А вот и старый сгоревший пирс, почему-то оставленный тут для «красоты». Новый находится неподалеку, пестря разноцветными аттракционами и киосками с мороженым.
— Том, смотри! — восторженно выкрикивает Билл. — Там американские горки на самом краю пирса! Мы туда пойдем?
— Обязательно, — улыбаюсь я, а про себя удивляюсь, как в одном человеке может совмещаться такая наивная открытая детская любознательность и совсем взрослая, иногда даже агрессивная сексуальность?
Наш отель расположился на первой линии — маленький, бело-желтый, с балконами, похожими на ласточкины гнезда. А у входа красивая старая сосна. Наверное, здесь божественно пахнет, когда припекает солнце.
Билл нетерпеливо тащит меня за собой, не позволяя осмотреться.
— Ух, ты, смотри, Том, окна и балкон на море выходят! — Билл подбегает к двери, отрывает ее и тут же капризно возмущается, когда прохладный ветер с силой врывается в комнату. — Что так холодно?
— Ну это тебе не средиземноморье, тут и летом ветер прохладный, — отвечаю я, осматривая небольшой, но очень уютный номер. Видимо, здесь часто останавливаются влюбленные парочки, потому что везде свечи, какие-то непонятные эротические картинки, а посередине стоит огромная кровать, заправленная алым атласным покрывалом.
Подхожу сзади, обнимаю Билла за талию, коротко целую в шею. Запах моря и его волос — странное сочетание, почему-то слегка кружится голова. Наверно, это потому что воздух тут очень чистый и свежий.
— Ладно, ты пока располагайся, а я пойду отгоню машину на стоянку, а то парковка у гостиницы запрещена.
— Ага, давай. Я вещи разберу, — Билл целует меня в губы и подмигивает. — Не задерживайся.
Когда я возвращаюсь, из ванной доносится звук льющейся воды и тихий голос Билла, напевающий какую-то веселую немецкую песенку. Открываю дверь и не верю своим глазам. Во все зеркало красуется рисунок огромного члена, нарисованный пеной для бритья, а Билл спокойно лежит в ванной, прикрыв глаза.
— И давно в тебе проснулся художественный талант? — смеясь, спрашиваю я.
— А, это? — Билл соблазнительно улыбается во все тридцать два.
Раздеваюсь и тоже забираюсь в большую круглую ванну, заполненную до краев горячей водой и приятно пахнущей пеной.
— Может это тонкий намек? — поглаживаю ногу Билла, поднимаясь выше.
— На толстые обстоятельства, — заканчивает фразу Билл, обхватывая рукой мой член.
Следующие несколько дней кажутся самыми лучшими в нашей жизни. Мы гуляем по городу, обнявшись или просто держась за руки. Целуемся где хотим и когда хотим, не боясь, что нас может увидеть кто-то из знакомых. Время течет очень медленно, а иногда возникает такое ощущение, что оно и вовсе остановилось. Мы засыпаем и просыпаемся вместе, занимаемся любовью, сидим часами на берегу и целуемся пока не начинают болеть губы. Удивительно, но учитывая наши обстоятельства, эти отношения кажутся легкими и очень естественными. Да, я был и раньше не раз влюблен, но это совсем не то.
Билл сумасшедший, непредсказуемый, чертовски сексуальный и в то же время такой нежный и чуткий. Уже сейчас понимаю, что не смогу отпустить его. Мы непременно что-нибудь придумаем. Пока поживем у меня, будем осторожны, и подумаем, как быть дальше, но обязательно вместе. По-другому и быть не может.
Вот уже минут двадцать как Билл продолжает безотрывно вглядываться куда-то в горизонт. На закате прибрежная галька остывает, и от нее веет холодом. Надо бы вернуться в гостиницу, ведь у нас с собой нет теплых вещей.
— Томми?
— Что такое? — мне показалось или он чем-то расстроен.
— Как долго мы сможем это скрывать? — я знал, что рано или поздно Билл задаст мне этот вопрос и боялся, потому что ответа у меня нет.
— Не знаю, — честно говорю я. — Но ты не бойся. Все будет хорошо, — А вот это уже скорее ложь. В том, что мы сможем вечно прятаться, я совершенно не уверен. А если и сможем, то что это будет за жизнь?
— Пообещай мне, Томми.
— Обещаю.
Билл поворачивается лицом ко мне. Целует, обвивая руками шею. Должно быть, это все здешний морской воздух, который придает всему солоноватый вкус. Именно такими кажутся сейчас губы Билла, влажными и солеными.
========== 24. ==========
За те пару недель, что я провел в отпуске, накопилось просто неимоверное количество дел. Кажется в офисе все сходят с ума, и я вместе с ними. Сам удивляюсь, как получается успеть хоть что-то, потому что Билл звонит каждые полчаса, чтобы сказать какую-нибудь приятную глупость или подразнить рассказами о том, чем он бы хотел заняться, будь я дома.
— Да. Слушаю, — отвечаю на очередной звонок, одновременно роясь в огромной папке с документами, тщетно пытаясь найти очень нужный договор.
Это Билл. Улыбаюсь. Как же приятно снова слышать его голос. Я, наверно, никогда от этого не устану, даже если он будет звонить не переставая и нести всякую чушь.
— Чем занимаешься? Куда? В магазин? А, понятно. Ок, давай, целую, малыш, — кладу трубку и натыкаюсь взглядом на Монику, которая спокойно разместила свой зад на краю моего стола. Вот это наглость!
— Моника, ты что-то хотела? Я сейчас очень занят, — быстро спрашиваю, продолжая просматривать содержимое папки.
— Я слышала, — с сарказмом подмечает она.
— Так ты что-то хотела? — пересилив себя, чтобы сразу не послать открытым текстом, снова задаю вопрос.
— Нам надо поговорить, Том, — вот интересно, для того, чтобы «поговорить» надо расстегивать пуговицы на блузке чуть ли не до пупка?
— Моника, мне казалось, мы с тобой уже все выяснили. А теперь, если ты не против, мне надо работать, — отворачиваюсь к своему компьютеру, чтобы она поняла, что я действительно не намерен ничего с ней обсуждать.
Никогда в жизни я еще так не спешил домой с работы, как сегодня. Почти бегом поднимаюсь по лестничной площадке, решаю просто позвонить. Так намного интереснее.
Слышу, как Билл подходит к двери, должно быть, смотрит в глазок. Улыбаюсь в предвкушении того, что сейчас вновь обниму его.
— Томми!
Билл появляется в дверях. На нем только моя белая рубашка, которая едва прикрывает самые интересные места. Рукава закатаны до локтей, а в руках кухонное полотенце.
— Я думал никогда не дождусь этого момента, малыш, — притягиваю его к себе, и мы целуемся несколько минут стоя в коридоре. — Ммм, — наконец отрываюсь от его губ, — А чем так вкусно пахнет?
— Я приготовил мясо с тем соусом, что ты любишь, — Билл еще раз коротко меня целует и убегает на кухню, сверкнув белыми трусами из-под рубашки. — Сейчас только выключу и можно есть.
Сбросив туфли и пиджак, прохожу за ним. На столе бутылка красного вина, уже приготовлены тарелки, вилки, ножи. Все как положено.
— Билл, — просто не знаю что сказать, я настолько тронут тем, что он сделал это все для нас, что ждал меня, готовился.
— Еще десерт будет. Ой, надо разморозить, совсем забыл!
Билл суетится, метаясь по кухне, а я не могу оторвать от него глаз. В сердце что-то приятно щемит и невозможно найти слова, чтобы выразить то, что я сейчас чувствую.
— Томми, с тобой все в порядке? Ты устал, да?
— Все в порядке, Билл. Я просто не могу поверить своему счастью. Ты тут со мной и все так…
Он подходит ближе, обнимает крепко, руки скользят по плечам, затылку, спине.
— Если хочешь, я больше никуда не уйду, никогда, — шепчет на ухо.
— Хочу, — пытаюсь поймать губы, но Билл игриво уворачивается.
Целуя меня в щеки, шею, развязывает галстук, а мои руки уже гладят его голые бедра, перемещаясь на ягодицы, слегка сжимая их, сквозь тонкую ткань. Билл шумно выдыхает, впивается в мои губы, трется пахом о ногу. Я просовываю руку между нами, слегка сжимаю его член.
— Томми… Ужин… А то… Будет… — возбужденно и немного хрипло пытается что-то сказать.
— Позже, — все, что я могу произнести, потому что желание обладать им в очередной раз берет верх над всеми остальными инстинктами. Как бы я хотел, чтобы это безумие длилось вечно!
— Мммм это было потрясающе, — довольно говорю я, доедая очень вкусный шоколадный десерт. Билл мило и немного пьяно улыбается мне. — Ах, да. Ужин был тоже ничего.
Билл смеется как-то совсем по-детски. Потом мы вместе моем посуду и, полулежа, усаживаемся на диван перед телеком, потому что там будут показывать повтор футбольного матча, который мне так и не удалось посмотреть на днях по той же причине, по которой сегодня пришлось снова разогревать остывший ужин.
— А кто играет? — между прочим спрашивает Билл, достав откуда-то огромную упаковку M&M's.
— Челси против Арсенала.
— А ты за кого?
— Билл ну как ты можешь не знать, я же тебе даже форму дарил! — стараюсь сохранять серьезное выражение лица, возмущаюсь я.
— Ааа, эти мешки? Я так и не нашел им применения, — он не успевает съязвить дальше, потому что я щипаю его за задницу.
— Ах... Ты, — охает от неожиданности и игриво бьет локтем в живот, потом укладывается на меня, как на матрац, елозя и размещаясь поудобнее, — вот так будешь смотреть.
— Не возражаю, — убираю его волосы с лица, чтобы можно было видеть телевизор.
К моему удивлению Билл внимательно наблюдает за игрой, иногда отпуская пошлые комментарии и то и дело отправляя в рот очередную порцию конфет. Замечаю, что он выбирает желтые, зеленые и синие, а остальные отдает мне. Улыбаюсь про себя. Наверно только Билл может придумать такое.
— А, чуть не забыл, у меня у шефа сегодня день рожденья, все будут отмечать после работы, так что я задержусь, — подхожу, обнимаю сзади, целую в шею.
— Долго? — недовольно бормочет Билл с зубной щеткой во рту.
— Нет, малыш, всего на час — полтора, главное там отметиться, чтобы начальство не обиделось, а потом сразу домой. — Мне самому, ох, как не охота. За весь рабочий день я успеваю так соскучиться по тебе, что просто не могу дождаться вечера.
— Ну ладно, не задерживайся, — вытирает лицо полотенцем, целует меня, а потом хитро прищурившись, добавляет, — А то я сам за тобой приеду и посмотрю чем ты там занимаешься.
— А ты что, ревнуешь? — кричу уже из спальни, расплываясь в улыбке.
Билл тоже заходит в комнату, сбрасывает с бедер полотенце и ложится на кровать, слегка расставив ноги. Просто не могу отвести от него глаз. В ярких утренних лучах солнца, он выглядит потрясающе, кожа чуть влажная после душа, мокрые волосы кажутся еще чернее на белых простынях.
— Билл, ну что ты делаешь? Ты же не хочешь, чтобы я опоздал?
— Точно, тогда тебя уволят, и ты будешь целый день дома со мной, — потягивается и переворачивается на живот. Приподнявшись на локтях, внимательно наблюдает за мной, пока я заканчиваю собираться.
— Ладно, я пошел, — наклоняюсь, целую в губы, не удержавшись провожу рукой по спине и пояснице.
— Томми, — Билл окликает меня уже у входной двери, подходит и крепко обнимает, прижимаясь голым телом к моему костюму. По телу словно пробегает электрический ток. Хочется все бросить и остаться, чтобы снова целовать его, гладить нежную кожу и чувствовать, как бьется рядом его сердце.
========== 25. ==========
Ну что за день сегодня такой? Все не так. Совещание прошло хреново, некоторые заказчики оказались недовольны, начальство свирепеет, за окном льет дождь. Одно хорошо — до обеда Моники вообще не было видно. Может, уехала отдыхать, решила наконец-то оставить меня в покое?
Смотрю на часы. Полчетвертого. Странно, Билл еще не звонил сегодня… Снимаю трубку и набираю номер дома. Длинные гудки так и не сменяются веселым звонким голосом. Интересно, куда он пошел? Тут же мысленно одергиваю себя. Ну нельзя же все время «пасти» его как ребенка. Билл взрослый человек и не обязан ежеминутно звонить и сообщать что делает.
Раздается звонок. Тут же отвечаю, почему-то волнуясь.
— Билл?
— Нет. Это Моника, — раздается на том конце провода. — Нам просто необходимо поговорить. Приходи сейчас в комнату для совещаний. Сейчас тут никого нет.
— Ладно, — соглашаюсь я, но только потому, что мое терпение лопнуло и я скажу все, что думаю, прямым текстом.
Кладу трубку и буквально срываюсь с места. Хочу покончить с этим цирком раз и навсегда.
Резко открываю дверь этой самой комнаты. Ну какой идиот поставил здесь красную мебель? Это раздражает вдвойне, когда тут находится Моника со своими красными губами. Набираю в легкие воздух, чтобы выпалить, все что у меня накопилось на ее счет.
— Я беременна, Том, — спокойно произносит она.
— Ты… Что? — смысл слов не сразу доходит до меня, пока еще это почти только звук, набор ничего не значащих букв.
— Я беременна от тебя. Вот о чем я хотела поговорить, — как бы извиняясь, продолжает она.
— Ты что, идиотка? — я начинаю истерично смеяться. — Ничего поинтересней не могла придумать?
— Я не шучу. Сам не будь идиотом. Ты что, не знаешь как дети делаются? — она теряет терпение и переходит на повышенные тона.
Внезапно смысл всего происходящего обрушивается на меня, словно потолок комнаты. Как-то доползаю до кресла, медленно опускаясь на него. Все плывет как будто в тумане.
— Как это случилось? — собравшись с мыслями, наконец, спрашиваю я. — Ты же говорила, что все нормально.
— Ну, я так думала, Томми, я же не нарочно, — заламывая руки, оправдывается Моника.
Наверно, мне сейчас стоит что-то сказать или как-то ее утешить, но мои мысли смешались в одну большую кашу. Я сижу неподвижно, обхватив руками голову. Она подходит ближе, кладет руку мне на плечо.
— Томми, я пыталась тебе сказать. Я хотела сделать это в более непринужденной обстановке. Надеялась застать тебя утром дома…
— Ты была у меня дома?! — сердце начинает стучать как бешеное. — Когда? — вскакиваю с места.
— Сегодня утром, около восьми. Думала, будет лучше поговорить у тебя.
— И что? — мой голос дрожит.
— У тебя такой милый брат…
— Что ты ему сказала?! — медленно надвигаюсь на нее, глядя прямо в глаза.
— Том, ну что ты так кипятишься? — испуганно лепечет она. — Он спросил, что случилось, а я врать не стала. Все равно он родственник, и узнал бы рано или поздно.
Билл… В этот момент я вовсе перестаю контролировать себя.
— Да как ты посмела, дрянь?! — ору не своим голосом, хватаю ее с силой за руку.
— Мне больно, Том, ты что?
— Что здесь происходит? — в двери появляется один из сотрудников компании, видимо, проходивший мимо и услышавший крики.
Моника напугано беззвучно шевелит губами, заметно побледнев. Я отпускаю ее и вылетаю из комнаты.
Уже через несколько секунд я мчусь на предельной скорости, не обращая никакого внимания на ограничения, дорожные знаки и лупящий в лобовое стекло дождь. Снова набираю домашний номер — никто не подходит, пробую мобильный Билла — тот же результат.
Только бы не опоздать. Пусть он будет дома. Пусть плачет, обзывает меня, называет, как хочет, пусть побьет, разобьет всю посуду, выбросит и разгромит все. Только не уходит. Я все объясню. Только бы он был там.
— Билл! — кричу, едва открыв входную дверь. — Билл, пожалуйста, ты здесь?
Тишина. Замечаю, что его куртка не висит в коридоре, в комнате тоже не видно ни одной из вещей Билла. Взгляд падает на белый клочок бумаги, лежащий на стеклянном столике у дивана.
Кажется, сердце и вовсе перестает стучать. Дышать я тоже не могу, словно воздух стал чем-то тяжелым липким и тягучим.
Трясущимися руками беру листок.
«Будь счастлив, Томми. За меня не волнуйся»
Глупый. Какой же ты глупый, Билл! Как ты можешь решать за нас двоих?! Надо что-то делать. Надо вернуть его. Отец! Да. Отец. Он непременно должен что-то знать.
— Он позвонил утром, — папин голос тоже звучит немного взволнованно. — Попросил посадить его на самолет обратно в Берлин непременно до вечера. Я сказал, что это будет сложно, но он умолял, говорил, что это очень срочно и что ты не можешь помочь…