– А как насчет вашей карьеры, Грег? – подал голос один из журналистов, подвизающихся на поприще тенниса, тот самый, который следил за успехами Грега еще в ту пору, когда он был долговязым и неотесанным подростком, пришедшим на корт из ниоткуда, но обладающим силой, изяществом и неукротимым желанием победить любой ценой. – Означает ли это, что вы покончили с теннисом?
Грег сделал вид, будто уязвлен до глубины души:
– Ни в коем случае, приятель, ни в коем случае.
– Но вы должны признать, что на протяжении всего года вас преследовали проблемы с поддержанием спортивной формы. Откровенно говоря, вы были далеки от своих лучших кондиций, разве нет? Быть может, вы переусердствовали в погоне за красивой жизнью, Грег? Если вы понимаете, что я имею в виду…
Руки Грега, лежащие на руле, зачесались от желания вмазать кулаком по зубам журналюги, чтобы стереть эту его язвительную ухмылку. Однако он заставил себя сохранять спокойствие и подавил непреодолимое желание оглянуться на теннисных фанаток, чтобы убедиться, действительно ли среди них затесалась та французская штучка. Он лениво улыбнулся:
– Не стоит слепо верить всему, что пишут в газетах. Уж кому, как не вам, знать об этом, приятель.
– Значит, можно ожидать вашего возвращения?
Грег широко распахнул глаза в шутливом изумлении:
– Да я никуда и не уходил!
– Значит, в следующем году вы вновь примете участие в международных теннисных турнирах? Не исключено, что мы увидим вас вновь и на Уимблдоне?
– Это зависит от Стефани, – отозвался Грег, – от того, пожелает ли она отправиться в турне. Отныне ее мнение для меня – превыше всего.
– Это ваш первый брак, Грег? – вновь подала голос настырная журналистка. Проезжая мимо, Грег бросил на нее оценивающий взгляд.
– Угу, – коротко ответил он и добавил: – И я опоздаю на свое торжество, если задержусь здесь с вами, ребята, еще хоть немного. Мне пора. Увидимся. – Он выжал сцепление, но, когда машина скользнула вперед, все же не устоял перед искушением пофлиртовать с молодой женщиной, записывающей каждое его слово на магнитофон. – А у вас отличная фигурка, – с улыбкой обронил он. – Берегите ее и ведите себя прилично. – Вполне удовлетворенный благодарным румянцем, залившим лицо репортерши, он помчался вперед по длинной извилистой аллее.
* * *
А в доме тринадцатилетний мальчишка снимал на кинокамеру череду гостей, на протяжении последнего часа нескончаемым потоком вливавшихся в сад. За тем, как он суетится, снимая все подряд с достойным похвалы энтузиазмом, несмотря на то что сноровки ему несколько недоставало, наблюдала Джилли, выйдя на балкон из главной спальни верхнего этажа. Постояв немного, она вернулась в комнату, где Стефани, уже закончив все приготовления, поправляла свои роскошные темно-русые кудри. «А он опаздывает, – подумала Джилли. – Стефани наверняка обеспокоена».
– А что дети? – обратилась она к подруге. – Как они отнеслись ко всему этому?
Стефани озабоченно нахмурилась.
– Деннис воспринял известие положительно, – задумчиво отозвалась она. – Собственно, он пришел в восторг оттого, что его новым отцом станет победитель Уимблдона. Да и Грег купил ему в подарок замечательную кинокамеру – он такой заботливый и предусмотрительный, Джилли, – так что сегодня Деннис чувствует себя как рыба в воде, он доволен и счастлив.
– А Сара? – спросила Джилли, почувствовав недосказанность.
Стефани вздохнула:
– С нею все сложнее. Пожалуй, пятнадцать лет – не самый лучший возраст для того, чтобы узнать, что твоя мать без ума влюбилась в кого-либо. – Стефани смутилась и порозовела. – Особенно в молодого мужчину.
Джилли вопросительно приподняла брови.
– Не думаю, что она простила мне разницу в возрасте между мной и Грегом.
– Она не так уж и велика, – успокаивающе заметила Джилли. – В наше время на это никто уже не обращает внимания.
– Но в пятнадцать лет подобные вещи имеют огромное значение. Кроме того, я и сама вела себя не слишком подобающим образом. Я влюбилась в него с первого взгляда. Я настолько увлеклась Грегом, что забыла о школьном концерте Сары, а у нее там была важная сольная партия. Вот уже целую вечность я не играла с нею на фортепиано и не слушала ее – в результате она ревнует, презирает его и ненавидит меня.
Стефани закрыла лицо руками, и Джилли буквально физически ощутила боль, которую испытывала подруга. Она тут же взяла дело в свои руки.
– Ты погубишь макияж, если расплачешься, Стеф. Думай о хорошем. Все образуется. Теперь, когда принц Чарльз помолвлен, ты заполучила одного из самых завидных холостяков в англосаксонском мире. Радуйся же! В конце концов, ты выходишь за него замуж не для того, чтобы доставить кому-то удовольствие, не так ли? В кои-то веки подумай о себе, Стефани Харпер!
Сделав глубокий вдох, Стефани вскинула подбородок, расправила плечи и встала. Когда она обернулась к Джилли, на губах ее уже играла улыбка:
– Ты права. Я веду себя глупо. Когда приедет Грег, я буду в полном порядке. Я знаю, он немного задерживается. Но он не подведет меня!
– Вот и умница!
Джилли подошла к подруге, взяла ее за руку и подвела к большому, в человеческий рост, зеркалу в дальнем конце комнаты. Женщины застыли в молчании, глядя на свои отражения. Стефани, высокая и стеснительная, склонная нервничать и смущаться, обладала тем не менее необъяснимой грацией жеребенка, скрадывавшей ее возраст, отчего выглядела скорее лет на двадцать, а не на свои сорок. И теперь, в своем изумительном бледно-голубом брючном костюме, оттенявшем цвет ее глаз, которые казались распустившимися весенними колокольчиками, она выглядела милой и привлекательной как никогда.
«Ах, если бы она только сумела довести дело до конца, – раздраженно подумала Джилли. – Она ведь не дальтоник и должна понимать, что сапфировые серьги совершенно не подходят к этому костюму, поскольку имеют не тот оттенок голубого. И, хотя она и высокого роста, уж в такой-то день ей следовало отказаться от своей практичной обуви без каблука. И почему бы ей заодно не сделать что-нибудь интересное со своими волосами, вместо того чтобы гладко зачесать их, закрепив дурацкими заколками и оставив спереди выстриженную челку. Господи, да если бы у меня были ее деньги»…
Неожиданно Джилли встретилась со взглядом Стефани в зеркале. Подруга одарила ее теплой, любящей улыбкой:
– Ты выглядишь замечательно, Джилли! Мне нравится твой наряд – это с Пятой авеню?
Джилли моментально ощутила угрызения совести. «Ну почему я такая стерва? – потерянно спросила она себя. – Что со мной такое?»
Ответ ее прозвучал чересчур поспешно:
– И ты тоже. Выглядишь замечательно, я имею в виду. Просто чудесно.
– Честно?
– Честно.
По лицу Стефани скользнула тень. Она явно не до конца поверила подруге и, отвернувшись, присела на кровать.
– Ох, Джилли, дело не только в детях, но и во мне тоже. Я боюсь, что не сумею удержать его и сохранить его любовь. Он ведь – знаменитость, а я – самая обычная женщина. Он – чемпион по теннису, а я – такая неумеха в том, что касается занятий спортом. Я даже не умею плавать…
– В таком случае, усади его на лошадь, дорогая, – разумно посоветовала Джилли. – Ты оставишь его без штанов. – Выдержав многозначительную паузу, она метнула на Стефани озорной взгляд. – Насколько я понимаю, именно этого ты и добиваешься?
Стефани жарко вспыхнула, но подобная смена темы явно не обескуражила ее. Очаровательно улыбнувшись, отчего на щеках ее появились ямочки, она опустила глаза, потом вскочила на ноги и выбежала в будуар, примыкавший к спальне. Спустя мгновение она вышла оттуда, держа в руках большую красивую коробку. Открыв ее, она стала рыться в складках серебристой упаковочной бумаги, после чего извлекла на свет комплект нижнего белья из черного атласа, отделанный атласными лентами и пеной кружев. Джилли наклонилась, чтобы благоговейно рассмотреть его поближе. Каждый предмет туалета отличался стильной утонченностью, и на каждом красовалась бирка знаменитого французского дома моды.
Смущенно рассмеявшись и покраснев от удовольствия, Стефани достала из другого комплекта пеньюар и приложила его к себе. Ткань была прозрачной до умопомрачения, а вырез – предельно низким и соблазнительно многообещающим. Она, как девчонка, закружилась по комнате, во весь голос распевая:
– Джилли, о Джилли, как сильно я люблю его!..
– Это он подарил тебе?
– Ага. – Стефани утвердительно хихикнула. – Я в жизни не носила ничего подобного! Да я чувствую себя желанной и сексуальной, стоит мне только подумать об этом!
Джилли кивнула и, проведя рукой по гладкому чувственному атласу, ощутила, как где-то глубоко и в ней самой проснулось желание.
– Похоже, он – настоящий мачо. А вы, мисс Харпер, как я вижу, не теряете времени даром. Ваши отношения с ним уже перешли в разряд… интимных, не так ли? И что же ты выкинула, дабы заслужить такое подношение?
Стефани вновь густо покраснела, но от ответа на вопрос увиливать не стала.
– Ничего, – с вызовом заявила она.
– Ничего? Ты хочешь сказать, что вы даже…
– Да, – решительно отрезала Стефани, хотя жаркий румянец по-прежнему горел на ее щеках. – Я хочу сказать, что между нами ничего не было. Отчасти потому, что нам просто не представилось для этого случая, когда мы были бы уверены, что за нами никто не следит и что пресса не вцепится в нас. А отчасти еще и потому, что если бы речь зашла о том, «к кому поедем – к тебе или ко мне?», то мне бы это не понравилось, к тому же я не из тех, кто готов удовлетвориться возней на заднем сиденье автомобиля, пусть даже это лимузин «Харпер Майнинг». Но главным образом потому, что после первых двух браков я хочу все сделать правильно. Я должна, Джилли, и я сделаю это, поскольку я – давно уже не невежественная девчонка, и мне хочется думать, что я нашла подходящего мужчину для женщины, что живет во мне.
Стефани умолкла, и обе женщины обменялись искренними взглядами. Джилли прекрасно понимала, что имеет в виду Стефани. Подруга олицетворяла собой тот самый часто встречающийся парадокс, когда в женщине, уже побывавшей замужем, продолжают дремать так и не раскрывшиеся сексуальные инстинкты.
Выросшая в Эдеме, вдали от общества, она знала единственного мужчину – своего отца. Будучи магнатом горного дела, Марк Харпер часто странствовал по миру, а Стефани оставалась одна со своими мечтами о любви. Но, по сравнению с властной натурой отца, все окружающие казались ей слабыми и жалкими. Поэтому не было ничего удивительного в том, что она увлеклась первым же мужчиной, выказавшим к ней хотя бы проблески интереса, изнеженным и избалованным отпрыском британской аристократии, с которым познакомилась во время поездки в Лондон. Но их интимная жизнь обернулась катастрофой. Весь предыдущий опыт жениха, да и его единственный интерес, говоря откровенно, был связан с мальчиками, чем и объяснялись его попытки принудить озадаченную и растерянную невесту к некоторым маневрам, которые, к счастью для ее рассудка, остались ей совершенно непонятными.
Тем не менее, оберегаемая в равной мере собственными невинностью и невежеством, Стефани продолжала боготворить своего высокого, привлекательного и эрудированного лордишку. Их брак продлился достаточно долго, чтобы в нем родилась дочь. Однако неспособность Стефани произвести на свет обязательного наследника, вкупе с осознанием того, что старый Макс вовсе не намерен тратить свое состояние на поддержку хиреющего герцогского дома, привели к тому, что английские родственники мужа окончательно разочаровались в неуклюжей и застенчивой девчонке из далекой колонии. Что касается Стефани, то, живя в серой и унылой Англии, она дошла до предела в своей тоске по родным пенатам. Душа ее жаждала чистого и искрящегося воздуха дома, свободы диких просторов Австралии и более всего отеческих объятий Эдема. Поэтому первый союз распался совершенно безболезненно, и Стефани, обремененная знаниями и опытом – хотя, увы, не сексуального характера, – вернулась домой.
По вполне понятным причинам она не стала терять времени и с головой окунулась в очередной мезальянс, будучи слишком неопытной для того, чтобы последовать совету Джилли и не спеша прицениться, прежде чем выбрать подходящий товар, не связывая себя обязательствами при его покупке. Уже через три месяца она выскочила замуж за американского ученого, принимавшего участие в программе ООН по исследованию природных ресурсов, коего на весь срок работы в рамках этой программы прикомандировали к корпорации «Харпер Майнинг». Он оказался безобидным добряком средних лет – то есть он был подобием Макса, но не имеющим власти, напора и внутренней силы покойного отца Стефани, – и секс для него имел такое же значение, как и прием ванны раз в месяц, когда он возвращался с какого-нибудь богом забытого разведочного рудника, где следы залегания полезных ископаемых, сколь бы ничтожными они ни были, интересовали его куда больше молодой жены. Джилли в глубине души считала его омерзительным и никак не могла взять в толк, как Стефани позволяет ему прикасаться к себе. Но, поскольку муж в своем постоянном отсутствии унаследовал манеру отца, то эта проблема возникала перед Стефани не слишком часто. По рассеянности профессор зачал со Стефани мальчика, которого она так и не смогла родить лорду. Но, когда его исследовательская программа подошла к концу, он благополучно вернулся обратно в США, оставив Стефани, которая, как она безбоязненно призналась Джилли, стала старше, но едва ли мудрее.
С тех пор Стефани вела тихий и неприметный образ жизни, деля свою жизнь между детьми и компанией «Харпер Майнинг». Похоже, она вполне привыкла обходиться без мужчин, чем приводила в недоумение Джилли, которая на протяжении последних десяти лет замужества искала и находила на стороне маленькие приключения, удовлетворявшие ее как женщину. И теперь, в возрасте тридцати с небольшим лет, сексуальные потребности Джилли стали сильнее и куда настоятельнее, нежели раньше, навыки и умения – богаче, а наслаждение – острее.
Неужели и Стефани наконец услышала музыку великого первородного танца? Неужели и она решилась войти в круг, пока не стало слишком поздно? Джилли с нескрываемым изумлением уставилась на женщину, которую в школе называли не иначе как мисс Чопорность. И в бесстрашном открытом взгляде, посадке головы и теплой улыбке, игравшей на губах Стефани, она увидела ответ, который искала.
– Что ж, я рада за тебя, милая, – пробормотала Джилли. – Добро пожаловать во взрослый клуб.
– Пожелай мне еще и удачи, Джилли, – порывисто воскликнула Стефани. – Я знаю, она мне понадобится. Грег… в общем, он намного опережает меня.
– Судя по виду его подарка, он готов стать твоим инструктором, – лукаво заметила Джилли. – Но на твоем месте я вела бы себя осмотрительней, Стеф. По-моему, он пытается подать тебе какой-то знак.
– Быстрее бы наступил вечер, – бесстрашно воскликнула Стефани. – Но где же он?
В следующий миг снаружи донесся легко узнаваемый рокот мощного мотора роллса, замершего у входной двери.
– Легок на помине, – сказала Джилли. – Полагаю, жених прибыл.
Глава вторая
В прохладном выбеленном холле городского особняка Харперов Билл Макмастер ждал прибытия жениха со стоическим терпением человека, которому в своей жизни довелось пережидать события куда более значительные. Но к длительному ожиданию он так и не привык, оно было противно его натуре. В качестве директора-распорядителя корпорации «Харпер Майнинг» и приемного отца Стефани, коим он стал после кончины Макса Харпера, сегодня Билл исполнял свой долг и в приватном, и в профессиональном качестве. В дом он прибыл одним из первых, чтобы удостовериться, что в столь знаменательный для Стефани день все идет гладко. Но вот чего он не мог предусмотреть, так это того, что жених не появится вовремя. На его испещренном морщинами и обветренном грубоватом лице, наследии тех еще времен, когда они с Максом Харпером бродили в неведомой глуши, было написано вежливо-равнодушное выражение, пока он мило болтал с гостями, сотрудниками и коллегами. Но в душе он проклинал себя последними словами за то, что не додумался отправить лимузин Харперов, а в придачу и двух смышленых парней, чтобы забрать необязательного жениха и доставить его сюда своевременно.