Никакая часть данного издания не может быть скопирована или воспроизведена в любой форме без письменного разрешения издательства
* * *
Все персонажи данного романа вымышлены, и любое сходство с реальными людьми, живыми или умершими, является чистым совпадением.
…Увы, любовь! Для женщин искони
Нет ничего прекрасней и опасней:
На эту карту ставят жизнь они.
Что страсти обманувшейся несчастней?
Как горестны ее пустые дни!
А месть любви – прыжка пантер ужасней!
Страшна их месть! Но, уверяю вас,
Они страдают сами, муча нас!
Глава первая
Старик досматривал свой последний сон, когда зарево рассвета запылало над поместьем Эдем. На огромной дубовой кровати праотцов ему приснилась победа, одержать которую он стремился всю ночь, и он удовлетворенно проворчал что-то неразборчивое, крепко стиснув чью-то пригрезившуюся ладонь, державшую его руку, словно скрепляя сделку. Именно так и подобало покинуть сей суетный мир Максу Харперу, ветерану тысяч победоносных сражений с природой и стихиями, с людьми и механизмами. Постепенно дыхание его сделалось легким и спокойным. Он затих, обретя безмятежность, а черты его лица смягчились и разгладились, чего никогда не наблюдалось в жизни.
А для девушки, сидевшей у его смертного одра, кошмар только начинался. Долгие часы темноты, наполненные бархатным благоуханием, миновали, принеся вслед за собой неотвратимый прилив ужаса. Подобно высокой волне, паника полностью поглотила ее.
– Не уходи, – молила она, – не оставляй меня, пожалуйста, не уходи… – Поначалу слезы лились ручьем, и она даже испугалась, что они никогда не остановятся. Но часы скорбного ночного бдения тянулись так медленно, что она успела выплакаться, превратившись в комок боли, в котором билось раненое сердце. Словно в горячечном бреду, она искала облегчения в обращении к неподвижной фигуре, негромким шепотом что-то вопрошая, требуя и клянясь ему в безнадежной любви:
– Как же я буду жить без тебя? Без тебя мне больше не на что надеяться. Ты был для меня всем. Я тянулась к твоим улыбке и руке, а не к улыбке и руке Кейти; я страшилась твоих холодности и равнодушия; я знала твое лицо лучше своего собственного. Но я так и не успела узнать тебя – не уходи, не дав мне на это шанса, не уходи, когда ты так нужен мне…
Врач взглянул на часы и кивнул сиделке. Та незаметно выскользнула из комнаты, чтобы подать знак к началу последнего ритуального действа. Со всех концов необъятных просторов Северной территории Австралии на автомобилях, вездеходах, вертолетах и легких самолетах друзья, знакомые и деловые партнеры умирающего магната устремились в Эдем. Они собрались в обшитой темными дубовыми панелями библиотеке огромного каменного особняка и столпились под портретом человека, чья жизнь и труд когда-то свели их вместе, а теперь его уход лишь крепче сплотил их. Они были напряжены, но не испуганы: Макс Харпер обеспечил им будущее, так же как раньше всегда контролировал их прошлое.
Снаружи, в сгущающейся духоте пыльного полудня терпеливо ждали аборигены, собравшиеся со всех уголков овцеводческой фермы. Йови, дух, предупреждающий о приближении смерти, уже шепнул на ухо одному из их соплеменников, который оказался достаточно мудр, чтобы услышать его. И потому они пришли сюда, чтобы встретить смертный час старика и отдать почести его последней мечте. И теперь, знойным днем, они, не мигая, взирали на величественную старинную усадьбу, на самолеты, на два вертолета и на огромное количество припаркованных автомобилей, покрытых толстым слоем пыли.
На окружающий мир снизошла тишина. В небе добела раскалилось безжалостное солнце. Но даже два самых юных представителя собравшихся, братья Крис и Сэм, застыли в неподвижности. Они ждали с покорным безучастием, поскольку знали, что происходит в доме, и души их готовы были смириться с неизбежным. Благодаря вековечному единению со всеми живыми существами они безошибочно уловили тот момент, когда Макс Харпер переместился из этой жизни в бескрайние просторы вселенной, прибежище Отца Всего Сущего, дабы обрести новое воплощение после смерти.
В полутемной спальне душную неподвижность нарушало лишь частое и неглубокое дыхание крупного мужчины на кровати. И вдруг он испустил глубокий вздох, оборвавшийся коротким хрипом, – душа покинула его тело. Врач быстро шагнул вперед и высвободил тяжелую руку мужчины из девичьей ладони. С профессиональной невозмутимостью он проверил пульс и, убедившись в его отсутствии, опустил руку покойного на постель. Встретившись глазами с безумным вопрошающим взглядом девушки, он медленно кивнул.
А она, словно в тумане, выступила вперед и, не издав ни звука, опустилась на колени перед кроватью. Взяв руку покойного в свои ладони, она покрыла ее поцелуями и на мгновение прижала к щеке, еще не просохшей от слез. Но от знакомого прикосновения шершавой мускулистой руки они потекли вновь, медленно и неудержимо. Лицо ее при этом оставалось застывшим, словно маска, – нет, она не позволит себе расплакаться навзрыд.
Спустя некоторое время она выпрямилась, поднялась на ноги и смахнула слезы. Бросив последний долгий взгляд на мужчину в постели, она направилась к двери и деревянной походкой зашагала по коридору. В окно она мельком заметила собравшуюся снаружи скорбную толпу. Одна из аборигенок вскрикнула, схватившись за голову, и затянула гортанный монотонный напев, который подхватили остальные:
– Ниннана комбеа, иннара ингуна карканиа… О Великий Дух, Отец Всего Сущего, дубы болот вздыхают и плачут, эвкалипты роняют кровавые слезы, ибо вечный мрак поглотил одно из твоих созданий…
Умиротворенная напевом, девушка справилась со своими чувствами и вошла в библиотеку. Ее появление стало тем сигналом, коего ждали собравшиеся там люди, и все разговоры немедленно стихли. Лица присутствующих обратились к ней. Каждому из этих мужчин была присуща яркая индивидуальность, выделявшая его в толпе. Но первым среди равных, несомненно, считался Билл Макмастер, директор-распорядитель компании «Харпер Майнинг» и ее филиалов. Он незамедлительно отделился от остальных и подошел к одинокой и жалкой женской фигурке, застывшей в дверях. На лице его, грубоватом и обветренном, отобразилось сострадание, когда ее маленькая ладошка утонула в его руке, и он, неразборчиво бормоча слова утешения, мягко увлек ее за собой, к гостям.
Из глубины комнаты выступила вперед Кейти, экономка Эдема, держа в руках серебряный поднос с бокалами, в которых пенилось шампанское. Подавленная и утратившая природную жизнерадостность, она не могла заставить себя взглянуть на девушку, которую знала с самого детства, и потому довольствовалась тем, что принялась молча разносить напитки. Сделав глубокий вдох, девушка с показным спокойствием обратилась к присутствующим, подняв свой бокал:
– За Макса Харпера. За моего отца. Мир праху его.
После того как все выпили, вперед выступил Билл Макмастер. Оказавшись в фокусе всеобщего внимания, он поднял свой бокал, салютуя огромному портрету Макса, который занимал центральное место в комнате, приковывая к себе взгляды всех собравшихся в библиотеке.
– За Макса Харпера! – начал он свою речь. – Этот старый тиран был чертовски хорошим боссом и славным малым. Такие, как он, встречаются по одному на миллион. То, чего он не знал о горном промысле, не стоит даже упоминания. Мы обязаны ему всем. Были и будем. То, что мы делали для него, мы сделаем и для тебя, девочка. Можешь рассчитывать на нас. До тех пор пока во главе корпорации «Харпер Майнинг» стоит тот, кто носит фамилию Харпер, все будет в порядке. Итак, ребята, давайте-ка поднимем бокалы, и на этот раз – за Стефани Харпер. Пусть она окажется достойной дочерью своего отца, и пусть «Харпер Майнинг» и дальше процветает, теперь уже во главе с нею!
– За Стефани Харпер! За Стеф! За Стефани! – По комнате прокатился гул приветственных возгласов.
Стефани, ошеломленная и подавленная, едва расслышала и половину добрых пожеланий. Но смысл, заключенный в них, проник в ее сознание, словно круги на воде, расходящиеся от брошенного в пруд камня. «Король умер – да здравствует королева! Королева? Где, здесь? Я – королева Эдема, где правил мой отец». Она в страхе вскинула голову. Над нею яркими красками горел портрет отца. Стефани встретила его взгляд, этот знаменитый ястребиный взгляд, и сорвалась.
– Нет! – Пронзительный крик слетел с ее губ, приводя в замешательство тех, кто оказался рядом, и до смерти перепугав ее саму. – Я не могу! Не могу! Не могу!
Дрожа всем телом, отталкивая протянутые к ней руки, она попятилась, развернулась и выбежала из особняка. Ничего не видя перед собой, словно одержимая, она устремилась к конюшне. Аборигены бесстрастно смотрели, как она безумным галопом промчалась по длинной подъездной аллее, проскочила ворота Эдема и затерялась в благословенных бескрайних просторах холмистой, поросшей невысоким кустарником местности. Только здесь она могла оставаться самой собой. Только здесь она могла дать волю своему горю. Могучий вороной жеребец уносил ее все дальше, и стук его копыт вторил биению ее разрывающегося от боли сердца. И всадница, и конь уже готовы были пасть на землю от изнурения, когда она наконец остановила скакуна посреди неведомой глуши и принялась изливать свои жалобы равнодушным небесам. Коричневый, выжженный солнцем ландшафт раскинулся от горизонта до горизонта, отчего покрытый пеной жеребец с безумными глазами и растрепанная, запыленная девушка, стоящая на стременах пятящегося и встающего на дыбы коня, выглядели совсем крошечными. Захлебываясь слезами, она выкрикивала:
– Папа, папочка, как же ты мог… Ты ведь так мне нужен, как ты мог так поступить со мной, как ты мог оставить меня одну…
* * *
– Стефани? Стеф, ты где?
Стефани вздрогнула и вернулась к действительности. На лестнице раздались чьи-то легкие шаги, и мгновением позже в спальню вошла Джилли.
– Где ты была, Стеф? Такое впечатление, что за много миль отсюда.
– Да, действительно за много миль, причем в буквальном смысле. Я думала об Эдеме.
– Об Эдеме? – Джилли окинула взглядом роскошную спальню и заговорила с утрированным британским акцентом, имитируя дворецкого:
– Это – Харпер Мэншн, модом, особняк в Сиднее, а вовсе не загородная семейная резиденция.
– Ох, Джилли, как я рада видеть тебя! – Чувствуя, что вот-вот расплачется, Стефани обняла подругу за шею.
Джилли первой разомкнула объятия, отстранив Стефани и проницательно глядя на нее.
– Похоже, тебя срочно нужно развеселить, – мягко заметила она. – В чем дело, малышка?
– А, ни в чем, – Стефани зарделась от смущения, – просто я думала о…
Джилли проследила за ее взглядом, устремленным на увеличенную фотографию Макса, стоявшую в серебряной рамочке на прикроватном столике, и рассмеялась с ласковой насмешкой.
– Стефани Харпер, мне стыдно за тебя! В день собственной свадьбы тебе не полагается думать об отце!
– Я думаю о нем каждый день, – просто ответила Стефани.
Это была правда. Присутствие Макса и то влияние, которое он оказывал на ее нынешнюю жизнь, ощущалось сейчас столь же сильно, как и семнадцать лет назад, когда он умер. Джилли кивнула:
– Ты жила его жизнью, а не своей. Иногда мне кажется, что он просто не давал тебе расти самостоятельно. А ведь в тебе сокрыто много больше того, что ты могла продемонстрировать, когда тебе представлялся случай, – много, много больше, подружка. Быть может, именно сейчас тебе выпал первый, по-настоящему уникальный шанс!
И Джилли с озорной улыбкой подняла свой бокал шампанского.
Она была вознаграждена ответной улыбкой, появившейся на лице Стефани. «Так-то лучше, – подумала Джилли. – Если бы ты только знала, как чудесно выглядишь, когда улыбаешься, то улыбка не сходила бы с твоих губ, как у чеширского кота». Но она прекрасно знала, что не следует намекать застенчивой Стефани на ее внешний вид или поведение. Поэтому она предпочла выбрать для разговора ту единственную тему, которая заставляла Стефани буквально лучиться от радости.
– Лучше расскажи мне о своем избраннике, – начала она. – Он похож на Макса? В этом и заключается роковая причина влюбленности? Он должен являть собой нечто особенное, если сумел закрутить с тобой столь головокружительный роман.
Стефани просияла:
– Ой, Джилли, так оно и есть. Он просто чудесный. Полагаю, он и впрямь капельку похож на папу – такой же сильный и целеустремленный. Но при этом добрый и заботливый, а еще он делает меня такой счастливой…
Джилли пристально взглянула на подругу. Не было никаких сомнений в том, что Стефани говорила правду. Любовь и счастье буквально переполняли ее. Лицо ее, на котором обычно были написаны тревога и уничижительное смирение, отчего сторонние наблюдатели полагали ее дурнушкой, преобразилось. Глаза ее сияли, а губы, зачастую горестно поджатые, раскрылись в улыбке, обнажая чудесные белые зубки. «Боже мой, а ведь ты можешь быть настоящей красавицей», – подумала Джилли, испытав настоящее потрясение.
В следующий миг в душе ее зашевелился подленький червячок зависти. Растерянная и подавленная, Джилли выдавила жизнерадостную улыбку и попыталась сосредоточиться.
– Знаешь, если ты немедленно не начнешь одеваться, то ему придется ждать тебя еще целую вечность! Давай-ка я помогу тебе. – Взяв подругу за руку, Джилли подвела ее к туалетному столику и усадила перед зеркалом.
Стефани вновь зарделась, на сей раз – от удовольствия. Она тепло пожала руку подруги. Джилли всегда была очень добра к ней, еще с тех пор, когда обе они были маленькими девочками. Ей очень повезло, что у нее есть такая надежная и верная подруга. И вдруг ее осенила запоздалая мысль:
– Джилли, какой ужас! Я ведь даже не поздоровалась с тобой как следует! Как поживаешь? Как прошла поездка?
– Сейчас мы занимаемся тобой, посему для подобных разговоров у нас просто нет времени, – коротко ответила Джилли. Подойдя к кровати, она подняла лежащий на ней жакет. Сшитый из плотного атласа крученой пряжи сине-лилового цвета, он подчеркивал цвет глаз Стефани и облегал ее стройную фигурку. Вернувшись к туалетному столику, она помогла подруге надеть его.
– А теперь введи меня в курс дела, Стеф.
Стефани коротко рассмеялась счастливым смехом.
– И что же ты хочешь узнать?
– Все! – с драматическим надрывом воскликнула Джилли. – Бог мой, да, получив твою телеграмму, я едва не лишилась чувств. Стоило мне только отвернуться, уехав на отдых на пару недель, как на тебе! Ты влюбилась и снова собираешься выскочить замуж.
– Шесть недель, – поправила ее Стефани. – Я знакома с ним вот уже шесть недель.
– Давай взглянем правде в глаза – все произошло очень быстро. Стеф, ты уверена в том, что поступаешь правильно?
Стефани радостно воскликнула:
– Еще никогда в своей жизни я не была так уверена в чем-либо!
– Где ты с ним познакомилась?
– На теннисном корте, разумеется.
По губам Джилли скользнула ироничная улыбка:
– Действительно, где же еще можно встретить известного игрока в теннис? Задай глупый вопрос…