— Мы никогда не отдадим её графу живой. Мы привезём её с собой в… — Корвин замолчал многозначительно, избегая называть имена и места. — Пусть он сам думает, как использовать её. Думаю, он будет рад такому козырю… Может, не будет так убиваться, что ничего у нас не вышло с графом… И так не знает, что мы тут…
Алдор вздохнул. Да, это он виноват, у него была такая возможность в руках.
— Я оставил тебе хлеба, вон…
— Ага…
— Я устал, как бродячий пёс. Надо вытянуть ноги до утра…
— Ищи место, ложись…
Алдор пристроился поближе к камину, прямо на полу, застелив его старым одеялом с кресла. Девчонка осталась сидеть на стуле на том расстоянии, что позволяла ей верёвка. Корвин ложился последним, всё оружие и вещи он убрал подальше в угол, достать их было невозможно. Дочь графа он демонстративно старался не замечать. Очень скоро в комнате не спали лишь графская дочь, да огонь в камине.
* * *
Алдор проснулся, глядя перед собой, какое-то время не понимал, где он, что вокруг. Потом приподнялся на локте, оглядываясь по сторонам. Корвин ещё спал, огонь в камине потух, было холодно, свет падал из окна на пыльный пол. Мелкие пылинки кружились в воздухе, сверкали при свете дня. Алдор повернул голову и натолкнулся на взгляд графской дочери. Она так и сидела на стуле, глядя исподлобья.
Этот взгляд смутил Алдора, и он постарался отвернуться, забыть о том, что, кроме Корвина, здесь есть ещё кто-то. Что это она вдруг так смотрит?
Алдор поднялся и поворошил угли в камине, разгрёб золу в сторону, а алые угли придвинул ближе, чтоб отдали ещё тепло.
— Вы обещали отпустить меня… Вы говорили, что отпустите, если отец сохранит вам жизнь… — Она заговорила первой, негромко, но Алдор слышал каждое слово, повернув голову, смотрел ей в лицо. Она куталась в плащ, поджимала ноги, и белая ночная рубашка её светилась яркой немыслимой в этой пыли белизной. — Он сдержал своё слово, а вы — нет… Он мог бы… — Алдор перебил её сухо:
— Да что бы он сделал? И не надо сравнивать меня со своим отцом. При хорошем раскладе для него, он убил бы меня, не раздумывая. Так что… — замолчал, отворачиваясь.
— Я хочу в туалет…
Такое прямое заявление вновь заставило Алдора перевести на неё взгляд, он подумал немного.
— Я буду рядом.
Поднялся. Она тоже встала, пошла к двери, остановилась сбоку. Алдор распахнул дверь и ахнул: весь лес, деревья, дворик засыпаны были снегом. Белым-белым свежим снегом. Солнце так сверкало на нём, что глаза не могли выносить этого блеска. От белизны даже дыхание перехватило. Алдор вышел и вытянул девчонку за собой. Та тоже оглядывалась удивлённо, хлопала ресницами, потом втянула голову в плечи, встретив взгляд Алдора.
— Пошли… — Он толкнул её перед собой, тащил за локоть к конюшне. Остановился и отпустил.
— Вы… так и будете здесь стоять? — спросила робко.
— Я могу отвернуться.
— Я так не могу. — Она вспыхнула алыми пятнами по щекам. Алдор упрямо не сводил с неё глаз, будто хотел заставить взглядом подчиниться, но она попросила вдруг:- Пожалуйста…
И Алдор сдался.
— Ладно… Но я буду рядом… — Он отвязал верёвку от пояса. — Я сосчитаю до двадцати, если ты не появишься — пеняй на себя…
— А руки? — Она протянула ему связанные руки. И Алдор развязал и их, не сводя глаз с её лица.
— Я предупредил…
Он зашёл за угол конюшни и остановился, вглядываясь в лес, неторопливо наматывал тонкую верёвку на пальцы левой ладони. Надо было бросить девчонку на дороге, зачем она нужна? Это Корвин настаивает. Везти её к графу в Лион? Накладно. Самим есть нечего. Всего две лошади. Да и ищут их по всем дорогам сейчас. Да и не место девчонке в мужской компании. Да и третий всегда лишний. Что с ней делать? Надо с Корвином об этом поговорить.
Она не появлялась, хотя время уже давно вышло. Алдор подождал немного и решил проверить. Он ожидал увидеть, что угодно, но не увидел ничего! Долго смотрел на снег, пока дошло, что она сбежала. Вскинул голову, ища глазами среди деревьев. Её выдал тёмный плащ и движение. Далеко она не ушла. Догнать её можно было легко, и Алдор вмиг сорвался с места.
— Стой! — крикнул. — Догоню и убью!..
Он бежал по тонкой цепочке следов, они были чёткими на свежем снегу, талый контур босых женских ног. Она что, босиком? Его аж передёрнуло в ознобе от этих мыслей.
Она заметила погоню и закричала от отчаяния, оттого, что страх заполнил сердце, но продолжала убегать, петляла между деревьями. Алдор сильно сократил расстояние и, не дожидаясь, рывком прыгнул ей на спину, сбил с ног, навалившись, подминая под себя, вдавливал в мокрый снег её тело всей тяжестью, пятернёй вминал в мокрую мякоть её лицо. Девчонка брыкалась, пыталась вывернуться, сопротивлялась с таким завидным отчаянием, что удивление брало. И Алдор позволил ей повернуть голову, вдохнуть воздуха, ослабил ладонь на затылке.
— Пустите… пустите меня… — шептала чуть слышно, упиралась ладонями в мокрый снег, перемешанный с палыми листьями.
Алдор перевернул её на спину и закричал ей в лицо, всё ещё вдавливая её тело в снег своим:
— Я поверил тебе! Я тебе поверил!
— Пустите! — Она пыталась вцепиться ногтями в лицо, но он успел перехватить её руки за запястья, вдавил в перемешанный грязный снег слева и справа от головы. — Отпустите меня…
— Знаешь… знаешь, чего ты заслуживаешь за свой обман? — Он приблизил лицо к её лицу, а графская дочь смотрела в глаза с ненавистью, пыталась поджать дрожащие губы, по мокрому лицу текли капли то ли талого снега, то ли слёз. — Тебя убить мало! Ты меня слышишь? Убить!.. — Алдор закричал на неё, и она закрыла глаза, выдавливая из-под ресниц крупные слёзы. Прошептала:
— Мне больно…
Алдор ещё какое-то время молчал, потом поднялся на ноги и рывком поставил девушку рядом с собой, крепко держал за локоть. Девчонка уже не сдерживала слёз, рыдала громко, низко опустив голову. Алдор поправил на ней сбившийся плащ, рубашку, мокрую и грязную. Вспомнив, дёрнул подол вверх, открывая ноги. Так и есть! Она только в тонких чулках, и ноги босые. Боже! Босиком по снегу…
— Пошли!
Он потащил её за собой. Она шла, покачиваясь и запинаясь, всё ещё плача, не глядя под ноги. Корвин уже не спал, когда они вернулись, смотрел, как Алдор толкнул девчонку на стул.
— Что случилось?
— Она сбежала…
— Что? — Корвин удивился и подошёл к ней ближе, смотрел сверху, чуть наклонившись. — Что ты сделала?
От тона голоса, от решительности Корвина слёзы высохли вдруг на глазах. Девчонка подняла лицо и смотрела снизу, вздрагивая от рыданий. Молчала. Корвин взорвался вдруг, схватил её за волосы и, намотав их на кулак, переспросил резко:- Что ты сделала? Что ты посмела сделать?
— Отпустите меня… Мне больно…
— Плевать! — Алдор ещё не видел Корвина таким разъярённым, что это с ним случилось вдруг, всегда спокойный, рассудительный.
— Вы украли меня из дома, вы обманули отца… Я не хочу никуда ехать, я хочу домой… Верните меня домой… Вы обещали, что вернёте меня домой…
Но Корвин не слушал её, она говорила своё, а он своё, и фразы их двоих перемешивались, превращались в какофонию безумия двух непонимающих друг друга людей. Алдор смотрел на них с удивлением.
— Ты ещё не поняла, что случилось с тобой?.. Всем плевать, что ты хочешь… Всем глубоко наплевать на твоего папочку… Ты вообще не имеешь права рот раскрывать… Кто ты такая?.. Кто ты вообще здесь такая?..
— Вы не имеете права увозить меня из дома… Вы не имеете права связывать меня… Отпустите меня!..
— Заткнись! Замолчи, пока я не убил тебя…
А она ему в ответ, через него:
— Отпустите меня! Отпустите меня домой!
И Корвин ударил её, ударил ладонью по щеке слева, одновременно отпустив волосы, и девчонка слетела со стула на пол, закричала, закрываясь поднятой рукой. Корвин закричал на неё:
— Заткнись! Заткнись, тебе говорят… Не то я… — Он угрожающе надвинулся на девушку на полу, и тут не выдержал Алдор, закричал, срывая горло, перекрикивая их обоих:
— Хватит! Прекратите! Заткнитесь, бога ради! — Вскинул руки в отчаянии, стиснул кулаки. И Корвин, и дочь графа смотрели на него. Девчонка громко вздрагивала, бесслёзно рыдая.
Корвин отвернулся и стал собирать одеяла с пола, бросил их в кучу к сумкам, начал копаться в вещах, что-то ища дрожащими руками. Алдор подошёл к нему и опустился рядом на корточки, заглядывал в лицо, но Корвин не замечал его.
— Что… Что случилось, Корвин? Зачем ты её бьёшь? Что происходит?
— Она будет подчиняться только тогда, когда будет бояться… Она не боится ни тебя, ни меня… Она сбежит при удобном случае, или перережет нам глотки… когда представится случай…
— Давай отпустим её…
— К чёрту! Мы привезём её графу Лион…
Корвин резко поднялся, найдя кусок чёрствого хлеба и мешок с ячменём.
— Пойду покормлю лошадей… Подели хлеб…
Ушёл. Алдор перевёл взгляд на девушку. Она уже снова сидела на стуле, молча смотрела мимо остановившимся взглядом, пальцами выбирала из спутанных волос листья и мусор, не глядя, рассеянно, как слепая. Он подошёл к ней и спросил первым:
— Как тебя зовут?
Она подняла на него глаза и через время ответила:
— Вэллия…
Точно, он уже слышал это имя, отец называл её по имени ночью. Для неё выходка Корвина была открытием, да и для Алдора тоже.
— Ты смелая…
Она усмехнулась и добавила:
— А вы — подлые…
Алдор помолчал, глядя на неё.
— Тебе нужна тёплая одежда и обувь.
— Я хочу домой…
— Я — тоже хочу и приложу все усилия, чтобы добраться до него быстрее, и ты мне не помешаешь. Можешь забыть пока о своём отце, замке, слугах, кто ты вообще такая… Многое придётся делать самой… Понятно?
Она в ответ лишь отвела глаза. Пальцы её рук дрожали, может быть, от пережитой истерики, а, может быть, и от холода.
Вернулся Корвин, заметил, что хлеб так и лежит, сам разломал его на две части, свою съел и начал копаться в камине железной кочергой.
— Я же говорил, снег будет…
— Никто и не спорил, тебе виднее…
Алдор разделил свой кусок хлеба на две части, одну протянул дочери графа. Та посмотрела снизу с удивлением, быстро глянула в спину Корвина, будто опасаясь, но хлеб взяла. Конечно, голод не тётка, пирога не подаст.
— Нам надо найти тёплую одежду для неё, — заговорил Алдор, и Корвин глянул через плечо. — У неё даже обуви нет, по снегу босиком ходила…
Корвин усмехнулся, передёрнув лопатками.
— Я не пойму что-то, где ты её взял, в кровати, что ли? Может, ты комнаты перепутал? Вместо графа попал в спальню к его дочери?
— О чём говоришь? Ну тебя! Она просто не вовремя зашла пожелать спокойной ночи… А обувь где-то потеряла по дороге…
— Ну-ну… — Корвин помолчал, потом добавил:- Надо купить ей крестьянскую одежду, но в деревню сейчас не сунешься… Надо обшарить всё здесь, может, что-нибудь есть… хоть мужское…
— У меня где-то в сумке есть чистая рубашка, — вспомнил Алдор, начал искать.
— Я гляну в других комнатах, кто-то же здесь жил, может, что и осталось…
Корвин ушёл искать по смежным комнатам. Алдор нашёл рубашку. Конечно, она будет большая ей, и рукава длинные, но она, по крайней мере, сухая. Девчонка сидела безучастная на вид, неторопливо заплетала спутанные волосы, а, встретив прямой взгляд Алдора, запахнула на себе полы плаща, прячась под него.
— Вот, нашёл, переоденься… — Алдор протянул ей рубашку. Девчонка чуть отодвинулась.
— Я не буду… в мужское…
— Она чистая, я не носил её, ну, потёрлась немного в сумке, и всё…
— Не буду… — Подняла упрямые глаза.
— В мокром лучше? — Промолчала, опуская взгляд. — Тебя силой вытряхнуть из твоей ночнушки? — Алдор разозлился на эту упрямость. И девчонка поспешно взяла рубашку из его рук. Только оглянувшись, Алдор понял, почему она это сделала — пришёл Корвин. Тащил в руках целую охапку разномастной одежды.
— Всё, что нашёл… Что-то ветхое, что-то ничего, в сундуке нашёл вот… неплохой… — Из кучи одежды, брошенной на пол, вытащил мужской камзол с вышивкой и пуговицами. — Приличный… Может, немного великоват будет… — Кинул его девчонке без вопросов. — А из вот этого выбери сама… — Отбросил в сторону двое ветхих брюк, пахнущих плесенью и слежалыми вещами. — Надо найти какую-нибудь обувь…
Алдор смотрел дочери графа в лицо, реакция её была однозначной, скривившись, как от невыносимой боли, та смотрела на все эти вещи и, казалось, вот-вот расплачется от отчаяния. Но не сказала и слова против. Молчала, глядя на всё это.
— Переодевайся! — приказал Корвин.
— Я… Я не хочу в мужское… — Это была только слабая попытка сопротивления, перемешанная со страхом.
— Ничего страшного. Будет возможность, найдём женское, но не сегодня… — Корвин на удивление оставался спокойным. А Вэллия эта вдруг расплакалась, опустив голову, расплакалась тихо, без рыданий и истерики, так, как плачут от настоящей боли одиночества и невыносимой тоски. Она понимала, что слушать её никто не будет, что её желания или нежелания никого не интересуют. И поэтому плакала.
— Прекрати это… — Корвин повысил голос и отвернулся, давая понять, что всё — уже решённый вопрос. Её отчаяние можно понять, заставить девушку надеть на себя мужскую одежду? Конечно… Простолюдинку-то не заставишь, а эту…
Она продолжала плакать, но на неё никто не обращал внимания. Корвин рассудительно объяснял:
— Сейчас, пока есть время, не мешало бы выспаться, меньше будет хотеться есть, да и когда в другой раз удастся ещё? Надо следить за окнами, мало ли что, чтоб никто не нагрянул, и не взяли нас спящими… И её надо контролировать… — Указал глазами на девчонку за спиной.
— Давай, я первым покараулю, а ты ложись… — предложил Алдор. — Пока светло, поищу какую-нибудь обувь…
— Ладно, — Корвин легко согласился, а через время Алдор вернулся к девчонке.
Та всё также сидела на стуле, опустив голову, старалась никого не замечать. Все вещи лежали грудой на полу, нетронутые. Алдор не стал ничего говорить ей, так и так она никуда не денется.
— Не стоит сушить на себе мокрую одежду… — Голос Алдора прозвучал примирительно, без злости или резкости, но ответ получил совсем не такой.
— Какое вам дело?
Она глядела исподлобья, не скрывая злости. На Корвина она, наверное, глядела бы по-другому.
— Я не хочу, чтобы ты заболела… — Голос его был негромким, но твёрдым, настойчивым.
— Вы хотели убить моего отца, да? — Она перевела разговор на другую тему, заговорила о том, что её волновало вот уже сколько времени.
— Хотели… — согласился Алдор.
— Почему? За что? Что он вам сделал?
Алдор немного помолчал, не зная, как сказать всё, что он мог бы и хотел бы сказать о графе Вольдейне.
— Твой отец — жестокий подлец, если ты этого не знала. Он давно заслуживает смерти.
— Неправда! Мой отец не такой, вы, наверное, что-то путаете. Мой отец всегда был хорошим человеком, хорошим отцом… Я люблю его…
— Прекрасно! — Алдор развёл руками. — Я и не прошу тебя ненавидеть своего отца. Может быть, у тебя и нет для этого причин — у меня их полно, и я сейчас не собираюсь обсуждать их с тобой. Понятно?
— Вы просто выполняете приказ графа Лионского, так? Я же знаю, что они с отцом ненавидят друг друга, что всё идёт к войне… Поэтому вы…
Алдор перебил её нетерпеливо:
— При чём тут граф Лиона? Не говори о том, чего не знаешь. У меня у самого масса причин желать смерти твоему отцу…
— Может быть, он смог бы договориться с вами. Вы простили бы его, вернули бы меня…
Алдор не дал ей договорить, снова перебив:
— То, что сделал твой отец мне, не прощается, а чтобы отомстить ему за всё, твоей смерти мне будет мало.
Девчонка долго смотрела снизу в его лицо, не веря тому, что слышала. Молчала. Потом сказала с отчаянием в голосе:
— Вы что-то путаете… вы с кем-то путаете моего отца, что-то не то говорите… Так не может быть… И при чём тут я? Я-то не сделала вам ничего… Я даже не понимаю, о чём вы говорите, что вам надо… Я в своей жизни никого не обидела…