Восхождение — гибчайшая игра. В ней вы можете отколошматить врага табуреткой, если табуретка не развалится в процессе (то есть, если хватит прочности), можно даже до смерти забить противника; урон в таком случае будет исчисляться, в основном, из ваших (вас и вашего оппонента) параметров, начиная с силы бьющего, заканчивая защитой получающего урон мебелью. Если речь о стандартной табуретке (не вытесанной из алтаря Балеона и не зачарованной на стихийный урон каждому «присевшему»), то сам подручный предмет почти не будет учитываться в формуле расчета урона. Другое дело, если вы уроните на врага с изрядной высоты каменюку, тогда в формуле будут учтены: вес каменюки, высота, с которой он упал, законы игровой физики и только потом — сила толкнувшего и защита огребшего. Если кратко: покалечить и даже убить противника в Восхождении вы можете не только профильным оружием, шпилька для волос, вонзенная во вражий глаз, тоже нанесет урон. А уж коли речь идет о «шпильках», используемых Домом Бестий…
Баланс у острейшего «украшения» идеально подходил для метания — но это в руках опытной и меткой Бестии, а Хэйт пришлось изрядно намучиться, чтобы хотя бы научиться правильно держать «Игги» (ну не могла она каждый раз выговаривать полные названия «заколок»). А уж на то, чтобы произвести замах, проделать сам бросок и не промазать по неподвижной мишени (углем на стене Тариша начертила огромный круг) ушел, ни много ни мало, игровой день. От одновременного метания с двух рук дроу отказалась сразу, огласив, что лишь личный визит богини-воительницы позволит адептке такой фокус. В правой руке в бою Хэйт должна держать посох, поэтому «разрабатывать» следовало левую руку, вытаскивая из волос и отправляя в полет сначала один кинжал, затем второй.
В процессе выяснилось, что Тариша в полной мере обладает расовой особенностью дроу — язвительностью. Так, согласно наставнице, упомянутая статуя Ашшэа обладает большей гибкостью, лучшим глазомером и, безусловно, превосходящим (относительно подопечной) умом. Потому как даже каменная глыба справилась бы с задачей быстрее и лучше, чем пришлая.
Хэйт скрежетала зубами, ругалась (мысленно) почем свет стоит, и продолжала метать «Игги». Мифические клинки мифическим образом летели куда угодно, кроме мишени. Изредка глумливо позвякивала трель-оповещение, сообщая о приросте ловкости (впоследствии адептка насчитала одиннадцать однотипных оповещений). Потом — то ли система сжалилась над потугами девушки, то ли прибавка к ловкости сработала, то ли Хэйт поднаторела — Игг'Рашшар звякнул об очерченную часть стены.
— Да! — подпрыгнула на месте адептка. — И второй… Есть!
Игг'Шадир прилетел примерно туда же, куда и «темный» его собрат.
Дроу молча подошла к стене, стерла угольную черту, затем нанесла новую — с диаметром в два раза меньше прежней мишени.
— Продолжай, — велела Тариша.
Хэйт шумно выдохнула — радость от успеха как-то поблекла с уменьшением круга.
— И продолжу, — упрямо мотнула головой адептка. От движения узлы, не сдерживаемые более клинками, разошлись, и множество тяжелых косичек с металлическими заостренными пластинами на концах заскользили по спине, словно змеи. Пластины у Бестий принято смазывать ядом, так что сравнение уместное.
— Покуда ты не подчинила себе рассекающих воздух, тренировки с волосами неуместны, — строго обозначила Тариша.
— Не больно-то и хотелось, — буркнула Хэйт.
Хищным росчерком сверкнул металл, поражая угольную черту.
Ловкость увеличилась на 1!
«Давно пора отключить оповещалки», — в который раз подумала адептка и — в который раз — не отключила их.
Круг уменьшался в размерах всю игровую ночь, с первыми лучами светила, не видимого из-под толщи горной гряды, превратился в жирную точку размером с перепелиное яйцо. Ловкости «накапало» еще четыре пункта, движения Хэйт уже близки были к автоматизму. «Тело запомнит», — заверила ее Тариша на втором часу тренировок, когда у квартеронки ничего не получалось (сказано это было промеж ядовито-колких замечаний, но запомнилось лучше оных). И оно запомнило, сдалось под напором упрямой девушки.
«Бедные милишники, если их для каждого умения так муштруют, я им искренне сочувствую», — устало подумала адептка. Вспомнились Рэй, у которого ни одного умения нет на голосовой активации, и Маська, стремящаяся к тому же, изводя себя в залах Гильдии Воинов, кстати, как однажды обмолвилась мелкая, если учиться выполнять серию движений под руководством тренера из «местных», ценник эти местные выставляют за услуги ого-го какой.
Хэйт же учили бесплатно, и этому следовало радоваться. Она и радовалась — где-то очень-очень глубоко в душе.
— Пришла пора подвижных мишеней, — сообщила Бестия, когда Игг'Шадир и его темный близнец ударили в центр угольного пятна несколько раз подряд. — В реальной схватке твой враг не будет ждать, пока приноровишься ты. Идем.
— Завтра, — пообещала адептка.
В другой день она, скорее всего, оставалась бы в игре, что называется «до упора», но на утро по другую сторону реальности был назначен сеанс живописи. И на него хотелось девушке явиться «в форме».
Вал раздражал. Особенно бесила Веронику его оранжевая футболка — бесила не хуже, чем быка — колышущаяся красная тряпка. «Но быки-то не различают красного цвета, а я этот мерзкий оранжевый — очень даже различаю!», — психовала девушка, тщетно пытаясь сосредоточиться на лице модели. Взгляд сам собой сползал ниже — к футболке.
— А-р-р-р! — сорвалась на рык она, поняв, что если не спустит пар, до живописи дело не дойдет.
— Что-то не получается? — отстраненно спросил Стас, отрывая взгляд от своего холста.
— Ты здорова? — почти участливо осведомился Вал.
— Нет! Да! Нет! — Вероника одернула рукав тонкой блузки, размяла шею. — Все нормально, работаем.
Она могла бы рассказать историю обновления потолка в своей кухне, изрядно позабавив этих двоих, но оно ей надо, чтобы над нею посмеивались? А Стас так вообще может вообразить себя рыцарем и пойти карать обидчика своей студентки, с него станется. «Ну их»…
В мозолящей глаза оранжевой футболке был плюс: Веронику не «уносило», позволяя творить, что угодно «видению руки». В этот раз писала лицо мужчины-модели она сама.
…Заглубить тень под носом, подчеркнуть подбородок — да, он массивен, но уменьшать не стоит, тщательно проработать брови, они того заслуживают, шикарные брови же, глаза… с ними сложнее всего. Чай с лимоном и осколком лунного света — не теплый, холодный взгляд. Углы, много углов, угол рта, углы скул, прямые почти углы — лоб. Лицо сильное, не шаблонное… Снова вернуться к глазам — чего-то не хватает взгляду. Чего-то… нетипичного.
— Кх-м. — кашлянул Стас за спиной.
— Уп-с, — девушка поняла, что натворила.
— Я посмотрю? — заинтересовался натурщик и, не дожидаясь разрешения живописцев, подошел к станку Вероники. — О!
— А я все думала, как это выглядит, когда ни у кого нет слов, одни эмоции, — отложив кисть, пока еще чего-нибудь не учудила, сказала художница. — Вы как хотите воспринимайте, а мне — нравится.
Прямого солнечного света по просьбе Вала на него не падало, зрачки у модели были немного расширенные. И если радужку глаз Вероника прописала согласно натуре, то в глубине зрачков Вала нарисованного тлели крохотные угольки.
— Демонизировать его, как мне мыслится, все же не стоило, — заметил Стас. — Но, в сравнении с предыдущими твоими портретами, этот — прорыв.
— Инфернальный, — буркнула под нос Вероника.
— Я его куплю, — заявил Вал, неожиданно для автора картины. — Быть немного демоном для музыканта — самое то.
— Так что мешает: демонов на днях уже прикрутят, как играбельных персонажей, — зачем-то брякнула Вероника.
Парень приподнял свои выдающиеся брови.
— Прикрутят: где?
«Как, вот как можно ничего не знать о Восхождении?» — искренне недоумевала Вероника всю обратную дорогу. И не просто не знать — даже краем уха не слыхивать. Тем не менее, с одним таким человеком она теперь была знакома: Вал, варившийся в музыкальном котле и мало чем интересующийся вне мира музыки.
Едва ли он играл в незнание: больно уж яркими были восклицания парня, когда Вероника, при молчаливом неодобрении Стаса, на словах и пальцах пыталась рассказать, что за зверь такой «ММОРПГ полного погружения», и с чем его едят. Особенно Вал интересовался реалистичностью мира, а то, что игра немножко про монстров и кровопускание — от этой информации он отмахнулся.
Стас в процессе беседы не выдержал, встрял, попеняв Валу, что если к его музыкальной карьере добавить увлечение виртом, времени у парня не останется ни на что, в том числе на якобы имеющуюся у Вала девушку, которую никто из знакомых музыканта никогда не видел; и тем высказыванием он отдаленно напомнил Веронике Галку.
«О ней и речь», — решительно покачал головой Вал и принялся расспрашивать художницу об игровых классах (тут девушка вздохнула с неким облегчением, не совсем дремучим дубом оказался натурщик).
Слова же о том, что в игре реализованы классы барда и танцора, вызвали у парня улыбку. Предвкушающую — сказала бы Вероника, верь она еще, что хоть сколько-то разбирается в людях.
На этой радостной ноте они и разбежались, договорившись встретиться через неделю: чтобы Стас и Вероника закончили работы, на нынешнем этапе наличие модели уже не было необходимостью, а Вал убедился в том, что портреты интересны ему в плане приобретения. Впрочем, предварительное «одобрямс» он уже высказал.
— У кондитерской, ладно? — попросила высадить ее пораньше Вероника, которая вдруг возжелала торт.
Куратор, погруженный в свои мысли, рассеянно кивнул.
— Кстати, тот альбом, «Мизантропия — наше все», это не группы Вала творчество? — спросила девушка, заполняя тишину в авто.
— Там на обороте название группы написано, — отозвался Стас. — Асоциальность. Его.
— Ага, — кивнула Вероника и примолкла.
«Не тянет его на поговорить — мне же проще», — всю оставшуюся дорогу она разглядывала виды за окном.
Торт с яблочно-карамельным желе и миндалем, новинка, присоветованная продавцом, и вовсе все мысли унес на волне вкусового удовольствия. После него можно было и на новую порцию издевательств от темноухих подписываться.
Пещерный ядозуб — звалась подвижная мишень. Пещерой назвать место его (и его сородичей, в количестве неисчислимом) обитания язык у Хэйт не поворачивался — зал размером был со стадион. Подземный стадион с паршивым освещением и кучей сталагмитов, беспорядочными нагромождениями торчащими то тут, то там.
— Ты вольна делать с ядозубами все, что угодно, — сообщила Тариша перед тем, как отправить подопечную оттачивать метательные навыки. — Но применение магии портит их шкуру, а она — наиболее ценное, что есть в ядозубе. Других тренировок с рассекающими воздух не будет, в твоих интересах задействовать их. Впрочем, решать тебе.
— Поняла, — сказала адептка тогда.
— Это целое поле с экспой! — восхитилась она, попав внутрь.
И принялась его «окучивать», но сначала вызвала Геро — посмотреть на дальних родственников. Ядозубы выглядели, как очень большие ящерицы с темной шкурой в желто-оранжевую «крапинку».
— Меня преследует этот цвет, — поморщилась она, готовясь отправить в полет Игг'Шадир.
Предупреждением Тариши пренебрегать она не собиралась, тем более, монстры в этот раз ей попались, вроде как, не самые страшные. Уязвимость к огню, устойчивость к яду и кислоте, двадцать восьмой уровень, три с небольшим тысячи единиц здоровья. «Мишень» была с полметра в длину, и Хэйт попала в нее с первой попытки. Попадание вышло так себе — в хвост, и здоровья сняло около четверти. Ящерка вполне заслуженно обиделась — и послала в обидчицу ядовитый плевок.
Внимание! Вы подверглись воздействию негативного эффекта: Слабость.
Слабость: атака снижена на 25 %!
Срок действия: 30 сек.
Внимание! Возможно усиление действия эффекта при повторном попадании яда ядозуба по персонажу.
Ядозуб около входа был один, они вообще располагались на приличном отдалении друг от друга, что было на руку адептке. Мысленно поблагодарив систему за предупреждение и извинившись перед Таришей за порчу ценной шкурки, Хэйт запустила в монстра угольки, тлен, затем — когти мрака. И только потом, включив ауру стойкости (она не хотела задействовать ауры сходу, не поняв, относятся ли они к магии, вредоносной для шкуры ядозубов), скомандовала детенышу гидры подойти вплотную к ящерке, которая сама навстречу к врагу не спешила.
Второй плевок не заставил себя долго ждать, как и обещанное усиление эффекта — атаку порезало на 50 %, переименовав дебафф в сильную слабость.
Хэйт запретила Геро атаковать, питомец переминался возле моба, крутя головами, сама адептка также бездействовала.
Пещерный ядозуб плюнул в третий раз.
Внимание! Вы подверглись воздействию негативного эффекта: Паралич.
Паралич: ваше тело парализовано, вы не можете атаковать, уклониться от атаки, блокировать, парировать атаку.
Срок действия: 10 сек.
Вот тут монстрик засеменил было к Хэйт, но его перехватил Геро, которому адептка односложно приказала:
— Бей! — и порадовалась, что голосовое меню управления питомцем работает даже в параличе.
Детеныш гидры вцепился зубами обеих голов в ящерицу, выбивая крохи здоровья — его адептка предусмотрительно сняла скиллами.
— Умничка, — похвалила питомца девушка. — Еще и уровень поднял.
Геро апнул девятнадцатый уровень. Впрочем, окидывая взглядом помещение внушительных размеров, хозяйка «зеленого змия» не сомневалась, что это не последнее за день поднятие уровня — и для животинки, и для самой Хэйт. Теперь-то она знала, чего ожидать от населяющих этот зал монстров.
Второго ядозуба она убила Игг'Рашшаром. При включенных аурах. Как и с первого моба, выпала из дымной сферы «порченая шкура ядозуба», класса «малоценный» — то бишь, ерунда, сдаваемая за гроши торговцам из НПЦ. Если классы предметов приравнять к этажам, то мифический будет — пятым, обычный — первым, а малоценный — погребом.
Хэйт сочла успешным и этот эксперимент. Отключила ауры и принялась выкашивать ящериц: при успешном броске без магии, а если ни один из двух отправленных в полет клинков не прикончил ящерку, то добивала скиллами. Бестии Бестиями, а от нехорошей привычки помирать на каждом шагу она решила избавляться. «Шпильки» возвращались к владелице через пятнадцать секунд, а промежуток между плевками ядозуба составлял четыре секунды. Три плевка, если не увернуться хотя бы от одного, ставили цель в паралич — и Хэйт сильно сомневалась, что за срок действия парализации челюсти монстра не поработают на славу над ее тушкой. А уж выяснять, продлевается ли дебафф от четвертого попадания ей и вовсе не хотелось.
— Пора отбивать потери, — с долей цинизма сообщила ящерицам адептка.
Очень уж ее расстроил факт, что сольный турнир для уровней с двадцатого по двадцать пятый становится недоступным при переходе на двадцать шестой уровень, независимо от того, что она «слилась», и слилась изрядно. Один раз достиг — система запомнила, к турниру не допустит. Эти знания девушка успела почерпнуть с официального форума игры прежде, чем ей показали новый — оранжевый, как пятна на шкурах ящериц — потолок. Пятна, к слову, бесили.
Запрет был логичен, каждый новый уровень нес усиление — хотя бы очки характеристик, но успех авантюриста на турнире девушку раззадорил, хотелось выступить и доказать, что классы, презрительно называемые «гимпами» могут что-то из себя представлять, а не только выступать в качестве зрителей или «мяса».
Да и дохнуть за последние пару недель Хэйт устала. Одно к другому — и по «полю с экспой» понесся «комбайн».
Когда же выяснилось, что ядозубы еще и респятся, хоть и не быстро, девушка недрогнувшей рукой отключила таймер. А то как запищит в неподходящий момент, рука при броске дрогнет — это же минус шкурка.