– Бросит он свою секретутку.
– Слава Богу! Прямо на шею села! Работать не хочет, а, попробуй, скажи ей хоть слово, тут же бежит к своему любовнику, жаловаться!
– Не понимаю, почему ты Людмиле не скажешь? Вы же подруги! И кем бы он был без жены? Фирма развивается под крылышком у ее отца! Как только у нас в балансе дыра, папа-банкир переводит деньги на счет. Своими глазами видела платежки из банка!
– Зачем человека расстраивать? Да и ненадолго все это. Видишь, он там, во Франции, с женой и детьми, а она здесь, слезы льет. И думать забыл.
– Вернется – уволит?
– А куда денется? Поигрался и хватит!
Потом она ревела в туалете. И ведь ни один человек на фирме ее не пожалел! Все только обрадовались! Разве Маша сделала им что-нибудь плохое? И разве она не работает?! Еще как работает!
– Ложкина, вот ты где! Клиенты в приемной телефоны оборвали! Хватит прохлаждаться!
– Так директора все равно нет на месте…
– Вот и скажи им! Это твоя работа! Хлопнула дверь. «Чтобы никто не лез…»
Неужели все? Заявление об увольнении на стол?… Четыре дня она глотала слезы. А потом приехал Володя. Увидев ее, поморщился:
– А ты подурнела. Что с тобой?
– Что? Нет, нет, ничего! Все в порядке!
Сердце у нее замерло. Но вечером они поехали в ресторан, ужинать. Маша постаралась взять себя в руки. Ни одного упрека, внимательно слушать, как он взахлеб рассказывает о своем отдыхе, о богатых и знаменитых людях, с которыми довелось пообщаться, о чудесной погоде, о дивной природе…
Наконец:
– Ну, а ты как?
– Все хорошо.
– Скучала?
– Конечно!
Для интимных свиданий есть гостиницы. Не к ней же? И уж тем более, не к нему. Впрочем, случалось по-разному. И к Маше он тоже приходил, когда Игорь куда-нибудь уезжал, или работал в ночь. Но в этот вечер была гостиница. Не похоже, чтобы у них с женой каждый день был секс там, во Франции.
– Володя, а ты жену любишь?
– Спятила? Думай, что говоришь!
– Я имею в виду, как женщину.
– А как любят «как» женщину, а как не «как» женщину? – пошутил он. – Я вижу, ты в этом деле эксперт.
– Изольда говорит… Она говорит, вы третьего ребенка рожать собираетесь.
– А она что, свечку держала? Маша, я тебя сколько раз просил: не задавай глупых вопросов!
– Но…
– Я соскучился…
У нее немного отлегло от сердца. Нет, это, похоже, еще не конец. Неужели же показалось? И все-таки не удержалась, пожаловалась. Дождалась, когда он насытится, расслабится и успокоится.
– Меня никто не любит.
– А как же я, Чижик? – подмигнул он.
– Я имею в виду, на фирме.
– Тебя кто-то обидел?
– Они говорят обо мне гадости!
– Ну, а как ты хотела? – Володя зевнул, но, увидев ее расстроенное лицо, уже по-деловому спросил: – Кто конкретно?
– В бухгалтерии. Изольда и ее помощница, Лена.
– Ну, с Изольдой я ничего не могу поделать. А вот что касается Лены…
…Лену уволили в конце месяца. В отделе кадров сказали, что в ее услугах больше не нуждаются и вывесили приказ на доске объявлений.
– Не понимаю, за что?! – рыдала та. – Что я такого сделала?!
– Наверняка проделки секретутки, – прошипела Изольда.
Но, как ни странно, подействовало. Любить Машу не стали, зато стали бояться. Говорили с ней заискивающим тоном, откровенно подлизывались. У нее даже появились подруги. Когда она рассказала об этом Наде, та всплеснула руками:
– И тебе не стыдно?!
– А что я такого сделала?
– Из-за тебя человека уволили!
– Да этот человек распускал обо мне грязные сплетни!
– Маша, Маша… Какая же ты еще девочка!
– Ну и пусть! Я ни о чем не жалею! Ни о чем!
– Все зло, которое ты делаешь, к тебе же и вернется.
Видимо, Надя была права.
…Это случилось в начале февраля. Маша сидела за своим рабочим столом, когда в приемную вошла холеная женщина средних лет. Ее нельзя было назвать красавицей, но она была шикарно одета, идеально подстрижена, в вечернем платье, накинутом поверх него собольем манто, в ушах переливались искусной работы серьги, а на тонком белом пальчике Маша разглядела обручальное кольцо с крупным бриллиантом. Глядя на эту шикарную женщину, Маша почувствовала себя замарашкой. И тон у нее был заискивающий, когда она спросила:
– Что вы хотели?
– А где Владимир Васильевич?
– Он у себя.
– Замечательно!
Женщина, не трогаясь с места и ничуть не стесняясь, стала ее разглядывать. Потом улыбнулась и направилась к двери с табличкой «Генеральный директор». Маша привстала, но не решилась преградить ей путь. Но тут дверь открылась сама, и из кабинета вышел Володя, то есть, Владимир Васильевич. Маша увидела, как он сначала побледнел, потом покраснел, как рак и залепетал:
– Люда? Ты здесь? Но я же должен был за тобой заехать… Маша, это моя жена… Людмила… Людмила Павловна… Так неожиданно…
– Зачем такие сложности, дорогой? Ты работаешь, я сижу дома, ты деловой человек, а я бездельница, домохозяйка. Зачем же утруждаться? Работай, ты же у нас кормилец, – Людмила Павловна тонко улыбнулась. – Я сама за тобой заехала. Поедем на моей машине. Собирайся, я не хочу опоздать.
– Но… Ужин с деловыми партнерами у нас в восемь вечера…
– Дорогой, на улицах сегодня ужасные пробки. Секретарь, вы, почему не предупредили своего шефа о пробках?
– Я… Ой, извините.
Людмила Павловна царственно повела плечами. Она здесь чувствовала себя хозяйкой. Маша стушевалась.
– Сколько тебе нужно на сборы, дорогой? Я пока посижу здесь, а, Маша, кажется? Маша сделает мне кофе. Маша, вы умеете варить кофе? Или вы ничего не умеете?
Она побагровела.
– Да-да, сделай нам кофейку, – сказал Владимир Васильевич.
– Кофе буду пить я, – отрезала Людмила Павловна. – А ты собирайся. Сделай нужные звонки, приведи в порядок бумаги, выключи компьютер. Время у нас еще есть.
– Хорошо, – шеф кивнул и поспешно скрылся в своем кабинете.
Людмила Павловна, не снимая манто, присела на диван, а Маша побежала варить кофе. Пока она носилась по офису с кофейником и чашками, сотрудники понимающе переглядывались. Наконец, Маша поставила перед хозяйкой крохотную чашечку с дымящимся кофе. Та к ней даже не притронулась. Спросила вдруг:
– Сколько вам лет?
– Девятнадцать.
– Девятнадцать. И уже такая дрянь!
– Я не понимаю…
– Приезжая, да? Москву покоряем. И откуда вы только такие беретесь! А, главное, откуда в вас столько наглости?
– Я…
– Молчать! – взвизгнула вдруг Людмила Павловна.
В приемную выскочил перепуганный Володя:
– Что случилось?
– Ничего. Ты готов?
– Да.
– Тогда поехали.
Людмила Павловна встала и направилась к лифту, перед которым сидел охранник. Муж поспешил за ней. Охранник тут же вскочил, вытянувшись перед хозяевами в струнку.
– С какой стати ты представляешь меня своей секретарше? – услышала Маша. – Это что, традиция такая?
– Нет, но…
– До меня стали доходить сплетни. Ты это выделил среди прочих? Извини, но где твои глаза? Где твой вкус? Я зря потратила на тебя пятнадцать лет!
– Дорогая…
– Молчать!
Двери лифта, наконец, открылись. Супруги зашли туда. Когда они уехали, Маша без сил опустилась на диван перед чашкой с остывающим кофе. Голова у нее закружилась, замутило, в глазах потемнело.
– Плохо, да?
Она подняла глаза. Одна из подружек, которые появились у Маши в последнее время. Оля, кажется. Из бухгалтерии.
– Ничего. Нормально.
– У меня тоже так было, когда я была беременная. Тебя часом не тошнит?
– Тошнит? – Маша с отвращением посмотрела на кофе. – Да, наверное.
– Не расстраивайся. Хочешь, телефончик дам?
– Телефончик? Какой телефончик?
– Ну, как какой? – Оля сделала круглые глаза. – Клиники! Это хорошая клиника, там все делают быстро и анонимно. Ты же не рожать собираешься?
– А почему нет?
– С ума сошла! Ты ж ее видала! У нее отец – банкир с Рублевки!
– А у меня – грузчик с мясокомбината, – грустно пошутила она.
– Дочь банкира никто не променяет на дочь грузчика, пусть даже и с мясокомбината. Ну, так дать тебе телефон?
– Я еще не знаю наверняка… Может, нервы?
– Все так думают: нервы, отравилась, поправилась за зиму… У нас, женщин, что ни болезнь, то беременность! Это я тебе говорю! А я в этом деле эксперт!
«Шла бы ты…», – хотелось сказать Маше. Но она впервые заволновалась. Понятно, что надо ждать месячных. Еще ничего не ясно, еще есть шанс, что все обойдется.
Но о своих подозрениях все-таки сказала Володе. Ее женатый любовник заволновался:
– Может, съела что-нибудь? Или перенервничала.
– Не знаю, может быть. Месячные должны прийти со дня на день.
– Обойдется, – уверенно сказал он. – Я был осторожен.
Через три дня, вызвав ее в кабинет, он каким-то особенным голосом спросил:
– Ну, как?
– А, никак!
– Что значит никак?
– Задержка.
– Может быть, и обойдется.
– Может, и обойдется, – грустно сказала она.
– У меня большие связи, – засуетился Володя. – Ты не бойся, наркоз сейчас дают хороший, все сделаем в лучшей клинике…
– Что сделаем? – испугалась она.
– Аборт, разумеется!
– Я не буду делать аборт, – твердо сказала Маша. Сама от себя не ожидала такой решимости.
– То есть, как это? – опешил он. – Как это ты не будешь?
– А вот так! Я не хочу остаться бесплодной! Сначала надо ребенка родить, а уж потом делать аборты! А лучше вообще их не делать!
– Ты с ума сошла! – заорал он, потом оглянулся на дверь и уже гораздо тише: – Ты с ума сошла, Маша. Я же тебе предлагаю лучшую клинику. Никакого риска. У тебя еще будут дети.
– Я хочу этого ребенка.
– Значит, решила меня поймать, – сказал он с неожиданной злостью. – А я думал, чистая, честная девочка, не такая, как все. Думал, ты меня любишь, а ты решила на бабки меня развести.
– Мне ничего не нужно, – испугалась она. – Я просто не буду делать аборт.
– Нет, милая, это не просто. Я состоятельный человек, у меня бизнес. И каждый мой ребенок – это наследник, который имеет право на часть моего имущества. Я буду обязан обеспечивать тебя и твоего ребенка.
– Но ты же говорил, что любишь меня, – растерялась она.
– Ну а при чем здесь дети?
– Но дети… Ведь это же от любви.
– Дети – это от глупости, – зло сказал он. – Я тебе последний раз предлагаю: подумай, как следует. Я не могу допустить, чтобы родился этот ребенок.
– А то что?
Он стушевался, отвел глаза. Тихо сказал:
– А ты упрямая. И с характером.
– Мне работать надо, – также тихо сказала она. – Можно я пойду, Владимир Васильевич?
– Иди.
А вечером у нее состоялся серьезный разговор с братом. Конечно, Игорь расстроился.
– Я же тебя предупреждал, – сказал он. – И что ты теперь будешь делать?
– Аборт делать не буду.
– Это правильно, – неожиданно сказал брат. – Не переживай: вырастим мы ребенка. Даже если эта сволочь от него откажется.
– Как это откажется?
– От этих скотов всего можно ожидать. Говоришь, жена у него богатая?
– Да. Он ее, похоже, боится.
– А что будет, если она узнает о его внебрачном ребенке?
– Боюсь, она его съест, – улыбнулась Маша.
– Ну, хоть какое-то моральное удовлетворение. Ты когда к врачу пойдешь?
– Сначала надо тест на беременность сделать. Подожду еще с недельку, чтобы уж наверняка.
– Идет, – кивнул Игорь. – Не переживай: все, что Бог ни делает, все к лучшему. Мы с Надей тебе поможем.
А через неделю наступила неожиданная развязка. Утром к столу в приемной, за которым она сидела, подошел Володя и протянул запечатанный белый конверт. Сказал:
– В восемь вечера будь в ресторане на Тверской, там, где мы с тобой ужинали в последний раз, назовешь свое имя, тебе покажут столик. Подойдешь и отдашь конверт.
– А кому?
– Тому, кто будет сидеть за этим столиком.
– Но… Все это так странно, – замялась она.
– Это деловое поручение, не бойся. Никто тебя не съест. Ну, что ты напряглась? Надо просто отдать конверт, а мне некого туда послать. Справишься?
– Конечно, – кивнула она.
– Вот и замечательно! – обрадовался Володя. Она выехала пораньше, заложившись на пробки.
Без пяти восемь уже была у ресторана. С трудом нашла местечко для парковки, отдышалась и побежала выполнять поручение Володи. «Мне надо просто отдать конверт… Мне надо просто…»
– Маша Ложкина, – выпалила она, увидев метрдотеля. – Меня ждут.
– Мария Ложкина? – улыбнулся тот. – Пойдемте. Вас действительно ждут.
Она, слегка волнуясь и прижимая к себе сумочку, в которой лежал белый конверт, вслед за метрдотелем пошла между столиками. К удивлению Маши, ее провели в отдельный кабинет. Она занервничала: «Что это? Ловушка? Неужели он меня решил с кем-то свести? Уж не замуж ли выдать, чтобы на кого-то списать своего внебрачного ребенка? Убегу!».
– Пожалуйста, – пригласил ее метрдотель. – Проходите.
Маша вошла в кабинет и обомлела. За столиком, на котором стояла ваза с огромным букетом, похожим на свадебный, сидел улыбающийся Володя.
– Что все это значит? – растерялась она.
– Сюрприз! Проходи, садись. Что будешь пить? А есть?
– Объясни мне, пожалуйста…
– Это тебе, – кивнул он на цветы. – Я думаю, по бокалу шампанского мы можем себе позволить. Да? Букет не мешает?
– Нет. Очень красиво! – Маша присела. – Но что все это значит?
– Может, сначала сделаем заказ?
Когда официант ушел, Володя накрыл своей горячей ладонью ее ледяную руку и мягко сказал: – Милая, просто я понял, как много ты для меня значишь… И… Я делаю тебе предложение.
– Ты разводишься со своей женой?!!
– Не сразу. Но жить мы с тобой будем вместе уже со следующего месяца. Я виноват перед тобой. Эти рождественские каникулы – позор. Я был там, во Франции, а ты здесь. Ты скучала, тосковала по мне, я это чувствовал…
Маша не верила своим ушам. Неужели свершилось? «Мне нужен маленький домик… Мне нужен маленький домик… Господи, неужели?»
– А где? Где мы будем жить? – волнуясь, спросила она.
– А где ты хочешь?
– Мне все равно! Лишь бы с тобой! Я на все согласна! Господи, я так тебя люблю!
– Вот и хорошо. Я тоже тебя люблю и хочу загладить свою вину.
– Но ты ни в чем не виноват!
– Виноват, – он вздохнул. Принесли закуски и шампанское.
– Открыть? – спросил официант.
– Да, конечно, – кивнул Володя. Шампанское было открыто почти бесшумно, когда оно запенилось в бокалах, Маша почувствовала себя на вершине блаженства.
– Вы можете быть свободны, – сказал Володя официанту. Они остались вдвоем. Он поднял свой бокал, Маша свой. На столе горели свечи, все так романтично, как может быть только в мечтах.
– Давай выпьем за нашу любовь. За наше счастье. Я так рад, что встретил тебя, – проникновенно сказал Володя.
– А я тебя.
Она выпила немного шампанского.
– Я хочу сделать тебе подарок, – сказал он.
– Кольцо? – замирая, спросила Маша.
– Кольцо само собой. Потом. Чижик, мы так давно не были вместе. Помнишь нашу поездку на юг этим летом?
Еще бы Маша ее не помнила! Они мчались по трассе на его «Порше», вызывая шок у сотрудников ГАИ, бездумно счастливые, шальные, в предвкушении недели вдвоем, в отличном отеле, в номере-люкс. А обратно ехали усталые и тоже счастливые. Он вырвался от жены на целую неделю, она на тот же срок получила его в полное свое распоряжение. Влюбленная юная женщина, такая же нежная, как утренняя заря, первыми лучами солнца еще не согревающая, а только ласкающая землю…