– Ты…
К удивлению Дениса, который ждал, что больше дураков не найдется, согласился сотрудничать со следствием лишь четвертый вызванный. Видимо три обезглавленных тела и три отдельно лежащие головы натолкнули его на мудрую мысль, что ответ: «н-не… з-зн-зн-аю…» является неправильным, и нужно отвечать что-либо другое. И он сказал:
– О-о-о-ттт-ец Хр-лл-анг…
– Что еще за: «О-о-о-ттт-ец Хр-лл-анг», – удивился верховный главнокомандующий, и тут «четвертый» смог взять себя в руки и четко произнести:
– Отец Хрланг. – И тут же тишину над палубой нарушил гортанный крик: «Убить предателя! Смерть демонам!»
Как выяснилось, не весь экипаж «Арлекина» был сломлен и покорился мерзким порождениям Бездны. Были в нем еще герои, нашедшие в своих сердцах толику мужества, чтобы ринуться в бой с черными тварями! Расталкивая толпу и вытаскивая мечи, спрятанные под одеждой, к квартердеку ринулись шестнадцать человек. Лица их были искажены яростью и решимостью – то еще зрелище!
– Ну-ка, Дэн, покажи чему ты там научился, – безмятежно произнес Шэф, демонстративно складывая руки на груди и показывая всем свои видом, что вмешиваться в ситуацию не собирается. И Дэн показал.
В кадат он вышел прямо во время прыжка, и в толпу нападавших врезался уже не человек, а Ангел Смерти. Если бы нападавшие обладили даже самыми минимальными начатками мистического слуха, то они непременно услыхали бы величественную музыку труб, призывающую их на Страшный Суд, но так как они подобными способностями не владели, то услышали лишь жужжащую мелодию, выпеваемую «Черными когтями». Хотя для них это было одно и тоже.
В-ж-ж-ж-и-к – с плеч слетает голова главаря повстанцев, призывавшего к расправе с демонами и их пособниками, бьет ввысь кровавый фонтан, окропляющий атакующий отряд, но это ни в коей мере не действует отрезвляюще на остальных восставших – они рвутся вперед, чтобы покарать демонов и «предателя».
«Прямо какое-то кровавое воскресенье… может мы и вправду кровожадные демоны… Хотя вряд ли… Они первыми начали… Не надо было нас трогать… А теперь чего уж…» – отстраненно размышляет Денис, продолжая с умопомрачительной скоростью рубить и колоть повстанцев своими «Черными когтями».
Мятежников можно было понять – назад им дороги не было, у них имелось только два пути: победить, или умереть. Они прекрасно понимали, что черные демоны попытку восстания им не простят, также они были уверены, что никакого понятия о правах человека и недопустимости смертной казни, в цивилизованном обществе, у порождений Тьмы и в помине нет, поэтому на какое-либо снисхождение бунтовщики не рассчитывали, и это придавало им дополнительные силы для последней яростной атаки.
И будь перед ними какой-нибудь другой враг, у них был бы шанс на успех, потому что если тебе некуда отступать, то иногда получаются успешные атаки на неизмеримо превосходящие неприятельские силы. Но, к глубочайшему их сожалению, против врага, умеющего воевать в измененном состоянии сознания, умеющего входить в это состояние в нужный момент, а самое главное, облаченного в боевой комбинезон, созданный цивилизацией, обогнавшей местную на пару тысячелетий, шансов у нападавших не было. В-ж-ж-ж-и-к – очередная голова валится на палубу… в-ж-ж-ж-и-к – черный меч вспарывает живот какого-то моряка, или солдата – кто его разберет по запарке… в-ж-ж-ж-и-к – «Черный коготь» насквозь протыкает очередного мятежника, и! – что характерно, выскальзывает из пронзенного тела, как будто это 3D иллюзия, а не живая… впрочем уже не живая, плоть.
Восстание было подавлено быстро, жестко и эффектно, в течении скажем так… секунд двадцати, ну-у, максимум – тридцати, и это вызвало правильную реакцию у той части экипажа, которая в волнениях не участвовала – оторопь, ужас и оцепенение.
– Все это дерьмо за борт, на корм акулам. Палубу вымыть, – негромко приказал главком, и видя что толпа продолжает оставаться в полуобморочном состоянии и на голос не реагирует, рявкнул: – Быстро!!! Сучьи дети!!! – и сразу все зашевелились: останки героев революции побросали за борт, откуда-то появились ведра, с привязанными к дужкам веревками, швабры, тряпки и началась авральная приборка. Через пару-тройку минут уже ничто не напоминало о произошедшей трагедии.
– А теперь, приведите ко мне этого папашу! – негромко приказал верховный главнокомандующий.
Видимо, за время приведения палубы в порядок, экипаж настолько проникся мыслью, что черных демонов лучше не раздражать, что на сей раз не понадобилось никаких идиоматических оборотов, придающих обычному указанию начальства силу категорического императива, и даже повышения голоса не потребовалось. Несколько моряков сразу кинулись к люку и через короткое время процессия появилась обратно, конвоируя невысокого, ничем непримечательного человека средних лет. Хотя нет, кое-что примечательное в облике пленного было: в отличие от всех остальных людей, столпившихся на палубе, и излучавших страх так интенсивно, что даже Денис – прямо скажем, не самый лучший сенситив на свете, ощущал его как тяжелое, вонючее облако, накрывшее палубу, пленник был спокоен, хотя не мог не понимать, что ему грозит.
– Имя, должность, звание! – рявкнул командор так, что снова все присели. Все кроме отца Хрланга. Дениса поразил безмятежный взгляд «отца», брошенный им поочередно на него и на Шэфа. Физически ощущалось, что задержанный не боится никого и ничего, и это было странно.
– Я не разговариваю с псами, сбежавшими из преисподней, – без всяких эмоций в голосе ответил пленник.
… хорошо держится, сволочь…
… интересно, а я так смогу…
… когда придет мой черед?..
– Ты – араэлит… – утверждающе произнес главком, на что отец Хрланг невозмутимо промолчал. – Я оставлю тебя в живых, если ты правдиво ответишь на мои вопросы, – продолжил Шэф, – но и на это предложение узник совести не отреагировал. – Ладно… – совершенно неожиданно для всех, и для Дениса в том числе, произнес верховный главнокомандующий. – Я отпущу тебя на свободу… я не воюю с араэлитами.
Последняя фраза, произнесенная Шэфом вызвала в толпе совершенно неожиданную реакцию: в ее недрах стал нарастать гул, с каждой секундой он становился все сильнее и сильнее, и результатом этого шума стал боцман, как будто выдавленный экипажем «Арлекина» из своих рядов. Он несмело приблизился к компаньонам, было видно насколько тяжело ему это дается, и еще более несмело заговорил. При первых же звуках его голоса, на палубе воцарилась полная тишина – все присутствующие затаили дыхание, ожидая чем закончится это безумное предприятие – подход к демонам по собственной воле.
– Господин… – заговорил боцман, не поднимая головы. – Этого человека нельзя оставлять в живых…
– Почему? – деланно удивился верховный главнокомандующий.
– Он прикажет нас всех убить, когда сойдем на берег…
– За что?
– Ну-у… мы не поддержали затею с разворотом «Арлекина»… мы не пришли на помощь его людям сейчас… – Шэф сделал вид что задумался и тишина над палубой стала такой вязкой, что ее можно было резать ножом. Нарушил ее отец Хрланг:
– Ты напрасно беспокоишься предатель, вам не уйти от возмездия братьев. – Высказав эту угрозу, от которой боцмана, да пожалуй и не только его, а весь экипаж слегка передернуло, он снова замолчал, с безмятежным видом разглядывая толпу, с таким видом, будто старался запомнить всех получше.
– Даже не знаю что тебе сказать… – начал командор, повернувшись к боцману, – вроде бы убивать его не за что… – ответом на эти слова стал вздох разочарования и отчаянья, вырвавшийся из сотни глоток. А Шэф, выдержав мхатовскую паузу и доведя нерв эпизода до высшей степени накала, раздумчиво продолжил, – … единственно, что я могу для вас сделать… – толпа прекратила дышать, готовясь выслушать вердикт высшей инстанции, – … это организовать переговорный процесс… круглый стол, так сказать… – боцман, а вместе с ним и все остальные мореходы, уставились на Шэфа в полном обалдении. Никто не мог понять о чем толкует страшный демон, но верховного главнокомандующего это мало заботило: у носорога плохое зрение – но это не его забота! – Возьмите почтенного отца к себе, обсудите возникшие проблемы, найдите точки соприкосновения и придите к консенсусу. – С этими словами главком отвернулся от пленника, давая понять, что можно начинать переговорный процесс.
Боцман, судя по всему, понял командора правильно, он махнул рукой, от экипажа отделились два дюжих матроса, подхватили совершенно несопротивляющегося и продолжающего молчать отца Хрланга под руки, и моментально дотащили его до толпы, которая буквально всосала пленника в свою толщу. Некоторое, очень недолгое, время в ее недрах происходило какое-то невнятное, безмолвное движение, которое так же быстро прекратилось, как и началось. Толпа расступилась, оставив лежать на палубе какой-то неопрятный ком, блеклые цвета которого были расцвечены многочисленными красными пятнами. Повинуясь тихим, неслышным на квартердеке, приказам боцмана, откуда-то был расторопно доставлен тяжеленный балластный камень, окровавленное тело накрепко к нему принайтовано и незамедлительно отправлено в пучину вод, после чего палуба была в очередной раз чисто вымыта.
– Что за араэлиты, и чего все их так боятся? – полюбопытствовал Денис.
– Все байки потом, сначала доделаем, что запланировали, – пресек главком проявления несвоевременного любопытства.
– Вот так всегда… – недовольно пробурчал заинтригованный, но обломившийся Денис, а Шэф, не обращая на него внимания обратился к экипажу:
– Ну что… навозные черви… – усиленный динамиком шкиры, голос его постепенно нарастал. – Вы не оправдали оказанного вам, высокого доверия! – толпа, распаленная казнью главного араэлита, и гомонящая по этому поводу, недоуменно смолкла, подавленная непониманием своей вины и суровостью тона страшного демона. Денис же представил на месте любимого руководителя Мкртичяна – того, который из «Кавказкой пленницы», и чуть было не заржал в голос, но, разумеется удержался, а главком, меж тем продолжил: – Ни один из вас – шелудивых псов, не пришел и не рассказал о подрывной деятельности подпольной террористической организации, направленной на насильственное свержение законно избранной власти! – Верховный главнокомандующий замолчал, а ответом ему послужило гробовое молчание ошарашенного экипажа. Матросы и солдаты ни хрена не поняли по существу предъявленных обвинений, но зато хорошо осознали, что начальство недовольно, и что могут полететь головы, причем в самом прямом смысле этого слова, а не как у нас: губернатор спер половину бюджета какой-нибудь губернии – его за это «ушли» в отставку, а в СМИ начинается ор: полетели головы! – А ведь вы принесли клятву покорности! – громовым голосом закончил читать обвинительное заключение командор.
«Интересно, это клятва предусматривает ответственность за недоносительство, или Шэф хочет слишком многого от незаможного селянства?» – мельком подумал Денис, а мудрый руководитель продолжил, добавив в голос нотки сожаления – типа не хотел он так… но раз не понимаете по-хорошему, то не взыщите: поймете по-плохому.
– Поэтому придется всем вам поставить Печать Низа и повязать Ночную Косынку… – реакция экипажа напомнила Денису поведение людей, которым в трусы засунули змею – они застыли в тех позах, в которых с ними произошло это прискорбное событие, боясь сделать малейшее движение, чтобы не спровоцировать гада. Все присутствующие вытаращили глаза и распахнули, искаженные ужасом рты. Видимо, в отличие от Дениса, они хорошо представляли, что собирается проделать с ними черный демон. Однако дальнейшие слова верховного главнокомандующего показали, что и для экипажа «Арлекина» все сказанное явилось откровением. – Суть заклятия, – негромко пояснил Шэф в наступившем мертвом безмолвии, – проста и понятна даже таким тупым баранам, как вы… – командор взял паузу, вслушиваясь в звенящую тишину. – Любое ваше действие, или бездействие, которое может принести нам вред, – главком положил руку на плечо Дениса, – вызывает безусловную мучительную смерть. – Тишина над палубой стала вязкой, как кленовый сироп – толпа пыталась осмыслить услышанное. Подождав, пока сказанное станет понятым, или по крайней мере, надеясь на это, верховный главнокомандующий продолжил: – Любое неисполнение, любого нашего приказа, вызывает безусловную мучительную смерть.
«Так это ж, он три закона переиначил! – дошло до Дениса. – Плагиат однако… хотя… с другой стороны, лучше чем Азимов все равно не сформулируешь… так что правильно – нечего велосипед изобретать. Молодец Шэф…»
Картина с витийствующим командором и внимающими ему, с открытыми ртами, моряками живо напомнила Денису Каа и бандерлогов: «Слыш-ш-ш-ш-ите ли вы меня бандерлоги!? Слышим, о великий Ка-а-а!»
– Подходим по одному, – коротко приказал Шэф, понизив голос. Он справедливо полагал, что не останется не услышанным – уж кому-кому, а ему грех было бы жаловаться на недостаток внимания со стороны экипажа «Арлекина». Эта плавающая вверх и вниз интенсивность звука, когда командор переходил от шепота к крику и наоборот, оказывала на толпу поистине гипнотическое воздействие.
«Точно, бандерлоги…» – подумал Денис, глядя на выпученные, бездумные глаза матросов.
Экипаж в ответ на предложение главкома «подходить по одному», проявил вполне обоснованную застенчивость и нерешительность, так что верховный главнокомандующий был вынужден вновь повысить голос. Все-таки – так лучше доходило! – Быстро! Порождения греха и ехидны! Сейчас начну резать уши! – Угроза подействовала: из толпы неуклюже выбрался боцман – судя по всему не только формальный, но и неформальный лидер экипажа.
Компаньонам повезло, что во время резни при захвате «Арлекина» он остался в живых – было на кого свалить оперативное управление судном. Вряд ли боцман был доволен свалившейся на него властью, а вместе с ней и ответственностью, но – от судьбы не уйдешь. Конечно, если бы был жив капитан «Арлекина», или кто-то его лейтенантов, то ему бы не пришлось нести это бремя, но он остался единственным человеком на борту, приказания которого нижние чины готовы были исполнять без внутреннего протеста.
Из-за того, что идти ему очень не хотелось, боцман двигался как будто против ветра и шел галсами – по синусоиде. Наконец, он все-таки добрался до места назначения и застыл перед квартердеком, не глядя на компаньонов. Было видно, что он боится.
– Подымись, – приказал командор и боцман кряхтя забрался на возвышение. – Посмотри мне в глаза! – распорядился Шэф и насмерть перепуганный боцман был вынужден поднять голову и посмотреть в то место черной маски, облегающей лицо главкома, где у того, предположительно, должны были находиться глаза. Созерцание черного, безглазого лица, никакого удовольствия ему, естественно, не доставило, но отвести взгляд боцман не посмел.
А верховный главнокомандующий в очередной раз удивил Дениса, продемонстрировав недокументированные возможности шкиры – на его указательном пальце вырос длинный, острый коготь самого зловещего вида. Если даже Дениса это зрелище, мягко говоря, удивило, то можете себе представить какое впечатление это произвело на боцмана.
«Хотя… чему удивляться, – подумал Денис, – если можно вырастить ласты, то почему нельзя вырастить коготь? Коготь даже легче. Наверное…»
Молниеносным движением, в стиле Кар-танга – старшего жреца Храма Морских Богов, командор чиркнул боцмана по щеке, на которой мгновенно вспух кровоточащий рощерк. Денис невольно поежился, вспомнив мерзкую черепахообразную рожу жреца, оставившего на его щеке ничем невыводимую отметину. А Шэф, не терзаясь никакими неприятными воспоминаниями – ведь именно он и убил это богомерзкое порождение близкородственного скрещивания черепахи и гадюки, смочил пальцы в боцманской крови и взял того за горло. Причем крепко взял – так что у боцмана глаза полезли на лоб. Он попытался оторвать руки командора от своей многострадальной шеи, но с тем же успехом можно было бы попытаться открутить голыми пальцами прикипевшие гайки, чтобы заменить пробитое колесо.
– Ставлю Печать и повязываю Ночную Косынку… – специальным, «инфразвуковым» голосом произнес верховный главнокомандующий, «глядя» пустыми черными глазницами в глаза, ошалевшего от всего происходящего, боцмана. Произнеся этот, в высшей степени низкопробный текст, явно попахивающий провинциальными гастролями, перманентным безденежьем и хроническим алкоголизмом всей труппы, главком отпустил несчастного.