– Прекрати искать недостатки у бедного мужчины, – проворчала я и прильнула к нему спиной, наслаждаясь ощущением теплого тела, прижавшегося ко мне сзади.
Кроме того, у меня есть еще два дня в Исландии. Так что будут и другие возможности.
Глава 5
Воспоминание об ужасах утреннего дыхания заставило меня держать рот накрепко закрытым, когда я перекатилась, чтобы посмотреть, проснулся ли Алек. К моему крайнему разочарованию – и если быть совершено честной, то и большому облегчению, так как я ломала голову, как попасть в ванную, не заработав с его стороны полноценный осмотр своей задницы – кровать была свободна от безумно красивого зеленоглазого мужчины.
– Дерьмо, – вслух сказала я, когда насторожив уши, вслушалась в звуки из ванной. Их не было, но дверь ванной была закрыта.
– Доброе утро, – оптимистично позвала я, пока выуживала свой купальный халат из ближайшего кресла и надевала его, прилаживая так, чтобы он покамест оставлял некоторую щель, показывая, почти не скрывая, аппетитные части. – Надеюсь, ты ничего не имеешь против того, что я одна из тех достающих по утрам людей. Я пыталась быть менее бодрой с утра, но боюсь, ничего не могу с этим поделать. Я только закажу нам что-нибудь на завтрак, о'кей?
Возражающих комментариев не последовало, так что я позвонила в обслуживание номеров и заказала на двоих перекусить.
– На завтрак кофе или чай, Алек? – спросила я, удерживая трубку одной рукой.
Я нахмурилась после еще одного мгновения тишины.
– Мадам? – Напомнил мне человек из обслуживания.
– Гм… как насчет одного кофе и одного чая, – сказала я, чтобы покрыть оба пункта, потом повесила трубку и пошла к двери в ванную. – Алек? Ты предпочитаешь кофе или чай?
В ответ я не услышала даже шума бегущей воды. Оттуда шел слабый царапающий звук, и что-то вроде странного шороха заставило меня внезапно запаниковать. Что если он поскользнулся и ударился головой о стойку?
– Алек, с тобой там все в порядке?
Мой вопрос встретило молчание, вдруг тишина была разбита звуком походившим на скулеж.
– Я вхожу. Надеюсь, ты не возражаешь, но если ты поранился, или застрял, или что-то вроде, я смогу помочь.
Комната выходила на юго-восток, и я знала из предыдущих рассветов, что она будет наполнена через потаенное окно утренними солнечными лучами. Я медленно открыла дверь, вздохнув с облегчением, что не увидела никакого мужчины, сгорбившегося в ванной, раненного или застрявшего. Облегчение тотчас же превратилось в ужас, когда дверь качнулась, полностью открывшись.
– О, милый Боженька! – Моя кожа пошла мурашками, я ринулась вперед при виде окровавленного тела, лежащего, сползши, у шкафчика рядом с раковиной, с рукояткой ножа, торчащей из груди. – О, мой Бог!
Тело не было мужским – это была женщина. Женщина, чьи глаза чуть приоткрылись, когда я присела на корточки рядом с ней, колеблясь, что я должна сделать. Вокруг было слишком много крови, забрызгавшей стену и дверь напротив, расплескавшейся по полу, раковине и стеклу душевой кабины.
– Не двигайтесь. Я вызову скорую, – сказала я женщине, потом вгляделась повнимательнее и тогда поняла, что знаю ее. – Анники?
Она издала ужасный мяукающий звук, ее руки дернулись по направлению к ножу, когда она произнесла:
– Заберите… это.
Я с отвращением смотрела на окровавленный нож, от которого была видна только рукоятка, с лезвием, явно глубоко погруженным в полость ее груди.
– Заберите…
Я коснулась рукоятки, делая легкие рывки. Если бы он не был так глубоко, как я поняла, возможно, у нее точно хватило бы силы выдернуть его.
Он не сдвинулся с места.
– Мне жаль, Анники, но я не думаю, что это хорошая идея. Полицейские в их шоу, которые я видела, всегда оставляют такие штуки в людях, пока не заберут их в больницу.
– Заберите… – Она задохнулась, ее глаза внезапно широко распахнулись. Ее руки вцепились в меня с силой, испугавшей меня, а ногти погрузились в мягкую плоть моих ладоней.
Я еле сдержалась от визга, когда боль пронзила мои руки.
– Позволь правосудию катиться как водам, – сказала она, ее голос принял странный, удаляющийся тембр, – и справедливости как нескончаемому потоку.
– Что..? Я не…
– Вы должны исправить ошибки, – попросила Анники. – Обещайте мне!
– Обещаю! – Поспешно сказала я, пытаясь вытянуть свою руку обратно, чувствуя более чем легкое отвращение при виде всей этой крови. От того, как ее ногти впились в мою плоть, я решила, что часть ее была моей. – Клянусь вам, я сделаю все, что вы хотите, только позвольте мне пойти и сначала позвать кого-нибудь на помощь.
Ужасный булькающий звук поднялся из глубины ее груди, когда она, выпустив мою руку, дотянулась до своей шеи, ее руки были такими скользкими от собственной крови, а пальцы неловкими с одеждой.
– Заберите это. Следуйте за светом. Сделайте все… правильно. Будьте потоком.
Булькающий звук вырос, когда она захныкала от расстройства, а ее пальцы, наконец, сомкнулись вокруг тонкой цепочки на ее шее. Она медленно вытянула ее, цепочка на секунду врезалась в ее плоть, прежде чем порваться.
– Помни свет. Всегда помни…
Ее рука сомкнулась вокруг моей, холодная и влажная от крови. Я смотрела в ужасе, которому, казалось, не было конца, как ее глаза закатились. Ее руки мягко опали на пол, и я знала с абсолютной убежденностью, что она только что умерла.
Каждый атом моего тела бился в истерике от отвращения, мозг вопил мне убираться подальше от мертвого тела. Не знаю как долго я смотрела с немым непониманием на ее бледное лицо, прежде чем мой взор, наконец, обратился к моим рукам. Они сейчас были покрыты кровью, глубокие темно-красные серповидные ранки на моей ладони показывали, насколько сильно девушка вцепилась в мои руки. Моя кровь смешалась с ее, а когда я в ужасе глянула вниз на себя – то не только кисти моих рук были в крови; руки и большая часть переда моего купального халата были багровыми.
Лунный камень с закладки, виденный мной раньше, теперь висел на окровавленной цепочке, что лежала поперек мой кровоточащей ладони. Это был камень, который Анники втиснула в мою ладонь, и мой мозг, оцепеневший от шока, медленно вынес себя обратно к реальности и понял, что только что произошло.
«Позволь правосудию катиться как водам», – сказала она. Я помнила это из детства, из классов Воскресной школы – это было в Библии. Анники умоляла меня последовать за светом, исправить ошибки, сделанные ею. Она хотела, чтобы я стала Зорей. И я поклялась в этом.
Время, казалось, остановилось, когда я стояла на коленях рядом с бренными останками Анники, слишком ошеломленная ее видом и лезущими в голову дикими мыслями. Почему она была в ванной? Кто убил ее? Что я собираюсь делать с предсмертным обещанием, которое я только что дала? И что важнее всего, где был Алек?
– Возьми себя в руки, Пия, – вслух сказала я и была потрясена, каким дрожащим оказался мой голос. И к тому же, я почему-то плакала, даже не осознавая этого. Подбодрив себя, я неуверенно потянулась к запястью Анники, мягко взяв его в надежде почувствовать пульс.
Конечно же, его там не было. Я в действительности не ожидала чего-то, не с тех пор, как была настолько уверена, что она мертва, но должна была убедиться. Я уставилась на тело и забрызганную кровью ванную, надеясь на чудо, что здесь должен быть какой-то ответ на все вопросы, что вращались по кругу в моем мозгу, но тут ничего не было. Анники каким-то чудом появилась в моей ванной, и была почти что убита, и оставлена умирать – все без моей, в какой-либо мере, осведомленности. Я быстро взглянула на дверь, ведущую в комнату Магды. Возможно, она или Рей… я покачала головой даже при мысли об этом. Дверь была закрыта с этой стороны. Я знала, что оставила ее незапертой, что означало, что кто-то еще закрыл ее.
Эта мысль заставила меня застыть как никакая другая и помогла послать меня вылететь из ванной. Я уставилась на окровавленный камень в своей руке, бросила его на кровать, пока бешено соображала. «Я должна вызвать полицию. Они захотят, чтобы я оставила все так как есть, но что я собираюсь делать с камнем? Думай, Пия, думай!».
Одеться. Мне необходимо одеться. Это была первоочередная задача – даже полиция может подождать, чтобы я не околачивалась рядом в окровавленном купальном халате, когда они прибудут. Дрожащими руками я сдернула с себя халат и быстро схватила одежду.
– Ик. – Мои руки все еще были влажными от крови. Я взглянула в сторону ванной, нерасположенная возвращаться туда, но иного выбора не было. Отведя глаза от неподвижного тела Анники и воспользовавшись мокрым полотенцем, я смыла с себя кровь. Я, было, собралась выйти, когда поняла, что невероятно бессердечна, и вынудила себя вернуться. Я встала на колени на полотенце и со слезами, текущими вниз по моему лицу, взяла руку Анники в свою.
– Я не религиозный человек, но поняла, о чем вы просили. Не знаю, смогу ли я нести правосудие, но приложу все усилия, – сказала я ей и, закрыв глаза, произнесла отходную молитву.
Печаль нахлынула на меня, печаль по утрате женщины, которая была так полна жизни всего несколько часов назад. Я, возможно, не знала ее слишком хорошо и слишком долго, но она заслужила лучшего, чем это. Она заслужила правосудия.
…И справедливости как нескончаемому потоку…
– Я сделаю, что вы просили, – сказала я, мой голос был наполнен слезами, когда я сжала ее пальцы. – Я не знаю как, но я исправлю ошибки сделанные вами. Вы можете быть спокойны на сей счет.
У меня не заняло много времени стереть слезы со своего лица и поспешить с одеванием. Я была рядом с Анники, не уверенная в том, должна ли я прикрыть ее одеялом, прежде чем вызвать полицию, когда раздался стук в дверь.
Застыв на секунду, я напугалась, что убийца вернулся. Но сообразила после мгновения бессвязных размышлений, что это должно быть завтрак, который я заказала.
– Пия, могу я позаимствовать у тебя немного ибупрофена? У меня самая больная в мире голова…
Знакомый голос обвился вокруг меня.
Дениз остановилась в дверном проеме ванной, ее глаза и рот сделались огромными от ужаса, когда она уставилась на тело, распростертое на полу.
– Я не убивала ее, – выпалила я, видя обвинение в ее глазах. Я сделала жест непонимания, но глаза Дениз выпучились еще больше, когда она увидела мои руки. Они были красными от крови. – О, это. Это сошло с камня, который она мне дала. Я реально ее не убивала, – повторила я. – Я нашла ее такой. Ладно, она была жива, но сразу же умерла.
Дениз начала медленно отступать.
– Я похожа на человека того сорта, который ударит другого ножом в сердце? – Спросила я, следуя за ней из ванной.
Она приостановилась на мгновение, потом откинула голову назад и закричала самым сверхъестественным образом.
– Убийство!
– Адские колокола, Дениз, я только что сказала тебе…
– Убийца! – Снова заорала она, поднимая руку и указывая на меня.
Это как в старой поговорке, что твоя жизнь проходит перед глазами, когда вы близки к смерти. Я живое доказательство, что такая мысль совершенно ошибочна. Я не только сделала быстрый обзор всей своей жизни от начала до конца, промелькнувшей в мозгу в этот момент, но узрела и то, что последует в ближайшем будущем: я пыталась бы объяснить полиции такие вещи как Зорю, красивых мужчин, которые, по-видимому, баловались одноразовыми ночевками, прежде чем вульгарно исчезнуть, культ, посвятивший себя избавлению мира от зла, и как именно умерла женщина, которую я видела за несколько часов до этого, и как случилось, что она была убита буквально в нескольких шагах от меня.
В моей ванной. С моими отпечатками пальцев на орудии убийства.
И драгоценный камень, принадлежавший ей, теперь в моем владении.
Все это молниеносно пронеслось в моем мозгу за то время, что заняло у Дениз прокричать одно слово. К тому моменту, когда она всосала воздух нужный ей для заправки перед следующим криком, я пришла к решению – не было никакого способа, суметь объяснить любой из случаев накануне. Я должна буду искать помощи у людей, которые решат, что я сошла с ума.
Ничего больше не сказав Дениз, я просто схватила лунный камень и бросилась к открытой французской двери, ведущей на маленький балкон, и перелезла через перила, молясь чтобы не сломать ногу при падении на газон этажом ниже.
Я резко ударилась о землю, но не настолько сильно, чтобы пораниться. Крик Дениз, доносившийся из открытых дверей, послал меня выбежать из крошечного садика позади гостиницы. Я промчалась вокруг передней стороны здания, приостановившись на мгновение, чтобы сориентироваться. У фасада гостиницы стаяла знакомо выглядящая машина, пассажирская дверь которой открылась практически тотчас же.
– Алек, – вскрикнула я и побежала к убежищу, которое он предлагал.
Пораженный взгляд голубых глаз Кристоффа сказал мне, что не меня он ожидал снаружи гостиницы.
– А где Алек? – Спросил он, хмурясь, когда взглянул через мое плечо.
Позади меня вопила женщина. Я колебалась, не склонная довериться ему, но в равной степени неуверенная, представится ли мне лучший шанс с властями.
Воспоминания о светящемся в глазах Дениз удовольствии, когда она кричала на меня, было решающим пунктом.
– Не знаю, – ответила я, запрыгивая в машину, хлопком закрывая дверь и сползая на сиденье. – Но мы собираемся обзавестись компанией, поэтому если ты не хочешь объяснять полиции, почему твой приятель исчез, оставив убитую женщину в моей ванной, я предлагаю тебе убираться.
К чести Кристоффа – ему не нужно было говорить дважды. Он просто ударил по газам, сорвав машину с места.
– Оставайся внизу, – скомандовал он, воспользовавшись одной рукой, чтобы толкнуть меня на пол.
Я не собиралась оспаривать это указание. Я свернулась в такой маленький шар, какой смогла, и попыталась удержать голову от стуканья об пол или приборный щиток, когда он устремился сквозь улицы.
– Мы за городом. Можешь теперь подняться. Кто был убит? – Спросил он через несколько минут.
– Зоря. – Когда он слишком быстро припер меня к стенке, прихлопнув обратно к двери машины. – Нас преследуют?
– Ты – Зоря, – настаивал он, его лицо помрачнело, когда я отбуксировала себя на сиденье, быстро хватаясь за ремень безопасности.
– Теперь да, но не была час назад. На этой работе держалась женщина по имени Анники.
– Нет, – сказал он, воззрившись на дорогу, когда устремился из города. Я огляделась. В машине были сильно затонированные стекла, которые придавали всему унылый темно-синий вид, но я посчитала, что узнаю дорогу, ведущую к необычной маленькой рыбацкой деревушке на юге, которую моя группа посетила в наш первый день в Исландии.
– Эй, я знаю, что ты не поверил мне раньше, когда я сказала, что не Зоря, но я действительно не была ей. В то время.
– Нет, нас не преследуют, – сказал он, бросая на меня любопытный взгляд. – Ты знала Зорю?
– Оказывается знала, хотя и не понимала этого. – Я извлекла свое ожерелье со скромной маленькой гранатовой розой и надела на него лунный камень, обернув его вокруг своего запястья пару раз прежде, чем закрепить. А Кристофф знал, что Алек провел ночь со мной? Если он ждал своего друга снаружи гостиницы, то выходит – да. – Ты не знаешь, где Алек?
– Он сказал, что собирался быть с тобой. – Челюсть Кристоффа напряглась. Очевидно, он не одобрял интереса Алека ко мне.
– Он был. По крайней мере, он был там, когда я заснула. И не был, когда я проснулась. Что ты делал снаружи гостиницы?
Если он и услышал подозрение в моем голосе, то не прокомментировал его.
– Алек сказал мне подобрать его утром. Расскажи мне о Зоре.
Я поколебалась, неуверенная в том, будет ли мудро рассказать ему.
Он скользнул по мне еще одним взглядом.
– Боишься? – Спросил он, изогнув одну бровь.
– Честно? Прямо сейчас ты на верху моего списка подозреваемых, – ответила я. – Несмотря на факт, что ты с одной стороны божишься, а с другой стороны грубишь, ты никогда бы не навредил бедной Анники.
– Напротив, я был бы весьма счастлив, предать смерти жнеца, если бы это было в моих планах.