Подойдя к дому отца, замечаю, что свет в окнах не горит, и здание из-за этого кажется особенно серым и унылым. Интересно, кто-нибудь вообще дома? Не похоже. Почему-то жду несколько секунд у входа, прежде чем нажать на кнопку звонка.
— Ну, проходи, — вопреки моему предположению, отец все же открывает дверь и сразу же, отворачиваясь, идет в комнату.
Что значит: «Ну, проходи»? Недоумевая, закрываю за собой тяжелую деревянную дверь и понимаю, что в квартире необыкновенно тихо. Обычно у них с Джессикой всегда включен телевизор или, по крайней мере, играет музыка. Да что такое? Как будто умер кто!
— Пап? — прохожу в большую, обычно очень светлую комнату, в которой сейчас царит полумрак, но свет почему-то никто не включает. Не нравится мне все это. В дальнем углу в большом кожаном кресле сидит отец. Его силуэт кажется каким-то громоздким и унылым.
— Садись, — бросает он, и я улавливаю в голосе презрительный тон.
— Что-то случилось? — осторожно спрашиваю я, присаживаясь на широкий диван напротив. — Где Джес?
Сейчас удается рассмотреть его лицо. Отец будто состарился лет на десять. На лбу проступили глубокие морщины, лицо осунулось, приобрело сероватый оттенок. Хотя, это, возможно, из-за плохого освещения.
— Это правда, что ты… — он запинается, как бы пытаясь подобрать слова, — чертов пидор?
— Отку… С чего ты взял? — кажется, у меня пропал дар речи. Да уж. В выражениях отец никогда не стеснялся.
Я вообще-то ожидал, что рано или поздно он задаст мне этот вопрос, и даже мысленно готовился к подобному разговору, но представлял себе это как-то не так. Стало очень обидно. Услышать именно такое в свой адрес от собственного отца!
— Я все знаю, — со злобой и обидой произносит он, впервые с тех пор, как я вошел, подняв на меня тяжелый взгляд.
— Пап, это не совсем так… То есть, я сейчас об…
— Не надо мне ничего объяснять! Я должен был догадаться, вовремя принять меры! — С каждым словом его голос звучит все громче и отдается эхом о стены комнаты.
— Ты что, следишь за мной? — решаюсь прервать его монолог, потому что именно этот вопрос волнует меня больше всего. Что еще он знает?
— Мне больше делать нечего, как следить за тобой. И так все знают, кому не лень!
— Кто это все? — недоумеваю я.
— Даже брат твой… Тоже недоделанный… И мать знает. Один я, дурак, не замечаю, что у меня под носом происходит! — продолжает отец на повышенных тонах.
Тут меня осенило!
— Это Билл тебе сказал?
— Да какая разница, кто сказал! — Отец подхватывается с места и начинает нервно расхаживать по комнате взад вперед. Вижу, что он изо всех сил пытается держать себя в руках.
Так, все ясно. Это Билл настучал. Вот сука! Знает же, как отец ко всему этому относится!
— Пап, ты сядь, давай поговорим. — Черт, вдруг его хватит удар!
— Не смей называть меня отцом! Я готов был мириться с тем, что у меня младший сын урод, но ты… — Трудно поверить в реальность происходящего. Я никогда в жизни не думал, что окажусь в такой поганой ситуации.
— Пап, не надо…
— Заткнись! — рявкнул он не своим голосом. — Ты мне больше не сын! Убирайся ко всем чертям!!!
Он вновь садится, опершись локтями о колени, обхватывает голову руками. Молчит.
Злоба мгновенно закипает во мне, как вода в электрическом чайнике. Кровь приливает к вискам, а руки сами сжимаются в кулаки. Понимаю, что с отцом все равно никакого разговора не получится. Да и я сейчас слишком зол, чтобы что-либо объяснять. Мне больше ничего не остается, как уйти, громко хлопнув дверью.
На улице льет, как из ведра, но мне сейчас похую. Быстро иду по посыпанной желтыми листьями аллее, то и дело пиная все, что попадается под ноги.
За это Билл мне заплатит. Просто в голове не укладывается, как можно так подло мстить, ударяя по самым больным местам. Знает ведь, как дорог мне отец и что этого он мне не простит и никогда не поймет.
Уже давно пора было положить конец всей этой паршивой истории. С самого начала было понятно, что ничего хорошего не выйдет. Видимо, я не просто дурак. Я — круглый дурак, потому что связался с этой сукой.
Я готов был терпеть все, что угодно, сносить оскорбления и издевки. Но с меня хватит! Эта выходка была последней каплей. Я больше не буду думать о нем, знать не хочу, вычеркну из своей жизни. Раз и навсегда!
========== 31. ==========
— Отдай! Ну, Тооом, дай сюда! — сквозь смех требует Марк, щипая меня за бока.
— Зря стараешься, я щекотки не боюсь, — из последних сил притворяюсь, что ничего не чувствую, удерживая пульт от телевизора в вытянутой руке.
Вот уже час как мы, проснувшись, лениво валяемся в постели и смотрим всякую чепуху, которую обычно показывают субботним утром.
— А тогда я по-другому попробую, — Марк хитро подмигивает и ныряет под одеяло.
— Ай! Нет! На, бери свой пульт, оставь мои яйца в покое, — задергавшись, сразу сдаюсь я.
Он принимается щелкать по всем каналам подряд, потом останавливается на каком-то ток-шоу и, довольно улыбаясь, устраивается у меня под боком, кладя голову на плечо.
Немного непривычно, что у него новая стрижка — коротко на затылке, а длинные пряди челки свисают на глаза. Ему очень идет, хотя с косичками было тоже прикольно.
— Том, ты обещал, что сегодня позвонишь отцу, — уже серьезным тоном напоминает Марк.
Тяжело вздыхаю. Знаю, что должен. Мы вот уже две недели как не разговариваем, хотя на днях звонила Джес, говорила, чтобы я не расстраивался, что отец уже немного смягчился и что она еще над ним «поработает».
— Да, помню. Слушай, нам надо куда-нибудь махнуть на пару дней, отдохнуть, а то слишком много неприятного произошло за последнее время. Ты как, на следующих выходных свободен?
Марк явно обрадовался моему предложению, нетерпеливо заерзал.
— Конечно, свободен. Да я и так, можно сказать, у тебя живу последнее время. Поедем в Брайтон, а?
— Нет, только не туда! — настроение резко испортилось, возникла какая-то злость на Марка, за то, что он упомянул это место.
Но я вовремя беру себя в руки. Он ведь не виноват и не знает о том, что я был там с Биллом. Теперь об этом даже вспоминать не хочется.
— Ты чего, Том? — Марк садится, поворачивается и беспокойно вглядывается мне в лицо.
— Нет. Ничего, — смягчаюсь я. — Извини, просто мне там не нравится. Давай любой другой город. Хочешь, поедем в Портсмут, а оттуда переправимся на катамаране на остров. Я сам не был, но, говорят, там красиво, только холодно очень, особенно в это время года.
— А мы тепло оденемся!
— Ага, особенно ты со своими куртками и голым животом, — провожу рукой по его подтянутому прессу, обвожу большим пальцем вокруг пупка, задеваю сверкающий пирсинг в виде большой капли, спускаюсь немного ниже.
— Хочешь сказать, тебе не нравится? — целует меня, так и не дав возможности ответить, запускает язык в рот и крепко прижимает к себе.
В спешке бегаю по квартире, скидывая в сумку необходимые для дороги вещи. Две футболки, теплый свитер, нижнее белье, зарядка для телефона. Кажется, все. О зубной пасте, шампуне и прочих предметах гигиены обещал позаботиться Марк.
Ненавижу опаздывать, когда все в последнюю минуту. Целую неделю говорили об этой поездке, а времени собраться не хватило. Паром отходит через два часа, а нам еще до побережья доехать, полтора часа минимум.
— Марк, ты скоро?
— Одну минуту, — раздается из ванной.
Да, кстати, мне тоже не мешало бы отлить, а то потом времени совсем не будет.
Раздается неприятный звук дверного звонка. Ну кого еще несет? Выхожу в коридор, заодно сразу надеваю теплую куртку с меховой подкладкой.
Это не может быть отец, потому что мне впервые удалость поговорить с ним всего два дня назад. Он так и не понял того, что я пытался ему объяснить и остался непреклонен в своем мнении, но, по крайней мере, не прогнал меня, не кричал и не обзывался. Наверное, я должен сказать огромное спасибо Джес.
Поворачиваю ручку входной двери и… Так и замираю на месте, стоя в одном ботинке.
Билл на несколько секунд буквально впивается в меня взглядом, а потом нагло заявляет:
— Я войду? — На самом деле это не вопрос, он просто ставит меня в известность.
Я совершенно опешил от такой наглости. Не могу ничего сказать или сделать, чтобы остановить его.
Билл бесцеремонно проходит в гостиную, останавливается посреди комнаты и пристально смотрит на меня. А я на него. Это похоже не шок. Как будто меня разбил паралич, и я могу только стоять и смотреть, не имея возможности пошевелить даже пальцем.
«Какой красивый», — проносится в голове. Взглядом окидываю его длинные черные волосы, такие же блестящие, беспорядочно легшие на плечи, и глаза, очень ярко накрашенные, красивые, карие.
— Что… такое? — растерянный голос Марка действует, как холодный душ, внезапно возвращает в реальность, как сильная пощечина, заставляет очнуться.
— Убирайся сейчас же! — подбегаю к Биллу и, хватая за руку, тяну в сторону выхода.
— Пусти, — шипит он, с силой вырываясь. — Я никуда не пойду, пока ты мне все не объяснишь!
Переводит взгляд на совсем растерявшегося Марка. Уверен, он понял, кто это. Какая дерьмовая ситуация! Будь я тут один, выкинул бы этого гаденыша силой за дверь, но при Марке не смею поднять на Билла руку. Блядь! Ну за что мне все это?!
— Говори, что хотел, и проваливай, мы опаздываем, — из последних сил пытаюсь контролировать себя, но чувствую, что вот-вот из ушей пойдет пар.
— Ах, да! Кто это у нас тут? — наконец, переводит испепеляющий взгляд с меня на Марка, потом опять на меня. — Его трахаешь теперь? Мог бы и получше найти.
Хочет зацепить, унизить. Оценивающе изучает Марка, бегая по нему взглядом, а тот, кажется, пытается что-то сказать в ответ, но не находит слов.
— Все лучше, чем трахать такую безмозглую суку, как ты! — Вот, хотел — получай, сам напросился на «комплимент», а Марка в обиду не дам. — Давай, уматывай, мы на отдых собирались. Живее!
Но Билл, кажется, совсем не торопится. Он медленно обходит комнату кругом, как будто высматривая что-то. Потом опять принимает свою любимую позу, подперев рукой худое бедро.
— Ну и как ты… Марк, относишься к странностям Тома? — загадочным тоном начинает Билл.
Я не сразу улавливаю, к чему он клонит, а Марк только пожимает плечами, непонимающе глядя то на меня, то на Билла.
— Так он не знает? — Билл заливается истерическим смехом, а меня мгновенно бросает в холодный пот, потому что я вдруг понимаю, что задумал этот сучонок. — Я — брат Томми. Но это никогда не мешало ему вставлять мне по три раза на день.
В его черных глазах сейчас плясали черти. Он торжествует.
Марк сильно побледнел и с ужасом уставился на меня, потом на Билла, потом опять на меня.
— Марк… Не слушай его, он не в себе, — пытаюсь еще как-то спасти ситуацию, но голос предательски дрожит.
Придурок. Какой же Билл чокнутый придурок! Он хоть понимает, чем нам это грозит, если все узнают?!
— Том… я… мы потом поговорим, х-хорошо? — испуганно лепечет Марк и в ту же секунду убегает прочь из квартиры.
Медленно закрываю оставленную распахнутой дверь — Марка уже и след простыл.
Щелчок. Запираю на замок изнутри. Не спеша возвращаюсь в гостиную.
Билл больше не выглядит таким смелым. С лица пропала наглая ухмылка, а в глазах появился страх.
Правильно, Билли, бойся меня. Потому что я сам себя сейчас боюсь.
========== 32. ==========
Подхожу к Биллу, смотрю в глаза, пытаюсь понять, как он может быть такой дрянью. Ненавижу!
— Это тебе за отца, сука! — наотмашь бью по лицу.
Билл падает, едва удержавшись за подлокотник кресла, при этом не издав ни звука. На светлую обивку брызжет кровь. Он замирает на несколько секунд, потом встает, трогает разбитую губу.
Часто дышу, пытаясь взять себя в руки. Хочется обхватить его тонкую шею и придушить, чтобы больше никогда не видеть.
Билл вызывающе смотрит прямо в глаза, сам подходит на шаг ближе, сокращая расстояние.
— Что, решил избить? Может, убьешь меня? — Откуда в его голосе столько уверенности и спокойствия? У меня одно объяснение — он сумасшедший!
— Заткнись! Я итак еле себя сдерживаю!
— А ты не сдерживайся, Томми, — как-то подозрительно мягко говорит он. — Сделай, что хотел.
Проводит пальцами по своим губам, потом по моей рубашке, оставляя на ней следы крови.
— Убери руки! — с силой одергиваю его. — Не смей меня трогать!
— Раньше ты не возражал. — Взгляд пронизывает насквозь, тянется к моей шее.
— Я сказал, убери свои грязные руки! — перехватываю запястья, отталкиваю Билла от себя. — Раньше было раньше. До того, как ты испоганил мою жизнь!
— Это ты не смей ко мне прикасаться! Кто просил тебя трахаться со всеми подряд? А я, как дурак, сидел тут дома и ждал тебя! Ненавижу! Сволочь!
Кидается на меня, хочет ударить, перехватываю руки и отталкиваю на кресло. Но он тут же вскакивает и умудряется залепить мне что-то вроде пощечины.
— Ты меня достал! — хватаю Билла за волосы и тащу в ванную. — Сейчас мы охладим твой пыл, а потом ты уберешься отсюда!
Он упирается, пинается и царапается, но мне все-таки удается дотащить его до ванной. Заталкиваю в душевую кабину и включаю воду.
— Скотина! Ты мне все волосы выдрал! — Борьба продолжается уже под душем.
Удивительно, с какой силой он сопротивляется. Я бы никогда не подумал, что не смогу с ним справиться. Наверно, правильно говорят: у сумасшедших и припадочных силы удваиваются.
Все-таки удается скрутить и прижать его к стене. Еще несколько секунд и Билл выбивается из сил, тяжело дыша под струями воды. Позволяет мне прижать его к стене всем телом.
Одежда уже давно промокла насквозь, волосы Билла прилипли к лицу и шее, кровь смылась, а косметика потекла по щекам.
Вот сейчас… Еще несколько секунд, чтобы перевести дыхание, и я выставлю его за дверь. И больше никогда не впущу.
Почему-то никак не удается оторваться от него. Тело не слушается.
Черт, Билл, ну почему ты не отпускаешь? В глазах защипало, а живот свело, словно от резкой боли.
Отпускаю его руки, выключаю воду. Наверное, в ванной уже потоп. Плевать. На все плевать.
— Том…
— Что… Билл? — наконец, отстраняюсь от него, чтобы посмотреть в глаза. — Что тебе еще от меня надо?
— Томми… Не прогоняй. Делай, что хочешь, только не прогоняй, — нежно и жалобно начинает он. — Я понял, что не могу без тебя. Не-мо-гу, Том!
— А где ты был все это время? Ты знаешь, каково было мне?!
— Том…
— Молчи. Я не хочу тебя слушать, — прижимаюсь к нему снова, чувствуя его дрожь. Утыкаюсь носом в шею, касаюсь губами. — Ты просто дрянь…
Несмотря на только что принятый душ, от него приятно пахнет чем-то пряным. Такой родной запах, которым невозможно надышаться.
Билл прижимается ко мне бедрами, руки шарят по спине, плечам, ложатся на затылок.
Губы совсем близко. Они манят к себе, просят дотронуться, попробовать на вкус. Едва касаюсь их своими, целую осторожно, чувствую привкус крови. Билл издает такой потрясающий стон, от которого кружится голова. Почему-то сейчас это заводит, хочется сделать больно, так же, как было мне.
Вжимаю его в стену, переплетая наши пальцы.
— Да… Том... — тихо шепчет мне в рот.
— Ты просто сука, Билл…
Приехали. Что дальше? Что будет теперь с нами? Куда все катится? В голове просто куча вопросов, на которые, скорее всего, ответов нет. Мой маленький мазохист тихо лежит у меня под боком. Надо было, конечно, съездить в больницу, зашить губу, но боюсь, сейчас уже все равно поздно. Наверное, останется шрам. Надеюсь, больше ничего серьезного не произошло. Я все-таки немного погорячился тогда в ванной…
Боюсь, что в один прекрасный день мы просто убьем друг друга.
Когда он проснется, надо будет серьезно поговорить. Билл должен знать о том, что на самом деле произошло с Моникой, а я в свою очередь, тоже надеюсь ему есть, что сказать. И Марк… Черт, как же нехорошо получилось. Меньше всего мне хочется обидеть его. Я поеду, поговорю с ним. Нельзя так все оставлять. Он достоин, по крайней мере, исчерпывающего объяснения. Очень надеюсь, что он поймет, и не будет держать зла.