чёрт, да я бы сам прочесывал улицы, только эксперт в разведке у нас ты, и найти её я доверяю тебе.
Похоже, они на кого-то охотятся. Теперь становится интереснее.
Глава 9
ДЖУНО
На третий день я начинаю замечать признаки присутствия бандитов. До этого мы с хаски старались избегать любых признаков жизни. Вчера мы проезжали мимо асфальтированной дороги. Отгородившись от этих остатков мертвой цивилизации, я увела собак подальше, решив по ней не ехать.
Но сегодня, когда мы находимся рядом с побережьем, мне приходится пересечь дорогу, а затем еще одну. Нет никаких признаков людей, но я стараюсь передвигаться осторожнее. Через некоторое время на горизонте что-то появляется, строение, построенное из стекла и дерева с двумя ящиками, у которых стоят машины.
Я сразу же понимаю, что видела подобное на картинках в книгах: бензоколонка, очевидно покинутая. Топливный запас, скорее всего, ниже уровня насосов, используемых для заправки автомобилей бензином. Хотя вид бензоколонки наполняет меня волнительным ужасом, я не могу не улыбнуться. Это мой первый проблеск реального мира, вне того, где я провела всю свою жизнь.
Стены здания украшают надписи, рекламные объявления, вспоминаю я, слово крутится на языке как медовый леденец, стены наполовину развалились и проржавели.
Собаки не обращают внимания на это место, когда мы проносимся мимо, и как только оно исчезает из моего поля зрения, я вздыхаю с облегчением. Я видела внешний мир, и ничего плохого не случилось.
Когда мы оставляем позади еще несколько других покинутых зданий, автомобиль, припаркованный сбоку со снятыми колесами, моя вера растет. Бандиты не скрываются за каждым углом, как я всегда думала. Возможно, те, кто похитил мою общину — единственные, оставшиеся в живых. Возможно, я не смогу найти мою общину, но так или иначе я должна освободить их.
В момент, когда проблеск надежды солнечным лучом пробивается сквозь мрачные тучи моего сознания, я вижу что-то на горизонте. Что-то движущееся по дороге нам навстречу. Еле заметное пятнышко вдали, которое с каждой секундой увеличивается.
— Стоять! — кричу я, и свожу собак с дороги за один из ельников, периодически возникающих среди безлесных просторов тундры.
Собаки, тяжело дыша, прижимаются к земле, и я укрываю сани белым кожаным тентом, чтобы сделать нас незаметными на снегу. Я съёживаюсь позади, не сводя глаз с приближающейся машины. Она напоминает военный транспорт из "ЭБ" — что-то наподобие джипа, только в два раза больше, и огненно-красного цвета.
У меня замирает сердце. Машина совершенно новая. Не тридцатилетней давности. Не поржавевшая и не смонтированная на скорую руку из запчастей, как бандитские колымаги, которые рисует Кинай, иллюстрируя безумные истории Ном.
Эта машина, как будто, собрана совсем недавно. Но я же знаю, что это невозможно. Откуда в вымирающем мире рабочий автозавод? Разве что, бандиты организовывали собственными силами. Но даже в таком случае…
Автомобиль проносится мимо нашего укрытия, и я мельком вижу пассажиров: за рулем сидит мужчина, рядом с ним женщина. Они смеются. А на заднем сидении — ребенок. Они не похожи на доведённых до отчаяния переживших апокалипсис, они напоминают скорее счастливое семейство.
Ошеломленная я приседаю, когда автомобиль исчезает вдали. Через минуту, я прихожу в себя от контузии и заставляю себя двигаться, убираю палатку в сани, и приказываю хаски бежать. Я не могу позволить времени пропадать впустую.
Так как сани качнулись вперед, огненный опал прижимается к коже. Я чувствую себя потерянной, но мой амулет напоминает мне, что независимо от того, какие бы странные вещи я не увидела в этом новом мире, Йара всегда будет вести меня. И крупица уюта зарождается в моем сердце.
Мы почти на побережье. Я могу почувствовать изменения в воздухе и почувствовать соленый запах в сильных порывах ветра. Темп собак ускоряется, когда они все быстрее бегут к неизвестному. Они никогда не были вне нашей территории, будучи третьим поколением собак в нашей общине. Но радость их быстрого шага, я подозреваю, заключается в том, что знание о море заложено глубоко в их души.
Мы достигаем вершины горного хребта, я спрыгиваю с саней, чтобы рассмотреть великолепие, раскинувшееся перед нами. Океан — во всем его диком и необъятном великолепии. Истории, которые я слышала, и фотографии, которые я изучала, не соответствовали действительности. Его поднятые ветром волны простираются до самого горизонта, уходя в никуда, белые птицы, что-то выкрикивая, опускаются к его поверхности и ныряют. Слезы подступили к моим глазам, и я чувствую острые ощущения вибрации в венах от происходящих открытий.
Тогда мой пристальный взгляд опускается и мир останавливается. На мгновение я могу устоять на ногах, но затем опускаюсь на землю. Я не могу дышать. Не могу думать. Я не могу встать на колени в снегу и смотреть на невозможное.
Ниже находится город. Он не находится в руинах. Не опустошен войной и отравленной радиацией. Это — процветающий город с массивными стеклянными зданиями, блестящими на послеобеденном солнце. Люди — не опасные бандиты, а нормально выглядящие люди, ходят по его улицам. Автомобили, которые выглядят совершенно новыми, более округлые, чем в энциклопедии, едут вниз по дороге и припаркованы по бокам от нее. Это — не постапокалиптическая пустошь. "Где я? Что происходит?"
Мое горло сжимается настолько сильно, что я начинаю кашлять, а затем задыхаться от холодного воздуха. Мое тело оцепенело отшока и мои мысли путаются, много мыслей, выключение и полная остановка. Я сижу. И смотрю. И пытаюсь понять.
Глава 10
МАЙЛС
Я успел отскочить от двери, как раз, когда отец вышел из своего кабинета.
— Сын, ты меня ждешь что ли? — спрашивает он рассеяно.
— Да нет, вот, почту занес, — выкручиваюсь я и протягиваю в доказательство несколько конвертов.
— Через несколько часов я отправляюсь на эти выходные в Денвер на конференцию, которую я не могу пропустить, — говорит он, уходя. — После этого у меня еще есть кое-где дела, поэтому я не уверен, когда точно вернусь. Но я буду тебя проверять и попросил миссис Кирби остаться дома.
— Но папа! — протестую я. — Мне уже долбаных восемнадцать лет! Мне не нужна нянька. — Сказав это, я чувствую себя восьмилетним.
Отец поворачивается и смотрит на меня с укором. — Вот именно из-за того, что тебе уже восемнадцать, присмотр не помешает. У меня и так дел по горло. Не хватало еще, чтобы ты влез в какую-нибудь передрягу.
— Спасибо за доверие, — говорю я, но отец уже ушел.
Глава 11
ДЖУНО
Мы проводим ночь на вершине уступа, наблюдая, выжидая. Я хочу узнать этот город, прежде чем войти в него. Спящие псы согревают палатку теплом своего дыхания, и я лежу, наполовину из нее высунувшись и подоткнув под себя края палатки, чтобы удержать тепло. Я не чувствую холода. Внутри меня горит огонь, с момента исчезновения моей общины, и эта новая загадка заставляет его разгореться еще ярче.
Я жую кусок вяленой оленины, разглядывая город. Вдоль побережья тянется целый лес из высоких зданий, теснящихся друг к другу, но чем дальше от центра города, тем расстояние между ними становится все больше, а они сами все ниже. На краю города располагаются группки домов, окруженные небольшими парками и пунктами снабжения. Я пытаюсь вспомнить, как же они называются… кажется, магазины.
За несколько часов до наступления сумерек, машины начинают покидать город и направляться к окраинам. Я смотрю, как одни подъезжают прямо к домам, а другие сначала останавливаются у магазинов. Люди, с высоты моего наблюдательного пункта, кажутся маленькими, словно муравьи — выходят, катят металлические тележки, полные продуктов, выгружают их в машины, и, добравшись до дома, переносят их в дом.
Мой разум противится тому, что видят мои глаза. Люди — обычные люди — ходят на работу и возвращаются домой к своим семьям. Возле домов весело играют дети, закутанные в цветастые теплые одежки. Кажется, у них вдоволь топлива (я насчитала как минимум десять заправочных станций) да и провизия доступна в изобилии.