И вот теперь, получив хоть не совсем любимую, но нормальную должность, я был безмерно благодарен Эйнару Харту, давшему мне реальную возможность проявить себя в деле. Это чувство напрягало меня, заставляя колебаться - я все меньше хотел предавать его, добывая для отца тайны приютившей меня компании, а кроме того... мои личные чувства к Эйни становились сильнее день ото дня, и я уже не мыслил без него своей жизни, плавясь и нежась каждую ночь в его крепких объятиях...
Я медлил, ничего не предпринимая и мучаясь противоречиями. Мне хотелось признаться любимому в том, кто я такой на самом деле и попросить прощения, но я безумно боялся, что после таких откровений он тут же выбросит меня и из своей компании, и из жизни, что было для меня равнозначно вселенской катастрофе. Что делать, как поступить? Отказаться от задания, послав отца к черту? Но он все равно не оставит меня в покое, и уж ни в коем случае не допустит, чтобы я жил счастливо с его соперником, выкинет какую-нибудь каверзу, разоблачив и опоганив все мои самые лучшие чувства, а этого я боялся сейчас больше всего на свете.
"Мне надо уйти, пока я не наделал глупостей, - так я решил в один из вечеров, когда Эйнар был занят, и я сидел в своей квартире один, раздираемый мучительными раздумьями о будущем. Нам не дано быть вместе, и ничего с этим не поделаешь, но я не стану ему вредить в пользу папашки, а стало быть вариантов нет и быть не может. Уеду в другой город, а то и в страну, мои знания пригодятся везде, на жизнь заработаю. Оставлю записку, чтобы простил и не считал негодяем, я ведь не сделал ему ничего плохого, и уеду, чтобы начать на новом месте все заново...
Резкий звонок сотового заставил вздрогнуть, настолько сильно я задумался. Посмотрел на засиявший экран - номер незнакомый, городской, скорей всего с телефона-автомата, и нехорошее предчувствие сжало сердце. Отец настрого запретил звонки с мобильного, чтобы нас не засекли, в экстренных случаях разрешая пользоваться автоматом, и я не ждал от таких контактов ничего хорошего.
- Да, слушаю, - бесстрастно сказал в трубку, с трепетом ожидая ответа, - чем могу быть полезен?
- Ты бесполезен, выродок собачий! - резкий голос старшего брата ударил по барабанным перепонкам, заставив отстранить телефон от уха. - Ты чем там занят, отвечай, придурок? Два месяца прошло, а ты так ничего не сделал! На записки не отвечаешь, не звонишь, сколько можно отлынивать? Кинуть решил, или мозгов не хватает исполнить то, что от тебя требуется? Слушай сюда, повторять не буду. Мне велено тебе передать, что у тебя есть две недели, понял? Твой нищий оборванец у нас, так что если не достанешь нужное, мы пустим его тощее тело на органы!
- Что? - севшим голосом еле выговорил я, охваченный ледяным ужасом, подумав, что ослышался. - Что ты сказал, повтори! Как вы посмели? Не трогайте мальчишку, говнюки поганые, он здесь совсем не при делах!
- Еще как при делах! - издевательски хмыкнул брат, - он наша гарантия, потому как ты совсем не торопишься, а время идет, или ты забыл об этом! Две недели, ублюдок, и ни дня больше, это последнее слово, если желаешь увидеть своего оборванца живым и здоровым! И не вздумай наделать глупостей, не звони и не приходи, а то хуже будет! - голос исчез, и в трубке противно запищали короткие гудки...
Пару минут я сидел неподвижно, чувствуя, как холодеют руки и ноги. Нет, не может быть, моя семья не такая, это просто чья-то злая шутка! Как бы сильно ни были нужны отцу документы с флешки Харта, но не убийца же он, в конце концов, и не пойдет на открытое преступление!... Судорожно сжав телефон, я с сумасшедшей скоростью тыкал в кнопки, а телефон дрожал у меня в руках и пальцы соскальзывали, так что я несколько раз проскочил мимо абонента, обозначенного в памяти номеров, как "Приют".
- Здравствуйте, мне нужно срочно поговорить с Тоджином Нилом из 14 комнаты!
- Тоджи вчера забрали двое воспитателей, по просьбе его опекуна Кэри Мэйсона. Мальчик погостит в семье своего старшего друга пару недель. А кто его, простите, спрашивает?
Как же так, вот сволочи, и это моя родная семья?! Оборвав связь, я бессильно уронил руку с телефоном, чувствуя себя загнанным в угол слабым мышонком. Что делать, что мне теперь делать? Я не могу бросить Тоджи в беде, а это означает, что у меня нет выбора, и я должен добыть отцу эту злополучную флешку! Он страшный монстр, настоящее чудовище, и я совсем не знал до этих пор всю истинную сущность своего родителя, считая его просто грубым и равнодушным человеком! Он опуститься до откровенного шантажа ради достижения своих гнусных целей, похитил ребенка, да он не только Тоджи уничтожит, не моргнув глазом, он и меня попутно обвинит в его убийстве, если возникнет такая необходимость, чтобы избавиться от всех ненужных свидетелей разом!
Я встретил Тоджи два года назад, когда только-только вернулся домой из Штатов, - маленького изможденного тринадцатилетнего подростка-альфу, больше похожего на омегу, от недоедания и скверных условий жизни. Доведенный голодом до отчаянного положения, он попытался вытащить у меня бумажник, а я вместо того, чтобы сдать воришку в полицию, пожалел и накормил, да еще и дал денег в придачу.
С этого дня и началось наше знакомство, переросшее в крепкие дружеские отношения. Я добился для него небольшого пособия в социальных органах, а позже уговорил и на приют, навещая каждое воскресенье на правах официального опекуна. Мы гуляли, смеялись, ходили в кино и парк развлечений, я баловал его мелкими подарками и сладостями. За два года нормальной жизни он вытянулся и стал ростом больше меня, но по-прежнему относился ко мне, как к старшему брату, с трепетным уважением и любовью. До окончания срока пребывания в приюте ему оставалось чуть больше трех месяцев, и я откладывал деньги на продолжение его обучения, заранее договорившись о недорогой средней школе.
И вот теперь моего ни в чем не повинного младшего братишку втянули в жуткие закулисные игры конкурентной борьбы, сделав залогом моей покорности, и мне не оставалось ничего другого, как принять эту жестокую действительность и добыть у моего любимого работодателя секретные сведения о его компании...
Глава 5
Кэри
Дни летели, приближая назначенный мне отцом последний срок, а я все еще не мог ни на что решиться, пребывая в растерянности. Как мне добыть эти чертовы файлы, приравненные сейчас к жизни моего младшего друга, как переступить через себя и стать негодяем, предавшим доверие человека, ставшего для меня счастьем и смыслом жизни? Две чаши весов, которая из них перетянет, заставив меня, наконец, действовать?
В волшебные минуты блаженства, когда Эйнар подходил ко мне и обнимал сзади, шептал глупости и целовал в шею, одновременно скользя руками по телу, приподнимая футболку или расстегивая мелкие пуговки на рубашке, смотря что было на мне надето, я забывал обо всем, полностью отдаваясь сводящим с ума ощущениям. Он раздевал меня, целуя то, что открывалось его губам на моей спине, и это летящие вскользь влажные прикосновения приводили меня в состояние, близкое к исступлению. Я горел и пылал, жадно хватая ртом воздух, послушно следуя за своим милым, поднимал руки, помогая ему стащить с меня все мешающие сейчас тряпки, совершенно теряя голову от жара его гладкой кожи, попутно удивляясь, когда он умудряется раздеться сам?
Затем следовала долгая эротическая битва, когда мы мучили и терзали друг друга прелюдией к близости, затягивая этот балдежный процесс до бесконечности. Он научил меня многому, превратив из стеснительного робкого неумехи в пылкого любовника, позволяющего себе вытворять в постели бог знает что, начиная от самых откровенных французских поцелуев до влажного, скользкого, захлебывающегося минета...
Мы никогда не спешили, изобретая все новые способы томительного вязкого удовольствия, от которого сносило крышу, и тело начинало мелко вибрировать; целовали, трогали и дразнили губами и языком чувствительные местечки, и наши стоны и всхлипы звучали в тишине спальни как самая лучшая в мире страстная музыка, вырывая из глубин сердца такие нежные признания и слова благодарности, каких мы никогда не позволяли себе, будучи в разуме.
Я больше всего любил в такие минуты лежать у него на груди, опираясь бесстыдно раскинутыми ногами по обе стороны от его тела. Закрыв глаза, полностью отдавался этому дикому ощущению близости, усиливая наслаждение неспешным движением, - мои возбужденные тугие соски терлись о его гладкую кожу, бросая обоих в шквал чувственных эмоций, мы хрипло дышали, бормоча глупости, и я совершенно терял представление о реальности, чувствуя на вспотевшей влажной спине его колдовские руки, гладившие, ласкающие, сводящие с ума щемящей нежностью... Они медленно опускались вниз, приподнимая меня, и я подчинялся им, уже зная, что через миг они подарят мне еще большее блаженство, сначала охватив ждущие их мягкие окружности ягодиц, а потом повергнут меня в совершенное безумие, проникнув глубоко внутрь моего истерзанного желанием тела, и я взорвусь криком блаженства, сам насаживаясь на его длинные чуткие пальцы в ожидании большего...
Мы становились единым целым, щедро отдавая друг другу тело и душу, и общий взрыв бурного оргазма спаивал наши сущности, даря столь сильное чувство родства и доверия, какому не было равного во всем мире. Нежные и благодарные ласки и поцелуи, - мы тихо улыбались, успокаивая обезумевшие от страсти тела и мысли, лежа в тесных объятиях, гладили и касались, медленно приходя в себя и восстанавливая дыхание.
Мой милый верил мне как самому себе, и понимание этого накладывало на меня тяжелые вериги неизбывной вины, ведь я был должен предать его, бросив в горнило страданий обманутое сердце. Он верил мне и уже не прятал от меня ни мыслей своих, ни поступков. Я знал много его тайн и планов, и если б хотел, то давно мог бы дать своему отцу не одну козырную карту в борьбе с конкурентом, но разумеется я совсем не собирался этого делать. Флешка - вот главная и единственная моя цель, и я видел ее, эту маленькую вещичку, каждый день, то на шее Эйнара, то торчащей в его ноуте, когда приносил кофе в его кабинет, то и вовсе валявшейся на тумбочке возле постели, когда мы занимались любовью.
Я мог бы ее взять и сделать, что надо, но это было не так просто. Во-первых, Эйнар спал очень чутко, и я боялся, что он проснется и застанет меня за шпионским занятием, а во-вторых, почти всегда он держал меня в объятиях, реагируя на малейшее мое шевеление, так что встать и сделать свое черное дело, не будучи обнаруженным, казалось немыслимым. Лежа в его руках, я часто смотрел на лежавшую так близко дьявольскую флешку, раздираемый сильными противоречивыми чувствами: страхом за Тоджина, дикой ненавистью к отцу, обгадившему не только мою жизнь, но и первую любовь, и чувством все той же вины перед Эйнаром, - за будущую разлуку и неизбежную боль предательства.
***
Время неумолимо шло, приближаясь к роковой черте, и мне надо было на что-то решаться. Самое простое и верное решение - усыпить Эйнара, подсыпав снотворное в еду или напитки, и я почти уже собрался с духом сделать это, когда судьба неожиданно "сжалилась" надо мной, послав шанс на удачу.
В тот вечер я надумал провести с любимым последнюю ночь, справедливо предполагая, что после "шпионской операции", виновника которой он сразу же и вычислит, мне придется бежать от него, прячась от справедливого возмездия, а это означает, что нашим отношениям придет бесславный и однозначный конец. Не желая светиться перед камерами видеонаблюдения, установленными снаружи дома, где жил Эйнар, а также на лестничных площадках, я долго ждал подходящего момента, и прошел мимо охраны внизу в холле с группой веселой молодежи, направлявшейся к жильцу этажом ниже. Лестничные камеры обошел по стенке, - как-то мы просматривали с Эйнаром видеозапись одного вечера, и я запомнил, что "глазок" обозревает далеко не все пространство, оставляя "слепые" уголки, что дает шанс пробраться в квартиру незамеченным. Внутри апартаментов Харта камер не было, он принципиально не позволял посторонним подсматривать за своей личной жизнью.
Итак, я вошел в его квартиру и стал ждать своего любимого. Была пятница, последний рабочий день, и он должен был вернуться пораньше, но его все не было. Я ждал уже три часа, на город спускалась ночь, когда он позвонил и спросил, где я?
- А ты где? - боясь быть пойманным на лжи, осторожно ответил я. - Давно жду твоего звонка.
- У меня встреча с нужными людьми, - сдержанно ответил он. - Ложись спать, сегодня мы не сможем побыть вместе. Я буду дома очень поздно.
Поздно? Отлично! Когда это было помехой? Я принял решение остаться и ждать его хоть до утра. Если придет уставшим, я приставать не буду. Пусть он спит, а я сяду рядом и посмотрю на него, в последний раз... Немного помедлив, улегся на диване в маленьком кабинете, решив сделать ему сюрприз, да и оценить сначала обстановку будет нелишним, незаметно пронаблюдав за его состоянием.
Проснулся резко, от непонятного шума в гостиной, звуков шагов и знакомых голосов, в которых сразу узнал главного секьюрити Дэнила Лэйна и одного из его сотрудников. Они тащили что-то тяжелое и негромко чертыхались, собирая на головы неизвестных злоумышленников все самые страшные ругательства нашего мира. Кроме ругани, шеф еще и распекал подчиненного за проявленные просчеты в работе, обзывая никчемным дураком и разгильдяем.
- Как вы могли такое допустить, и почему не сразу обнаружили? - судя по звукам, оба альфы вошли в спальню Эйнара, и голоса стали глуше. Мне пришлось чуть приоткрыть дверь кабинета, чтобы слышать дальнейший разговор.