К моему огромному облегчению, вторым моим соседом по столу оказался старый знакомый — лорд Даймон. Рядом с ним сидела привлекательная женщина с пышными формами. От ее голубых глаз уже разбегались лучики морщинок, что, впрочем, нисколько не портило ее округлое лицо. Поймав мой взгляд, она улыбнулась мне, приветливо и открыто. Должно быть, это и была та самая жена Даймона, что угрожала выгнать его из супружеской спальни, леди Лорена.
— Рад снова видеть вас, принцесса, — обратился ко мне ее супруг. — Интересно, какое впечатление произвело на вас Северное Королевство?
— Мне здесь очень понравилось, — искренне ответила я.
— Я рад это слышать.
— А вы, лорд? Полагаю, вы были счастливы наконец-то вернуться на родину?
— О да, — Даймон ухмыльнулся. — Но это вовсе не означает, что я остался недоволен тем, как нас принимали в Империи, принцесса, — поспешно добавил он. — Просто всегда радуешься, оказавшись дома после долгой разлуки.
— Я вас прекрасно понимаю, лорд, — заверила я.
В центр зала вышел тем временем мужчина средних лет, сел на поданную ему низкую скамеечку и задумчиво принялся перебирать струны незнакомого мне музыкального инструмента.
— Менестрель, — тихо пояснил лорд Даймон.
Я кивнула. Что ж, у всех свои развлечения, на Юге — танцовщицы, на Севере — певцы. Я ожидала услышать балладу о любви, но, к моему удивлению, менестрель низким бархатным голосом запел совсем о другом.
Он пел о бескрайнем море, но не ласковом и теплом, а суровом и холодном, обрушивавшем свои волны на утлые суденышки рыбаков. Он пел о тех, кто уходил за горизонт еще до рассвета и понятия не имел, сможет ли вернуться домой с закатом. И пусть никого из присутствующих в зале никогда не занимали подобные проблемы, все внимали менестрелю, затаив дыхание — столь велико было его искусство. Перед моими глазами словно разворачивались картины, на которых горстка отважных людей пыталась выжить в шторм. И когда песня закончилась, я с удивлением обнаружила, что на глазах у меня выступили слезы. Впрочем, я была не одинока — многие дамы подносили к глазам кружевные платочки, а лица мужчин были серьезны и печальны. Менестрель улыбнулся, снова тронул струны и запел следующую песню, на сей раз веселую. Некоторые слова в ней были мне незнакомы и за переводом я обращалась к Даймону.
— Больше петь о грустном он не будет, — пояснил мне лорд. — Довольно и одной песни.
— Чтобы не портить аппетит трапезничающим? — весело поинтересовалась я.
— Вы чрезвычайно догадливы, принцесса. Вина?
Я на мгновение задумалась. В Империи распитие спиртных напитков не было под запретом, но и не поощрялось, поэтому вино я почти что и не пила. Вероятно, подобное отношение было обусловлено жарким климатом. Сейчас же у многих дам в бокалах плескалась жидкость цвета темного рубина.
— Хорошо, только совсем немного, — решилась я.
Вино оказалось приятным на вкус, тягучим и слегка терпким. Я даже не заметила, как опустел мой бокал. И как он наполнился вновь.
— Смотри не опьяней с непривычки, — предупредил меня Эдвин и положил мне на тарелку кусочек фаршированного фазана.
— Последний глоток, — пообещала я.
И все же я слегка захмелела. Вино странным образом подействовало на меня: все присутствующие в зале внезапно показались мне приятными людьми и даже сверлившая меня взглядом белобрысая девица не раздражала, а скорее забавляла. К тому же я осознала, что успела проголодаться, хотя совсем недавно разглядывала в изобилии расставленные на столе блюда без малейших признаков аппетита. А еще очень сильно захотелось поддразнить мужа. Моя левая рука нырнула под вышитую скатерть и легла Эдвину на колено. Он бросил на меня взгляд искоса и сразу же отвел глаза, возвращаясь к разговору с братом. А я погладила его колено и переместила руку на внутреннюю сторону бедра, постепенно продвигаясь все выше и выше. Эдвин, казалось, вовсе не обращал внимания на мои действия, но довольно скоро я смогла убедиться, что он вовсе не так равнодушен, как старается показать. Слегка усиливая поглаживания, я умудрялась между тем продолжать любезный разговор с лордом Даймоном. А потом рука Эдвина накрыла мою, сильно сжала и убрала уже ко мне на бедро.
— Дражайшая супруга, — произнес муж столь тихо, чтобы никто, кроме меня, не смог расслышать его слов, — вам придется ответить за свое дерзкое поведение. Обещаю, что наказание ваше будет суровым.
Лишь огромным усилием воли мне удалось удержать на лице легкую улыбку, в то время как все внутри затрепетало от предвкушения.
К моему огромному облегчению, лорд Даймон ничего не заметил и не заподозрил неладного. Он как раз рассказывал мне о Марке, своем сыне, страдающем из-за коварства возлюбленной. Леди Лорена, которая явно слышала его слова, только слегка усмехалась.
— А потом эта девочка заявила Марку, что он еще слишком мал, чтобы думать о помолвке, представляете? И что она его, конечно, любит, но давать слово не будет, поскольку впереди у них слишком много времени и кто-нибудь из них сможет и передумать. А ей, вы только представьте, принцесса, всего-то пятнадцать лет. Вот как ей только в голову могли прийти подобные слова? Нет, понять женщин я неспособен — даже столь юных. Разве что пока они не вышли из возраста вашей очаровательной племянницы — тогда с ними как-то проще.
Леди Лорена уже открыто рассмеялась. Муж повернулся к ней и нежно погладил ее по руке, что-то негромко сказав. Она накрыла его ладонь своей, ласково глядя ему в лицо. А я ощутила приступ умиления. Какая чудесная пара и как они любят друг друга! Вероятно, это было последствием выпитого за ужином вина, но растрогать меня в тот момент могла любая мелочь.
Среди множества десертов, уставивших под конец ужина стол, оказалось и мороженное — сладкая охлажденная масса. В нее можно было добавлять фрукты, орехи, густые сиропы. Ничего подобного мне прежде пробовать не доводилось, поэтому я наслаждалась новым для себя лакомством, напрочь проигнорировав сладкие пироги, воздушные суфле и орехи в меду.
Наконец Эдгар и Изольда поднялись из-за стола. Трапеза подошла к концу. Эдвин помог мне встать и крепко сжал мою руку, увлекая за собой.
— Ну что же, дорогая, — тихо произнес он, когда мы поднимались по лестнице, — вот и пришел час расплаты. Ты ответишь за свое поведение за столом. Тебе еще не страшно?
— А мне следует бояться? — спросила я.
— Возможно, — загадочно бросил муж.
Когда мы наконец добрались до наших покоев, я уже сгорала от нетерпения. Однако же, к моему глубочайшему разочарованию, Эдвин оставил меня на попечении служанок и вышел. Слегка обидевшись, я позволила девушкам помочь мне подготовиться ко сну, отпустила их и улеглась в кровать, с головой укутавшись в одеяло. Впрочем, заснуть мне так и не удалось.
— Спряталась? — ехидно спросил супруг, отбрасывая одеяло прочь. — Тебя это не спасет.
Он сел на кровать рядом со мной, а на пол поставил какую-то чашу.
— Что это? — с любопытством спросила я.
— Не скажу, — Эдвин хитро улыбнулся. — Снимай рубашку.
Я встала на колени на постели и медленно потянула вверх подол, ожидая, что муж в нетерпении поможет мне. Но он не двигался. Я отбросила кружевное ночное одеяние в сторону и потянулась к одежде супруга, но он перехватил мои руки.
— Ты наказана, помнишь?
Он вытащил из кармана широкую черную ленту и завязал мне глаза.
— Вот так. А теперь ложись и постарайся не двигаться.
Я ничего не могла видеть, зато остальные мои чувства словно обострились. Вот Эдвин осторожно, едва прикасаясь кончиками пальцев очертил контуры моей груди и я застонала, выгнув спину и подаваясь ему навстречу.
— Сильнее!
Но муж только слегка нажал ладонью на мой живот, заставляя лежать неподвижно. Потом раздалось едва слышное позвякивание и к моим губам прикоснулось нечто холодное. «Кусочек льда,» — определила я, слегка лизнув. Эдвин провел льдинкой по губам, а потом сразу же прильнул к ним в жарком поцелуе, сводящем меня с ума. Я обвила руками его шею и всем телом прильнула к нему, с неудовольствием ощущая, что он еще не удосужился раздеться.
— Нет, так дело не пойдет, — произнес мой любимый, отстраняясь.
А затем я почувствовала, как мои запястья бережно, но крепко стягивает плотная ткань. Еще несколько мгновений — и ноги мои разведены и тоже привязаны к кровати.
— Вот так-то лучше, — удовлетворенно произнес Эдвин.
Я замерла, теряясь в догадках, какую игру он затеял на сей раз.
Кусочек льда обжег холодом нежную кожу груди и я тихо ахнула. А затем его путь повторили горячие губы мужа. Контраст между прикосновениями ледяного кубика и обжигающими поцелуями сводил меня с ума. К тому же я понятия не имела, что сделает Эдвин в следующий момент и где именно прикоснется ко мне на сей раз — и это отчего-то невероятно возбуждало. Вот губы мужа скользнули по животу, слегка втягивая кожу. Почти растаявшая льдинка очутилась в ямке пупка, а потом Эдвин слизал оставшиеся капельки. Я прикусывала губы, но все равно не могла удержаться от стонов и коротких вскриков. А когда губы мужа спустились еще ниже, я и сдерживаться перестала, только выгнулась в пояснице и уже непрерывно выкрикивала его имя. То и дело порывалась, позабыв о связанных руках, прижать его ближе к себе, зарыться пальцами в его волосы, но в результате моих усилий лишь туже натягивалась связывающая руки ткань, странным образом лишь усиливая мое наслаждение.
Когда же я откинулась на подушки, расслабившись и тяжело дыша, муж наконец развязал меня и снял повязку с моих глаз.
— Отдохни немного, — нежно произнес он и отвел с моего лица прилипшую от пота прядь волос. — Ночь еще не закончилась. Выпьешь еще вина?
Хмель уже улетучился из моей головы и идея показалась мне хорошей. К тому же я вдруг поняла, как могу ее дополнить и улучшить.
— Да, было бы неплохо, — отозвалась я.
Эдвин поднялся с кровати и налил мне рубиновой жидкости из графина на столике. Он поднес бокал к моим губам, но я покачала головой. Упершись рукой в его плечо, я заставила его лечь на спину, а потом вылила немного хмельного напитка ему на живот, следя, чтобы тонкая струйка не побежала на постель.
— А теперь, — хищно произнесла я, — твоя очередь лежать смирно. И оцени мою доброту: я даже не буду тебя связывать.
Муж смог только простонать мое имя в ответ. Ночь действительно была долгой…
На следующее утро Изольда сама заглянула ко мне. Я уже закончила завтракать и сидела перед зеркалом, а Хильда заплетала мои волосы в косы.
— Не присоединишься к нам на прогулке? — спросила королева.
— К вам?
— Да, — Изольда вздохнула. — К сожалению, прогуливаться мы пойдем целой толпой, со всеми пожелавшими подышать свежим воздухом придворными дамами. Боюсь, как раз этого самого свежего воздуха в таком скоплении народа нам и не достанется.
— Похоже, ты не очень-то любишь здешних леди, — заметила я.
— Не всех, — возразила Изольда. — Например, Лорена, жена твоего вчерашнего соседа по столу — очень приятная женщина, жаль, что почти в два раза меня старше. Или Ровенна — с ней ты еще познакомишься. Но есть настолько неприятные личности…
Молодая женщина состроила гримаску, а я припомнила рассказ Фатимы о том, как ее в свое время приняли при дворе. Вспомнилась мне и вчерашняя незнакомка, смотревшая на меня едва ли не с ненавистью. Я решила расспросить о ней Изольду.
— Вчера за столом была девушка в сером платье… — начала я, но собеседница меня перебила, сразу же поняв, о ком идет речь.
— Значит, ты уже заметила? — спросила она. — Это Ирма, редкостная, признаться…
Изольда осеклась и я поняла, что она хотела дать Ирме весьма нелестную характеристику, должно быть, состоящую из слов, подслушанных от старших братьев. То, что королева разделяла мою неприязнь к незнакомке, меня обрадовало — гораздо хуже было бы, благоволи Изольда к этой милой леди.
— Она была любовницей Эдвина, да? — и я затаила дыхание в ожидании ответа.
— Нет, с чего ты взяла? — королева выглядела удивленной. — Возможно, она и лелеяла мечту выйти за него — это бы меня не удивило, нахалка считала, что она достойна стать принцессой, но вот Эдвин совсем не обращал на нее внимания.
Я облегченно вздохнула. Как бы я ни убеждала себя вчера в том, что глупо ревновать мужа к его прошлому, но услышать о его связи с Ирмой мне было бы более чем неприятно.
— Пойдем, — поторопила меня между тем Изольда. — Заодно и познакомишься со многими придворными леди. Только захвати шаль, еще прохладно и в одном платье ты можешь замерзнуть.
Я подозвала Хильду, отошедшую в сторону, едва она закончила причесывать меня, и велела принести мне шаль. Небрежно набросив ее на плечи, я следом за Изольдой спустилась в сад.
Стайка разновозрастных леди уже поджидала нас. Мне представили каждую из них и я несколько раз повторила про себя их имена, чтобы не позабыть. Женщины большей частью заискивающе мне улыбались, но от этих улыбок отдавало фальшью. В принципе, я вполне могла их понять: появившаяся при дворе чужеземка, от которой неизвестно, чего ожидать, но с которой придется считаться — вряд ли они могли бы полюбить меня, тем более сразу. И мне, несмотря на первое впечатление, придется приложить максимум усилий, чтобы им понравиться — я не могу себе позволить враждовать с половиной двора. Леди Лорена, когда подошла ее очередь быть представленной, тепло улыбнулась мне. С разговора с ней я и решила начать.
— У вас весьма приятный супруг, леди, — проговорила я, когда мы рассредоточились по парочкам и группкам и неспешным шагом устремились вглубь парка. — Я помню его еще по посольству.
— Благодарю, принцесса, — отозвалась та глубоким, чуть хрипловатым голосом.
— У вас, кажется, есть сын?
— У нас трое детей, — Лорена улыбнулась. — Марк — старший, потому с ним много забот. А близнецам всего по десять лет.
— Тоже мальчики?
— Мальчик и девочка, Айрон и Айрин. Сорванцы. Кстати, Дамиан рассказывал мне о вашей очаровательной племяннице, принцесса. Девочка произвела на него большое впечатление. Он даже Айрин поучал после возращения, дескать, юные леди должны быть похожи на маленьких женщин, а не на мальчишек в юбке.
Я вспомнила рассказ Изольды. Похоже, северяне действительно предоставляли своим дочерям куда большую свободу, нежели это было принято в Империи.
Разговаривая о детях и детских шалостях, мы с Лореной отстали от остальных дам и забрели в тихий уголок парка. Дорожка вывела нас к небольшой площадке, выложенной серым камнем. В центре ее стояла небольшая, чуть выше человеческого роста, статуя дракона, распахнувшего крылья. Он был очень похож на Стража, но, тем не менее, я сразу поняла, что это не тот Дракон, которого я видела. Я не могла точно указать на различия, но они, несомненно, имелись.
— Великий Дракон, — благоговейно произнесла Лорена, прикасаясь к постаменту.
Я повторила ее жест. При этом мне показалось, что каменный дракон слегка повернул голову в мою сторону и подмигнул мне. Подавив желание протереть глаза, я спросила у Лорены:
— Получается, статуи Великого Дракона стоят не только в храмах?
— В храмах нет вообще никаких изображений Великого Дракона, — спокойно пояснила мне леди. — Ни статуй, ни картин, ни гобеленов, ни росписей. Только в таких вот неприметных уголках или в домашних молельнях, куда не пускают посторонних.
Теперь мне стало ясно, отчего никто в Империи ничего не мог сказать о религии северян. Даже при посещении храма невозможно было выяснить об их пантеоне. А если кто из иностранцев случайно и натыкался на статуи, то не обращал на них особого внимания. Все-таки каменных скульптур в Северном Королевстве было великое множество и Дракона принимали просто за обычное парковое украшение. С чем была связана такая осторожность, мне еще только предстояло выяснить.
Вскоре мы с Лореной, продолжая болтать о разных мелочах, догнали остальных дам. Те как раз вышли к небольшой площадке с очередным фонтаном, на сей раз изображавшим русалку — полуженщину-полурыбу из одной из вчерашних песен менестреля — и рассаживались на лавочках вокруг него. Места возле Изольды уже заняли две пожилые леди, непрестанно что-то говорившие, отчего королева то и дело хмурилась, поэтому мы с Лореной устроились рядом со смешливой изящной девушкой с пепельными волосами, большими серыми глазами и милыми ямочками на щечках. Я припомнила, что ее зовут Ровенна и это о ней Изольда отзывалась благосклонно.